слушаем саундтрек от замечательной Pisonik

Да, за последний месяц мне удалось стать для любимого другом, но мое сердце все равно надеялось на большее. Каждый звонок, каждое слово, взгляд, жест обрабатывались на предмет наличия теплых не дружеских чувств. Хоть мало-мальский отблеск противоречивых эмоций… Но… То ли моя разведывательная система сдохла, то ли чувства Эдварда были нерушимы, только ответной реакции я не ощущала. Дружеские разговоры, братские объятья, приятельские комплименты и взгляды…

Беллз, ну же, встряхнись. День лишь начинается, и его окончание может изменить твое мнение о происходящем.

Да, Эдвард начнет хлопать меня по плечу и плеваться на тротуар.

Ну, на верблюда он совсем не похож, поэтому не надо ерничать. Просто не теряй надежды.

А есть смысл ее хранить?

Конечно, есть. Она спасает в самых безвыходных ситуациях. Запомни это.

Спасает? Увидим…

Немного воспрянув духом, я открыла шкаф в поисках подходящего наряда.

Слишком яркое, слишком открытое или консервативное. Это имеет траурный вид. А это – пляжный. Вот черт. Шумно сдув импровизированную челку, я нырнула на дно гардероба.

Бинго! Довольно старенькое, но, думаю, подойдет.

Через двадцать минут я красовалась у зеркала, оценивая свои труды. Белое вязаное платье свободно сидело на фигуре: грудь выделена кокеткой, плечи слегка приоткрыты, ключицы немного видны. Наряд теплый и удобный. Белые колготы и коричневые замшевые сапоги завершали образ снежной принцессы.

Настроение заметно улучшилось – я сидела в гостиной и нетерпеливо помахивала закинутой на колено ногой. Руки нервно дергались в карманах пуховика.

Сигнал клаксона произвел эффект взорвавшейся бомбы – я мигом соскочила со своего выжидательного пункта и рванула к Эдварду.

Любимый обходил своего припаркованного черного коня, а я не могла им (прим. беты: не машиной, конечно, а Эдвардом) не залюбоваться.

Волосы стали немного короче, но их сексуальное притяжение ничуть не уменьшилось. Я так и ощущала их мягкость, хоть ни разу и не осмелилась коснуться. Зеленые глаза светились радостью и предвкушением. Пальто песочного цвета сидело на нем идеально, а черный строгий костюм под ним заставлял фантазии разыграться на полную катушку. И конечно, обожаемая мной кривоватая улыбка.

Внимание всему организму! Объявлена боевая готовность второй степени.

Ноги, следует уверенней держать вертикальное положение. Сердце, не стучи так гулко в уши - барабанные перепонки слабые. Глаза, держитесь на поверхности радужки, за буйки не заплывать и вглубь не смотреть – моментально затягивает. Руки, помогайте ногам и остальному организму не зевать – разрешается периодически ущипнуть особо чувствительные места, но слегка. Горло, у тебя самое ответственное задание. Не пропускать подозрительные звуки, стоны, нечленораздельную речь и особенно… неестественно сладкий голос. Задания распределены – выполнять.

Приказы, хоть и медленно, но все же исполнялись. С бега я перешла на шаг, при этом ни разу не споткнувшись. Пульс не напоминал барабанную дробь. Глаза бродили по соблазнительному мужскому телу, избегая зрительного контакта. Руки пришлось спрятать за спиной, настойчиво уговаривая их не тянуться жадно к объекту вожделения. В горле образовался ком – все, чего я хотела, это утолить жажду. Жажду по этому мужчине.

- Чудно выглядишь, - заметил Эдвард, стреляя в меня пронзительным взглядом. Его зеленые глаза сверкнули, прожигая насквозь.

Кто-нибудь, остановите ополоумевшие мурашки! И принесите пудру – щеки покраснели, словно их обожгло пламенем.

- Ты тоже, - ответила я с некоторым усилием, ощущая, как предательски напрягается тело…

- Готова? – переспросил он, слегка кивая головой.

Горло тут же среагировало на явные сигналы и сковало связки - я лишь смогла кивнуть в ответ.

