Мир вокруг был чужой и безжизненный, чем-то напоминающий старинное отретушированное фото. Ночной лес, тусклый, невыразительный, словно художник, его рисовавший, пожалел ярких красок, используя лишь различные оттенки серого. Мрачное небо с низко нависшими тучами, давящее, вызывающее чувство безотчетной тревоги. Застывший неподвижно воздух, тяжелый, концентрированный, затрудняющий дыхание. Густой белесый туман, рождающийся у самой земли, поднимающийся вверх, образуя плотную завесу, ограничивающую видимость. Размытые силуэты сосен, высоких, стройных, мрачных, словно неумолимые стражи, оберегающие темные тайны запретных владений. И тишина. Мертвая, зловещая, такая бывает только перед бурей, когда все живое замирает в ожидании яростного удара стихии.
Неровный стук собственного сердца кажется просто кощунством, нарушающим окружающее безмолвие, но как Белла ни старается, не может его унять. Страх формируется где-то внутри нее, нарастает, завязывается в тугой пульсирующий узел дурного предчувствия, расползается по всему телу, сводит руки неприятной судорогой, заставляет подгибаться колени.
Находиться в этом застывшем месте немыслимо, нужно искать выход, бежать туда, где жизнь играет всеми цветами радуги, светит солнце и мир полон звуков. Она растерянно оглядывается, выбирая направление, но однообразный унылый пейзаж окружает со всех сторон. Лес обступает плотным кольцом, не желая выпускать свою жертву. Ноги не слушаются, вязнут в густом тумане, и хоть удается сделать несколько шагов, но такое впечатление, что она просто топчется на месте.
Здешний покой обманчив, там, в белесом мареве, кто-то есть. Или еще хуже, что-то. Призраки возможных чудовищ и монстров терзают воображение, еще больше нагоняя страху, заставляя сердце тоскливо сжиматься.
Несколько медленных до невозможности шагов, и в ноздри бьет запах тления. К горлу подступает комок тошноты, она закрывает нос рукой, но это не помогает, вонь въедается в нее, преследует, она везде, от нее невозможно укрыться.
– Ты не нужна ему, – раздался тихий шепот сзади, где-то у самого уха, - он бросит тебя…
Белла резко оборачивается на звук и вскрикивает от ужаса. Совсем близко от нее из тумана формируются очертания женской фигуры, на обезображенном хищной гримасой лице явственно сверкают клыки, огненная шапка волос выделяется на фоне окружающей тьмы ярким кричащим пятном. Рыжая. В каких-то страшных лохмотьях, горящий безумный взгляд блуждает, на шее отчетливо проступает безобразный шрам в месте, где ей оторвали голову. И страшная мысль парализует сознание: покойница вернулась за ней.
Белла пятится назад, спотыкается, падает на холодную сырую землю, перекатывается и тут же вскакивает. Испуганно оглядывается по сторонам, но вокруг уже никого нет, лишь окутанные белесой дымкой сосны, устремленные в мрачное ночное небо.
– Я же говорила, – снова раздается вкрадчивый шепот где-то совсем рядом, заставляя вздрогнуть, – он жесток… ты для него всего лишь игрушка…
– Игрушка… игрушка… игрушка…– вторит лес множеством противных женских голосов, напоминающим шипение ядовитых змей, – не нужна, не нужна, не нужна…
Дыхание сбилось, бежать уже нет сил, Белла прислонилась к дереву, замерла, прижала ладонями уши, лишь бы только не слышать этих жутких хлюпающих звуков, спрятаться от страшной правды, заключенной в словах.
– Он тебя сломает и выбросит…– глумливо обещает невидимая рыжая.
– Выбросит… выбросит… выбросит…– поддакивает лес ехидным вкрадчивым шепотом.
Ядовитый шелест сводит с ума, подчиняет волю, лишая возможности сопротивляться. Она пленница этого страшного места, темного, чуждого ей мира. ЕГО мира, где он полноправный хозяин, и тут все течет по им установленным правилам. Ей не сбежать и не вырваться, она увязла здесь, запуталась в искусно расставленных сетях, и все ее попытки освободиться – лишь жалкое трепыхание.
– Иди к нам… – искушающе манит рыжая.
– К нам… к нам… к нам… – послушно повторяют сосны, соблазняя полным таинства шорохом хвои.
