***

…Это определяет, какой дух должен вселиться в существо в самом начале зарождения жизни… Для каждого существа определен свой дух…Поэтому, когда сперматозоид собаки встречается с яйцеклеткой собаки, в зародыш вселяется дух собаки… Это не значит, что у собак есть душа, но дух собаки входит в зиготу… И этот эмбрион растет, и развивается, и в конце концов становится собакой по форме и по духу… В нее не вселяется дух человека или лошади… Точно также человек не рождается с духом лошади или собаки… Господь поставил барьеры между видами и повелел, чтобы каждое существо производило себе подобных…Я упоминал ранее, что некоторое время назад, я был экзорцистом… Демоны могут завладеть человеком или животным, но они не могут изгнать его дух из тела…Так вот что я вам скажу: они знали кое-что о генной инженерии. Для того, чтобы находиться в телесной оболочке постоянно, им нужен новый вид рабов… Для того, чтобы создать его, необходимо нарушить божий закон, разбить барьеры между видами… Им нужно создать гибридное существо, в котором не сможет поселиться ни дух человека, ни дух животного… Сейчас многие юристы по всему миру, в школе Биркбек, в Стенфордском университете, в Оксфордском университете работают над законодательством, позволяющим создавать человеческих трансгенов… И если сам Господь не вмешается, то остановить этот процесс будет невозможно…

«Господи, что за чушь передают…» - Эл ощупью отыскал радио-будильник на тумбочке и его выключил.
Проснулся он с тяжелой головой и с еще более тяжелыми мыслями. Посмотрел на часы – восемь утра.
«Как будто и не ложился», - подумал Алан. Впрочем, три часа сна за двое суток - можно считать, что, в самом деле, не ложился.
Работали до шести утра. Он и Сэм. Алан целые сутки сновал, как челнок, между лабораторией и превращенным в вампирское узилище домом. Один из коллег сказал, когда доктор Нортон шестой раз за день влетел в рабочее помещение, что у Алана вид такой, будто он боится, что у него сопрут Нобеля. Алан натянуто посмеялся ради приличия и галопировал в свой кабинет. Нет, Алан не боялся, что его обкрадут. Он боялся, что его сожгут на Маркет Сквер как ведьмака или, по меньшей мере, посадят. Правда, комической стороной подобного сценария могло стать то, что энное число лет спустя, в других обстоятельствах и при иных нравах, кто-то мог возобновить его работу, довести до конца и сделаться-таки лауреатом… Однако сейчас доктор Нортон менее всего задумывался о глории мунди. Первейшей его заботой была конспирация, вторичной – истина, а третье место справедливо делили подельники и Чудовище. Причем под последним он подразумевал отнюдь не Казимира Дуду.
Вечером в понедельник в лаборатории, наконец, освободился сканирующий электронный микроскоп, и Алан засел с образцами на всю ночь. Когда он возвратился с первыми лучами зари домой, то обнаружил, что старший из двоих братьев-охотников спит на диване в гостиной, в то время как Сэм устроился в библиотеке за компьютером, разложив на столе Алановы подшивки специализированных журналов и несколько общих справочников.
- Вы ведь не возражаете? – сказал Сэм в ответ на вопрос, который доктор Нортон из вежливости вслух не произнес.
Нет, литературы Элу, конечно, было не жалко. Но все равно, что за…? А впрочем, Алан так устал, что ему было безразлично. Круглосуточная работа лишь с малыми перерывами на отдых не являлась для него экзотической пыткой. Однако нервного напряжения, равного по интенсивности и продолжительности, доктор Нортон, кажется, еще ни разу не испытывал и по данной причине чувствовал себя выжатым и измотанным.
