- Я бы всё отдал, чтобы сейчас оказаться рядом с тобой, - тихо произнес Эдвард, очерчивая указательным пальцем линию подбородка Беллы, которая прижалась к стеклу щекой и теперь смотрела в его глаза, почти не мигая, боясь спугнуть этим мимолетным движением тишину и тепло, окутывавшее в этот момент их обоих.
- Если бы я только знал способ перенестись в твое время… Или наоборот – забрать тебя в свое.
Он горько покачал головой и прикрыл глаза. Но через несколько секунд складки на его лбу разгладились, и парень мечтательно заговорил:
- Недалеко от нашего поместья есть маленькая деревушка, Линн-Бодлин. А за ней озеро. Местные называют его Певучим, потому что с южной стороны в него впадает невысокий водопад, и от этого оно словно поет. Вот там мы бы с тобой и стали жить. В небольшом каменном доме. По ночам мы смотрели бы на луну… Она в этих местах словно висит на верхушках деревьев. Слушали бы пение водопада… И всегда, всё время были бы вместе. Не расставались бы ни на секунду.
Девушка улыбнулась и ближе прильнула к уже нагревшейся от ее кожи поверхности зеркала, прижимаясь щекой к плечу Эдварда, которым он облокотился о стекло со своей стороны.
- А как же твоя академия? – тихонько спросила она.
Молодой человек смущенно улыбнулся и провел рукой по растрепавшимся волосам.
- Ты делаешь меня другим, Белла. Иногда мне начинает казаться, что я уже не принадлежу своему миру, своему времени. Я чужой здесь. Если бы я мог оказаться рядом с тобой, мне бы больше ничего не было нужно. Мой мир – это ты.
Белле захотелось плакать. От счастья и от разочарования. Он любил ее – об этом не надо было говорить. Он мог просто взглянуть на нее, и всё ее естество тут же наполнялось этим ощущением – ощущением любви. Но девушка прекрасно осознавала, что придуманный ею идеальный мир невозможен. Для того чтобы он существовал, нужно было бы свернуть время в петлю и соединить два непересекающихся измерения. «Как странно, - думала она. - Хотела в светлое будущее, а теперь хочу – в светлое прошлое. В прошлое, где для меня уж точно нашлось бы место – рядом с Эдвардом. И я не представляю, что лучшее могло бы произойти со мной». Но Белла была уверена: ее мечте не суждено сбыться. Она даже не знала, как долго еще будут продолжаться их встречи.
«Не хочу думать об этом… Он рядом. И я счастлива. А что будет потом… Что будет потом – уже неважно».
***
Белла взглянула на часы, висевшие над стойкой. 19:43. И ей очень не понравились эти цифры. Потому что именно в этот момент внутри нее что-то со звоном рассыпалось и теперь, растекаясь по венам, наполняло всё ее тело необъяснимым страхом. Это тоже было своего рода предчувствие. Но непохожее на то теплое, детское ожидание, что посетило девушку пару месяцев назад, накануне встречи с Эдвардом. Нет – это ощущение больше походило на сквозняк в сердце. От него веяло чем-то горьким и колючим.
Не понимая, что делает, Белла стянула передник, и не говоря ни слова, вышла из кафе и направилась в сторону своего дома. С каждым шагом ее дыхание становилось всё чаще и тяжелее, и по лестнице к квартире она уже бежала, не видя перед собой ничего, кроме неясной пелены, оставлявшей по краям размытые очертания окружающих вещей. А затем остановилась, как вкопанная. Перед приоткрытой дверью. Руки не слушались, хотя девушка мысленно заставляла себя дотронуться до ручки и потянуть дверь на себя. Но тело не желало ей подчиняться, словно в попытке оградить от того, что она так боялась увидеть.
Толкнув створку плечом, Белла медленно вошла, боясь смотреть вперед. И тут же тяжело привалилась спиной к дверному косяку и начала медленно съезжать на пол. На пол, усыпанный осколками, в которых отражалась сотня одинаковых лиц. Испуганных, недоумевающих, неверящих. Сотня лиц одной девушки, только что потерявшей смысл жизни.