И прямо из белесого тумана начинает зарождаться множество рук, с каждым мгновением принимая все более ясные контуры. Безобразные, с неестественно длинными пальцами и ужасно изогнутыми когтями, они тянутся к ней, извиваясь, как гадюки, норовят дотронуться, и она уже чувствует их гадкие слизкие прикосновения…

Проснулась Белла от собственного надрывного крика. Ее всю трясло, пересохшие губы жадно хватали вдруг закончившийся воздух, несколько мучительных секунд потребовалось на осознание, что это был всего лишь сон.
Резко сев на кровати, тут же сжалась в комок, понимая, что не одна в комнате. Еще пара мгновений понадобилось, чтобы зрение, привыкнув к темноте, выхватило склонившуюся фигуру, протягивающую к ней руки. Только что пережитый кошмар переместился в реальность, сердце снова екнуло и сорвалось, пускаясь в бешеный галоп.
Белла подалась назад, пытаясь отстраниться, но ей не дали этого сделать, крепко ухватив за предплечье.
– Это я, – успокаивающе шепнул знакомый голос.
Ужас настолько завладел сознанием, что она не сразу сообразила, кто перед ней. Но через секунду уже сидела на коленях Эдварда, цепляясь за его шею, как за спасительную соломинку, ища успокоение в надежном кольце мужских объятий. На лбу выступила холодная испарина, пальцы помимо воли намертво стиснули капюшон толстовки. Сон был настолько реальным, что она до сих пор поеживалась от пробирающей до костей лесной прохлады, ощущала запах гниющей плоти.
– Тшш… – мягко шептал Эдвард, оставляя на ее волосах быстрые короткие поцелуи, – все хорошо, это всего лишь сон. Я рядом, и никому не позволю тебя обидеть!
Белла не знала, сколько прошло времени, прежде чем его тихий шепот и руки, успокаивающе скользящие по вздрагивающим плечам, возымели свое действие. Все еще беззвучно всхлипывая, она уткнулась носом в его грудь. И как только навеянные сном образы стали отступать, перед глазами стала не менее кошмарная картинка из действительности.
События этой ночи, рыжая, сжимающая пальцы на ее горле, Эдвард, невозмутимо отрывающий вампирше голову. Конечно, его поступок вполне можно было оправдать, ведь Виктория хотела ей навредить. Но плата казалась слишком непомерной, и Белла, которой ранее не приходилось становиться свидетелем чьей бы то ни было гибели, была не в состоянии соотнести тяжесть преступления и жестокость наказания.
Тем временем мужские ладони, едва касаясь, скользнули вниз по спине, массируя и поглаживая. А Белла снова сжалась в комок, слишком свежа была в памяти жуткая сцена казни. В голове не укладывалось, как можно так хладнокровно расправиться с живым существом, пусть и совершившим злодеяние.
Чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний, она попыталась сообразить, как вообще оказалась в кровати. Скорее всего, заснула прямо в ванной, и он потом перенес ее сюда. Надо же, даже рубашку надел, раньше она не замечала за ним такой трогательной заботы. Да и в ванной Эдвард вел себя странно, не позволил себе никаких вольностей, хотя возбуждение, упирающееся в ее ягодицы, красноречиво свидетельствовало о его желаниях. Все это как-то плохо соотносилось с образом жестокого беспощадного палача, каким он предстал в момент казни.
Сейчас, в его объятиях, она чувствовала себя защищенной. Но слишком много на нее навалилось за последние несколько суток, и невозможно было просто расслабиться и забыться, отдаваясь неспешным ласкам. Слова рыжей, сказанные наяву и прозвучавшие во сне, отпечатались в мозгу, вызывая новую лавину сомнений в искренности Эдварда и в своем неоднозначном положении. К тому же Белла знала: если заснет, подсознание снова сыграет с ней злую шутку, погружая в пучину очередного кошмара.
А прикосновения становились все настойчивее. Ладонь уже скользнула между ее бедер, слегка раздвигая их, неторопливо лаская и поглаживая внутреннюю сторону. Его грудь под щекой все чаще вздымалась, губы путешествовали по скуле, спускаясь на шею, прокладывая дорожку из жгучих поцелуев. Пальцы, выводящие круги на чувствительной коже, подбирались все ближе к ее интимному месту, вызывая в теле ответную реакцию, заставляя выгнуться в его руках и тихо застонать от растущего желания.
Так заманчиво было поддаться, ответить на его ласки, ощутить его в себе, позволить сделать с собой все, что он захочет. Но сначала нужно было разобраться с мучительными подозрениями, и сделать это немедленно.