Охотники нашли Алана раньше, чем он успел настроиться на встречу. Несомненно, на некоем этапе операция по добыванию исследовательского объекта должна была увенчаться личным знакомством. Но не так же! Обошлось, правда, без увечий, хотя доктору Нортону пришлось пережить сильный стресс, когда ровно неделю назад он пришел к себе домой и… Ну, еще на пороге он почувствовал несанкционированный запах кофе, а вслед за тем обнаружил двух мужиков, которые разместились в его гостиной и весьма культурно попивали еспрессо из маленьких чашечек. Еще одна чашечка на блюдечке – пустая – стояла на журнальном столике рядом с кофейником и кувшинчиком для сливок.
- О! Эл, привет! Наконец-то! Присоединяйся, - воскликнул один из двоих, бросая в сторону доктора Нортона какую-то жутковатую улыбку. Второй кивнул, ухмыляясь одними губами.
Алан стоял некоторое время, как громом пораженный, потом исполинским волевым усилием заставил себя выцедить:
- Полагаю, вопрос, кто вы такие и что вы делаете в моем доме, прозвучит как избыточная формальность… Тогда будьте любезны, мне тоже налейте...
- Ого! Неплохо, Эл, - первый скривил немного губы, переглянулся со вторым, и тот опять кивнул, соглашаясь, с тем, что Эл держался неплохо. Алан и сам поразился, до чего натуральной вышла у него имитация сарказма, хотя на девяносто процентов состояла из адреналина. – По-моему, это не твоя реплика, но… Короче, располагайся, разговор есть.
Алан Нортон сел в кресло, переводя взгляд с одного типа на другого. Первый имел внешность парня, который мог бы стать фотомоделью, но почему-то предпочел карьеру слесаря-автомеханика. Второй… второй Алану не понравился. Однако доктор Нортон сразу заподозрил, что с этим будет гораздо легче наладить взаимопонимание. Собственно, именно с ним, как выяснилось, Алан держал связь по телефону в течение двух месяцев.
Разговор, который состоялся после, был длинный, обстоятельный и довольно сложный. Он выявил тот неприятный факт, что подготовленность Эла к новому повороту событий была неудовлетворительной. Ему далеко не каждый раз удавалось извернуться во время беседы, и охотники вынудили его раскрыть правду, которую раскрывать не хотелось. Если уж говорить совсем откровенно, Алан несколько иначе представлял себе охотников и процесс совместного ведения операции. Он ожидал, что будет иметь дело с простыми, хотя и хитроватыми ребятами со Среднего Запада, озабоченными единственной целью - выполнить привычную работу и получить небывалое вознаграждение. Наверное, Эл в своем воображении рисовал их с того юркого пенсионера из окрестностей Лох Ломонда, который стал его первым проводником в удивительный мир вампиризма. Пенсионер уже много лет, как не охотился, но за «полкасаря» раздобыл контакты коллег, которые могли бы согласиться на сделку, а также надавал кучу полезных советов в качестве бесплатного бонуса. Из пяти номеров два оказались заблокированными, один абонент сделал вид, что не понимает, о чем речь, и бросил трубку, после чего номер тоже стал недоступен. Откликнулся только Сэм Винчестер. Так вот, Сэм Винчестер и его старший брат Дин ни в коей мере не отвечали Аланову представлению об охотниках. Хуже того, Эл ныне не был уверен в том, кто реально стоит у штурвала. С одной стороны, Винчестеры выполнили свое обязательство и добыли ему вампира – маленького, напуганного поляка, походившего более на стилиста-парикмахера, нежели на музыканта из Королевского Колледжа. Вдобавок, младший брат – то есть Сэм – оказал доктору Нортону весьма ощутимую помощь в первоначальной коммуникации с существом. Однако дело этим не ограничилось. Алан не мог избавиться от ощущения, что его дом в Кембридже превратили в штаб-квартиру расследования, в которое Аланова собственная инвестигация вписывалась лишь как периферийная часть плана. Пока Алан распечатывал микрофотографии вампирских образцов и давился возгласами изумления в лаборатории, Дин зачем-то ездил в Лондон, а Сэм бесцеремонно оккупировал Нортоновские информационные ресурсы и, пользуясь его аккаунтами в различных организациях, что-то искал. Параллельно младший Винчестер успевал пристально следить за исследованием Алана, по мере возможности участвовал и постоянно расспрашивал о результатах, причем туманными отговорками не удовлетворялся. И в довершение, Алана удивляло то, что при всей видимой согласованности в работе, между охотниками висел какой-то неразрешенный конфликт. Нортон полагал, что конфликт касается именно его. И, поскольку ни причины, ни суть проблемы ему известны не были, Эл ощущал себя, скажем прямо, на острие бритвы с завязанными глазами.