***
- Что же тебе всё не спится, неугомонная?
Шамкая беззубым ртом, старая Эльза прошаркала к колыбели. Темные глазки Адель озорно блестели, как у маленького воробья. Девчушка наполовину спрятала личико под одеялом и только тихонько хихикала, глядя, как старуха, кряхтя, присаживается около кроватки. За окном давно стемнело, но девочка никак не хотела успокаиваться и засыпать, - так что пришлось бабке предпринимать крайние меры: браться за рассказ какой-нибудь сказки или легенды.
Облокотившись на спинку дубового покосившегося стула, Эльза молчала, глядя в огонь, пляшущий за заслонкой печи.
- Ну, ба-а-а! – недовольно протянула Адель. Всё ее детское естество требовало сказок. Именно сейчас, когда в окно всматривалась непроглядная темень, отпугиваемая печным трескучим пламенем, любая выдумка превращалась в правду. И неважно, насколько невероятно звучала история – таинство ночи обращало ее в быль, в нечто, пусть и тронутое пылью времени, но абсолютно реальное и почти осязаемое.
- Ох, егоза… - вздохнула старуха. – Про что же тебе рассказать?
- Про принцессу! Расскажи мне про принцессу и ее принца!
- Про принцессу тебе… Нет, расскажу-ка я тебе вот что. Знаешь озеро с водопадом, что за деревней? Там, где на берегу каменный дом?
- Конечно! Мальчишки часто бегают туда подразнить Лешего! – протараторила Адель, но тут же прикусила язычок. Боялась, что бабушка накажет за то, что с такими шалопаями дружит.
- Дураки они, мальчишки твои! Зачем трогают хорошего человека?
- Он же Леший, ба! Он детей по ночам крадет!
Эльза зашлась трескучим, что твой огонь, сухим смехом.
- Детей… Скорее твой папаша детей начнет красть, чем этот мальчик.
- Какой же он мальчик? Он старый и страшный!
- А ты его видела, деточка?
Адель нахмурила лобик и почесала пальцем нос.
- Нет… Мне мальчишки сказали.
- Вот и не говори, раз не знаешь наверняка. Ведь на самом-то деле молодой он да красивый. Я видела! – Эльза многозначно подняла вверх скрюченный узловатый палец.
Девчушка потрясенно уставилась на бабушку.
- Ну, а то, что бороду носит – так то ж разве о старости говорит!
- А чего он тогда один живет и не выходит никогда?
- Говорят, он из какого-то дворянского роду. Денег, правда, нет, да он в них и не нуждается, видать. А не выходит он днем. Но люд шепчется, что можно видеть его ночью: сидит будто он на берегу, на лодке своей перевернутой, да в воду смотрит. Или вырезает что-нибудь из дерева. Долго старается – и как только глаза не сломает?.. – а потом посмотрит-посмотрит, да и выкинет в озеро. А недавно Филипп, рыбак, что с окраины, нашел на берегу фигурку деревянную. И так он про нее рассказывал, что я не утерпела – сходила посмотреть. И ведь не врал, балагур: фигурка эта истинно мастером сделана. Словно и не из дерева она, а живая – того и гляди моргнет да улыбнется.
- А что за фигурка, ба?
- Девушка молоденькая. Стан тоненький, волосы по плечам да спине распущены. И словно бежит: руки раскинула, личико-то вверх подняла… И в странном таком платье – вроде и широкое, да вот только до колена длиной, - Эльза глянула в загоревшиеся глаза девочки и, кашлянув, наставительно добавила. – Срамно так ходить.
- Красивая? – с надеждой спросила Адель, пропустив мимо ушей последнее замечание бабушки.
- Уж красивая, красивая… Вот тебе и принцесса с принцем.
Старуха помолчала. А потом вздохнув, скрипнула:
- Несчастный он. Словно потерялся, а найти себя не может.
