Pearl Harbor - Brothers

POV Дмитрий

Громкий выстрел в одно мгновение разделил мою жизнь на «до» и «после». И этот самый разрывающий душу выстрел, словно эхо, раздавался в моём сознании уже на протяжении ни одного часа.

А в мыслях немым укором звучал голос то ли совести, то ли самого дьявола из ада. Он с дьявольским шипением разъедал всего меня изнутри.

- Не успел! Ты не сберёг её! Её кровь будет на твоих руках! Ты виноват! Ты! Ты! Ты!

С силой зажмурившись, обессилено облокотившись на холодную и бездушную больничную стену девственно-белого цвета, я надеялся, что всё произошедшее является жутким, страшным сном! Или же, наконец, игрой моего больного воображения, но с каждой секундой, проведённой в этом жутком больничном крыле, я всё яснее понимал, что это не сон, а жуткая и всепоглощающая, разрушающая тебя изнутри реальность!
До моего сознания доносились чьи-то крики, звук бегающего медицинского персонала по идеально чистому и скользкому полу, чей-то плач, даже нецензурная брань, но я всеми силами надеялся уловить в этом гуле голосов и звуков хоть малейший признак того, что моя Роза будет жить! Но безрезультатно. Сплошная тишина и неизвестность.

- С ней всё будет хорошо! – донесся до моего сознания успокаивающий голос Кристиана.

Он всеми силами старался утешить рыдающую Лиссу, но все его попытки были тщетны.

Даже прославленная Джанин стояла возле операционной, в которую в экстренном порядке завезли каталку с бездыханным телом её дочери, и, сцепив пальцы рук, друг с другом, что-то нашёптывала про себя, а по всегда каменному лицу беспрерывно, одна за другой, стекали слёзы боли и страха.

Как же порой бывает сложно совладать с виражами судьбы! Все эти несколько лет я учил Розу всему, что знал сам, но я даже не мог подумать, что она погибнет от выстрела! От выстрела! Не от кола, не от стригоя, даже не от ножа, меча или клинка! Безумие!

Отчего-то захотелось засмеяться, но почему-то губы сложились лишь в горькую усмешку, усмешку, которая скрывала за собой вселенскую боль и всепоглощающий страх, который сковывал все внутренности, все чувства и переживания единой стальной цепью.

Неожиданно для самого себя мои губы стали сами по себе нашёптывать слова Молитвы. Я не знал, услышит ли её Бог и примет ли её, как благодарность, если он оставит Розу в живых, да и имел ли я права просить Его о помощи после всех тех злодеяний, которые я совершил? Наверное, нет, но это было моим единственным шансом, единственной спасительной соломинкой, за которую я мог уцепиться в этот момент!

- Только живи! Только живи! – молил я про себя.

Роза не может оставить нас… меня! Только не сейчас! Не так!

- Пожалуйста!

Когда, наконец-то, заветная ручка опустилась, а из двери вышел врач, все вокруг погрузились в безмолвие.

На лбу врача виднелись капельки пота, а в его глазах была усталость.

- Доктор, что с ней? Как она? – спросила Лисса, чуть ли не влетев во врача.

- Её состояние крайне тяжёлое, пуля пролетела навылет, но успела задеть несколько жизненно важных органов. Мы смогли более или менее стабилизировать её состояние, но не факт, что она протянет до утра.

Слова врача прозвучали, как приговор.

- Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! – кричала Лисса.

Но её голос доносился до меня, словно через стену. Я не хотел верить в происходящее! В этот момент я молил всех Богов, чтобы сейчас на меня снизошла кара за все мои грехи. Пусть я умру, но Роза должна жить! Должна!

- А если попробовать вылечить её духом? – подал голос Эйб.

В душе зародился небольшой росток надежды, но в следующую секунду его обрубили на корню:

- На неё не действует магия духа. Я пробовал, но магия словно ударяется о невидимый щит и не доходит до её тела, - послышался бесчувственный, утробный голос Адриана Ивашкова, который незаметно для всех вышел из операционной.

На секунду, всего на мимолётное мгновение, наши взгляды пересеклись, и мы увидели в глазах друг друга не ненависть, не соперничество, а боль, боль от потери той, которую любили всем сердцем.

- Нет! Что за бред!? Неужели нет никакого шанса спасти её? Ведь она молода, у неё молодой организм! – воскликнула Джанин, явно не веря своим ушам и всему происходящему.

- Я не знаю! Но если она выживет, то это будет чудо, - ответил доктор.

