Глава 7. Быть с тобою рядом целый век мало мне... Марина. Часть 1.
JessicaFolcker - HowWill I Know

Ладонь легла на глянцевую обложку молодежного журнала, пальцы пробежались по страницам, перебирая пестрящие фотографиями листы – затем я закрыла его, еще раз мазнув взглядом по обложке с собственным изображением, не привыкнув пока к себе нынешней, и откинула «GQ» в сторону.

- Устала, Марина? – Умберто, занявший водительское место в машине, посмотрел на меня в отражении зеркала заднего вида.

- Есть немного. – Я прикрыла глаза, ощущая тяжесть накладных ресниц, с которыми уживалась вот уже второй месяц.

- Ты сегодня освободилась позднее обычного.

- Задержали на планерке, зато завтра выходной, мечтаю отоспаться и доделать, наконец, все дела насущные.

- Еще один плюшевый мишка! – В голосе моего телохранителя чувствовалась улыбка.

- Заберешь его для своей дочки? – взглянула я на игрушку. Так уж получилось, что мой любимый Джейкоб стал знаменитым вместе со мной. И с тех пор, как шоколадного цвета и огромных размеров плюшевый мишка «засветился» на экранах, кто-то из поклонников или людей, приходящих на съемки очередного телешоу, обязательно приносил с собой мягкую игрушку, в основном медвежонка. Я, разумеется, с благодарностью принимала подарки, но сразу же старалась избавиться от них, раздавая всем друзьям и знакомым, или же собирала партию и отправляла в детские дома или больницы. Пусть эти игрушки доставят радость детям, а мне были дороги наши с Тейлором два медвежонка – Джейк и Джул.

Теперь живущие вместе с нами в нашей комнате и по праву занимающие законное место на тафте, находящейся у подножия кровати.

В тот день, когда Тейлор забирал игрушку из дизайнерской мастерской, рекомендованной мамой Деборой, я очень плохо себя чувствовала – боль в плече не позволяла даже сидя принять более-менее удобное положение, не то, чтобы выйти из дома на несколько часов. Приняв болеутоляющее лекарство, я уснула, а когда проснулась, Тейлор сидел на краю постели и держал медвежонка на коленях. Взяв Джейка за плюшевую лапу, он помахал мне и тихонько произнес: «Привет, Марина», при этом улыбался, а глазки-пуговки нашего мишки, казалось, сияли добрым теплом.

Я заулыбалась спросонья и протянула руки, левая, с которой на днях сняли лангет, тут же заныла, но все равно я взяла свою любимую игрушку на руки, когда приняла сидячее положение. Нежно погладила по плюшевой головке, почесала за ушком и тут заметила неброский шов, наложенный вдоль бока – тронула «ранку» и недоуменно взглянула на своего парня. Тейлор тотчас же пояснил, что специально попросил дизайнера оставить шов видимым – ведь медвежонок из плюша – полноправный член семьи, который тоже пострадал во время перелета. Так зачем «стирать» историю его жизни?

Я только вздохнула, слушая это милое оправдание, а мой бой-френд добавил, что шрамы украшают мужчин, и чем это наш Джейкоб хуже? Пусть Джулиана гордится своим героем!

***

С самых первых дней жизни в доме Лотнеров я почувствовала заботу и внимание, которой окружили меня родные Тейлора, а сам он постоянно держал меня в поле своего зрения, старался предугадать любое мое желание, переживал порой чересчур, когда доктор Лоренс назначал очередное обследование. И тогда мне приходилось успокаивать своего парня, утверждая, что так надо, чтобы исключить осложнения.

Отношение Тейлора ко мне изменилось, конечно, я и так всегда знала, что он дорожит мной, но после того, что случилось, он оберегал меня с утроенной силой, беспокоясь по любому поводу.