Точно также, как Аланов информатор, со всей очевидностью, не являлся архетипным охотником на вампиров, Казимир Дуда не являлся образцом вампирской свирепости, о каковой Алана предупреждали особенно. Он плакал и просил не делать с ним того, что сделали с неким Кристианом. Кэз был отравлен и полубезумен от ужаса, когда его вволокли в подвал.
- Слушал трансляцию по радио, - недобро ухмыльнулся Дин, объясняя состояние вампира. – Сильно впечатлился.
Алан вполне понимал цинизм охотников и, скорее, склонен был осуждать себя за неуместную сопереживательность. Не ту миссию взвалил он на себя, чтобы отдергивать руки при первом же писке подопытного кролика. Собственно говоря, ничего летального или даже хоть сколько-нибудь мучительного с монстром делать не требовалось, однако в полный рост встал вопрос «А дальше?» Не то, чтобы он возник впервые, но ранее Алану не хватало конкретности чувственного опыта, чтобы проникнуться всей серьезностью проблемы. Теперь живой вампир, закованный для пущей надежности в жесткие английские наручники, сидел в подвале, и с его дальнейшей судьбой надо было как-то определяться. Эл понимал, что будет себя чувствовать гнуснейшим из подлецов, хуже всякого Менгеле, если использует разумное существо, а потом даст добро его уничтожить. Поэтому убивать Кэза надо было либо сейчас, либо никогда. В результате, вынесение вердикта все-таки было отложено до выяснения…
Казимир Дуда пребывал в статусе вампира не более двух лет. Это был субтильный блондин с бледной кожей и выцветшими светло-голубыми глазами, зрачки которых периодически загорались красным, когда в них под разными углами попадал даже неяркий свет. Говорил он с тягучей, монотонной славянской интонацией, которую Алан, честно говоря, недолюбливал, потому как плохо умел дешифровать стоявшие за ней эмоции. Голос вампира был высокий, притом хриплый и скрипучий, как у подростка. Кэз, шмыгая носом, рассказал троим похитителям о своей печальной судьбе крайне болезненного ребенка, который с трудом закончил школу и не имел никакого объективного шанса заняться любимым делом, то бишь музыкой. На струнных он играть не мог из-за артроза, на духовых - из-за слабых легких. К тому же все эти физические нездоровья усугублялись недоразвитием музыкального таланта в тяжелой форме. Кэз с восемнадцати лет скитался по Европе, нанимаясь на низкооплачиваемые должности для неквалифицированных работников, пока в Льеже не встретил его, Кристиана. Кристиан был красив, как Адонис, и самоуверен, как лорд Генри. Он позволял себе головокружительные выходки, но к моменту знакомства с Казимиром принял решение отказаться от человекоубийства, чего ему удалось-таки добиться в нынешнем году после жестокой борьбы с самим собой. У Кэза никак не получалось сделать то же самое, хотя он пошел на обращение, вдохновленный примером своего обратителя. Он рассчитал, что если такой прирожденный хищник, как Кристиан, надеется в будущем продержаться одним лишь овцекрадством, то цыпленок вроде него и в вампирском состоянии проживет на салатах. Расчет не оправдался, и жажда у Казимира оказалась неукратимой. Однако у вампиризма были бесспорные плюсы. Переехав в Лондон вслед за поступившим в докторантуру другом, бездарный Кэз в рекордные сроки подготовился к экзамену и стал одним из подающих надежды первокурсников Колледжа. Грант получил! Ему стало интересно учиться. Он никогда не думал, что в нем столь скоро проснется вкус к совершенно иной жизни. По крайней мере, он перестал чувствовать себя таким ненужным, примитивным и тупым, каким чувствовал всю жизнь, возя шваброй по полу в дешевых забегаловках. И он обещал самому себе, что через несколько лет сможет обуздать натуру, когда консерваторская программа перестанет отнимать столько психических сил. На то он и царь природы, стоящий в пищевой цепи выше человека! Конечно, Кэз стыдился того, что по трупам выкарабкался из задницы, в которую его постоянным резидентом ни за что определило провидение…
- Но кто-нибудь меня пожалел когда-нибудь? На таких, как я, только и обращают внимания, когда… - парень хлюпнул и потупился.
