Мамуля плакала. Мамуля плакала, а Питера не было рядом. Питер был мамулиным парнем. Питер был хорошим. Белле нравился Питер. Он часто бывал у них дома, но не сегодня. Он лучше помогал мамуле, когда она плакала.
Белла взяла своего любимого мишку Тедди и пошла на кухню, где сидела мамуля. Мамуля вытянула руку на столе. Она что-то поглаживала на внутренней стороне большого пальца. Белла забралась на стул рядом с ней и взяла мамулину руку, разглядывая.
- О. Тату Питера, - произнесла она, прослеживая узор из трёх колец, высеченный теперь на мамулиной коже.
- Да, - ответила мамуля. Её голос дрожал. – Как тебе? – Она попыталась улыбнуться, но всё ещё плакала.
- Ты любишь Питера? – Белла думала, что это должно быть чем-то счастливым, чем-то хорошим.
- Думаю, что действительно люблю. – Мамуля закрыла лицо ладонями и всхлипнула.
Белла была в замешательстве.
- Мамуля. Не плачь, мамуль. А Питер тебя любит?
- Любит, - простонала мамуля.
- Мамуль, я не понимаю.
Мамуля взяла себя в руки и притянула Беллу к себе на колени.
- Питер больше не придёт, малышка.
Белла ахнула.
- Но почему?
Мамуля убрала назад её волосы.
- Милая, тебе кое-что нужно понять: только то, что ты любишь кого-то, не значит, что вы должны быть вместе. На самом деле, иногда это означает, что вы слишком привязываетесь.
- Но… почему? – Её нижняя губа начала дрожать.
- Любовь – это не всё, что тебе нужно. Это не магия, малышка. Всего лишь эмоция. – Она хмыкнула, и на мгновенье в её голосе зазвучала злость. – Ты не можешь мыслить здраво, вот что она делает. Ты творишь такое, что не имеет никакого смысла.
Мамуля колебалась секунду, но затем подняла рукав вверх.
- Видишь это? – Она указала на татуировку у себя на плече. Белла потянулась, чтобы коснуться её. – Ты его не помнишь. Феликс. Он был рядом, когда ты была совсем крошкой. Я любила его, и он любил меня. Я знаю, что любил, потому что на нём была моя татуировка. – Она усилила хватку вокруг Беллы, сжимая её. – Но любовь ко мне не остановила его от побоев. Ты ведь знаешь, что избиение – это плохо?
- А Питер тебя бил? – испуганно спросила Белла.
- Нет, моя маленькая любовь. Нет. Питер – прекрасный, замечательный человек. Я пытаюсь сказать, что любовь не меняет некоторых вещей. Как я. Я не очень хороша в длительных отношениях. – Она поджала губы, глядя на растерянное лицо своей маленькой дочки. – Я имею в виду, что не очень хороша в качестве девушки, сладкая. Но это не страшно. В этом нет ничего плохого, если ты честен. Питер знал это обо мне. Мы не должны были влюбиться друг в друга. – Её голос сорвался, и Белла снова обняла её.
Мамуля взяла её на руки и понесла в гостиную, чтобы им было удобней сидеть в обнимку. По каким-то неизвестным ей причинам, Белла чувствовала себя назойливой и напуганной. Ей стало лучше, когда она обхватила мамулю и просто прижалась к ней. Она не совсем понимала, отчего плачет. Может быть, так было лучше, что они плакали вместе.
Они ещё немножко покачались, пока не закончились слёзы. Мамуля поцеловала её в лоб.
- Но знаешь что, малышка? Эти татуировки, они всего лишь мера влюблённости в любви. Это самый непостоянный вид любви. Если бы жизнь была справедливой, у меня была бы виноградная лоза вот здесь. – Она прижала ладонь к груди. – Прямо на сердце. Ты знаешь, почему?
- Почему?
Мамуля поцеловала её в носик.
- Потому что именно ты – любовь моей жизни. Ты единственная, кого я никогда не смогу оставить, от кого я никогда в жизни не устану. Я так сильно люблю тебя, Белла.
- Я тоже люблю тебя, мамулечка.

