Я чувствовал себя выжатым как лимон. События прошлого дня не давали заснуть. Не позволяли думать ни о чём другом, кроме вернувшейся Кхуши. Перед глазами то и дело мелькало её лицо, перекошенное гримасой злости и неодобрения. Прежде ясные и наивные глаза горели ненавистью, смешанной с болью и тревогой.

Куда делась прежняя Кхуши? Что с ней произошло за эти пятнадцать лет такого, что из доброго, пусть и напуганного оленёнка, она превратилась в беспощадную, кровожадную, но, чёрт меня подери, безумно манившую и грациозную львицу?

Прежде в бездонных глазах этой девушки можно было увидеть всепоглощающую теплоту и искренность. Сейчас же на месте этих эмоций появились совершенно иные: гнев, полная и непоколебимая уверенность в себе.

Во время наших перепалок она буквально прожигала меня взглядом. Её голос звучал твёрдо и безапелляционно. Речь была пропитана сарказмом и жалила похуже самой вредоносной змеи.

В памяти вспыхнул момент со стройки. Тогда я думал, что видел Кхуши в гневе. Чушь! В настоящем гневе я узрел её только вчера! Все прошлые ссоры и недомолвки не шли ни в какое сравнение со вчерашними событиями.

Боже, впервые за много лет я действительно испугался, что Кхуши способна меня ударить, впервые испугался чьей-то ярости.

В момент нашей первой встречи спустя пятнадцать лет, в палате Паяль, она больше напоминала львицу, защищавшую своего детёныша от врагов.

То, как она говорила со мной, со всей моей семьей, дало понять лишь то, что маленькая напуганная, верящая в сказки Кхуши, исчезла, и, видимо, навсегда! И, чёрт возьми, в этом был виноват я!

Жалел ли я? Да!

Я искал Кхуши по всей Индии! Но она испарилась, исчезла, не оставив после себя ничего, кроме угрызений совести, которые мучали меня уже не один год.

Она ушла из моей жизни, как я и просил. Без единой возможность вернуться. Не оставив ни малейшей надежды на возвращение.

Иногда я думал, что было бы, успей я тогда приехать домой и застать её? Как сложилась бы наша жизнь? Простила бы меня Кхуши тогда? Чем бы кончилась наша история, пройдя пик шести месяцев? Были бы вместе до сих пор?

Картинки счастливого будущего одна за другой мелькали в голове, заставляя сильнее сжимать руль.

«Чёрт!» — выругался я про себя и с силой ударил по рулю.

Ведь я же любил Кхуши! Уже тогда любил! Я смог бы добиться того, чтобы она осталась со мной!

Я помнил этот чёртов день её ухода из моей жизни, словно это было вчера.

Мой крик, вот она отшатнулась, словно от удара, в глазах цвета молочного шоколада просто всепоглощающая боль. Я выбежал из дома, на каких-то непонятных рефлексах завел машину и понесся по пустынным городским улицам. Перед глазами скакали картинки нашего общего недавнего побега. Пронзительный крик падавшей с горы Кхуши. Её бездыханное, хрупкое тело в моих руках, и единственное о чём я просил то ли любимую ею Богиню, то ли саму судьбу — спасти её! Дать мне ещё один шанс на исправление, чтобы я смог сделать её счастливой!

В голове что-то щёлкнуло, и я просто помчался обратно в дом. Плевать на запредельную скорость, резкие повороты, заносы, я просто хотел успеть! Что-то внутри говорило, что я должен был торопиться, но, несмотря на всё, я всё равно опоздал.

Дом был погружён в тишину и безмолвие, а в спальне отсутствовали её вещи.

Вылетев из дома, начал кричать на охранников, и единственное, что они могли мне сообщить, что, по словам госпожи Кхуши, она должна поехать домой, и что я об этом был предупреждён.

Не помнил, как доехал до ее дома, но и там меня ждало полное фиаско. Как я ни умолял, как ни запугивал её семью, да, я вновь опустился до подобного, как ни говорил, что, чёрт меня возьми, люблю Кхуши, всё было бесполезно. Все молчали.

Я вдоль и поперёк объездил всё Дели. Никто даже не видел девушку, которая хотя бы отдалённо напоминала мою жену!

Спустя какое-то время я сдался. Окончательно, но всё же желал ей найти то счастье, которого она, без сомнения, заслуживала. Но какая-то частичка меня надеялась, что она, не встретив никого, вновь вернётся ко мне.

И вот миновало пятнадцать лет. Мысли о прошлом до сих болезненны, но они приносили теперь лишь дискомфорт. Кхуши стала совсем другой. Она жила в совершенно ином мире и другими идеалами.

Любил ли я Кхуши спустя пятнадцать лет? Не знаю. Но, глядя на неё сейчас, как ни странно, испытывал за неё самую настоящую гордость. И зависть. Ведь учил её держаться так уверенно не я, а она сама, или того хуже, какой-то другой мужчина.

За размышлениями я и не заметил, как подъехал к до боли знакомому дому. Несмотря на то, что не был здесь много лет, ведь теперь я не самый желанный гость в семье Гупта, да и не хотелось погружаться в воспоминания о прошлом настолько глубоко, но так и не смог забыть дорогу сюда.

