Эдвард

Едва за моей спиной закрылись двери нашей спальни, и раздался глухой звук опустившегося засова, как я в изнеможении прислонился к ним, бессильно опускаясь на пол. Казалось невероятным, что я покинул это комнату всего час назад. В моем личном измерении прошла целая вечность. Вечность в аду.

Забавно, совсем недавно я рассказывал Белле, что вампиры - существа, не знающие усталости. Кто бы мог подумать, что я мог настолько ошибаться относительно собственной сущности. Я чувствовал себя безумно уставшим и опустошенным после всех событий, которые сменяли друг друга за последний час с калейдоскопической скоростью: Джейн, Аро и Анжела - пешка, ставшая жертвой в нашей безумной шахматной партии...

Я прислушался к ровному дыханию Беллы - она все еще спала. Я тяжело вздохнул от мысли о том, что мне предстояло сделать, но и не сделать этого я тоже не мог. Закрыв глаза, я откинул голову назад, опираясь о створку дверей, и неохотно снял щиты, которыми защищал свое сознание он нежелательных мыслей. Они тут же хлынули в меня широким потоком.

Сегодня замок Волтури гудел как потревоженный улей, как никогда за последние несколько сот лет. Непонятно, каким образом последние события получили такое широкое распространение, учитывая ограниченное количество действующих лиц, но факт оставался фактом. Впрочем, это недолго оставалось для меня тайной - траурное шествие Джейн собрало огромное количество зрителей, мало кто не поддался искушению стать невидимым участником этой драмы. Но я не мог оставить ее наедине с этой болью. Даже если она никогда этого не узнает, но я должен был разделить с ней ее горе, как она щедро делилась со мной своим счастьем. Это все что я мог для нее сделать. Вернее для них.

Из всего хаоса чужих мыслей я постарался настроиться на нее. Это было несложно. Ее боль и отчаяние, даже не оформленные в конкретные слова и образы, заглушали все любопытное бормотание вокруг. Сейчас бы я смог пройти через весь замок с закрытыми глазами, ориентируясь только на этот страшный маяк. Я почувствовал, что она остановилась, но не мог понять - где. Единственное что я знал, что она вышла за пределы замка, поскольку слабый ветерок чуть шевелил волосы Анжелы.

Смотреть на нее сквозь призму мыслей Джейн было невыносимо, и мне нестерпимо захотелось взглянуть на мир сквозь чье-то другое восприятие, не так обжигающее мой изнемогающий рассудок болью потери. Но это было несбыточным желанием – разве найдется хоть кто-либо из вампиров, готовых рискнуть своим бессмертием рядом с раздавленной горем Джейн? Но я опять ошибался. Алек. Единственный кто посмел в этот миг стать рядом.

Похоже, для меня этот день приготовил еще одно потрясение. Я знал, что вампиры умеют любить. Любовь жила и в моем сердце. Любовь сейчас разрывала сердце Джейн. Но та любовь, что двигала сейчас поступками Алека, не имела ничего общего с этим. Вампиры не имеют семей. И тот факт, что я уже почти 100 лет ношу фамилию Каллен и искренне люблю свои приемных родителей, братьев и сестер, все же больше говорит о нашем общем взгляде на мир, наших принципах и привязанности друг к другу, нежели обозначает родство. И сейчас я мог наблюдать редкое для вампиров чувство – братская любовь. Когда-то они были рождены близнецами. И странная, почти мистическая связь, присущая таким детям осталась с ними и по ту сторону бессмертия, став только прочнее после того как узы крови связали их повторно.

Он молча стоял рядом. Не осуждал, не сочувствовал, не жалел, не ругал – просто был рядом, позволяя ей чувствовать его присутствие. И я точно знал, что только эта тонкая ниточка, незримый для всех остальных мостик и держали еще Джейн в шаге от пропасти безумия. А его мысли… Теперь я точно знал, что не смогу относиться к нему как к чудовищу, каковым считал его раньше. Чудовища не могут желать принять на себя чужую боль без остатка, не могут отдать свою жизнь только ради того, чтобы счастливо жил тот, кого ты любишь, не в состоянии забыть о себе ради другого. Но – поймал я себя на мысли – возможно, тогда и я не такой монстр, каким привык себя считать рядом с Беллой?!

Тут внимание Алека, а значит и мое, привлекли несколько человеческих фигур, которые, сгибаясь под своей ношей, начали подносить вязанки дров. Я осознал, что место, где мы находились, это была достаточная большая площадка на заднем дворе замка Волтури, недалеко от крепостной стены. Не знаю, кто и когда отдал им команду, но действовали эти люди очень слаженно. Поневоле пришла мысль о неоднократных повторениях этого действа. Сомнений у меня не было – они складывали погребальный костер. Что ж, я мог понять решение Джейн. Огонь – едва ли не единственный надежный способ упокоить вампира. Они с Анжелой не могли быть вместе при жизни, не смогли разделить бессмертие, но хотя бы в смерти они могли быть едины.