- Когда мирное население валить начинаете? Знаем, знаем… Как думаешь, Сэмми, Йорис бы, наверное, заценил?
- Это точно, - хмыкнул Сэм.
- Слабак ты, Кэз, - заключил старший Винчестер. – Сколько раз я это уже слышал.
«И услышите еще десять в шестой степени раз, - печально заметил про себя Алан, - покуда мы живем в таком обществе, где одни люди имеют жажду и готовность сожрать других людей куда более острую, чем эти существа».
После Кэз заявил, что по большей части посещал хосписы, а иногда обворовывал банки донорской крови, хотя и люто ненавидел оба занятия.
- Ну, это мы проверить никак не можем, - возразил Сэм.
И действительно, глазки у вампира в тот момент сделались лживые и явно заглядывали в лицо Алана. Эл мысленно отвесил себе пощечину и дал приказ сконцентрироваться на физиологии, гистологии и генетике Казимира Дуды.

Итак, Алан поднялся с постели, подождал, пока уймется приступ боли в виске, и побрел в ванную, размышляя по дороге, чего лучше выпить: парацетамола или кофе с коньком? Решил, что парацетамолом в любой момент можно заполировать коньяк. Приведя себя в презентабельный вид, доктор Нортон спустился на первый этаж.
В кухне бодрый и подтянутый Сэм Винчестер – этот Геракл в ковбойке - сидел за столом и читал «Сайенс» за 2007 год со знаменитой публикацией о переносе бактериальных хромосом, которую осуществляла команда Крэйга Вентера.
- Доброе утро, док, - улыбнулся младший Винчестер.
- И вам того же, - буркнул Алан, подходя к своей красивой и дорогой кофе-машине. Качественный кофе и тонкие сорочки были для Алана, пожалуй, единственными телесными радостями, без которых он не мог обойтись. Точнее, конечно, мог, но не хотел.
- Плодотворно посидели? – поинтересовался Сэм, сверля его взглядом, отчего у Алана даже озноб пробежал.
- Удовлетворительно.
- Как-то без энтузиазма вы об этом говорите.
- Говорю с тем энтузиазмом, на который хватает гормонов счастья, на больший эндорфинов и допаминов не насекретировал, - ответил Эл с язвинкой. – А как вы посидели?
Сэм пожал плечами:
- Вполне себе неплохо.
- А конкретнее?
- Что конкретнее? – Сэм нахмурил одну бровь.
- Сем, вы позволите с вами поговорить? – спросил доктор Нортон, решительно ставя на стол чашку и усаживаясь напротив охотника. Он почему-то был рад тому, что оказался с младшим Винчестером наедине.
- Да я разве когда-нибудь отказывался? Ну, если только вы меня на свидание пригласить не собираетесь, - Сэм засмеялся холодноватым настороженным смешком.
«Простоту святую играет…» - подумал Алан.
- Нет, на свидание я вас не приглашаю, ибо уверен, что у вас от девушек отбою нет, а неюный, не слишком хороший собой генетик вам ни к чему. Я вас приглашаю к откровенности, - Сэм смотрел на него, молча и чуть сощурив глаза. Губы его слегка улыбались. – Сэм, я понимаю, чем занимаюсь здесь я, но совершенно не понимаю, чем занимаетесь вы! Я вас просил… кхм… захватить вампира и помочь мне чисто физически с ним справиться в случае сопротивления.