Чудо…

Это слово повисло между нами всеми, как невидимая стена. Стена, которую теперь может снести лишь сама Роза.

- Ты не смеешь меня бросать, Хэзевей! Даже не думай умирать!

---

POV Дмитрий

Я не знаю, сколько минут, часов мы просидели перед дверью, в которую перевезли Розу после операционной, но никто из присутствующих и не собирался покидать больничное крыло, все ждали, верили и надеялись на положительный исход.

Взгляды всех были прикованы к одной единственной двери, за которой происходила немая борьба, борьба за жизнь.

- Лисса, я прошу тебя, тебе нужно поспать, отдохнуть, - уже, наверное, в десятый раз умолял Кристиан Василису. – Я клянусь тебе, что как только мы что-то узнаем, то сообщим тебе!

- Нет! И это не обсуждается! Я останусь здесь до того момента, пока доктор не скажет что-то окончательное!

Под словом «окончательное» юная королева скрывала два вывода: «умрёт» или же будет жить.

Все находились в томительном ожидании, ожидании удара.

В моей голове, словно эхо, звучал смех Розы, в мыслях я видел её улыбку и взгляд, полный любви, верности, отваги и веры в собственные силы. Но лишь одна секунда, одно мгновение, и под всей прошлой жизнью провели черту, ничто теперь не будет, как раньше.

Неожиданно дверь в реанимационное отделение с силой распахнулась, и в коридор буквально влетел лечащий врач Розы.

- Что случилось? – воскликнула Джанин, резко поднявшись со своего место и преграждая дальнейший путь врачу.

- Пропустите!

- Что с моей дочерью?!

- Если вы меня сейчас же не пропустите, ваша дочь умрёт!

- Мистер Родман, живее, у Хэзевей остановка сердца!

На нас будто вылили ушат холодной воды. Все замерли в полном ступоре.

Глаза Джанин расширились в немом ужасе, и она так и продолжала стоять на одном месте, не шевелясь.

Вдруг её будто ударили под коленную чашечку, и, если бы Эйб не подхватил ёе на руки, она бы рухнула на пол.

Господи! Вокруг началась суматоха, сразу несколько врачей залетели в палату к Розе. Ещё несколько медсестёр сразу же поспешили к Джанин. В ушах звучал гул, перед глазами всё сменялось, как стекляшки в калейдоскопе.

- Тихо, тихо. Джанин, - прошептал он, усаживая её на первую попавшуюся кушетку. – Принесите кто-нибудь воды и успокоительное!

- Да, сэр! – послышался испуганный женский голос.

- Разряд! Делай сто двадцать! – доносился разъярённый голос доктора.

Секунда. Две. Три. И меня будто оглушает звук резкого удара тела любимой о постель.

- Роза! – прокричала Лисса, будто стараясь достучаться до подруги, вбежав в приоткрытую дверь палаты.

- Чёрт! Уберите её! Делай сто восемьдесят! Джерри, быстрее!

Лиссу чуть ли не волоком вытащил из палаты Кристиан и выбежавший из палаты санитар, она же, словно змея, пыталась вырваться из их захватов. Из глаз принцессы градом лились слёзы.

- Пусти меня! Пусти! Хэзевей! Не смей умирать, ты мне обещала, что мы всегда будем вместе! Нет! – кричала она во всю мощь своего голоса.

Нет! Нет! Нет! Господи, нет! Пожалуйста!

Я вновь чувствовал себя до безумия, до неприязни беспомощным! Я ничего не мог сделать! Ничего! Ненавижу!

Наплевав на все правила, я вошёл в палату, и, стоило мне увидеть бледное лицо Розы, как всё внутри меня оборвалось в одно мгновение: всегда смуглое лицо заливала не просто бледность, оно было, как бумага, под глазами виднелись жуткие багровые синяки, а губы будто выцвели и приобрели грязно-розовый оттенок.

- Делай двести сорок!

- Родман, ты сошёл с ума! Она же умрёт!

- Она уже умирает, Кент! Делай!

Эта картина словно обволакивала меня со всех сторон, но я не чувствовал ничего в этот момент. Мой взгляд цеплялся за любимые черты с такой горячей решимостью, что я в этот момент скорее напоминал сумасшедшего, нежели нормального человека.

- Раз! Два! Три! Руки убрали! Разряд!

Тело Розы не сильно, но подскакивает, как на батуте, и с силой ударяется о пуховую перину при падении обратно. На её лице безмятежность и спокойствие. А на губах к моему ужасу блуждает умиротворённая улыбка.