Когда я проснулась на следующее утро после авиакатастрофы, то обнаружила, что Тейлор наблюдает за мной, будто бы сам и не ложился совсем. Он осунулся из-за переживаний и только смотрел на меня, гладил по волосам, целовал руки, я же просто потянулась и обняла его, сильно прижав к себе. А затем расплакалась, отчего он испугался, засуетился, начал расспрашивать, где болит. Я прошептала, что ничего не болит, хотя это было не так, но я не хотела волновать его еще больше. Хватит с него и ночных передряг. Убаюканная в его объятиях, я снова уснула и даже не заметила как, под тихий голос своего любимого парня…

Так мы и мыкались последующие дни, в течение которых я проходила всевозможные обследования, сдавала анализы, консультировалась, вскоре мне сняли лангет, но я по-прежнему пила болеутоляющие таблетки, а еще эти ужасные антидепрессанты. Зачем? Мне от них только хуже становилось, но Тей тщательно следил, чтобы я выполняла все указания врачей, не обращая внимания на мое нытье.

Почти каждую ночь я просыпалась от одного и того же кошмара, заставляющего сжиматься все мои внутренности.

Мне снилась паника, жуткая, заставляющая кровь леденеть в жилах, паника, охватившая салон самолета. Крики, суета, взволнованные лица, слез… отчаяние, безысходность, страх…

Я вскрикивала и открывала глаза, всматриваясь в темноту и ощущая жар, исходящий от Тейлора, который прижимался сзади, обнимая меня двумя руками. Я отодвигалась от него, не в состоянии спокойно дышать возле разгоряченного во сне тела, и засыпала, пытаясь унять дрожь, но через некоторое время все повторялось снова и снова… Только пока спал, мой парень был прежним, он звал меня и шептал о том, как ему меня не хватает. Но когда просыпался, старательно соблюдал дистанцию, почти неощутимо целуя меня и слегка обнимая, будто бы я была сахарной.

Тейлор почти все время проводил дома со мной, он взял отпуск и в прямом смысле скрылся от всего мира, отец, как ни странно, его в этом поддержал.

И я могла с полной уверенностью признаться в том, что самое заветное желание, загаданное в ночь моего восемнадцатилетия, исполнилось в полной мере. Самый любимый парень на свете был рядом и днем, и ночью.

Мой Тейлор… веселый и забавный, каким я его узнала с первых минут знакомства, предусмотрительный и обходительный – таким он был и остался, внимательный и любящий – с самой первой совместной ночи я ни разу не разочаровалась в нем, ни разу не усомнилась в силе его чувств.

И пусть после случившегося он старательно держал меня на расстоянии в некотором смысле, но сам нуждался в любви и ласке, поэтому поддавался, стоило мне заговорить его словами любви к нему. А вскоре сам уже вторил, вспоминая, как у нас с ним все начиналось, умалчивал о том времени, когда мы находились в разлуке – и за это я была безмерно благодарна, стараясь даже вида не показывать о том, что произошло. А вот моменты нашего с Теем примирения постоянно мелькали в ночных разговорах во времена моей бессонницы, и почти все они заканчивались поцелуями и объятиями – я была бы рада, если Тейлор проявил инициативу, но он, замечая все мои попытки соблазнить, оставался верен себе: ставил мое здоровье превыше собственных желаний. Поэтому приходилось довольствоваться тем, что было мне подвластно – нежиться с ним в постели ночи напролет, мечтая о большем.

***

Моя нынешняя жизнь немногим отличалась от предыдущей: те же ежедневные хлопоты и заботы, школа, встречи с друзьями, зубрежка уроков и прогулки по Лос-Анджелесу, выезды за город на уикенды.

И все же отличалась.

Как бы стремительно не ворвались в мою судьбу перемены, с одной стороны, пугающие и ошеломляющие, а с другой – удивительные, я приняла эту сторону жизни, ни секунды не раздумывая. Всё случилось так, как и должно было быть, судьба преподнесла шанс, за который стоило ухватиться, и как бы ни угнетали сомнения и неуверенность, но желание не упустить удачу не покидало даже в самые горькие минуты отчаяния. Оно и помогло. Желание.