Поездка в его машине – это сущая пытка. Все приказы здравого рассудка тут же аннулировались – мое тело реагировало на Эдварда без всякого на то разрешения, пытаясь прикоснуться к нему каждой своей клеточкой. Близость тревожила чувственную плоть, его запах опьянял рассудок, а голос отправлял прямым рейсом в другую реальность.

Я несколько раз глубоко вздохнула и закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на самых не сексуальных вещах, приходящих мне в голову: реформа образования в странах третьего мира, миграция морских черепах, глобальное потепление, всадники Апокалипсиса… Один из них точно меня посетит, когда узнает о моих греховных мыслях.

Помощь пришла свыше. Мой телефон в сотый раз за день напомнил о себе.

Слегка дрожащей рукой я выудила телефон из сумочки и приняла вызов, не смотря на дисплей. Любой человек на том конце провода получит от меня целомудренный поцелуй в обе щеки.

- Алло, - выдавила я, отворачиваясь к тонированному окну.

- Подруга, с днем варения! Надеюсь, погода там у тебя не подкачала, и ты вовсю покоряешь вершины. - Анжела Вебер умеет эффектно заявить о себе. Ее звонки самые неожиданные и долгожданные.

- Анж! - вскрикнула я, возбужденно подскакивая в кресле и привлекая внимание рядом сидящего мужчины.

- А то кто же? Все Веберы желают тебе безграничного счастья, вечного фарта и неувядающей красоты, - щебетала подруга, и мой румянец распространился ниже по телу.

- Спасибо, Анжела, большое спасибо, - ответила я, все еще не веря, что говорю с ней.

- И, пожалуйста, не напивайся – случайные перепихи и залеты нам ни к чему, - подначивала меня подруга грубым мужским голосом.

Я заливисто засмеялась и сильнее прижала телефон к уху:

- Хорошо, подруга. Слушаюсь и повинуюсь, - подыграла я ей, ответив чуть ли не басом.

Мы обе прыснули от смеха.

- Если серьезно, мы очень по тебе скучаем, Беллз. Мама на каждый праздник печет твои любимые печеньки и надеется, что ты их испробуешь. – Анжела вздохнула на том конце провода, окуная меня в детские воспоминания.

- Прости. Передай маме, что я очень ценю все, что она для меня сделала и никогда не забуду ее кулинарное искусство. Поцелуй маму за меня и крепко-крепко обними, - попросила я давнюю подругу, чувствуя себя неблагодарной эгоисткой. Совесть радостно стала точить свои ноготки о мое клокочущее сердце.

- Хорошо, Беллз. Я тебя люблю и хочу, чтобы ты обрела подлинное счастье, и чтобы оно навсегда поселилось в твоем сердце, - произнесла Анжела заботливым тоном, от чего мои слезные железы начали усиленно вырабатывать соленую жидкость.

- Еще раз спасибо, Анж. И я тебя люблю. Пока, - попрощалась я, устало опуская телефон на колени.

Единственные люди, которые приняли и любили меня при любых обстоятельствах, которые готовы были защищать меня от коварных соседей и назойливых репортеров ценой собственной безопасности и спокойствия, до сих пор хранили меня в своих сердцах. До сих пор считали членом своей семьи… Люди, о которых я посмела забыть…

- Что-то случилось? – обеспокоенный голос Эдварда прервал мой приступ самобичевания.

Я быстро стерла скатившиеся слезы и сделала глубокий вдох.

- Нет, все хорошо. Это была моя подруга, - невнятно проговорила я, все еще периодически всхлипывая.

- У нее проблемы? – допытывался Каллен, внимательное изучая мое заплаканное лицо.

- Нет, она мне невольно напомнила то, о чем я пыталась забыть… - прошептала я, чувствуя, что еще чуть-чуть - и снова разревусь.

Эдвард молча смотрел на меня некоторое время, пока я пыталась взять себя в руки, а затем вернул взгляд на дорогу. Его бархатный голос ворвался в мое сердце, успокаивая терзающую меня боль:

- У Пауло Коэльо на этот счет есть одна притча.