- Наверное, он ее ждет, - минуту подумав, заявила Адель. – Точно тебе говорю. Она невеста его. И договорились они встретиться на этом озере много лет назад. И теперь он ее ждет.
Новая сказка стала разворачиваться в детском умишке, как кукольное представление на воскресной ярмарке.
- И она скоро придет к нему. Вот посмотришь, ба! Совсем скоро у Лешего будет невеста!
Так быстро и легко образ Лешего в фантазии Адель сменился на облик печального рыцаря, пускай и с тем же дурацким прозвищем. Только вот он был уже не угрюмым лохматым чудищем, а несчастным принцем, который облачился в лохмотья, чтобы исполнить прихоть злой колдуньи, укравшей его невесту. И как только пройдет три года, три месяца, три недели и три дня – так и появится его возлюбленная, и будут они жить долго и счастливо.
С этими мыслями маленькая Адель погрузилась в мир ярких сновидений, где прекрасной принцессой была, конечно же, она сама.

А в это время у озера сидел на своей перевернутой лодке сэр Эдвард Каллен, по прозвищу Леший, и смотрел на водную гладь, которая так странно и так болезненно напоминала ему огромное зеркало. Он не знал, какая луна отражается в поверхности озера: та, что он мог видеть на небе – родная луна девятнадцатого века, или же небесное тело далекого будущего. Он уже давно не верил отражениям. С тех самых пор, как исчезла Белла.
Он знал, что она никогда не пропала бы по своей воле. Что-то произошло. Но не с ней. Он бы почувствовал. Она всё еще была там – далеко-далеко, за границей времени. Наверное, что-то случилось с зеркалом…
Как только Эдвард убедился, что Белла больше не появится, он уехал из имения и поселился здесь, на берегу Певучего озера. Как и мечтал. Только вот реальность оказалась горше, чем он мог вообразить.
Если бы он только мог знать, что ровно сто восемьдесят лет спустя именно на этом месте будет сидеть молодая девушка и печально смотреть на гладь озера. Девушка, о которой он думал не переставая… Если бы он мог знать, что на самом деле они рядом – пусть не во времени, но в пространстве. Может быть, тогда ему стало бы немного легче…
***
Белла расправила по плечам длинные волосы и поплотнее запахнула шерстяную кофту – ночи были прохладные, да еще и с озера тянуло сыростью. Но несмотря на это, она просиживала у воды до самого рассвета – всё то время, что по небу скользила луна.
Луна... Тонкими пальцами своих невесомых лучей она задумчиво водила по поверхности озера, и оно покрывалось рябью-мурашками от этих нежно-медленных прикосновений. Вода тихо мурлыкала, выгибаясь сотнями кошачьих спин и также по-кошачьи терлась о берег. А Белла сидела и думала о том, кто должен был быть рядом. Ведь именно об этом озере когда-то говорил ей Эдвард. Певучее. Как же долго она его искала...
После того, как кто-то пробрался в ее квартиру и, не найдя ничего ценного, видимо, с досады разбил зеркало, девушка ушла с работы, уехала из города… Она знала, что отныне на земле существует только одно место, где бы она смогла жить. И почти месяц она провела в архивах, пытаясь выяснить, где же в графстве Гвинед притаился этот тихий уголок. Каково же было ее удивление, когда после долгих перелетов, переездов и пеших странствий, на которые едва хватило ее скромных сбережений, она всё же нашла это озеро. Всё было именно так, как рассказывал ей Эдвард. Небольшое озеро с водопадом. И каменный домик на одном из берегов. Полуразвалившийся. Пропахший плесенью. С пустыми глазницами выбитых окон. Но сохранивший то, что Белла боялась и надеялась найти. Над входом в каменной кладке была вырезана ножом надпись: «Мы обязательно встретимся».
Вот уже несколько недель девушка не покидала это место, уверенная, что надпись не была оставлена просто так. Значит, Эдвард нашел способ... И каждую ночь она выходила на берег и сидела там до утра – так, как они когда-то мечтали. И почему-то ей казалось, что в эти минуты он появлялся рядом. Обнимал за плечи – неощутимо. Она давно привыкла к этому слову – неощутимо. Оно стало лейтмотивом их чувства.