Надоедливый монотонный писк мониторов не утихает, я с огромной надеждой вглядываюсь в графике на нескольких экранах, на всех видна лишь длинная непрерывная линия, и всё по нулям.

Врач начал по новой заряжать аппарат, но его действия прервал другой доктор.

- Всё! Родман, не мучай девчонку, - устало попросил он, но мистер Родман не послушал его и уже было хотел запустить кардиостимулятор на максимальное значение, но его действия опять же прервал напарник. - Алекс, прекрати! Не трогай! Дай девочке умереть спокойно! Она и так, наверное, настрадалась! Фиксируй время смерти!

Грустный и беспомощный взгляд доктора пробежал по мертвецки бледному лицу Розы. Он устало опёрся на металлические поручни кровати и, будто инстинктивно чувствуя чьё-то присутствие, повернулся в мою сторону.

- Не понял! Почему здесь посторонние?! – закричал напарник.

- Успокойся, Кент. Время смерти четырнадцать двадцать пять, - бесчувственно сказал Алекс. Затем он подошёл ко мне, и мужская рука успокаивающе похлопала меня по плечу. – Простите. Мне очень жаль.

Четырнадцать двадцать пять – время, когда всё закончилось.

---

POV Роза

Странно. Вокруг меня стояла академия во всём своём древнем и могущественном великолепии. Да, надо признать это место, даже, несмотря на всю ту чепуху, что творится за его стенами, не теряет своей мощи!

Но отчего-то это место дарило мне спокойствие и умиротворение. Здесь было хорошо, уютно и тепло. Меня не будоражили ошибки прошлого, даже наша связь с Лиссой… я не чувствовала её, внутри я чувствовала лишь покой и радость, я могла дышать уверенно и легко. Все проблемы, будто в один миг, рухнули с моих плеч.

- Привет! – раздался за спиной радостный голос… голос Мейсона!

Резко развернувшись, я увидела перед собой до боли знакомое лицо.

- Мейсон! – воскликнула я и бросилась в знакомые объятия друга.

Я чувствовала его руки на своих плечах, слышала биение его сердца, чувствовала его совсем как… при жизни. Вот чёрт…

- Я… я... умерла что ли? – спросила я, сама не веря, что произношу эти слова вслух.

В ответ друг лишь нахмурился, а в его глазах полыхнула боль. Всего на крохотное мгновение, но я смогла увидеть её.

- Да нет, я не могла умереть, - отмахнулась я со смехом в голосе, отойдя от друга на несколько шагов. - А как же там крылья, как у ангела? Не знаю, туннель со светом в конце? Тут этим и не пахнет, так что…

Мейсон в ответ непонимающе посмотрел на меня, словно увидел перед собой призрака. Совсем у меня уже крыша поехала, призрак увидел призрака! Дурдом!

Но, как ни странно, именно в этот момент до меня стал доходить истинный смысл всего происходящего: я была мертва! Реально мертва!

- О, Боже… неужели, я, правда, умерла?

- Но ты ещё можешь вернуться, - прошептал совсем другой голос, голос из далёкого прошлого, совсем далёкого.

Развернувшись, я увидела перед собой тех, кого совсем не ожидала увидеть - родителей Лиссы!

Семья Драгомир была такой же, какой я их запомнила: статными, уверенными, и один их вид внушал уважение к этой семье.

- Я не хочу возвращаться, - ответила я честно, но, не решаясь даже взглянуть на них.

- Почему? – спросил на этот раз Эрик.

- А смысл? Ну, выживу я, стану стражем Лиссы, если мне, конечно, разрешат вообще стать стражем после того, что произошло, но что толку? Я никогда не смогу быть с тем, кого люблю, ведь наши отношения с ним будут считаться неправильными. А Лиссе и без меня будет хорошо. Ведь я больше, чем уверена, что она хотела спасти кого-то из вас, нежели меня, - ответила я.

В следующую секунду, словно по взмаху волшебной палочки, зазвучали голоса, голоса тех, кого я и не надеялась услышать здесь.

- Роза! Вернись, пожалуйста! – Эйб.

- Роза! Розочка! Вернись! Ну, вернись! Пожалуйста! Пожалуйста! – Лисса.

- Доченька! Не бросай меня! Пожалуйста! - мама.

- Я люблю тебя, Роза! Люблю! Прошу тебя! Не бросай меня! Роза! Я люблю тебя, чёрт тебя возьми! Не смей умирать! Вернись ко мне! – Дмитрий.

Голоса звучали так отчётливо, так мощно, что их сила заставила мои колени подогнуться. Из глаз не прекращаемым потоком лились слёзы, слёзы боли, усталости, безысходности и неверия в собственные силы для борьбы с судьбой.