Старый мудрый китаец шёл по заснеженному полю, когда увидел плачущую пожилую женщину.
- Почему вы плачете? - спросил он.
- Потому что я думаю о своей жизни, молодости, красоте, которую видела в зеркале, и о мужчине, которого любила. Бог жесток, что дал мне способность помнить. Он знал, что я вспомню весну своей жизни и заплачу.
Мудрец стоял на снежном поле и пристально смотрел в одну точку и думал. Неожиданно женщина перестала плакать:
- Что вы видите там? - спросила она.
- Поле роз, - ответил мудрец. - Бог был великодушен, когда дал мне способность помнить. Он знал, что зимой я всегда смогу вспомнить весну и улыбнуться, - закончил Эдвард, бросая на меня такой понимающий взгляд, что невольно захотелось броситься в его объятья и целовать, целовать…

Прогоняя навязчивую идею о сладких губах Эдварда, я начинала осознавать смысл озвученной им притчи. Помнить нужно все: и хорошее, и плохое. Хорошие воспоминания будут греть твою душу в самый лютый мороз, возвращать угасшую надежду и давать веру в благоприятный исход, напоминают тебе, что жизнь не так уже и плоха. Плохие - будут наделять нечеловеческой силой для разрешения любых проблем и преодоления любых препятствий, ибо отчаянье тоже может быть отправной точкой для больших перемен. Воспоминания должны идти рядом - у них свое право на странствие. Они сами знают, когда нужно отойти, исчезнуть на время. Мы не в состоянии контролировать их. Мы не властны над ними - они властны над нами.

Память иногда такая цепкая, услужливая, послушная, а иной раз путаная и слабая, а бывает и такая деспотическая, что нам неподвластна! Мы, конечно, во всех отношениях чудо, но, право же, наша способность вспоминать и забывать мне кажется уж вовсе непостижимой.

- Спасибо, Эдвард. - Я сказала это настолько бодро, насколько могла, и перевела взгляд на его лицо, словно ожидая реакции на мои слова. Я знаю, они в состоянии излечить раскрывшуюся рану.

Эдвард внимательно следил за дорогой, но тут же повернулся на мой голос, и его лучезарная улыбка согрела мою израненную душу.

Он меня понял и поддержал без лишних слов и расспросов. Спасибо, любимый. В душе так и плескалась благодарность с каплями нежности. Мой дух на мгновение покинул тело и накрыл Эдварда теплыми объятьями. Его руки сильнее обхватили руль, а черты лица стали жёстче. Боясь его реакции, я тут же отпустила волну и откинулась на спинку кресла.

Весь оставшийся путь мы молчали, и это меня совершенно не беспокоило. Мне было приятно разделять с ним тишину, делиться чем-то личным, тайным… Удобно и спокойно.

Когда впереди показался уже знакомый ювелирный салон, мы переглянулись. «Только не это», - читалось в моих глазах, и Эдвард уверенно проехал дальше.

Мы зашли в ювелирную лавку, расположенную на третьем этаже крупного универмага.

- Что ты хотел подарить? Серьги, кольцо, браслет? – спросила я Эдварда, рассматривая блестящие витрины.

- Да я еще не решил, поэтому и позвал тебя на помощь, - смущенно признался мужчина, устало почесывая затылок. Он даже не знает, какой же он милый, когда так делает.

Белла, возвращайся к делам насущным. Подарок.

Опять ты. Без тебя было так…

… скучно, плохо, одиноко?

Не льсти себе. Спокойно и просто замечательно.

То-то ты спокойно и разревелась, и дар применила на Эдварде.

Ну, я же не знала, что он все так воспримет…

Да-да-да. Просто не было рядом того, кто бы вовремя дернул тебя за рукав. Признайся, что без моей помощи ты совершаешь много ошибок.

Ошибается тот, кто ничего не делает!

Не прикрывайся вычитанными цитатами. Это не твои мысли.

Зато они отражают мое мнение. Я бы и без тебя отлично справилась.

Я бы не была в этом так уверена.

Я усмехнулась вновь возникшей внутренней дискуссии и продолжила изучать представленный товар. По словам Эдварда, Эсми Каллен красива, грациозна, независима, добра, заботлива, отзывчива и очень нежна. Такой женщине нужен особый подарок, напоминающий об особом отношении к ней.

После нескольких минут тщательного изучения содержимого витрин, в глаза бросился очаровательный браслет. Розовое золото, фиолетовые кристаллы – утонченное, нежное и чертовски очаровательное.

- Эдвард, взгляни-ка сюда, - позвала я озадаченного мужчину, чьи глаза растерянно бегали по блестящим украшениям и ярко отражали плохо скрываемый испуг.