Конечно, правильнее было сделать вид, что устала, и очень хочет спать, отложив выяснение отношений до утра. Но томительная неизвестность была страшнее самой горькой правды.
Отстранившись, она уперлась ладошками в мужскую грудь. Вздох недовольства сорвался с его губ, однако провокационно поглаживающую ее руку все-таки убрал. И тут же снова осторожно, но непреклонно притянул к себе, заставляя устроиться у него на груди. Ее слабая попытка сопротивления не дала результатов.
– Тшш… расслабься, – шепнул, едва касаясь губами мочки уха, – я не буду ни к чему тебя принуждать.
Эдвард начинал считаться с ее потребностями, трудно было это не заметить, и прогресс в его отношении к ней не мог не радовать. Но полные горечи слова рыжей по-прежнему не давали покоя.
– То, что говорила та женщина…. – она на мгновение задумалась, подбирая слова, – это правда?
Он сразу ощутимо напрягся, заставляя пожалеть, что начала этот разговор. Но было уже поздно.
– О чем именно? – нехотя отозвался он.
Белла чувствовала себя канатоходцем, балансирующим над пропастью. За последние дни такое ощущение стало вполне привычным, и если уж она решилась разделить свою жизнь с вампиром, придется часто испытывать его и в будущем. И снова мелькнуло сомнение: а действительно ли он – тот, кто ей нужен? Готова ли она принять его таким, темным и излишне жестоким? Сможет ли признать законы его мира, или кошмары станут ее постоянными спутниками?
– Что ты ее изнасиловал, – тихо выдохнула она.
Сердце замерло в ожидании его реакции, а Эдвард, как назло, тянул время, не торопясь отвечать на вопрос.
– Я хочу знать, – упрямо проговорила она.
Он подчеркнуто аккуратно пересадил ее на кровать рядом, а сам выпрямился, сложив руки на коленях, глядя прямо перед собой. В темноте комнаты Белла не могла рассмотреть выражение его лица, и это напрягало. Потянувшись к прикроватной тумбочке, щелкнула выключателем ночника.
Приглушенный свет залил комнату, четко выхватывая его профиль. Интуиция не подвела, Эдвард был мрачнее тучи, губы плотно сжаты, брови сведены к переносице. Но она чувствовала, что за его хмуростью скрывалась растерянность, казалось, он ведет сам с собой сложную внутреннюю борьбу.
– Я никогда не принуждал женщин, – наконец, тихо заговорил он. – У вампиров особое обаяние, мне не было смысла использовать силу.
Было так заманчиво, поверить ему. Действительно, почему она прислушивается к какой-то преступнице? Но если он говорит правду, почему так напряжен? Потребность знать была настолько сильной, что напрочь отключила все защитные механизмы.
– Но ты ее использовал и бросил? – продолжала напирать она.
Убрав руки с колен, Эдвард повернулся в ее сторону, глянул прямо в глаза. От его взгляда пробрала дрожь, она невольно сжалась, подтянула ноги к груди, обхватывая руками коленки. Но тут же себя одернула: он не сделает ей ничего плохого. Нельзя показывать ему свой страх.
– У меня было много женщин, Белла, – он говорил медленно, чеканя каждое слово, как будто хотел донести до нее что-то важное. – Но все связи были мимолетны. Я просто не мог позволить себе длительных отношений…. с человеком.
Его туманный ответ рождал множество новых вопросов. Как обычно, он своей скрытностью лишь разжег ее любопытство. Еще вчера ее мучила дилемма, являлись ли угрозы Эдварда насчет родителей Виктории блефом, или он бы действительно отдал приказ убить их в случае необходимости?
И вдруг ощутила волну жалости к рыжей: что может быть страшнее для женщины, чем быть отвергнутой любимым? Сколько их, тех, кого он использовал и выкинул, получив сиюминутное удовольствие? И не станет ли она всего лишь очередной игрушкой?
– А ты никогда не задумывался, что причинял им боль? – голос вибрировал, Белла, как ни старалась, не могла его успокоить.
И сама непроизвольно вздрогнула, когда после ее слов он резко поднялся с кровати. Выпрямился, не спеша повел плечами, как будто они у него затекли. Медленно обернулся. Секунды тянулись томительно долго, нервное напряжение достигло предела, пришлось сцепить руки в замок, чтобы скрыть от него дрожь.