Но шли дни. Кончались деньги, на которые Белла покупала скудную провизию в ближайшей деревеньке. И всё чаще и ближе к горлу подступала паника.
«Боже мой… Чего я жду?! Что здесь делаю?! А если мне всё на самом деле только привиделось?.. И его на самом деле не существует? Что если от одиночества я выдумала себе эту красивую сказку, да так увлеклась, что безотчетно в нее поверила? Но как же тогда озеро, и этот дом? Не могла же я выдумать и это… Господи, как я устала!»
Белла тихо заплакала. В небе скалилась круглая луна и, словно злорадно щурясь, смотрела на девушку сверху вниз. Подул ветер, подняв небольшие волны на гладкой поверхности озера, и одна из них, подкатившись опасно близко, тихонько лизнула носок ботинка. Белла отдернула ногу.
- Ненавижу, – прошипела она холодной воде, которая когда-то также могла прикоснуться к Эдварду.
- Ненавижу! – уже громче сказала девушка, обращаясь к водопаду, шумевшему совсем рядом. Водопаду, тихое пение которого когда-то мог слушать Эдвард.
- Не-на-ви-жу!!! – прокричала она луне, которая вот уже много тысячелетий кружит вокруг Земли, и уж она-то точно видела Эдварда, гладила его кожу бессовестными прозрачными пальцами, целовала блеклыми лучами его губы…
В приступе отчаяния Белла вскочила на ноги и, схватив лежавший рядом камень, с силой кинула его в озеро. Вода обиженно хлюпнула и, расползаясь ленивыми кругами, поглотила этот осколок ее бессильной ярости.
Девушка упала на колени и, обхватив голову руками, разрыдалась. Так, как не плакала еще никогда. Даже когда весь вечер собирала по ковру осколки разбитого зеркала и, глотая слезы, пыталась сложить их воедино. Нет, сейчас плакала даже не сама Белла. Плакало ее сердце. Сердце, которое разочаровалось во всех своих надеждах. Сердце, которое больше ни во что не верило.
Но вдруг послышался всплеск. Девушка отняла руки от лица и посмотрела на воду. Шагах в пяти от берега на поверхности озера колыхался какой-то предмет. Поднявшись на ноги, Белла стала пристально вглядываться в сумрак, пытаясь рассмотреть, что же это такое. Но было слишком темно. Поэтому, недолго думая, она сняла обувь, закатала брюки и шагнула в ледяную воду. В первую же секунду ступни свела судорога, но Белла упорно продолжала идти по направлению к неизвестному предмету. Зачем она это делала – наверное, и сама объяснить не могла. Видимо, всё то же предчувствие, которому она с недавних пор стала так безоглядно доверять, заставляло ее двигаться.
Когда она добралась до цели, ноги уже нестерпимо жгло холодом. Но Белла старалась не думать об этом, лишь сильнее стискивая зубы. Правда, через пару секунд ей уже не понадобилось таким образом отвлекать себя. Потому что она забыла обо всем. В ее руках лежала небольшая деревянная фигурка. Стройная девушка с длинными волосами, в широкой юбке и… с телефоном в руке. Черты лица, вырезанные умелой рукой, не давали повода усомниться – сходство было удивительным. Нервный смешок сорвался с замерзших губ. Кто же еще мог вырезать эту статуэтку, как не…
- Эдвард… - сипло прошептала Белла.
Резко обернувшись, она стала еще яростнее вглядываться в темноту. Берег было плохо видно, хоть она и отошла всего на несколько шагов. Но ее это не волновало. Он был рядом. Незримый, но бесконечно близкий. Белла кожей чувствовала его присутствие.
В паре метров от нее шуршали ледяные струи водопада, освещенные бледным светом луны. Сейчас поток воды превратился в мерцающую гладь, больше похожую на омываемое дождем окно. Или зеркало?
