Эдвард POV

Следующие несколько дней тянулись бесконечно долго. Приходилось прилагать все усилия, чтобы сосредоточиться и на школе, и на Белле, продолжавшей отдаляться даже после ночи примирения в ее спальне. Я понимал, что по большей части это было связано с моим предстоящим призывом и со страхами Беллы относительно того, как это скажется на наших отношениях. И пусть я знал без тени сомнения, что моя жизнь не будет полной без Беллы, казалось, пройдет немало времени, прежде чем мне удастся убедить в этом ее.

И сейчас, когда мы замерли в ожидании, перед комнатой, которая должна была изменить обе наши жизни, глядя в лицо Беллы, я осознавал это как никогда ясно. Она пыталась храбриться и все же стояла в нескольких шагах от меня. Как бы она ни старалась притворяться, что между нами все в порядке, я знал, что это не совсем так. Мои слова, сказанные тем вечером, ранили ее очень глубоко, и, хотя ее гневный ответ ранил меня не меньше, я не мог ее винить. Я заслужил каждую унцию ее злости и той боли, что испытал.
Но лишь после разговора с матерью до меня дошло, каким говнюком я был на самом деле.
Вернувшись в дом, все еще пылая от ярости после ссоры с Беллой, я наткнулся на маму, плачущую в кухне.

Флешбэк

«В настоящий момент? Нет, совершенно не уверена».

Это были последние слова, которые она мне сказала перед тем, как уйти. Я действительно считал, что если и есть кто-то, на кого я мог положиться этим вечером, то это была Белла. Мы говорили об этом; она твердо решила, что будет меня ждать. А теперь из-за нечто столь ничтожно незначительного, как дата, все наши слова и обещания вылетели в форточку. Она знала, что этот день настанет, так зачем надо было сейчас раздувать из мухи слона?

Когда я вошел на кухню и увидел маму, все внутри перевернулось. Она стояла у стойки, опустив голову на сложенные на столешнице руки. Ее плечи подрагивали от рыданий. И в этот момент меня будто ударило: одним своим поступком я разбил сердца двум женщинам, которых любил больше всего в этом мире.

- Мам?

Она подняла на меня залитое слезами лицо и тут же быстро отвернулась к плите, пытаясь сделать вид, что занята.
- Где Белла? – спросила она, прочищая горло.

Я тяжело вздохнул и прислонился к дверному косяку, скрещивая руки на груди.
- Она уехала домой, - безжизненно ответила я, и, стоило мне вспомнить обстоятельства ее отъезда, как меня тут же затопило чувство вины.

- Как ты мог так поступить, Эдвард? – спросила она едва слышно, ее голова опустилась. – Почему? Почему ты так поступаешь со своей семьей? С Беллой? Что есть такого ужасного в твоей жизни, из-за чего ты чувствуешь необходимость бросить нас подобным образом?

Голос матери дрогнул от переполнявших ее эмоций и, подойдя к ней сзади, я обнял ее за плечи. К моему удивлению, она меня не оттолкнула – напротив, откинула назад голову, прислоняясь ко мне.

- Я хотела для тебя чего-то гораздо лучшего, Эдвард. Надеялась, ты поступишь в колледж и женишься, создашь семью. Но вот об этом не думала никогда. Почему?

Когда я понял, что она не собирается продолжать, обнял ее крепче и поцеловал в щеку.
- Мам, я хотел этого еще с тех пор, как был маленьким мальчиком. Если бы я сделал другой выбор, то мне пришлось бы довольствоваться малым. Я не хочу так разменивать свою жизнь.

Она дернулась в новом приступе рыданий, а затем быстро повернулась ко мне и крепко обняла за талию.
- Я не могу потерять тебя, Эдвард! Пожалуйста, не делай этого!

- Я должен, - мягко ответил я, успокаивающе поглаживая ее по спине. – Ты не потеряешь меня. Я ухожу не на войну, я устраиваю свою жизнь. Делаю то, чем смогу гордиться.

Слегка отстраняясь от матери и беря ее за руки, я подвел ее к кухонному столу и усадил на стул; она опустила глаза на наши соединенные руки.
- Ты сказал Белле? – тихо спросила она, а затем медленно подняла на меня глаза. Я кивнул. – И она это приняла?

Я сделал глубокий вдох и пожал плечами.
- Кажется, да. Хотя сейчас не уверен, что это еще имеет значение. Я наговорил ей сегодня кучу довольно гадких вещей. – На лице матери появилось болезненное выражение, и она прикрыла рот руками, снова опуская голову. Я сжал ее ладонь. – Мам, что такое?