Сердце обливалось кровью, душу словно разрывали на куски.

- Хватит меня мучить! Дайте мне умереть! Я не хочу больше убивать! Не хочу видеть смерть! – прокричала я, изо всех сил закрывая уши, чтобы не слышать этих криков.

- Не бросай меня! Ты нужна мне! Нужна! – голос Дмитрия, словно вопль подстреленного животного, разрывал безмятежность этого мира.

- Зачем они меня мучают? Я хочу остаться здесь. Здесь спокойно, - недоумевала я, с немой мольбой вглядываясь в глаза семьи Драгомир и Мейсона.

Мама Лиссы лишь одарила меня горестной улыбкой и, присев рядом со мной на траву, прижала к своей груди.

- Потому что ты нужна им, Роза, они не смогут без тебя. Все они куда слабее, нежели кажутся на первый взгляд, и любая точка опоры в их жизни заставляет их находить в себе силы для борьбы с судьбой, но стоит этой точке опоры развеяться, как они становятся беззащитными, - ответила она, нежно поглаживая меня по волосам.

- Но я тоже слаба! Я устала бороться! Я хочу отдохнуть! Я теряю всех, кто мне дорог, но никто меня не спрашивает, хочу ли я этого, готова ли к потере! И вдруг, когда я вернусь, я вновь потеряю кого-то из них? Я этого не вынесу! – кричала я, превозмогая режущую боль в сердце. – Я не хочу стать убийцей!

Я не хочу лишиться рассудка из-за влияния духа! Лучше умереть так, нежели умереть прикованной к постели ремнями и биться в истерике!

- Мама! Не забирай её у меня! Она - единственное, что есть в моей жизни! Она одна! Я умру без неё!

Сил на то, чтобы бороться с этими голосами, просто не осталось. Мне казалось, что я медленно схожу с ума. Я чувствовала себя грушей для битья, и каждый голос, каждый крик просто убивал меня изнутри!

- Ты сильная, Роза, - сказал Мейсон, присаживаясь рядом со мной и по-дружески гладя по плечу. – А время на отдых у тебя будет.

Его слова, как ни странно, не предали мне и малейшей решимости на то, чтобы выбрать жизнь, а не смерть, а наоборот, я разрыдалась ещё сильнее, чем прежде. Мейсон был для меня, своего рода, напоминанием об ошибках, сделанных мной.

- Мейсон, мне так жаль, прости, что не смогла тебя защитить, - умоляла я, крепко обнимая друга за плечи.

- Ты невиновата. Я сам выбрал свой путь и знал, на что шёл, - ответил он шёпотом, мягко поглаживая меня по волосам.

- Но… я не хочу обратно. Не хочу, - взмолилась я, мотая головой в разные стороны.

- Ты должна. Твоё время ещё не пришло, - сказал он успокаивающим тоном.

По щеке безвольно прокатилась слеза, она словно разъедала её своей горечью.

- Хорошо. Я вернусь.

И стоило мне произнести эти слова, как меня будто катапультой отшвырнули в собственное тело. Я не хотела открывать глаза, не хотела увидеть, что я вновь по своей же собственной воле вернулась в тот мир, в который всеми силами не хотела возвращаться.

В ноздри бил противный запах медикаментов, который смешивался с противным запахом чистящих средств.

- Вернись ко мне, вернись, пожалуйста, - послышался мужской голос совсем близко, сопровождавшийся нежным прикосновением к руке. – Роза! Пожалуйста!

Всё тело будто налилось свинцом, но, приложив все возможные и невозможные усилия, я смогла кое-как расцепить отяжелевшие веки и открыть глаза. И то, что я увидела, повергло меня в шок: на одном из поручней больничной кровати буквально висел Дмитрий, он с силой, но в то же время с нежностью цеплялся за мою ладонь, будто хватаясь за спасительную соломинку.

На его лице виднелись едва заметные дорожки от слёз, а глаза были плотно зажмурены.
В горле пересохло, голова кружилась и в висках, словно поселились дятлы, которые безостановочно долбили в одно место, казалось, ещё секунда, и моя голова просто лопнет от боли!

- Дмитрий… - промямлила я из последних сил.

В следующую секунду Дмитрий резко поднял голову, и, наверное, впервые в жизни я увидела на его лице полнейший шок. Его глаза расширились до невообразимых размеров, всегда непроницаемое лицо сменило миллион выражений за одну секунду.