Прошло не очень много времени, прежде чем в небо взметнулись первые искры костра. Последний, прощальный поцелуй в губы и Джейн прямо сквозь огонь двинулась к последнему ложу Анжелы, куда она уложила свою возлюбленную, прежде чем вернуться к брату. Мой алый плащ, которому суждено было, родившись карнавальным костюмом менее чем за сутки умереть саваном, в последний раз оттенил белоснежную кожу сероглазого ангела, чтобы через мгновение вспыхнуть, охваченный огнем. И Джейн и Алекс закрыли глаза. Вместе. На одном вздохе. Давая тем самым возможность наконец-то и мне покинуть эту печальную тризну.

Наверное, мне показалось – вампиры не умеют плакать. Но что тогда Белла заботливо стирала с моих щек осторожными прикосновениями? Я был настолько погружен в происходящее, что не заметил ни того как она проснулась, ни как подошла ко мне, завернутая только в тонкую простынь, ни как, опустившись на колени, ласково утешала меня, даже не зная что случилось. Я притянул ее к себе. Желание почувствовать ее тепло, всем своим телом ощутить биение ее сердца, согреться под ее дыханием было сейчас просто физически необходимым.

Я не мог говорить, только лихорадочно прижимал ее к себе, какой-то частью сознания все еще будучи там, возле пылающего костра. И я в отчаянии слышал как с тонким, прощальным звоном лопнувшей струны рвались где-то глубоко внутри меня те цепи, которыми Джейн с ее непостижимой любовью помогла мне усмирить монстра внутри меня. Но теперь с этим было покончено – Анжелы больше не было, и я снова остался наедине с голодным чудовищем внутри себя, которое собиралось снова властно напомнить о своих правах.

Я привычным уже движением зарылся лицом в волосы Беллы. Удивительно – когда этот простой жест стал привычкой? Я сто лет прожил, не зная о ее существовании. Полгода старательно уничтожал в себе память о ней и наших нескольких счастливых месяцах. Но стоило ей оказаться рядом, и тело вспомнило все само, приникая к ней единственно возможным, и нужным в этот момент движением… Жадно втянул носом запах ее волос… Ошибка! Черт, огромная ошибка!

Горло не просто перехватило от знакомого аромата, его словно захлестнуло тугой удавкой. Рот мгновенно наполнился ядом – она была невероятна!!! К уже родному, знакомому до последнего флюида запаху, добавилась новая, нечеловечески притягательная нотка. Что это было? Запах секса? Запах страсти? Запах свежей крови? Или просто запах моей женщины… «Запах самки» - оскалился мой личный монстр. Я окаменел, с ужасом наблюдая, как мои пальцы, только что нежно обнимающие Беллу, свело судорогой в хищные крючья, словно я сейчас собирался разорвать прильнувшее ко мне тело.

Я оттолкнул девушку, одним движением отпрыгивая от нее так далеко, как только позволяли размеры нашей комнаты. Мои глаза лихорадочно обшаривали взглядом наше невольное узилище, пытаясь найти хотя бы одну лазейку, которая позволила бы мне уйти, уводя зверя как можно дальше от Беллы. Мысли сменяли друг друга с лихорадочной быстротой.

«Окно!» Но то, сквозь что проникали к нам солнечные лучи, трудно было назвать окнами. Некогда замковые бойницы, теперь они были облагорожены нарядными витражами, но пролезть сквозь это отверстие мне бы удалось, только превратившись в кошку.

«Дверь!» Я мог бы попробовать выломать ее, хотя толщина дубовых створок, окованных затейливой чугунной решеткой, не оставляла больших шансов на успех. Я мог бы попытаться. Я почти был готов рискнуть, несмотря на внушительный засов и охрану, но… Это было заняло какое-то время, а возле дверей на полу по прежнему сидела Белла, растерянно наблюдающая за моими судорожными передвижениями. Подойти к ней так близко? Исключено!

«Потайные двери?» Я вспомнил, как нас вела сюда Джейн через множество неприметных дверок, и кинулся к стене, скользя ладонями по поверхности, боясь довериться только зрению. Шанс был ничтожно мал – вряд ли бы нам так любезно предоставили такой удобный вариант для побега, но сейчас я не мог позволить себе пренебрегать ни одним из них.