- Ты должен пойти поговорить с ней, Эдвард, - тихо произнесла она, не поднимая глаз. – Белла напугана. Не заставляй ее совершать ту же ошибку, которую когда-то совершила я. Думаю, что я сама напугала ее еще больше. Накричала сегодня на нее, чего никогда прежде не делала. Так я никогда не кричала даже на вас, мальчики. Пожалуйста, иди и все исправь. Мы с тобой можем поговорить об этом позже.

Она мягко сжала мою руку и кивнула, продолжая избегать моего взгляда, и я поднялся. Тут же вынув из кармана телефон, попытался позвонить Белле.

Голосовая почта.

Вот дерьмо, я действительно все сегодня испортил.
Посмотри правде в глаза, Эдвард. Ты реально облажался.

Мне очень не нравилось, когда внутренний голос оказывался прав. И, боже, моя мать накричала на Беллу? Моя мать, которая, сколько я себя помню, едва ли хоть раз даже голос повысила на меня или брата, сказала, что… накричала на Беллу? Мне нужно было ее увидеть во что бы то ни стало.

Конец флешбэка.

И вот теперь, стоя здесь в молчании и глядя на них обеих, я читал по их лицам, как сильно они переживают. При любых других обстоятельствах Белла бы искала поддержки именно у моей матери, а не у моего брата, который сейчас был с ней рядом; и кажется, она тоже это осознавала.
Двери неожиданно распахнулись, и нас проводили в маленькую комнату. Я и еще несколько молодых людей выступили вперед и остановились перед небольшой кафедрой. Я оглянулся и увидел, что Белла терзает зубами нижнюю губу. Заметив мой взгляд, она тут же изменилась в лице и улыбнулась слабой вымученной улыбкой, от которой у меня защемило сердце.

Это был мой последний шанс; начиная с этого момента назад пути не будет. Окончательно и бесповоротно. Я покину ее и мою семью. Будет ли она меня ждать? Заслуживал ли я того, чтобы меня ждали? Каждой частицей своей души я знал, что Белла меня любит; я видел это по ее глазам, слышал в ее голосе, чувствовал в каждом прикосновении. Но будет ли достаточно одной только любви?
Она отвела глаза и прикрыла рот ладонью. Я снова повернулся лицом к кафедре: появившийся там офицер в форме попросил всех нас поднять правые руки.

И это произошло.

Белла POV

В тот момент, когда Эдвард отвернулся от меня и наконец поднял ладонь, как это сделали остальные, рука Эмметта крепко обвила мои плечи. Я не могла поверить, что это все-таки происходит. Я чувствовала себя так, словно душа отделилась от моего тела, а я просто стояла и смотрела, как она покидает меня. Эдвард – мое сердце и моя жизнь – стоял там и произносил клятву, которая должна была забрать его у меня.

Я, Эдвард Каллен, торжественно клянусь поддерживать и защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех ее врагов, иностранных или внутренних, относиться к ней с верой и преданностью; подчиняться приказам президента Соединенных Штатов и приказам назначенных вышестоящих офицеров в соответствии с военным законодательством. Да поможет мне Бог!

Мои горло и сердце сжались. Я не смогла посмотреть ему в глаза, когда он снова повернулся ко мне: это было уже выше моих сил. Я высвободилась из объятий Эмметта и пошла прочь. На полпути сорвалась на бег и не останавливалась до тех пор, пока не выскочила за двери на улицу. Там я полной грудью вдохнула свежего воздуха и опустилась на низенький кирпичный парапет, окруженный невысокими деревцами. В руках я сжимала куртку Эдварда и, ощущая его запах, едва сдерживала слезы, щипавшие глаза.

Я думала, что уже примирилась с этим. Может, я еще не до конца простила его за то, что он не был честен со мной, но я пересилила свои страхи, и он делал все возможное, чтобы заглушить их. Так почему же мне сейчас было так больно? Почему я чувствовала себя так, словно мне на грудь упала тонна кирпичей и раздавила мое сердце? Почему мне казалось, что я потеряла его?
Двери резко распахнулись и, подняв голову, я увидела Эдварда, спешащего ко мне. Я мгновенно поднялась и почти бегом бросилась по направлению к стоянке.

- Белла, остановись, - раздалось мне вслед; шаги звучали все ближе, пока он наконец не поймал меня уже почти у самой обочины. Он притянул меня к себе, прижался губами к волосам. – Малыш, не надо. Все хорошо.