Благодаря ему я познала настоящую любовь, преодолела свои страхи, научилась отстаивать свою точку зрения, добилась всего, к чему стремилась, и получила то, о чем и не мечтала.

И тут без вмешательства хозяюшки-судьбы, конечно, не обошлось: она преподала мне урок уже тогда, когда я сама осознала свои ошибки. Те невидимые преграды, которые, якобы, препятствовали нашему с Тейлором счастью – их не было, я сама воздвигла эту мнимую стену между нами и пряталась за ней, боясь собственных чувств, но отчаянно желая любить.

Не существует препятствий между двумя любящими друг друга людьми, неважно, что один из них знаменит на весь мир. Разве это всегда являлось главенствующим в отношениях? Нет, конечно. Взаимное чувство, забота друг о друге, уважение и взаимопонимание, а еще честность – это и есть основа, которую не надо подкреплять славой и благосостоянием. Все это наживное, если человек стремится достигнуть каких-либо высот – он обязательно своего добьется, главное, чтобы рядом были те люди, которые всегда верили в него.

Вмиг преодолев несколько шагов на пути к Тейлору, всего лишь за одну только встречу в номере московского отеля, во время одного единственного объяснения я со всей уверенностью встала на одну планку рядом с ним. Ведь напротив меня сидел не известный на весь мир актер, живущий по ту сторону океана, а мой парень – самый близкий, самый родной, обиженный мною и ждущий объяснений. И вернув его, простившего мне все причиненные обиды, я, сама к тому не стремящаяся, но давшая свое согласие перед Тейлором, в одночасье стала равной ему в глазах всего мира.

Моя нынешняя жизнь, в которой появилось столько новых друзей и знакомых, событий и нововведений, интересных встреч и планов на будущее.

***

Вспышки фотокамер… Спешка и постоянная беготня… Люди, много людей: фотографы, интервьюеры, визажисты, костюмеры, ассистенты… мой агент.

Я переглянулась с Джимом, который ободряюще и улыбнулся мне, протягивая папку с только что подписанным годовым контрактом. Улыбнулась в ответ, взяла контракт и поднялась вслед за прибежавшей за мной ассистенткой, будучи готова к перевоплощению...

И на несколько часов погрузилась… в работу!

Не имея ни малейшего опыта, но обладая неимоверным желанием не подвести Тейлора, я старалась с полуслова, полу-взгляда усваивать и вникать во все, что мне говорили всё те же: фотографы, интервьюеры, визажисты, костюмеры, ассистенты… мой агент.

Жаль, Тейлор не мог находиться рядом во избежание распространения преждевременных слухов о нас, но он постоянно был на связи, слал sms, отвечал на мои звонки в короткие минуты отдыха.

Я неустанно крутилась перед фотокамерой, меняя позы, наклон головы… вокруг меня сменялись декорации… менялся мой образ… макияж, прическа, одежда… Час за часом… новые идеи и задумки… ответы на вопросы… и снова минутный перерыв перед следующей фотосъемкой…

Ничего общего с нашей с Тейлором самой первой совместной фото-сессией на мобильный телефон. Дорогие сердцу фотографии, пусть не в таких изысканных декорациях, но хранящие в себе тепло взаимного чувства, которые я не уберегла. Мы с Тейлором не уберегли.

Я так и не решилась поинтересоваться, куда он дел наши снимки, оставалось лишь вспоминать и сожалеть о том, что утеряно безвозвратно…

А Тей и вовсе не заговаривал о фото, получается, давно уж забыл о сюрпризе, который когда-то преподнес мне.

Что ж, не век же теперь горевать – надо придумать, как восполнить этот пробел. Нам с Тейлором нужны… новые совместные фото!