- По-моему, мы вам нашли идеального пациента, - заметил Сэм.
- Несомненно, и я вам благодарен за это… - согласился Эл. - Это большой плюс и сильно облегчает задачу. Но вы ведь чем-то занимаетесь за моей спиной, причем не слишком это скрываете! Собственно, совсем не скрываете. Я хочу понять, что происходит.
Доктор Нортон требовательно посмотрел на охотника. Сэм кашлянул, отложил журнал и переменил позу. Он скрестил ручищи на чугунной груди и закинул ногу на ногу – словом, всем видом показал открытость и готовность к обмену идеями.
- Эл, а давайте с другой стороны зайдем, - предложил он в ответ.
«Звучит сексуально…» - с сарказмом в своем воображении поддел Сэма доктор Нортон.
- Мне вот не вполне понятно, чем занимаетесь вы, - продолжал Винчестер, - а от этого напрямую зависит то, чем стану заниматься я. Скажите мне откровенно, как вы рассчитываете применить знания, которые вы наковыряете, копаясь в Кэзе?
- Сэм, пока я могу расписать лишь в общих чертах гипотетические сферы применения, потому что на данный момент у меня есть только результаты беглого осмотра и краткая история болезни, - устало отмахнулся доктор Нортон. - Но разве вы не догадываетесь? Этот парень - какова бы ни была этическая сторона его поступка - не только избавился от кучи хронических заболеваний, но и исцелился от бесталанности! Вы понимаете, что это значит? Это значит, что изменения затронули работу мозга и разбудили ранее дремавшие внутренние ресурсы. Поломойку взяли в Королевский Музыкальный Колледж! Очевидно, что у него развилась моторика и сенсорика, активизировались мозговые центры, связанные с высотно-тембровым слухом, укрепились мнемонические функции. А кроме моторного и сенсорного компонента сформировалось музыкальное воображение, музыкальная рефлексия, высокая обучаемость и, простите за выражение, общая умственная одаренность, - пригвоздил Алан и даже чуть стукнул кулаком по столешнице, чувствуя, что начинает волноваться. – Чем, например, вы хотели в детстве заниматься, но не получилось?
Сэм подумал несколько мгновений, а потом искренне признался:
- Ну, я, например, не гитаре хотел играть, когда подростком был… Но у меня несколько пальцев сломаны. Хотя основная проблема была не в этом.
- Вот видите! Гипотетически, если имеется вероятность нейтрализовать или полностью элиминировать негативные эффекты, то вампир способен стать источником преображения человека как вида. Не знаю, как мировым правительствам, а мне лично импонирует перспектива, чтобы по улицам ходили красивые, здоровые, а, главное, талантливые и увлеченные своим делом сверхълюди. И, вы знаете, мне все равно, что кто-то, оберегая привилегии, возразит, мол, как же так! Оксбридж столько талантов не потянет! А вы попробуйте! Разумное сообщество имеет способность разумно самоорганизовываться, в отличие от стада баранов. Может, тогда любой захолустный политехник станет не хуже Оксбриджа. А их престижные переживания мне глубоко омерзительны, я бы даже с радостью подсунул элитарной системе подобную свинью… - доктор Нортон довольно ухмыльнулся.
- Вы революционер! – засмеялся Сэм с иронией, но вовсе не обидной, а, скорее, почти сочувствующей.
- Вы знаете, до чертиков не хотелось бы, - смутился Алан. – Потому, что я человек мирный. Но если жизнь заставит, то я за свои научные и гуманистические убеждения готов стоять. То, что я сейчас делаю – это довольно невероятный шаг для меня, но я его совершил, - признался он с виноватой улыбкой.
Сэм некоторое время обдумывал сказанное доктором Нортоном. Алан не мог даже приблизительно понять по выражению Винчестеровского лица, какие мысли и чувства вызвала его речь у охотника.