- Нет, - закричала я и дернула головой, невольно ударяя его, а потом наконец сдалась, не в силах больше сдерживать рыдания, сдавившие мою грудь. – Все не хорошо. Как оно может быть хорошо? Я не могу так, Эдвард!

Его объятья ослабли, он развернул меня к себе как раз в тот момент, когда к нам направилась его семья. Мгновение мы смотрели друг на друга, и, прочитав эмоции, отразившиеся на моем лице, он покачал головой.

- Малыш… не надо. Пожалуйста, не делай этого.

- Я не могу, - всхлипнула я, обхватывая его лицо ладонями и касаясь губами губ. Наш поцелуй оборвался, и не открывая глаз, я прижалась лбом к его лбу. – Не могу смотреть, как ты уходишь от меня, не зная, когда ты вернешься и вернешься ли вообще.

Я отпрянула от него и пошла по парковке. Дойдя до машины, оперлась руками о крышу, положила на них голову и заплакала. Сегодняшняя поездка обещала быть очень долгой; если мне было так тяжело наблюдать всего лишь за принятием присяги, хотя я знала, что Эдвард все еще будет здесь завтра, то я сомневалась, что смогу смотреть на то, как он уезжает. Дверцы машины разблокировались, я подняла голову, намереваясь забраться в салон, и вздрогнула, натолкнувшись взглядом на отливающие бронзой длинные волосы; совсем не то, что я ожидала увидеть.

- Нам нужно поговорить, Белла, - тихо проговорила Эсме, забираясь внутрь. В ее руке был ключ от машины Эдварда.

Это был тот момент, которого я так страшилась, причина, по которой я некогда не желала признаваться ему в своих чувствах. Я знала, что когда-нибудь мы достигнем той критической точки, когда один из нас почувствует, что для него это слишком; но и представить не могла, что это буду я. И снова на мгновение я позволила эмоциям взять верх.

Что, черт возьми, со мной не так в последнее время?

Я сидела на пассажирском сидении и молча глотала слезы, даже не пытаясь взглянуть на Эсме. После того инцидента на кухне мы с ней больше не разговаривали, и я понятия не имела, что она собирается мне сказать. И не была уверена, что смогу выдержать сейчас этот разговор. Я уже получила свою порцию суровой реальности, и сомневалась, что голос опыта был именно тем, в чем я сейчас нуждалась.
Поэтому, когда мы припарковались перед домом, я выбралась наружу и бросилась к задней части здания, про себя вознося хвалу лестнице Эдварда, которая все еще была приставлена к окну.

Я быстро вскарабкалась наверх и, проскользнув в его комнату, бросилась на постель и зарыдала в подушку. Мгновение спустя на мое плечо опустилась рука, и я подпрыгнула от неожиданности, обнаруживая перед собой заплаканное лицо Эсме. Я снова зарылась в подушку, а она успокаивающе гладила меня по голове так, как это могла делать только мама. Вопреки событиям, произошедшим тогда на кухне, сейчас я чувствовала себя защищенной и любимой.

- Он любит тебя, Белла.

- Все, чего я хочу, это чтобы он уехал! – выкрикнула я в подушку и крепко ее обняла. Она поцеловала мои волосы, и я заплакала еще горше. – Я не могу просто сидеть и ждать того момента, когда он меня покинет.

- Расставаться с ним прежде, чем ему придется уехать, не выход, милая, - прозвучал в моих ушах ее мягкий голос.

Я печально усмехнулась в подушку и наконец села и, качая головой, посмотрела на нее.
- Как вы можете так говорить? – съязвила я, поднимаясь с постели и поворачиваясь к ней лицом. – Зачем же тогда вы бросили мистера Каллена, если это не было выходом?
Она опустила глаза в колени, и наши взгляды на мгновение встретились. Ее пальцы теребили обручальное кольцо.

- Я совершила ошибку, бросив Карлайла. Ошибку, которую, мне бы не хотелось, чтобы ты повторила с Эдвардом, - тихо ответила она, а затем подняла на меня взгляд. – Я не могу сказать, что недовольна своей жизнью, Белла. Как раз наоборот. Я очень сильно люблю мужа и моих мальчиков. И я очень горжусь всеми ими. Я бы не хотела что-то менять.

Слушая ее признания, я в замешательстве щурилась. Несколько раз я пыталась ее прервать, но боль в сердце и чудовищность ситуации мешали мне подобрать слова. Мои губы дрожали, я провела рукой по волосам.

- Если все не так плохо, тогда почему вы так отреагировали на новости Эдварда? Почему вы не хотите, чтобы он уезжал? Потому что может так случиться, что он никогда не вернется, правда? Разве не это вы говорили?