Я вновь оглядела фотостудию, а в мыслях уже зарождался план, который необходимо было претворить в жизнь. Найти бы только повод преподнести этот сюрприз моему бой-френду…

***

Поскольку интерес ко всему произошедшему не угас и по прошествии почти двух месяцев, людей интересовали подробности случившегося, а еще, я знаю, был создан благотворительный фонд в поддержку пострадавшим, и все, что мы могли сделать, это поведать о том, что нам пришлось пережить. Меня, в числе прочих приглашенных, постоянно ждали на различных телешоу, и было странно, когда на выходе или перед началом эфира ко мне подходили совершенно незнакомые люди, говорили слова поддержки, просили автограф и сфотографироваться с ними. Я смущалась и терялась, не понимая столь повышенного, как я считала, интереса к моей персоне, но никогда не отказывала в общении.

Тейлор, бывало, по часу ждал меня в машине, и когда по пути домой я рассказывала обо всем, о чем говорилось во время передачи, или делилась своими ощущениями, он только с пониманием кивал, давал советы, а еще поддерживал, помогая справиться с волнением.

Дом встречал нас теплом семейного уюта, родными голосами близких людей, тихими неспешными разговорами в гостиной – и это было настоящим, об этом я мечтала, будучи неуверенной в себе девчонкой из заснеженной Москвы, чудом оказавшейся в залитом солнцем Лос-Анджелесе. И сейчас, справившись со всеми напастями, уверенная в своих желаниях, я, наконец, обрела настоящее счастье. С благословения родителей, переживающих за меня всем сердцем и переживших со мной все горести, с подачи добрых и верных друзей, болеющих всей душой за нас с Тейлором.

Когда я вновь переступила порог американской школы, сложилось впечатление, будто и не уезжала отсюда вовсе. Все одноклассники вели себя, как ни в чем не бывало, да и Валя с Максом были рядом, сопровождая в столовую и в классы, как всегда. Макс даже уступил мне свое место рядом с Валькирией, а сам сел за парту позади нас, разделив ее с Васей. Еще одним моим спасителем, который смущался и отнекивался, стоило мне произнести слова благодарности, но было видно, что он чертовски рад моему возвращению. А я не уставала благодарить за всё, что сделали для меня близкие друзья, не сдавшиеся даже после моего отлета в Россию.

А Джордан…

Неуверенно топтавшийся в сторонке, когда мы спустились на завтрак после первых двух уроков, он смотрел на меня, опускал глаза, стоило Максу скоситься в его сторону, но не уходил.

И тогда я сама направилась к парню и по мере того, как приближалась, его глаза загорались – только теперь они светились не злым умыслом, смешанным с безответной любовью, он излучали бескорыстную дружбу. Взяв его за руку, я потянула за собой, и Джордан пошел следом, но ощущалось, что он нервничает. Значит, ни с кем так больше и не общался после произошедшего. Нет, это я должна исправить!

Подведя парня к нашему столику, я просто сказала, что Джордан отныне будет сидеть с нами. И он друг. Усадив незнающего, куда деться от неловкости бывшего обидчика, я начала завтрак, и вскоре за столиком завязался непринужденный разговор. И по мере того, как ребята обсуждали текущие вопросы касательно учебы и досуга, Джордан раскрепощался и даже позволил себе вставить несколько реплик – к нему прислушались, обратили внимание и поддержали в некоторых вопросах.

Конфликт был исчерпан.

Даже Тейлор, встречавший меня после школы и замечавший, что я иногда выходила за ворота в компании Джордана, ни разу не обмолвился о нем недобрым словом, тоже простив тому все нанесенные обиды и, видимо, больше не ревновал, выяснив с этим соперником отношения.

Но вот, что касалось другого соперника, то тут я уже не знала, какими еще словами убедить своего любимого ревнивца, что Алексей никогда не встанет между нами, и ревновать к нему – это значит, обижать меня своим недоверием.