Казалось, что на меня смотрел совершенно другой человек: осунувшееся и мятое лицо, громадные синяки под глазами, щетина, если бы я не знала, что это Дмитрий Беликов, то в жизни не узнала бы его.

- Господи, - произнёс он на выдохе, поднимаясь во весь рост и глядя на меня высоты. – Роза, - произнёс он ещё раз и с величайшей нежностью прошёлся по моим волосам и лицу, словно пытаясь понять, не мираж ли я.

Вот он наклонился, и его губы коснулись моего лба, а затем он спрятал лицо у меня в волосах и что-то долго шептал. Сначала я не могла понять, что именно, но затем услышала сдавленное:

- Спасибо, спасибо, спасибо, - повторял он снова и снова.

Он произносил эти слова с такой горячей благодарностью, такой любовью, что сердце отчаянно завыло от боли.

- Роза, я так боялся… Господи… ты даже не представляешь, что я пережил… - шептал он, захлёбываясь словами и покрывая моё лицо поцелуями. – Я так боялся потерять тебя!

Неуклюже, превозмогая боль во всём теле, я всё же смогла дотронуться до любимого лица кончиками пальцев, но, когда сил стало совсем не хватать, Дмитрий сам прижался к моей ладони щекой.

Его лицо было мокрым от пота и слёз, на нём до сих пор были видны следы нашего побега, но оно было до безумия родным!

Невольно по щеке прокатилась слеза, то ли от непрекращающейся боли в теле или от того, что я по собственной воле лишилась безмятежного существования.

- Страж Беликов, отпустите вы уже девочку, дайте ей умереть спокойно!

- Нет, дайте нам попрощаться!

Какой-то незнакомый и обеспокоенный мужской голос раздался совсем близко, и ещё один голос, голос, который казался мне смутно знакомым, будто из прошлой жизни - мама.

И вот в комнату залетают ещё шесть человек: два незнакомых молодых человека, одетых в белые халаты, Эйб, моя мать, Кристиан и Лисса.

- Не дождётесь, - сказала я, стараясь придать голосу хоть какие-либо эмоции.

- Роза! – прокричала мать и кинулась к моей постели.

- Роза! – Лисса.

- Слава Богу… - Эйб.

- Так не бывает… - непонимающе заявил мужчина в белом халате.

Да, так не бывает. Не бывает. Мне дали очередной шанс изменить свою жизнь, но смерть - неотъемлемая часть моей жизни.

Я сделала свой выбор!

---

POV Дмитрий

Её движения были резкими, но уверенными и точными. Раз. Она с горячей решимостью хватает серебряный кол с небольшого столика. Два. Её рука замахивается в уверенном жесте. Три. Она с силой отправляет его точно в цель. Если бы на месте манекена был стригой, то он бы не выжил от подобного удара. Орудие вошло «в сердце» манекена практически наполовину.

Она уверенной походкой направляется к манекену и одним резким движением вынимает кол из своего противника.

- Ты так и будешь стоять в проёме? – спросила Роза, и её голос эхом разнёсся по всему спортивному залу.

Она поворачивается ко мне лицом, и я вижу на её лице лёгкую улыбку, усталость и, к моему удивлению, едва заметную подавленность, и непонимание.

- С тобой всё хорошо? - спросил я, проходя вглубь зала и стараясь уловить в её лице хотя бы малейшие нотки тревоги или же беспокойства.

За эти три месяца после всего произошедшего Роза очень сильно изменилась. Очень! На место неугомонной и жизнерадостной дампирки пришла замкнутая и даже по своему безразличная ко всему происходящему девушка. И я не мог не замечать подобные перемены в Розмари.

Этот контраст характеров бросался в глаза настолько отчётливо, что эти изменения в Розе заметили все без исключения! Здесь не нужно было быть шибко проницательной натурой, чтобы не увидеть подобного скачка.

Мы втайне от Розы (разумеется) поговорили с её лечащим врачом, и он охарактеризовал её поведение, как некий защитный рефлекс от перенесённой клинической смерти. Ведь, по сути, как бы нам не хотелось это принимать, на несколько минут, но Роза умерла, и никому из нас неизвестно, что произошло в её сознании за эти несколько минут. Да и по врачебным меркам её клиническая смерть продолжалась достаточно долго, пять-шесть минут, когда зачастую человек выходит из состояния клинической смерти, если таковая происходит за одну-три минуты.

Но мы не могли спросить у Розы о том, что она чувствовала или видела в этот момент, ведь это глупо, да и неправильно, даже представить этот разговор мысленно, ну, мягко говоря, странно:

- Роза, скажи, пожалуйста, что ты видела, что с тобой происходило, когда ты умерла?