Кхуши покинула больницу очень поздно, и то после того, как доктор уже чуть ли не вытолкал всех нас за дверь, уверяя, что состояние ее сестры стабильно. На протяжении дня Кхуши отлучалась лишь дважды, судя по телефонным разговорам, чтобы сделать отцу уколы.

Я крайне удивился, что никто в нашей семье даже не знал об ухудшении здоровья Шаши, но, видимо, их семья всеми возможными способами хотела откреститься от нашей помощи. Что, в принципе, неудивительно, учитывая натянутые отношения.

Я не знал, зачем приехал сюда, но просто отчаянно хотел увидеть её! Посмотреть в глаза и, наконец, понять, что же делать дальше.

Выйдя из машины и несмело подойдя к входной двери, несколько минут стоял неподвижно, не решаясь нажать на дверной звонок. И когда наконец-то чувство неловкости ушло, и я всё же надавил на заветную кнопку, меня ждало новое испытание — ожидание.

И когда я уже хотел уйти, входная дверь распахнулась, а в дверном проёме стояла Кхуши, одетая лишь в лёгкий шёлковый халат.

Мне показалось, что глаза меня обманывали. Я моргнул. Потом ещё раз. И ещё. Не исчезла! Чёрт возьми, не показалось!

— Зачем ты приехал? — тут же спросила она, ни капли не стыдясь своего внешнего вида.

Боже мой! Я осмотрел её с ног до головы и не мог поверить, что это была моя Кхуши: длинные, стройные ноги сливочного цвета с идеальным педикюром переходили в точёные бёдра, шёлковый халатик красиво, как вторая кожа, облегал фигуру, небольшое, но притягательное декольте переходило в лебединую шею, а когда я встретился с Кхуши взглядом, не заметил даже намёка на неловкость.

— Райзада, что нужно?! — повторила она.

— А ты не стесняешься стоять передо мной в подобном виде? — поинтересовался я, указывая на нее.

— А ты не стесняешься так откровенно на меня пялиться?

«Чёрт!» — подумал я и отвел взгляд.

— Вот то-то и оно. Ты что-то хотел?

— Можно зайти?

Я ожидал услышать какую-то очередную колкую фразу в свой адрес, но неожиданно Кхуши отошла, приглашая меня пройти. Оказавшись внутри, я с удивлением заметил, что здесь совершенно ничего не изменилось, и что в доме было совершенно тихо.

— А где все?

— Мама увезла отца к очередной целительнице, а тётя на службе, — ответила она, лёгкой походкой проходя на кухню и наливая кофе из турки. — Ты что-то хотел?

Сегодня её голос не был пропитан злостью или недовольством, но взамен я получил лишь холодность и равнодушие, и даже не знал, что было хуже.

— Поговорить, — ответил я, когда встретился с ней взглядом.

Ни на секунду карие глаза не были отведены. Она смотрела на меня изучающе, но с долей непонимания.

— А не поздно для разговоров? Помнится, мы поговорили с тобой примерно пятнадцать лет назад и всё поняли. К чему лишние дискуссии? — спросила она, отпивая напиток и блаженно прикрывая глаза.

Чёрт! Она говорила так отстранённо, в то время, как внутри меня закипал гнев. Я чувствовал, как начал трястись от злости. Меня много лет разъедало чувство вины, а ей наплевать?

— Как ты смеешь?! — прорычал я.

Повисло гробовое молчание, нарушаемое лишь тиканьем настенных часов и гудением генератора.

Поставив чашку на стол, Кхуши соблазнительной, но уверенной походкой подошла ко мне и уверенно взглянув, сказала:

— Я смею?! Райзада, а ты случайно ничего не путаешь? Это ты хотел, чтобы я ушла из твоей жизни! Ты! Так что радуйся, дорогой. Как говорится, всё для вас, — проведя хрупкими пальчиками по моему лицу, заявила она.

Внутри меня спустили затвор.

С силой схватив за руки, я прижал её к стене, не давая даже малейшей возможности вырваться.

— И что теперь? — спросила она с вызовом.

Мой взгляд метался по её телу как сумасшедший. Я кипел изнутри от разрывавшей меня досады.

— Никогда не смей так со мной разговаривать!

— А то что?! Заставишь меня выйти за тебя замуж?!

Эта фраза. Эти слова! Напоминания о той ошибке до сих пор были сродни холодному душу. Я вмиг ослабил хватку и просто смотрел в глаза женщине, одно упоминание о которой причиняло мне и боль, и радость одновременно, и видел в её взгляде лишь боль и равнодушие.

— Никогда не смей хватать меня больше! Ты меня понял?! — пригладив халат и поправив волосы, непреклонно заявила она.

Я лишь ещё раз взглянул в столь родные глаза и покинул её дом.

И единственной здравой мыслью была та, что, чёрт меня возьми, Кхуши Кумари Гупта стала совершенно другой, и, будь я проклят, мне она нравилась и такой! Может, я стал мазохистом?