Он тут же схватился за брошенный ему спасательный круг и прильнул ко мне. Я бы даже сказала, что он буквально вжал свое тело в мое…

Внутри меня запульсировала вибрация, зарождаясь где-то в животе, постепенно подбираясь к грудной клетке и переползая в горло. Я явственно ощутила, как сердце, сделав кульбит, забилось в сумасшедшем ритме. Щеки порозовели от удовольствия, а глаза застил волшебный туман. Рассудок тут же растворился в захватившей тело эйфории. Я остро чувствовала жар, исходящий от Эдварда, его запах, сбившееся дыхание и мужскую силу - эти новые ощущения захватили меня полностью, сливаясь с моей энергией.

- Оно идеальное, Белла, - воскликнул мужчина и крепко обнял меня.

Белла, я тебя заклинаю всеми святыми, не смей терять контроль. Он слишком близко, его движения порывисты, но они не несут романтической подоплёки. Держись за мой голос, и мы с тобой обязательно выберемся, еще и смеяться над этим будем.

Я не могу… Не хочу…

Беллз, ты должна. Друг не может сейчас же наброситься на него и зацеловать до смерти. Бедный парень этого не выдержит - у тебя слишком голодный вид…

Его жар захватывает меня, запах наполняет легкие, голос подчиняет себе…

Я знаю, знаю, как он на тебя действует, но ты должна быть сильнее. Ты добилась его дружбы, доверия, внимания, и если сейчас поддашься необузданной страсти, все провалишь. Он еще не готов перевести ваши дружеские отношения на новый уровень… Дай ему время.

Но его тело говорит обратное.

Белла, слушай меня. Тело выдает стандартную реакцию на женщину, а нам нужно, чтобы его сердце реагировало на тебя, как на любимую и единственную. Разницу чувствуешь?

Я чувствую его объятья, в которых хочу пребывать вечно. Его запах, которым хочу дышать. Его энергию, которой желаю жить.

Ты уже говоришь, как одержимая. Остановись. Отключи чувства, выстави против Эдварда щит.

Я пробовала – не выходит. Он сумел пробиться сквозь него. Я бессильна.

Нет и еще раз нет. Ты сильнее, чем думаешь.

Не хочу бороться, хочу поддаться…

Но тут Эдвард резко отпрянул в сторону, лишая меня опоры и каких-либо сил. Пальцы болезненно вцепились в прилавок, удерживая обмякшее тело подальше от земли. Мышцы развернули активную компанию по борьбе с нахлынувшим холодом. Рот издал серию глухих звуков…

Сквозь рассеивающийся туман я услышала пронзительный сигнал телефона. Это мой? Эдвард поэтому отошел от меня?

Дрожащей рукой я приняла вызов и машинально поднесла аппарат к уху:

- Дочка, прости, что так поздно звоню. Старость - не радость, иногда забываю самые важные вещи. С днем рождения тебя. Я желаю тебе получить столько счастья, сколько не под силу вынести человеку – вагон и мааленькую тележку! - Голос Чарли окончательно пробудил сознание и вернул самоконтроль. Мнимая реальность тут же огрела тяжеленной кувалдой по голове, заполняя разум деловыми вещами.

- Спасибо, папа. Я рада, что ты позвонил. Если я получу такой подарок, обязательно поделюсь им с тобой, - взволнованно ответила я, тронутая искренними словами Чарли. Его голос был бодр и весел, видимо, Сью где-то рядом.

- Как твои дела? – задала я будничный вопрос, краем глаза замечая, как Эдвард беседует с продавцом.

- Все как всегда, Беллз. Что в моей старческой жизни может меняться? Разве что давление и амплитуда на кардиограмме, - шутил отец, радуясь моему небезразличию.

- Ну, уже хоть что-то. А там, глядишь, и Клаудия Шиффер постучится в дверь, - утешала я Чарли звонким голосом, зная его слабость к этой женщине.

- Эх, она уже упустила свое счастье. Пусть теперь кусает локти, - поучительно возразил он. – Дочка, ты сделаешь мне лучший подарок, если случайно заедешь в гости и немного растормошишь старика, - заметил отец, скрывая в голосе громкую мольбу и съедающую сердце тоску.