- Белла, - спокойно произнесла Эсме, вставая с постели. Стремительно сократив между нами расстояние, она взяла мое лицо в ладони и приподняла его, но я не смогла посмотреть ей в глаза. Когда же она нежно погладила меня по щеке, по моему лицу заструились слезы, и наши взгляды встретились. – Я хотела чего-то большего для своих детей. Но я растила обоих мальчиков так, чтобы они думали за себя сами и самостоятельно принимали решения. И по этой причине никогда еще я не была так горда Эдвардом, как сегодня.

Очередной всхлип сотряс мое тело, и Эсме притянула меня к себе, прижимая голову к своей груди. Мои ноги начали дрожать, и я опустилась на пол, увлекая ее за собой. Я положила голову ей на колени, а она продолжила гладить меня по волосам. Никогда прежде мне еще так сильно не хватало моей мамы, как в этот самый миг… и в то же самое время я не чувствовала, что абсолютно лишена ее присутствия. Я слышала мягкий голос, ощущала нежные прикосновения и успокаивающие материнские объятья. И именно тогда я вдруг поняла, что такое безоговорочная материнская любовь.

- Это причиняет такую боль, - рыдала я ей в колени.

- Я знаю, милая. – Одной рукой она убрала волосы с моей щеки, другой – нежно сжала мою ладонь, лежащую у нее на колене. – Хотелось бы мне сказать тебе, что станет лучше, легче. Это трудный бой, но он того стоит, Белла. Ни одно из испытаний, через которые мы прошли вместе с Карлайлом за последние двадцать пять лет, я бы ни на что не променяла. Даже самые болезненные. Именно они сделали его и нашу семью такими, какие они есть сейчас. Ни одного дня в своей жизни я не жалела, что вышла замуж за него, а не за другого, обычного мужчину. Ни с кем другим я бы не смогла быть так счастлива, как с ним. И ты так напоминаешь мне меня саму, когда я была примерно твоего возраста.

Я слегка повернула голову, сжимая ее руку, а затем перекатилась на спину и посмотрела ей в лицо.
- Я не могу потерять его так же, как вы едва не потеряли мистера Каллена. Я недостаточно сильная для этого. И вы были правы: в любой момент что-то может измениться, и завтра может начаться война. А пути назад уже нет. Если они его призовут, ему придется пойти. – Я замолчала, прикусывая губу, чтобы сдержать очередную порцию рыданий, которыми готова была разразиться. – Как вы с этим справились?

Эсме нежно смахнула с моей щеки слезы, уже успевшие проложить влажные дорожки к вискам.
- Мы всегда находим силы, когда больше всего в них нуждаемся, и ты сильнее, чем думаешь, Белла. Что же касается меня, моя сила в моих детях. – На ее лице заиграла слабая улыбка. Она на мгновение прикрыла глаза, и с ее губ слетел счастливый вздох. – Я должна была догадаться раньше, что это в конце концов произойдет.

- Что? – тихо спросила я, наблюдая смесь странных эмоций, промелькнувших в ее глазах, когда она снова их открыла и посмотрела на меня сверху вниз. – Произойдет что?

- Эдвард, - ответила она, качнув головой, и снова посмотрела на меня – Пойдем, хочу кое-что тебе показать.

Я села, ухватилась за протянутую мне руку, и Эсме помогла мне встать. Вместе мы спустились в гостиную. Там она разжала мою ладонь, подошла к письменному столу, извлекла из одного из ящиков какой-то предмет и пару секунд прижимала его к груди, прежде чем вернуться ко мне.

- В тот день, когда мы получили известие о том, что взвод Карлайла был атакован в Ираке, я и Эмметт пролили реку слез. Но только не мой маленький храбрый Эдвард. Ему было всего десять, но он не проронил ни слезинки. Он сказал: «Не плачь, мама. Настоящий солдат никогда не сдается». А потом поднялся на ноги, сходил в свою комнату и принес маленький американский флажок, который стоял в стакане у него на тумбочке.

Она вытянула руку: в ней оказалась небольшая золотистая рамка. Я взяла ее в ладони и опустила глаза, разглядывая. Я не смогла сдержать улыбки, увидев знакомые бронзовые локоны; с тех пор они ничуть не изменились и выглядели сейчас так же, как и у мальчугана на фотографии. На лужайке вокруг его ног еще были видны следы нерастаявшего снега, а прямо посредине из земли торчал маленький флажок. Эдвард стоял с торжественным видом, отдавая честь маленькой ладошкой.

Уже тогда он вел себя как маленький солдат, - подумала я и внезапно уставилась на Эсме.