Но после того как Тейлор съездил со мной в больницу, он еще больше утвердился в своем желании – держать меня подальше от Леши, и всякий раз, когда мы с тем созванивались, Лотнер чуть ли не скрежетал зубами, прислушиваясь к одностороннему разговору.

Не знаю, до чего они там договорились в тот день, ни один не желал посвящать меня в тайну мужского разговора, только Тейлор, казалось, старался вообще огородить меня от общения с Алексеем, а Леша не оставлял попыток признаться в своих чувствах, пусть и ненавязчиво…

- Осторожно. По шажочку. Не спеши, Мариша.

- Леш, ну, я ведь не инвалид. – Смотря под ноги, я спускалась по ступеням, выйдя из одной из студий после записи очередного эфира. Алексей услужливо помогал, поддерживая под локоть правой руки и, по-моему, волновался больше положенного. – Ты пострадал гораздо сильнее, заметь!

- Тебя встречают? – Он резко сменил тему.

- Конечно.

- Как он, однако, тебя охраняет.

- Охраняет? – переспросила я, миновав последнюю нижнюю ступеньку.

- А, что? Не так? – Леша не отпускал моей руки, не отнимал взгляда, не желал мириться с тем, что я несвободна.

- Ты специально сейчас задеваешь Тейлора? – Я выдернула свою руку. – Тем самым обижая меня!

- Да, он всюду по пятам за тобой ходит, Марина! Стережет, будто ты его собственность.

- Стережет, охраняет… Я тебе не приходили на ум другие слова, например, заботится, переживает? – Я переглянулась с Умберто, кивком попросив еще несколько минут.

- Лотнер ставит в приоритет только собственные интересы. Он вскружил тебе голову и пользуется этим, отбиваясь от соперников нечестными способами.

- А я вот думаю, что это ты ведешь себя нечестно.

- Мои чувства тебе прекрасно известны, Марина! – Он вцепился рукой в перила.

- Почему ты отказался от костылей? – Невооруженным взглядом было понятно, насколько трудно этому парню передвигаться.

- Я, что инвалид? – Вернул он мне недавно оброненную фразу.

- Ты такой упертый, Лешка.

- А ты уходишь от темы, Маринка, – с улыбкой произнес мое имя.

- Темы «нас» не существует, в принципе, я никогда не смогу относиться к тебе как-то иначе, чем к другу. – Вот сколько еще объяснять очевидное?

- Марина, вы с ним такие разные! – снова заговорил об одном и том же Алексей. – Сама подумай, как бы все ни складывалось наилучшим образом в ваших судьбах, Лотнер чужой для тебя человек. Менталитет, образ жизни, семейные устои и традиции. Ты не сможешь долго с нимжить и, в конце концов, захочешь вернуться домой.

- Мой дом там, где живет Тейлор.

- А праздники? – не унимался Леша. – Новый год и Рождество, снег и заморозки, ёлка и мандарины. Ты все это променяешь на Лос-анджелесскую зиму с искусственной елью? У нас подарки кладут под елку, а у них вешают носки в ожидании Санты, у нас гадают в Сочельник, а у них отмечают Католическое Рождество в преддверии Нового года. Не наше всё это, Маришка, пойми.

- Это ты пойми меня, Леша. Пусть Тейлор из другой страны, но он точно такой же, как и я, как и ты, как миллион остальных людей, живущих в разных концах планеты. Он родился и воспитывался в простой семье, мамой и папой, ходил в школу, в различные секции, взрослел, строя планы на будущее, стремился достичь каких-то своих целей. Рос в любящей семье, где забота и внимание к близким всегда были и остаются главенствующей составляющей. Ну, не увижу я в этом году снег в ночь на первое января. И, что с того? Зато в следующем Тейлору придется померзнуть на даче моих бабушки с дедушкой во время запуска фейерверка. – Я не смогла сдержать улыбки, представив себе эту милую картину. – И он ничего не имеет против традиций и устоев, сложившихся в моей семье, присущих стране, в которой родилась и выросла я.