Второй раз за день мое сердце стало кремнём для заточки оружий совести, и я во второй раз сама себя готова была выпороть, дабы больше не быть такой черствой и безголовой.
Ничего, у тебя еще будет на это время. Где лежит ремень, я помню. И бейсбольная бита тоже.

- Конечно, папа, как же я могу тебе отказать? Попроси Сью приготовить восхитительные ребрышки к концу ноября - их запах приведет меня к цели, - засмеялась я, мысленно записывая задачу в мозговой органайзер - забронировать билеты до Сан-Франциско.

- Можешь уже паковать чемоданы, духовка как раз достигает нужной температуры. Спасибо, Белла, я очень тебя жду, - голос Чарли стал дрожать, выдавая внутреннее напряжение.

Я всегда знала, что люди - странные существа, но сегодня, Свон, с тобой особенно интересно.

Да заткнись ты. Заноса в заднице так не беспокоит, как ты.

- Все нормально, пап. До встречи. – Услышав ответное прощание, я поспешила поставить телефон на виброрежим, опасаясь новых поздравительных звонков, и скосила глаза на Эдварда.

Он стоял, сжимая в руках продолговатую бархатную коробочку, и, поймав меня на подглядывании, спросил:

- Ты ждешь подарок? – При этом одна его бровь в удивлении поехала вверх, а лицо расплылось в какой-то хищной улыбке.

- Не знаю, но хотелось бы что-то получить в свой день рождения, - мечтательно ответила я, мягко пожимая плечами.

- У тебя сегодня день рождения? – Тело Эдварда вытянулось еще на пару дюймов, а глаза приобрели форму округлых изумрудов.

Искреннее удивление превратило суперкрасивого мужчину в не менее прекрасный соляной столб. Знаете, как будто стоп-кадр, ррраз – и вот она, скульптура а-ля «я в шоке». Неподражаемое перевоплощение.

Я прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу смех, но моего терпения хватило ненадолго. Уже через десять секунд я заливисто хохотала.

Эдвард еще немного поиграл в манекен, а затем, решительно поправив черный ворот пальто, направился в мою сторону.

Мой смех куда-то девался, рождая в речевых связках жалкий писк и сея в голове обширную панику.

- Тогда пойдем, - загадочно произнес он, направляясь к выходу.

- Куда? – опешила я от столь резкой смены его настроения.

- Праздновать твой день рождения! - донеслось от входной двери.

Так, Беллз, лед тронулся. Вот то, о чем я тебе говорила. Праздник только начинается. Я готова выслушивать дифирамбы.

Неужели Эдвард что-то задумал?

И не сомневайся, видела его серьезное лицо? От такого даже львы белеют и грозовые тучи рассеиваются.

Охваченная сладким предвкушением, я поспешила за ушедшим Эдвардом.

Мы остановились на BearStreet. Пока я пыталась понять, что мы здесь забыли, Эдвард заглушил мотор, взял ключи и поспешно покинул салон, чтобы открыть мне пассажирскую дверь. Да, рыцарь в нем никогда не умрет…

Я заметила вывеску “Wild Flour – всегда свежая выпечка”.



Мы вошли, и нас окутал запах булочек, свежеприготовленного кофе, тостов, бутербродов и еще чего-то ароматного. Желудок тут же отреагировал болевым спазмом и сдавленным журчанием. Эх, предатель.

Эдвард обхватил меня за талию, проталкивая вперед. Милый, не доводи до греха.
Одним больше, одним меньше.

- Здесь подают отменный капучино, а свежая выпечка покорит любого, - оживленно говорил любимый, взором окидывая все помещение и останавливаясь на мне.

В его глазах плескались искры, его воодушевление вихрем подхватывало и меня.

Мы подошли к столику у окна с нанесенным на него причудливым рисунком оленя. Видимо, народ уже готовится к рождеству.



- Устраивайся, а я пока сделаю заказ, - заявил Эдвард, задвигая за мной стул.

Пока моя пятая точка осваивала новые владения, он тихо удалился.

Его сексуальная походка тут же активировала спящие гормоны, зарождая бушующее пламя внизу живота. Фантазия тут же пустилась во все тяжкие, сменяя одну горячую сцену другой. Сердце мгновенно приняло вызов и ускорило ритм. Да что же это такое!