Она провела пальцем по краю рамки и кивнула.
- Я была в комнате, молила Бога, чтобы он вернул моего мужа домой в целости и сохранности. А мой маленький храбрый мальчик стоял на улице и отдавал честь флагу с крошечной запиской, - проговорила она с улыбкой и указала на нижнюю часть фотографии. К флагу кусочком проволоки был прикреплен сложенный вчетверо клочок бумаги. И только я собралась задать вопрос, как она перевернула рамку в моих руках вверх дном и открыла заднюю стенку. Внутри лежал небольшой, слегка пожелтевший кусочек бумаги, продырявленный в уголке. Я снова посмотрела на нее, и она кивнула, позволяя вынуть его. Я развернула записку и, разглядывая неуклюжий детский почерк, не смогла сдержать ухмылки.

Уважаемый Дядя Сэм,
Пожалуйста, верни моего папочку поскорее домой. Нам грустно, и мы по нему скучаем. Спасибо.
Эдвард Энтони Каллен.

С наших губ одновременно слетели очень похожие смешки, и я позволила пальцам коснуться каракулей десятилетнего мальчишки, который пытался вести себя так по-взрослому, чтобы скрыть боль.
- Уже в пять Эдвард с неохотой читал молитву, - продолжила Эсме, снова разглядывая изображение, и я подняла на нее глаза. – Но он стоял там каждый день, иногда по несколько часов кряду, и ждал, что «Дядя Сэм» вернет папочку домой. Он отдавал честь флагу, всякий раз проходя мимо него. Настоящий маленький патриот. А я все равно не догадывалась, что однажды это произойдет.

- Или, может, вы просто не хотели в это верить, - внезапно предположила я, мои глаза уставились в никуда. – А потом вас заставили это сделать.

- Белла, - ласково произнесла она мое имя и заправила прядь выбившихся волос мне за ухо. Я посмотрела на нее. – Даже если бы ты была одной из моих детей, я бы не смогла любить тебе больше, чем сейчас. Я вижу, как сильно ты заботишься об Эдварде. – Она замолчала и тихо хохотнула. Я не поняла, что смешного она нашла в сложившейся ситуации. – Знаю, что должна была бы стоять сейчас здесь и говорить тебе, что ты еще слишком молода и еще не знаешь, что такое любовь. Но безнадежный романтик, живущий во мне, этого не позволит. Я вижу, как мой малыш смотрит на тебя, а ты – на него. Знаю, как сильно вы любите друг друга. Мне бы не хотелось говорить, что тебе не следует быть с ним или не следует его ждать. Потому что, откровенно говоря, я не думаю, что хоть один из вас стал бы меня слушать. Но ты, и вправду, еще слишком юна, а это значит, что жизнь на этом не кончается, тебе все еще шестнадцать. Тебе не нужно делать выбор: все или ничего.

В этот момент по крыльцу эхом прокатились голоса, хлопнула входная дверь. Я бросила взгляд на Эсме, и она поцеловала меня в лоб, а затем кивнула в сторону входа. Я выскочила из комнаты и бросилась к лестнице так быстро, как только позволили мои ноги. Я взлетела вверх как раз в ту секунду, когда Эдвард вошел внутрь.

Он прошел несколько шагов по дому, держа руки глубоко в карманах – измотанный, погруженный в раздумья, – а затем наконец поднял голову, и наши глаза встретились. Он замер на месте, и одно мучительно долгое мгновение мы смотрели друг на друга. Глядя в его глаза, я удивлялась тому, как вообще могла сомневаться в том, нужен ли он мне, или в том, стоит ли его ждать. Я и только я сейчас нуждалась в его прощении.

Я сделала один нерешительный шаг, но, когда услышала его медленный нервный вдох, пошла быстрее и в конце концов почти скатилась по лестнице вниз. Едва оказавшись рядом с ним, я обняла его руками за шею и притянула к себе. Сначала я подумала, что Эдвард оттолкнет меня, но через мгновение ощутила, как его руки крепко обвили мою талию, и он притянул меня еще ближе, зарываясь лицом в мое плечо.

- Прости меня, - прошептала я. Он лишь сильнее сжал мою талию в ответ.

- Не бросай меня, Белла, - пробормотал он мне в шею. В этих словах не было ни мольбы, ни отчаянья, лишь потребность во мне, такая же сильная, какую я чувствовала в нем.

Я отстранилась ровно настолько, чтобы взять его лицо в ладони, и покачала головой, прежде чем легонько коснуться губами его губ.
- Никогда.