- Эдвард! – закричала она и, нелепо размахивая руками, бросилась к водопаду, с трудом двигая одеревеневшими ногами. Сердце барабанило в висках, сквозь стиснутые зубы рвались отчаянные рыдания, но Белла упорно шагала к полному света потоку воды.
- Эдвард!.. – рука потянулась к ледяным струям. Пальцы задрожали от волнения и холода, медленно погружаясь в пенящийся столб брызг. Девушка замерла в нерешительности.
«Зачем я это делаю? Безумие! Если по ту сторону ничего не будет, у меня едва хватит сил, чтобы добрести до берега. А потом я просто-напросто окоченею и умру от воспаления легких!»
Дико, но эта мысль не испугала ее. Наоборот – Белла рассмеялась. «Жить сказкой – так уж до конца!»
Больше не давая себе времени на размышления, она закрыла глаза и шагнула вперед.
Тело пронзили миллионы ледяных иголок. Вода, срывавшаяся с невысокого выступа скалы, казалось, хотела поглотить Беллу, связать жгучими плетями по рукам и ногам и навсегда оставить своей пленницей. Но девушка, жмурясь изо всех сил, упорно делала шаг за шагом, пока не уткнулась во что-то твердое и мокрое. Пальцы нащупали отвесную поверхность скалы.
«Идиотка! А чего ты ждала?! Что в конце тебя будет ждать увитая плющом арка? Конечно. И надпись: «Здравствуй, дорогая Белла! Добро пожаловать в девятнадцатый век. Дом Эдварда третий справа. Не заблудись!» Дура набитая!»
Белла яростно двинула кулаком по каменному выступу, отчего костяшки на руке мгновенно отозвались острой болью. «Идиотка! Идиотка! Идиотка!» Задыхаясь, девушка попятилась и едва не упала, поскользнувшись на широком гладком камне, так неудачно попавшемся под ногу. «Его же не было…» - попыталась пробормотать какая-то часть сознания, но отчаяние, безысходность и какая-то животная тоска тут же вытеснили этот отголосок здравого рассудка.
Кое-как выбравшись из ледяной хватки водопада, Белла яростно протерла глаза и пригладила мокрые волосы. Она знала: дров в доме осталось совсем мало, и вряд ли ей удастся отогреть продрогшее тело у еле тлеющего очага. А значит, пневмония под ручку с подружкой в белом саване уже показалась за поворотом и приветственно распахнула объятия. И снова эта мысль не испугала девушку. Хотя это была даже не мысль. Просто теперь это был единственный возможный выход.
Обхватив руками трясущиеся плечи, Белла побрела к берегу, выбивая зубами частую дробь. Казалось, что воздух стал еще холоднее – словно подлая луна умудрилась проморозить его своими безжизненными лучами за те мгновения, что Белла боролась с водопадом. Вскинув вверх взгляд, полный бессильной злости, девушка уже хотела сказать бледной свидетельнице ее окончательного поражения пару ласковых, но тут поняла, что что-то не так. Над трубой дома поднимался дым, хотя она точно помнила, что не топила печку. В одном из окон теплился свет – а этого быть категорически не могло, потому что большинство окон она собственноручно заколотила досками, чтобы ветер не гулял. Но сейчас было отчетливо видно, как за стеклом подрагивает огонек свечи, стоящей на подоконнике.
Белла замерла. Она вдруг почувствовала, что ей нужно обернуться вправо. Почувствовала каждой промерзшей клеточкой своего тела. И не могла – боялась. Она не боялась смерти от переохлаждения. Не боялась жить одна в заброшенном доме. Не боялась верить в безумную мечту и бросить всё ради ее исполнения. А сейчас боялась просто повернуть голову. Осознание того, что еще одного разочарования ее сердце не выдержит, не давало ей пошевелиться.