Бред!

- Да, всё нормально, а что? – спросила она, кладя кол в задний карман спортивных штанов и отодвигая несчастный манекен в самый угол зала.

Наконец, её взгляд концентрируется на моём, и я всеми силами пытаюсь понять, что же сейчас творится в душе у этой девушки. Я не мог видеть, как она медленно затухает! Как она медленно, шаг за шагом, днём за днём превращается… в меня, пока я не встретил её!

- Дмитрий, что случилось? Почему ты на меня так смотришь? Я вроде нигде пока не накосячила, - сказала она, и опять эта обычная, лёгкая, но вялая и сухая улыбка тронула её губы.

Она надевала её, как маску, словно стараясь скрыть за ней что-то, и я намеревался понять, что!

- Всё! Я больше не могу! – воскликнул я, преодолевая расстояние между нами в несколько быстрых шагов, хватая Розу под колени и бесцеремонно закидывая к себе на плечо.

- Беликов! Ты что, совсем что ли?! Дмитрий! Поставь меня! Беликов! Чёрт! – кричала она, стараясь спрыгнуть с моего плеча, но безрезультатно, и даже весьма ощутимые удары по спине не убавили моей решимости узнать всю правду.

Наши комнаты с Розой были недалеко от спортзала, и сейчас была глубокая «моройская» ночь, поэтому мы не встретили на своём пути ни одной души.

- Дмитрий, что ты творишь?! – прокричала она, недоумевая, пока я ногой открывал дверь в свою комнату. – Ты что, совсем сдурел?!

Наконец-то, пройдя в комнату и скинув её с плеч на небольшой диван, я сразу же пошёл закрывать дверь на все замки.

- Дмитрий! Что происходит вообще?! – воскликнула она, недоумевая, вставая за моей спиной и шокировано разведя руками.

- Это я у тебя хочу спросить! Что с тобой происходит, Роза? – спросил я, хватая её за плечи и слегка встряхивая.

Её глаза шокировано распахнулись, словно она увидела перед собой незнакомого человека. Впервые в жизни я не знал, что мне делать! Не знал, как заставить вернуться прошлую Розу! Я не хотел видеть перед собой неудавшуюся копию души или безликой оболочки.

- В каком смысле?

- Роза! Чёрт тебя возьми, что с тобой!? Почему ты такая? Что случилось, объясни мне! Почему ты ведёшь себя так, будто всё в этом мире кажется тебе чужим?! Ты жива! Ты не умерла! Тебя окружают люди, которые любят и ценят тебя, а ты ведёшь себя, как… - тут она спихнула мои руки со своих плеч и одарила меня яростным взглядом.

- Как кто, Беликов? - спросила она с напором.

Она произнесла мою фамилию с таким отчуждением и болью, что всё внутри меня похолодело от чувства вины перед этой девушкой.

- Ты стала похожа на меня! До момента, пока я не встретил тебя! – заявил я, всеми силами пытаясь держать себя в узде и не подойти к девушке, чтобы хорошенько встряхнуть её.

- Так радовался бы! Вы все хотели, чтобы я стала более вразумительной! Вот! Я стала, что вам ещё надо?! – прокричала она во всю мощь своего голоса.

Впервые за эти несколько месяцев я увидел в ней хоть какие-то эмоции. Пусть кричит, я был готов терпеть подобное, сколько угодно, лишь бы она опять не замыкалась в себе!

- Роза, но я хочу, чтобы ты стала прежней! Я полюбил тебя такую: безрассудную с непримиримым и пылким характером, и мне совсем наплевать на то, какой хотят видеть тебя другие. Я этого не хочу! Я хочу видеть мою Розу настоящей, - прошептал я, с горячей решимостью притягивая Розу к своей груди. – Мне больно видеть, как ты медленно, но гаснешь.

POV Роза

Мне бы радоваться, прыгать от счастья, ведь Дмитрий действительно был прав: в моей жизни было всё, что можно только пожелать, работа, друзья, любимый человек. Но отчего-то всё внутри меня обрывалось, как будто срезали тросы, и любое желание или чувство выпускали далеко-далеко в небо. По мне остро заточенным лезвием на живую и с каждой проведённой секундой раны внутри кровоточили всё сильнее и сильнее.

Вглядываясь сейчас в обеспокоенные глаза Дмитрия, я искренне не понимала, почему же этот человек так страстно и самозабвенно борется за меня прежнюю. Не понимала, потому что всеми силами души и сердца не видела в этом никакого смысла.