Добрая половина посетительниц также в открытую пускала слюни по соблазнительному заду Каллена, как по команде выворачивая головы на сто восемьдесят градусов по мере того, как он проходил мимо столиков. Жгучая страсть резко сменилось ревностью и отчаянным желанием накрыть Эдварда чем-то и увести отсюда. А лучше повыдирать этим бабенкам патлы вместе с корнями, а их языки связать в морской узел.

Беллз, ты меня пугаешь. Твои фантазии сменили направление – стало попахивать криминалом.

Пока это лишь в моей голове - опасности нет, но стоит им дать мне лишь малейший повод…

… ты просто пошлешь их за три десятых версты.

Я так и хотела сказать.

Умничка.

Эдвард о чем-то беседовал с барменом, кидая на меня косые взгляды и покоряя своей кривоватой улыбкой, которая способна принудить меня к чему угодно. Интересно, он каждый день тренируется перед зеркалом, доводя мимику лица до совершенства, или же это дано от природы?

Пока я была отвлечена этим вопросом, Эдвард прошел обратный путь, отслеженный все теми же женскими голодными глазами. Руки невольно дернулись, но внутренний голос пресёк ожидаемые действия, и я лишь сильно сжала кулаки. Ррр!

- Теперь я готов слушать, - произнес Эдвард, опускаясь на стул с противоположной стороны.

О том, что ты чертовски красив, и я люблю тебя? Еще один щипок обеспечен.

- Что слушать? – спросила я, пытаясь не выдать своего волнения.

- Почему ты не сказала мне об этом? Что ты считаешь лучшим подарком? Самый худший и самый лучший день рождения? Про возраст лучше не спрашивать, верно? - подытожил он, поправляя на переносице несуществующие очки.

- Мне отвечать на все вопросы сразу или по одному? – поинтересовалась я в ответ, передразнивая его жест.

- Как тебе удобно, именинница, - пропел Каллен, и его сладкий тенор влился в мои уши как жидкий секс.

Я проглотила животный стон и опустила руки под стол, дабы ущипнуть себя как следует. «Ауч!» - крик в душе, а в реальности я лишь на секунду закрыла глаза.

Придумывать правдоподобные объяснения мне сейчас не хотелось, врать тоже, а говорить правду — это уже ни в какие ворота не лезло! Думай, Белла, думай, если у тебя есть чем думать! Если поблизости нет выхода, следует создать его самостоятельно, из подручных материалов.

Я откашлялась и быстренько оглянулась вокруг.

И что ты ищешь? Запасной выход возле кухни. Собираешься бежать от Эдварда?

Конечно, нет, что за чушь!

Тогда хватит испуганно стрелять глазами по залу, посмотри на Каллена и начни житейскую беседу.

Житейскую, говоришь?

Да, самую обычную и непосредственную.

Я не отвечаю за то, что будет произнесено с этого момента. Все на твоей совести.

Ладно, валяй!

- Не сказала, потому что не считаю это таким уж великим праздником, о котором нужно объявлять по всеобщему радио, - нервно хихикнула я, осторожно заглядывая в любимые глаза.

- Я не думал, что напоминаю тебе радио, - обиженным тоном заявил Эдвард, углубляя свой взгляд. Еще чуть-чуть и он коснется моего зрительного нерва.

- Эдвард, ты же знаешь, что я имела в виду. Не хотела напрашиваться на лишнее внимание, - призналась я, пряча за волосами запылавшее от смущения лицо.

- Значит, ты не любишь, когда за тобой ухаживают? – предположил Каллен, переводя смягчившийся проницательный взгляд на мои губы.

Лучше бы он смотрел в глаза. Мои губы стали пылать и требовать его поцелуя.

Белла, или сейчас, или никогда.

Ты толкаешь меня на поцелуй?
Похоже, что да.

Да, ты же постоянно удерживаешь мои порывы, отговариваешь от слишком провокационных слов и действий! И сейчас ты даешь зеленый свет?!

Да, но если ты еще будешь медлить, он снова станет ярко-красным.

Но, разве это уместно? Здесь, при всех?

Тебе важно, что подумают другие или что подумает Эдвард?

Ответ был очевиден – я боялась реакции Эдварда и не знала, имею ли право на такой вероломный шаг. Время уже наступило или же я все испорчу? Как такой состоявшийся во всех смыслах совершенный мужчина отреагирует на первый шаг со стороны девушки-друга?