- Эл, скажите, - наконец, произнес Сэм, - а что вам требуется, чтобы… ну, все это осуществить?
- Сэм, вы шутите? – скептически засмеялся Алан. – Чтобы все это осуществить, мне нужен собственный исследовательский институт, немалое финансирование, команда юристов и, желательно, пуленепробиваемые связи на высшем уровне. В данный момент я лишь пытаюсь понять основные принципы и примерные направления дальнейших усилий.
- Хорошо. И?
- Ну…- Алан замялся. - Моя непосредственная задача – проверить основную гипотезу.
- Какую? – не отставал Сэм.
- О вирусной природе… У меня есть предположение… Ну, это долго объяснять, да и слишком рано пока, потому что я набросал общую модель того, как вирус мог бы функционировать, но конкретные механизмы, я описать не могу. Пока это лишь околонаучная фантастика.
- Эл, не ломайтесь, выкладывайте.
- Сэм! Это же сырятина! – отбивался Алан. – Ладно, хорошо, только не выливайте на меня ледяного скепсиса, когда выслушаете, - Сэм изобразил, будто запер рот на замок и выбросил ключ. Алан недовольно крякнул, потому что из-за этих прибауток интерес охотника казался ему несколько поверхностным. - Вирусы, как известно, могут встраивать свой генетический материал в ДНК носителя. Это довольно обычное явление, на его основе сформулировано одно из доказательств теории эволюции. В человеческом геноме инородных вставок довольно много. Весь смысл существования вируса заключается в том, чтобы копировать свой генетический материал, но поскольку у этого образования нет ничего, что позволяло бы ему производить репликацию, то оно внедряется в клетку и использует ее «производственные ресурсы». Клетка забывает о личной жизни, переключается на штамповку вирусов и в результате умирает от истощения, оставив по себе кучу биологического оружия против собственных собратьев. Все, как в жизни, - хихикнул Алан. – У Казимира Дуды я наблюдаю сейчас некоторые признаки вирусного… я даже не могу это назвать «поражением», потому что он себя прекрасно чувствует, будучи вампиром. И, к тому же, вы его сильно отравили, это искажает картину.
- Ну, что поделаешь? Без этого обойтись нельзя было, - пожал плечами Сэм. – Технология охоты. Так, и что?
- У меня есть догадка, что некий сложный механизм взаимодействия между вирусом и организмом носителя изменяет уже наличествующий генетический аппарат, по цепочке, одну клетку за другой. Как следствие, преобразуются свойства организма, его поведение, обеспечивая высокую приспособляемость и, в итоге, возможность более широкого распространения вируса. Но не эгоистически и разрушительно, а более изощренным способом. Возможно поэтому вампиры, испытывают такое отвращение к больным, к донорской крови и существам других видов, хотя они удовлетворяют их физиологические потребности – потенциально это тупик для вируса.
- Но вампиры обращают далеко не всех своих жертв, - возразил Сэм.
- А это уже издержки разумности организма-носителя. Впрочем, трудно сказать… Есть в природе паразиты, которые с вполне конкретной целью управляют поведением другого организма, хотя и на гораздо более примитивном уровне. Я не знаю, Сэм… просто не знаю, - Эл потупился и поскреб задумчиво курчавый затылок. - Словом, если я прав, то моя задача сейчас – хотя бы приблизительно установить, как такое взаимодействие вообще возможно на молекулярном уровне. Я нынче похож на астронавта, - с иронической и грустной улыбкой заключил Алан, - который угнал звездолет и приземлился на запретной планете в поисках разумной жизни. В какую сторону мне идти, я понятия не имею, потому что вокруг совершенно незнакомый мне мир. Самое смешное, что планету до меня очень даже подробно картографировали, как межзвездные экспедиции, так и космические пираты вроде вас. Но мне удается почерпнуть больше информации и встретить больше понимания у пиратов, нежели у коллег.