Я хотела рассказать ему всё то, что чувствовала, пока находилась в другом мире, всё то, что переживаю сейчас, но не могла. Я не хотела подвергать его новым ударам, ведь одно дело, когда твоя девушка видит призраков, а совсем другое, когда твоя же девушка всеми силами пыталась не вернуться в мир живых, это даже звучит жутко.

С того самого момента, когда я пришла в сознание, я будто лишилась чего-то важного, настолько важного, что из меня будто выдернули кусок собственной плоти.

- Объясни мне, зачем ты это делаешь? – спросила я поразительно спокойным тоном, хотя всё внутри меня просто разрывалось на куски.

Отодвинувшись от него и отойдя на несколько шагов, я пыталась уловить в его взгляде хоть капельку понимания, может, он бы действительно понял? Понял то, что я уже никогда не смогу, стать той прежней Розой, по крайней мере, я не стану ей без его помощи.

Боль от всего пережитого и увиденного в потустороннем мире разъедала меня изнутри, как кислота, и это жуткое чувство не отпускало меня все эти три месяца. Оно сдавливало все внутренности, как стальные цепи, как верёвки, и из-за них я не могла задышать, начать жить по-настоящему.

Из меня выкачали все эмоции и чувства, я походила на манекен Розы, но сил на то, чтобы наполнить этот манекен чувствами и эмоциями, силами для борьбы, не было никаких.

- Потому что я люблю тебя! И не хочу потерять тебя опять, - ответил он, сделав несколько шагов в мою сторону. – Я не железный, Роза, я этого не переживу!

Вот между нами остаётся всего несколько миллиметров, в его глазах пылает тревога, любовь и обеспокоенность.

А внутри меня словно с каждым взглядом любимых глаз, с каждым прикосновением и с каждым произнесённым словом росло напряжение, и это самое напряжение было настолько сильным, что, казалось, ещё секунда, и я взорвусь.

В мыслях звучали те голоса, что я слышала, находясь по то сторону этого мира. В словах родных и друзей столько веры, любви и нескончаемой надежды, и мольбы, что, стоя сейчас перед Дмитрием, впервые за эти несколько месяцев я понимаю, что должна научиться жить дальше, несмотря ни на что.

Мне казалось, что именно в эту самую секунду я очнулась окончательно, по-настоящему.

Да, ошибки прошлого и пережитого не перестали мне казаться несущественными, раны не перестали кровоточить, а жизнь не остановилась, но именно поэтому надо вернуться к прошлому состоянию, хотя бы начать двигаться к желанию жить дальше, шаг за шагом, но главное начать.

- Прости меня, - прошептала я и вновь окунулась в родные и до безумия любимые объятия. – Просто… - тут я замолчала, пытаясь подобрать слова и борясь с подступившими к горлу рыданиями. – Просто это слишком тяжело, начать жить здесь, как прежде, будто ничего не произошло.

Я не знала, поймёт ли Дмитрий меня, но я всё же надеялась, что он поймёт. Поймёт и примет.

- Я понимаю, Роза, - ответил он спокойно, и с нежностью целуя меня в макушку. - И никто не собирается давить на тебя, просто я так боялся потерять тебя в тот день, а когда услышал этот жуткий, противный звук, то решил, что медленно схожу с ума. Я никогда прежде не чувствовал себя таким беспомощным и…

- Я слышала твой голос, - выпалила я на одном дыхании, перебив его.

На секунду рука Дмитрия замерла где-то в воздухе, и стоило мне поднять голову, как я увидела перед собой непонимающие глаза любимого.

- Что? – ошарашено спросил он.

- И мамин, Лиссы, даже Эйба, - с каждым произнесённым словом с меня будто сваливался маленький камушек, камень за камнем, и становилось легче, немного, но легче.

- Правда? – спросил он с такой надеждой в голосе, что в сердце что-то защемило от ощущения омерзения к самой себе.

Я лишь слегка прикрыла глаза в ответ.

Господи, неужели я могла бросить его? Неужели могла позволить себе причинить ему боль?

Разум лишь нашёптывал устало, но категорично:

- Могла! Ещё как могла!

- Но ты же вернулась, и я рад, что ты слышала всех нас. Слышала, как мы любим тебя и как дорожим тобой, а главное… - тут он замолчал и, нежно взяв меня двумя пальцами за подбородок, заставил меня посмотреть ему в глаза. – Как мы не хотим тебя потерять.