---

Эдвард не знал, когда это случилось.
Каким-то образом они с Таней оказались в одной компании друзей в конце одиннадцатого класса. Они провели лето, посещая те же дома и те же киносеансы. Они стали друзьями, потом хорошими друзьями, а затем Эдвард поцеловал её, и она стала его.
Она нравилась ему. Ну, как бы, по-настоящему, действительно нравилась. Он подарил ей каждый свой первый раз. Ему нравилось то, что она делала с ним своими руками и ртом. Но ещё ему нравилось гулять с ней. Или просто… быть с ней.
Прошлой ночью они лежали вместе на его кровати, разговаривали, потом целовались, затем просто обнимались. Они лежали нос к носу, и он думал о вещах, которые слишком стеснялся выразить словами… например, о том, что глаза у неё такие голубые, и от этого он становился счастливым. Она выглядела сонной и счастливой. Ему нравилось, как она улыбалась.
Она просто очень, очень ему нравилась.
На следующий день он раздолбайничал дома с братом. Эммет его скрутил. Он как раз собирался отпустить его, но затем снова сжал.
- Уууууууу, что это? Это чьё?
- Чьё что? Эммет, отпусти меня.
Эммет поднялся, потянув Эдварда за собой. Он задрал его футболку до середины спины. Эдвард попытался вывернуться из его хватки, но брат был больше и сильней.
- Что это? – поинтересовался тот, ткнув Эдварда в спину.
- Что «это»? Прекрати.
- У тебя тут татуировка.
Эдвард замер.
- Что?
- Ты слышал меня.
Наконец, Эммет ослабил захват достаточно, чтобы Эдвард смог вырваться. Он крутанулся, пытаясь увидеть место, в которое тыкал Эммет. Брат смеялся:
- Ууу, и кто счастливица?
- Заткнись, - пробормотал Эдвард, неистово заливаясь краской. Он по-прежнему не мог ничего увидеть.
- Вроде на дракона похоже. Довольно круто.
Вопреки своему смущению, Эдвард не смог сдержать широкой улыбки.
Он влюбился.

Конечно, Эдвард помнил Хайди, подружку Эммета, несколько лет назад. Он помнил о том, что та носила татуировку брата – всегда будет её носить, а Эммет просто не испытывал к ней тех же чувств.
Он спрашивал брата об этом однажды. Эммет ответил, что чувствовал себя мудаком. Ему нравилась Хайди, действительно нравилась. У него совершенно точно не было намерения обидеть её. Они хорошо проводили время вместе.
- Я пытался заставить себя, знаешь, - как-то признался ему Эммет. – Я сидел и пытался заставить себя почувствовать… больше. – Он пожал плечами. – Но просто не чувствовал.
Так что Эдвард нервничал. Он предыдущим вечером провёл часы, таращась на татуировку Тани на своём теле, разглядывая её в зеркале в ванной. Трепетно было видеть её отметину на своём теле. Вот что именно он чувствовал – трепет. Словно он был на американских горках, и в животе всё переворачивалось, и он был напуган, но окрылён и… Ага. Трепет. Влюблённость.
До того самого момента он не понимал, как сильно хотел увидеть свою отметку на Танином теле. А если у неё её не будет, что это будет означать? Как он мог спросить её? Он был уверен, что до того она в него влюблена не была. У него был доступ к её телу – всему её телу – он бы не пропустил. Если у неё нет отметины и теперь, значит ли это, что уже никогда не будет? Изменятся ли их отношения, если она узнает, что у него есть её отметка, а у неё его – нет?
Странно было видеть её после этого. Он был весь на нервах. Возможно, это всего лишь его воображение, но Таня тоже казалась странной. Отдалённой.
Узнала ли она каким-то образом? Могла ли заметить?
В конце концов, Эдвард не выдержал напряжения.
- Я должен… мне надо показать тебе кое-что, - ни с того ни с сего выдал он.
- Ладно, - ответила она. Они были в его комнате. Она сидела в его рабочем кресле.
Он встал и подошёл к ней. Сердце бесконтрольно колотилось в груди. Он посмотрел на неё в последний раз – на случай, если больше никогда не сможет снова посмотреть вот так – и повернулся. Снял футболку.
Она ахнула.
- О, Эдвард, - произнесла она.
Он не знал, как это трактовать. Она коснулась ладонью татуировки и погладила её. Он чувствовал себя открытым; чем дольше она не произносила ни слова, тем сильней горели его щёки. Он отстранился и повернулся, скрестив руки на груди.
Её глаза сияли. Она повернулась боком. Его сердце ухнуло вниз, но прежде чем запаниковать, он подумал, что заметил что-то, когда она заправила прядь волос за ухо.
- Ты видишь её? – спросила она.
- Ага, - заворожённо ответил он.
Это была его татуировка – маленькая её копия прямо у неё за ухом.
Она снова повернулась к нему. Оба светились.

---

Предыдущая глава || Следующая глава