- Ну, спасибо вам, док, - язвительно вставил Сэм.
- А вы не обижайтесь. Пираты опередили образованного Колумба на несколько столетий, когда открыли вашу родину. Другое дело, что они не смогли континент закрепить за собой...
- Они, наверное, и цели себе такой не ставили.
- Вот! – поднял палец Эл. - А надо бы. Лишили шведский язык великой будущности. Или датский?
- Не велика потеря… Значит, в идеале вам нужны материалы предыдущих исследований… - задумчиво протянул Сэм. – А вы на самом деле уверены, что они были?
- Да, Сэм, уверен. Я, честно признаться, слабо представляю, какую навозную кучу есть риск разворошить, если мы влезем в это дело, но да, материалы были. И они бесценны. Мне сообщили ваши коллеги, что в Шотландии велись эксперименты, что охотников уже просили… ну, оказать подобного рода услуги… с захватом объектов. Я уверен, что большая доля экспериментов приходилась именно на работу с вампирской генетикой. Похоже, это была трансгенная инженерия еще в те времена, когда мэйнстрим только мечтал о клонировании. Из чего я делаю вывод, что вампир позволяет осуществлять все эти задачи проще и эффективнее, чем современные методы, - тут Алану хотелось присовокупить, какое ходячее доказательство своих гипотез он повстречал непосредственно в ночь пленения Казимира Дуды, но все-таки решил повременить с раскладыванием своего товара на обозрение космических пиратов. Да и вообще доктор Стентсон - не Кэз, с ним было бы куда эффективнее наладить нормальный, человеческий контакт.
- Ну, Эл, вот теперь я могу вам сказать, - неожиданно заявил Сэм, - что во многом я занимаюсь тем, на что у вас не хватает ни времени, ни духу. Я тоже хочу понять, что происходит в этой стране с этой вампирской фигней. И мой брат тоже хочет. Только он не верит, что вся эта хрень может привести к чему-то путному.
- Я сразу понял, что ваш брат весьма консервативен, - процедил Алан, вспоминая их первое совместное обсуждение.
- И я его очень даже понимаю, - заметил Сэм, вздергивая подбородок. – Он слишком много разгребал последствия… всяких необдуманно смелых решений.
- Хорошо, положим. А вы?
- А у меня данных мало, поэтому я и работаю не меньше вашего.
- Положим, вы придете к тому же выводу, что и ваш брат. Что тогда вы намерены предпринимать?
- Вообще, я думаю, если что-то заставит меня прийти к такому выводу, оно должно оказаться достаточно сильным доводом и для вас, как для человека осмотрительного и желающего добра этой планете. Если я вам докажу что вампирский вирус разнесет человечество нахрен, вы же прекратите исследования добровольно?
- Да. Но если вы таких фактов не найдете?
- А это уже другое дело. Тогда надо будет думать дальше, - уклончиво, но довольно оптимистически сказал Сэм.

В этот момент разговора входная дверь отворилась, и кто-то довольно шумно вошел в прихожую. Алан и Сэм невольно замолчали и на секунду увидели друг у друга на лице выражение едва не пойманных врасплох заговорщиков.
- Ну что, девочки, заплели друг другу косички? – послышался голос Дина. – В вашей варварской стране, доктор Нортон, бутерброда до девяти утра негде купить… - старший Винчестер прошел через гостиную и встал на пороге кухни, сунув одну руку в карман. Он как-то странно посмотрел на Алана, потом на Сэма и весело улыбнулся. Или не слишком весело? Алан не понял, возможно, померещилось. – Я вот подумал: рано или поздно нам придется кормить нашего дудкина сына. Как будем выходить из положения? Вы же не хотите бедняжку мучить? Как там с этикой-то?
- У меня на станции переливания знакомый есть, пойду сам сдам и скажу ему, что нужно для работы, - проговорил Алан с напряженным вздохом.
- Ну, что ж, я знал, что ты настоящий мужик, Эл, - усмехнулся старший Винчестер.