Сомнения, как кольцевые черви, прокрались в голову и стали проедать все новые и новые дыры, разрушая выстроенную стену решимости и уверенности. Пока я решила гамлетовские вопросы, нам принесли заказ.

Жареный сыр с мясным соусом, вафли с джемом и капучино, который не только источал дурманящий аромат, но и привлекал своим удивительным внешним видом. На пенке красовалось изображение мордочки ну очень довольного кота (ням-ням - прим. беты).



Я улыбнулась, отмечая, что Эдвард мне говорил о таком виде живописи. Я даже помню его название – латте-арт.

Беллз, ты дурында! Упускаешь момент!

Я подняла улыбающиеся глаза и увидела, как Эдвард терпеливо ждет моего ответа, откинувшись на спинку стула.

- Совсем нет, просто… Не люблю быть в центре внимания, - выдавила я, пялясь на его мужественные скулы. Картинки призрачного будущего, где я провожу по ним пальцами, и Эдвард сладко мурчит, вспыхивали в подсознании - тугой узел завязался в моем желудке и, медленно пульсируя, стал спускаться вниз. От приятного дискомфорта я заерзала на стуле, пытаясь унять зудящее чувство внизу.

Эдвард понимающе кивнул и сделал глоток капучино. Я кинула взгляд на свою чашку, вспыхивая как рождественская звезда.

- Так не хочется портить такую красоту, - я вздохнула с сожалением, рассматривая рисунок из молочной пенки.

- Пей смело, нам принесут еще, - подмигнул Каллен, наслаждаясь вкусом напитка и бросая в воздух волнующие искры.

Я снова глубоко вздохнула, сфотографировала первый в своей жизни латте-арт и поднесла чашку к губам. Боже, у него и вправду отменный вкус. Такой тонкий, нежный и безумно долгий.

- Мм… - Я блаженно закрыла глаза, отдавшись заполнившему меня чувству удовлетворения. День рождения, Эдвард и самый вкусный кофе в моей жизни. В небесной канцелярии сегодня постарались на славу.

- Ты сейчас так похожа на того кота, только усов не хватает. - Хриплый голос Эдварда прозвучал очень близко, посылая мне сигнал срочно открыть глаза.

Он грудью лег на столик, максимально приблизившись ко мне, и его вдруг потемневшие, почти черные глаза вызывали противоречивые чувства. Кровь буквально застыла в жилах, пульс гулом отдавал в уши, ладони вспотели, а внизу живота бабочки своими крыльями создавали вихрь жара и желания.

Я практически вжалась в стул, ожидая дальнейших действий Каллена.

Так, не переволнуйся, а то натворишь потом дел, достойных пера Шекспира.

Да я пошевелиться боюсь, а ты говоришь о каких-то делах…

Эдвард еще с полминуты, пока я не дышала, пожирал меня глазами, а затем вернулся в исходное положение, с весьма озадаченным лицом. Он не понимал, что произошло, как и я.

Дабы не оказаться в другой щекотливой ситуации, я решила отвлечь организм привычным занятием – поглощением витаминов и углеводов.

Эдвард последовал моему примеру и также склонился над своей тарелкой, пряча от меня взволнованный взгляд.

Следующие пятнадцать минут я наблюдала, как двигались его губы, напрягалась и расслаблялась челюсть с каждым укусом. Он был потрясающим, даже когда он ел.

Свон, ты извращена до мозга костей. Оставь бедного мужчину в покое – того и гляди он сейчас подавится. Прием Геймлиха умеешь делать?(Прием Геймлиха применяется для удаления инородных тел верхних дыхательных путей и особенно эффективен при их полной обструкции (закупорке) – прим. автора)

Не каркай. Я же лишь смотрю, не прикасаюсь…

Да, твои голодные взгляды страшнее цепких рук… или наоборот.

Когда определишься, свистнешь.

Его взгляд стал прежним – добрым и нежным. Время от времени он посылал случайные улыбки в моем направлении, что творило необъяснимые вещи с моими внутренностями. В глубине души как будто жужжал рой пчел.