- Это он сейчас так говорит, а вот наиграется в благородство, и потом ты вспомнишь мои слова.

- Леша, унижая соперника, ты никогда, запомни, никогда не поднимешься, тем самым, в моих глазах, – укоризненно произнесла я, сворачивая очередной бессмысленный разговор. – Если хочешь сохранить нашу дружбу, не касайся больше этой темы, пожалуйста, иначе ты просто не оставишь мне выбора. Я всегда мечтала быть с Тейлором, и я останусь с ним, смирись с этим, или же давай прекратим общение.

- Ты не хочешь общаться со мной? – В его голосе засквозила обида, а вот глаза потускнели.

- Если тебе оно в тягость. Я не хочу, чтобы ты страдал понапрасну. Как у нас говорят, помнишь? С глаз долой – из сердца вон.

- Но у тебя-то так не получилось с Лотнером, да?

- Что, правда, то - правда. – Я опустила голову. – Как бы далеко и надолго я не уехала, забыть Тейлора не смогла, и это лишний раз доказывает силу и искренность моих чувств к нему, как, впрочем, и его ко мне – ведь и Тей не оставил попыток вернуть меня.

- Спасибо, что еще раз невольно напомнила мне о том, что я третий лишний.

- Но так оно и есть, не обижайся, прошу. – С мольбой взглянула на Лешу.

- Ладно, время всё расставит на свои места. Я подожду, сколько потребуется… Однажды ты сама убедишься в правдивости моих слов, Марина. Сейчас тебя не переубедишь, ты сама должна прийти к этому.

- Мое будущее связано с Тейлором, а в тебе говорит уязвленный парень, которому отказали. – Мое терпение было на исходе.

- Я скоро улетаю, возвращаюсь домой. – Он несмело моргнул.

- Уже?

- Да, пора. На следующей неделе прилетают родители, меня выпишут как раз, больше меня в Лос-Анджелесе ничего не держит, буду долечиваться в Москве, да и по учебе «хвосты» накопились… Я буду скучать по тебе, Маришка.

- Будем общаться на расстоянии. У тебя есть все мои контакты, пиши, звони в любое время.

- Ты рада, что я, наконец, улетаю. – Он грустно усмехнулся, беря меня за руку.

- Не говори так, Леша. Если бы общение с тобой было мне неприятно или влияло на наши с Тейлором отношения, я бы изначально оставила все попытки сохранить нашу с тобой недавно возникшую дружбу.

- Значит, между нами все останется по-прежнему? – Он сжал мою ладонь. – Дружба?

- Дружба. – Я улыбнулась. – И не грусти. Договорились?

- Я не потеряю тебя? Ты, правда, будешь отвечать на письма и звонки?

- Правда. Не обижай меня своим недоверием, Леша. Ты меня не потеряешь.

- Хорошо, созвонимся тогда на днях, - парень посмотрел поверх моего плеча, я обернулась и заметила, как Умберто направляется к нам. Времени почти не осталось. – Понимаю, что проводить меня в аэропорт ты не приедешь, поэтому давай здесь и сейчас попрощаемся… по старой русской традиции. – Он поцеловал меня в щеку.

- Береги себя. – Я подставила другую щеку для поцелуя.

- Ты тоже постарайся больше не попадать в передряги, Маришка. Если Лотнер, не дай Бог, не убережет тебя, я прилечу в Америку и разберусь с ним!

- Пока он рядом, со мной ничего больше плохого не случится, поверь на слово. – Я положила правую руку на плечо парню и, поднявшись на носочках, сама поцеловал Алексея в щеку. – Ты хороший, очень хороший. Прости меня.

- Марина, нам пора, – кашлянул за спиной мой телохранитель.

- До встречи, Леша. – Я отступила на шаг назад.

- До свидания, Маришка. – Он разжал ладонь, отпуская меня…