Тишина пронизывала пространство вокруг мириадами крошечных мерцающих льдинок. Даже шум водопада отошел на второй план. Белле казалось, что это отсутствие звуков – всего лишь мгновение безмолвия перед раскатом грома. И вдруг воздух прорезал едва слышный, но при этом ударивший разом по всем нервным окончаниям шепот:
- Белла?..
Тело дернулось, как от разряда тока, освободившись от сковавшего его чувства страха, и девушка резко повернулась на звук.
Метрах в десяти от нее, у самой кромки воды, лежала перевернутая лодка. А на днище лодки, торчащем вверх, как остов скелета какого-то древнего чудища, застыла темная фигура. Застыла в странной, напряженной, неестественной позе. Словно человек хотел подняться на ноги, но то ли не решался, то ли не мог.
- Белла? – вновь, уже громче, раздался голос. Голос, который снился Белле на протяжении вот уже многих месяцев. Голос, который она бы никогда не забыла и уж точно никогда бы не перепутала ни с одним другим.
- Эд…ддвв…ввард, - прохрипела она. Связки не слушались, заледенелые губы отказывались двигаться. Но она всё же повторила, стараясь, чтобы голос звучал громче и увереннее. – Эдв... вард!
Ноги сами понесли ее в сторону темного силуэта. С каждым шагом она чувствовала, как силы возвращаются к ней – словно в глубинах тела открылись второе, а за ним и третье, и четвертое, и двадцать пятое дыхание. Теперь она почти бежала, насколько это позволяла вода, теперь почему-то уже доходившая почти до середины бедер.
Фигура на лодке качнулась, и в одно мгновение человек оказался на ногах. Стремглав кинувшись ей навстречу, он раскинул руки не то в приветственном, не то в удивленном жесте. Расстояние между ними быстро сокращалось, и когда их разделяла всего пара шагов, оба застыли на месте.
Белла смотрела и не могла наглядеться на лицо, которое она так старательно воспроизводила в памяти каждую ночь. И несмотря на то, что осунувшееся, обветренное, с многодневной щетиной, сейчас оно мало напоминало образ того ухоженного, утонченного юноши, ей казалось, что прекраснее она ничего не видела за всю свою жизнь. Широко распахнутые зеленые глаза смотрели на нее со священным трепетом.
- Боже мой, Белла… Неужели это действительно ты?
Девушка не смогла ответить – горло свело судорогой, и она лишь всхлипнула и закачала головой.
- Белла… Белла!
Оставшееся пространство между ними исчезло почти мгновенно. И в то же время эти секунды показались девушке бесконечными – секунды ожидания Прикосновения… Это Прикосновение стало настоящим потрясением. Она не могла даже представить, что обычное прикосновение ладони к щеке может быть настолько восхитительным, желанным, пропитанным ожиданием и такой безграничной нежностью, что захотелось свернуться маленьким комочком и остаться в этой надежной теплой ладони навсегда. Как часто она думала об Эдварде и мечтала о том, чтобы дотронуться до его лица, сколько раз представляла, каким бы было ощущение его кожи на подушечках ее пальцев. Но Белла даже не подозревала, что эти чувства могут быть настолько сильными, что они могут опьянять и вызывать почти наркотическую зависимость: ей хотелось прикасаться к нему снова и снова. Это было сродни жажде – она впитывала кожей его тепло, его дыхание, само ощущение реальности от касаний его рук, губ… И не могла насытиться.
В течение долгих минут два человека, обретшие друг друга наперекор времени и законам природы, просто изучали друг друга взглядами и прикосновениями.
- Ты здесь… Белла, ты здесь… Я так долго ждал тебя.
- Я п-приш-шла. Я н-нашла тв-вою фф… - она попыталась облизнуть мертвенно бледные губы и, наконец, выдохнула. – Ф-фигурку.
- Господи, ты же вся продрогла! Пойдем скорее в дом!
Но девушка уже почти не могла двигаться сама, поэтому Эдварду не оставалось ничего кроме как подхватить ее на руки и вынести на берег. Белла крепко обнимала его за шею, стараясь ни на секунду не терять контакта с его телом. Она боялась, что стоит ей отпустить Эдварда, и вновь между ними вырастет призрачная, но непреодолимая преграда.