Слушая его слова, внутри открывалась новая рана. Ведь я не заслужила подобных слов в свой адрес, ведь я не хотела возвращаться к ним, не хотела вновь возвращаться в этот мир, а хотела остаться там, в безмятежном и спокойном мирке, где никто и никогда не сможет причинить мне боль.
Я боялась вновь ощутить боль, боялась настолько сильно, что этот страх затуманил мой рассудок, и я позволила себе допустить мысль, что без меня им будет лучше!

Даже сейчас, все эти три месяца, я лелеяла свой собственный эгоизм и скрывала под этой показной непроницаемостью боязнь того, что, возможно, за эти чёртова три месяца кого-то из моих близких может не стать, и мне так будет проще свыкнуться с их потерей. Ведь так всегда проще!

- Но я не хотела возвращаться, даже, несмотря на те слова, что слышала, - прошептала я, отойдя от Дмитрия и подойдя к небольшому окну, через которое открывался захватывающий дух вид на всю территорию королевского дворца.

Весь королевский двор внушал величие нашего мира, несгибаемость и уверенность, но, как ни больно мне было осознавать, это место никоим образом не придало мне даже капельки уверенности в самой себе.

- Но почему?! – спросил Дмитрий, подойдя совсем близко.

В замысловатых витражах на окнах отчётливо виднелись его черты, а главное, в них отражались его глаза, полные непонимания и оглушительной, просто сводящей с ума боли.

- Потому что, когда ты находишься на пороге жизни и смерти, и если тебе предлагают сделать выбор между ними, у смерти есть один небольшой, но всё же очень весомый плюс, чтобы остаться, - ответила я поразительно спокойным и уверенным тоном, вглядываясь куда-то далеко-далеко за горизонт.

- Какой, к чёртовой матери, «плюс» Роза?! Какой у смерти есть «плюс», чтобы предпочесть её жизни?! – прокричал Дмитрий, разворачивая меня к себе лицом и, кажется, заглядывая в самую глубину моего сердца и души. – Как ты можешь говорить о подобном?!

- Когда ты умираешь, ты не чувствуешь ничего, кроме спокойствия. Совершенно ничего другого: ни боли, ни усталости, ни ненависти, ни угрызения совести за прошлые ошибки. Да и вы же хотели узнать, что я пережила, когда умерла, вот я тебе и говорю.

Когда я произнесла эти слова, с меня будто сорвали смирительную рубашку, она соскользнула с моих плеч настолько легко, что я почувствовала впервые за эти несколько месяцев, что я могу дышать по настоящему, без фальши и боязни.

- Роза, - прошептал Дмитрий, пряча меня в своих объятиях, словно пытаясь защитить от только ему ведомого врага. – Я никому и никогда не позволю причинить тебе боль, никогда, слышишь? Даже тебе самой!

- Но ты ведь не должен говорить мне подобных вещей. Мы - стражи, а значит, мы не имеем права на подобные обещания, морой превыше всего, а не дампир, - прошептала я, уткнувшись Дмитрию в грудь и стараясь найти в этом потрясающем мужчине силы для борьбы с судьбой, ошибками прошлого, а главное, болью, которое несёт за собой это прошлое.

- Я буду оберегать вас обоих, - ответил он с улыбкой.

- Каким образом? – тут же спросила я.

Вот наши взгляды вновь встретились, и я вновь утонула в их пучине. Именно этот мужчина станет для меня смыслом для того, чтобы жить дальше.

- У мороя я буду беречь только тело, а у тебя буду беречь сердце. И если такое вновь произойдёт, не дай Бог, конечно, но если тебе вновь предоставят выбор между жизнью и смертью, чтобы ты всегда знала, что ты должна вернуться, вернуться к нам… ко мне… не колеблясь при этом выборе не секунды, - сказал он, с нежностью целуя меня в висок и в макушку. – Обещай мне, что ты сделаешь этот выбор именно так, а не иначе, несмотря ни на что!

Несколько минут я стояла, замерев, то ли сказанных слов, то ли от переполнявших меня эмоций и чувств.

- Обещаю, но ты тоже должен мне пообещать, что, если что, но ты тоже сделаешь свой выбор именно в пользу жизни, несмотря ни на что! – заявила я непреклонно, уверенно глядя на Дмитрия.
На его лице блуждала радостная улыбка, улыбка, полная любви и нежности, а главное, уверенности в своих действиях.

- Обещаю, - прошептал он, и стоило его губам накрыть мои, как в голове зазвучало несколько знакомых голосов в унисон, но все они молили лишь об одном.

- Ты только живи!

А я мысленно кричала им в ответ:

- Спасибо! Обещаю жить…