Ничего. Совсем. Мы в ловушке. Я, Белла и моя чудовищная жажда. Аро знал что делал. Как же я был глуп, когда обрадовался тому, что Маркус привел меня сюда обратно, а не швырнул в замковое подземелье. Сейчас холодный каменный мешок казался мне самым желанным местом на земле – будь я там, Белла была бы в безопасности.

- Эдвард? – в ее голосе не было испуга, только недоумение, растерянность и тревога. Но я знал - у нее никогда не было страха передо мною. Даже теперь она тревожилась только за меня, не зная чем объяснить такое странное поведение. Я осторожно повернул к ней голову, не доверяя себе даже в такой малости. Она сидела, подтянув колени к груди, одной рукой придерживая у груди смятую простыню, другой убирая назад спадающие на лицо волосы.

- Любимый, что случилось? - ее глаза с беспокойством смотрели на меня. Я не отвечал. Дышать я перестал еще после того рокового вздоха и воздуха что еще оставался в моих легких, хватило бы только на несколько фраз. Не дождавшись от меня ответа, она решительным жестом подобрала простынь повыше, явно намереваясь встать, чтобы подойти ко мне.

- НЕТ! – я не хотел ее пугать, но окрик получился более громким и резким чем я планировал, - не подходи!
Она послушно замерла на месте, но ее глаза продолжали требовать ответа. Что ж, я действительно должен был объяснить ситуацию. Я вытянул перед собой ладонь в предостерегающем жесте, побуждая оставаться ее на месте, и медленно заговорил, осторожно выталкивая из себя каждое слово.

- Я. Не могу. Сдержать. Жажду.
Ее лицо прояснилось, и она понимающе кивнула, - Я понимаю, - и безмятежно улыбнулась. Непроизвольно с моих губ сорвалось тихое рычание, - Ты НЕ понимаешь!

Мое тело сотрясала дрожь от рвущегося на свободу зверя. Мышцы напряглись как перед прыжком, и я мягким, стелящимся шагом, двинулся по широкой дуге к неподвижно сидящей девушке. Я сделал несколько шагов, прежде чем до меня дошел смысл происходящего – Я ОХОТИЛСЯ!

- НЕТ!!!! – я метнулся к камину и принялся голыми руками выдирать из каменной кладки каминную решетку, пытаясь занять себя, свое тело и мысли разрушением. Камень крошился под моими пальцами, металл сминался как мягкая проволока. Камина хватило ненадолго, но свое предназначение он выполнил – я снова смог вернуться на прежнее место, загнав мысли об охоте в дальний угол сознания. Увы, но избавиться от них совсем я был уже неспособен.

Оборачиваться к Белле не хотелось. Я предпочитал не видеть того что было в ее глазах. Отвращение? Страх? Сожаление? Тихий шорох за спиной заставил меня молниеносно развернуться. Черт! Все оказалось еще хуже. Она стояла всего в нескольких шагах от меня и в ее глазах была решимость. Моя верхняя губа нервно подергивалась, обнажая клыки. Я всем телом вжал себя в стену, бешено ощупывая пальцами поверхность позади себя – искал хоть что-то, во что бы мог вцепиться, удерживая зверя на месте. Говорить я уже не мог. Все что мне оставалось, это пытаться взглядом приказать Белле оставаться на месте. Наверное, именно голод в моих глазах и остановил ее.

- Эдвард, - голос моей сирены был самым прекрасным, что я слышал в своей жизни, вот только у меня не было под рукой команды, которая была бы способна привязать меня к мачте. Да и что мне мачта…

- Любимый, не надо! – она умоляюще смотрела на меня, - Аро все равно не выпустит нас отсюда до тех пор, пока я человек. Зачем противиться неизбежному?

Я покачал головой – «Нет». Кивком указал на дальний угол комнаты – «ОТОЙДИ!», - она была слишком близко. Всего несколько шагов. Я смотрел на ее изящную фигурку и ощущал тепло, исходящее от хрупкого тела. Ее пульс набатом грохотал в моих ушах. А этот новый запах… Я не мог чувствовать его, не дыша, не должен был! Но на таком расстоянии он, казалось, проникал в мой мозг, минуя обоняние, просто впитываясь сквозь поры кожи. Закрыть глаза? Еще одна плохая идея. Лишившись еще и зрения, я только острее стал воспринимать звук ее дыхания, шороха ткани, движения руки по волосам. А память-предательница услужливо подсовывала недостающие фрагменты ее образа – улыбающиеся глаза, манящие губы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам волосы и ее запах - наше общее проклятие. Одно на двоих. Навечно.

Я со стоном открыл глаза и сдаваясь, сделал глубокий вдох, делая шаг к ней навстречу.

Ждем ваших комментариев и оценки. Кнопочка внизу!:)