- Я так долго искала тебя… - неслышно прошептала она ему в шею и закрыла глаза, жадно вдыхая запах его кожи. Нет, никогда она его больше не отпустит. Никогда.
- Вот мы и дома, родная.
Белла обернулась. Из-за полуоткрытой двери доносилось приятное тепло и потрескивание дров в очаге. В лунном свете каменная кладка над дверным проемом казалась гладко отполированной. Надписи, конечно же, не было.
Но теперь Белла точно знала, кто и какие слова вырежет на этом камне, чтобы петля времени замкнулась в тот момент, когда много-много лет спустя к полуразвалившемуся дому подойдет девушка и, уронив на землю потрепанную дорожную сумку, взглянет на эту надпись с отчаянием и надеждой.
***
Над деревянной крышей вился уютный дымок, поднимался выше и вплетался в низкие облака, согревая их своим теплом. Из дома вышла молодая женщина в длинном платье и переднике. Поправив чепец на темных волосах, она глубоко вдохнула и улыбнулась небу.
- Ты принцесса, да? – послышался неподалеку тоненький голосок. Девчушка лет шести настороженно поглядывала на незнакомку темными живыми глазками.
- Что? – не сдержала улыбки та.
- Ты – принцесса? Невеста Лешего?
- Лешего? – окончательно развеселилась молодая особа.
- Его все в деревне так называют. А ты его невеста. Ты недавно появилась. Ты откуда?
- Я из… - Белла запнулась. – Я из тридесятого королевства. Я же принцесса. Все принцессы оттуда.
- Да? – недоверчиво нахмурилась девочка. – А почему ты так долго не приходила? Леший тебя ждал.
- Я знаю, - вздохнула Белла. – Было трудно сюда добраться.
- А Леший где?
- Скоро вернется. Он ушел по делам. Тебя как зовут, малышка?
- Адель. А тебя?
- А меня – Белла.
- Ты красивая, Белла. Я тоже когда-нибудь стану принцессой.
- Конечно, станешь.
Девочка настороженно оглянулась.
- Только… меня бабушка отругает, если узнает, что я здесь была. Не говори ей, ладно?
- Не скажу.
- И Лешему про меня не говори. А то он меня украдет.
- Украдет? – расхохоталась Белла. – Это зачем же?
- Потому что он непослушных детей крадет. Он лохматый и страшный.
- Да неужели? – хитро прищурилась девушка.
Тут послышался хруст веток, и из-за каменных валунов, по которым струился водопад, показался Эдвард.
- А вот и наш Леший, - просияла Белла.
Адель съежилась от ужаса и уже готова была бежать со всех ног, подальше от жуткого чудища, про которого соседские мальчишки рассказывали столько страшилок, но, увидев молодого мужчину с вязанкой хвороста за спиной, остановилась. Его добрые зеленые глаза смотрели ласково и с любопытством.
- У нас гости? – произнес он. И Адель снова удивилась – голос мужчины был мягким и певучим и вовсе не походил на утробное звериное рычание, которые приписывали ему суеверные соседки.
- Ты – Леший?! – пропищала девчушка.
Эдвард и Белла рассмеялись, и Адель подумала, что именно так и должен звучать смех принца и принцессы: чисто и звонко, словно два серебряных колокольчика – один побольше, другой поменьше.
- Ну что ж, Леший так Леший, - сверкнул улыбкой Эдвард, поправляя за спиной перетянутую веревкой охапку веток. – Пойдем-ка лучше чаю выпьем! Не испугаешься пить чай с лесным чудищем?
Он подмигнул Адель, и та совсем успокоилась. «И что в нем страшного? Глупые мальчишки… Сами они лешие. А он – самый настоящий принц!».
- У нас есть пирожки с черникой! – Белла взяла девочку за руку и повела в дом, откуда приятно пахло мятой, теплым хлебом, цветами и еще чем-то нежным и сладким. Может быть, счастьем?..