Когда чашки с кофе опустели, нам принесли новые порции с еще более искусными узорами. Улыбающийся мишка, смешная обезьянка, а под конец - симпатичная пенная собачка. Улыбка не покидала моего лица, душа свободно расправила крылья и летала где-то поблизости от бренного тела. Волнение и томительное желание отступили на второй план – меня захлестнул детский восторг. Хотелось прыгать, веселится, дурачится… отрываться так, чтобы не волновали предстоящие заботы.

- Ты ответила лишь на один вопрос, - напомнил мне Эдвард, не отрываясь от своей тарелки.

Я мысленно перепрыгнула с одного облачка на другое и, вспомнив поставленные мне вопросы, решила убить двух зайцев одним точным выстрелом:

- Ну, лучший подарок - это полученные впечатления. Худший день рождения был очень давно, и я не желаю о нем вспоминать, а самый лучший… Пожалуй, этот, - призналась я, слизывая остатки пенки с верхней губы.

- Я уверен, это все из-за капучино. Местный бариста (человек, профессионально готовящий кофе и напитки на его основе – прим. беты) знает свое дело, - серьезным тоном заверил Эдвард, хотя в его глазах плясали смешинки.

Я собиралась внести кое-какие коррективы в его предположение, но Эдвард остановил меня предупредительным жестом:

- Но ты знаешь, я собираюсь сделать его еще лучше. Кх-кх! - Он подозрительно громко прочистил горло, косясь на что-то (или кого-то) за моей спиной.

Я обернулась и увидела невероятно милый двухслойный торт, украшенный кремом, ягодами малины и всякой вкусной стружкой, который нес официант. Пламя трех небольших свечей едва заметно колыхалось от осторожных шагов держащего поднос молодого человека. Мое сердце на миг замерло.



Пока торт медленно приближался к нашему столику, Эдвард не сводил с меня своих блестящих в радостном возбуждении глаз, а его довольная улыбка, пожалуй, могла осветить весь город. Я перестала дышать, боясь спугнуть столь прекрасное видение. Еще пару волнительных секунд - и торт прямо передо мной. Два средних бисквита - каждый украшен воздушным кремом, сочной малиной, ореховой стружкой и, кажется, кусочками киви. Идеальное сочетание.

- Я не знал конкретной цифры, поэтому решил перестраховаться. В этом году тебя ждут целых три желания, а не одно. - Голос любимого приобрел торжественные нотки, но его взгляд оставался теплым и ласковым. Локтями Эдвард опирался об стол, положив подбородок на ладони, и с довольным видом наблюдал за мной, а его колени иногда случайно касались моих.

Я благодарно посмотрела на любимого мужчину, который сотворил ДЛЯ МЕНЯ волшебство. Этот день рождения определенно войдет в историю. В мою личную так точно. Слезы вот-вот обещали прорвать барьер и затопить все кафе, сердце странно екало, а руки дрожали от бешеного влечения к Эдварду. Все мое тело вибрировало от желания наброситься на него прямо здесь, прямо при всех за один лишь такой заботливый взгляд.

- Спасибо, - прошептала я одними губами и, подняв голову к потолку, быстро поморгала, сдерживая подступающие слезы. Никогда еще мои чувства не были так обострены, но мне нравилось это напряжение.

Я загадала три желания. Первое - чтобы дорогие мне люди всегда были здоровы и счастливы; второе - чтобы бабушка видела меня сейчас, а третье – я попросила для Эдварда настоящего счастья, которое он бы смог разделить со своей семьей.

После кафе мы отправились на озеро Луиза, которое стало нашим любимым местом.

Закат, первые звезды, слегка морозный воздух и наши переплетенные руки – так закончился мой самый лучший день рождения.

Мое сердце приняло новую истину. Я могу любить Эдварда, даже если он никогда об этом не узнает. Мне не нужно его согласие, чтобы скучать по нему, думать о нем день-деньской, ждать его звонка и беспокоиться, не замыслили ли чего люди против него. Это так здорово: чувствовать, к чему стремится твое сердце, что бы ни говорили другие! И я наслаждалась этой пьянящей свободой сполна.

****************************

Хочу обратить внимание, что начиная с этой главы у истории новая бета. Прошу любить, баловать и жаловать добрую, чуткую, талантливую, отзывчивую, замечательную Юлечку, благодаря которой эта глава приобрела новые краски и чувства!