– Не стоит питать насчет меня никаких иллюзий, Белла, – тон был холодным и отстраненным, похоже, он окончательно взял себя в руки. – Я такой, какой есть. Ты можешь только принять меня. Или…
Окончание фразы повисло в воздухе, и почему-то знать, что бы последовало за этим многозначительным «или», совсем не хотелось. По крайней мере, сейчас. От его пристального взгляда сверху вниз стало неуютно, и Белла поднялась вслед за ним.
– Если вы когда-то были близки по обоюдному согласию… – она все еще хотела добиться правды, – как ты мог ее столь хладнокровно убить?
Выражение его лица снова поменялось на жесткое, взгляд стал холодным и колючим, отдавая инеем.
– Виктория нарушила закон, – в голосе явственно проступили металлические оттенки. – Но дело даже не в этом.
Он шагнул к ней, заставляя попятиться к стене. И потом, когда отступать было уже некуда, еще придвинулся, опираясь руками по обе стороны от ее головы. Почерневшие глаза горели яростным огнем, взгляд как острый клинок. Твердый. Властный. Безжалостный. Такого Эдварда невозможно было не бояться.
Его близость вызывала дрожь в коленках и смешанное со страхом желание, которое невозможно было укрыть от хищника. А он, казалось, только наслаждался ее беспомощностью.
– Клянусь, я убью каждого, кто осмелится причинить тебе вред, – веско заговорил, даже не пытаясь смягчить звучавшую в каждом слове угрозу. – Каждого, кто посмеет встать между нами или отнять тебя у меня. Ты слишком много для меня значишь, чтобы рисковать. Понимаешь это?
Нервно сглотнув, Белла механически кивнула. Если бы не тон, которым это было сказано, можно было бы считать, что он признается ей в своих чувствах. Но выраженное в такой грозной форме признание пугало настолько, что дыхание сбилось, в глазах потемнело, и если бы не твердая опора за спиной, наверное, просто рухнула бы на пол.
И вдруг Эдвард резко сгреб ее в охапку, прижал к себе. Слишком крепко, даже больно. Так отчаянно, как будто хотел слиться с ней. И молча уткнулся носом ей в макушку. Позволяя ощутить весь свой страх ее потерять, всю свою неистовую потребность в ней. И не нужны были никакие объяснения, эти объятия говорили гораздо больше, чем любые слова.
Осторожно, чтобы не спугнуть момент безмолвной откровенности, Белла скользнула ладонями по мускулистому рельефу плеч, запустила пальцы в его волосы, успокаивающе массируя кожу. Сейчас ее обнимал не жестокий вампир, а ранимый мужчина, запутавшийся в своих эмоциях, разделивший с ней свою минутную слабость. Ее мужчина. Она столь же яростно нуждается в нем, и готова принять его таким, какой он есть – противоречивым, переменчивым, кидающимся из крайности в крайность, не умеющим правильно выразить свои чувства.
Только теперь до нее дошел весь смысл данных им страшных клятв. И то, что сама готова убить того, кто попытается их разлучить.
– Ложись спать, – он так же неожиданно отстранился, освобождая ей проход к кровати. – Завтра будет сложный день.

Вопреки опасениям, ей все-таки удалось заснуть. Пробудилась Белла поздним утром, когда яркое солнце уже пробивалось даже сквозь плотно сдвинутые шторы. Оглядевшись, она с удивлением обнаружила Эдварда рядом на кровати. Одетый, он полулежал на подушке поверх одеяла, скрестив руки на груди. И, судя по закрытым глазам и замедленному, едва ощутимому дыханию, спал.
С его слов она знала, что спать могут только истинные вампиры, причем недолго, всего пару часов, да и то раз в несколько дней. И позволяют себе заснуть лишь в том случае, если уверены, что никто не воспользуется их временной уязвимостью.
Белла даже почувствовала гордость, ведь возле нее он чувствует себя в безопасности, доверяет ей. И, пользуясь моментом, безнаказанно его рассматривала, не боясь быть застигнутой за этим увлекательным действом.
Безусловно, он был красив. Ни единого изъяна на коже, черты лица расслаблены и не кажутся такими резкими, как обычно. И если в обычной жизни Эдварду можно было дать лет двадцать пять, то сейчас он выглядел моложе. И, тем не менее, его спокойствие было величественным и почти царственным, даже во сне просматривалась так присущая ему горделивая грация хищника.
Блик солнца играл на его лице, совершенно не боясь потревожить страшного зверя. В данный момент Эдвард ничем не отличался от обычного человека, уязвимого, имеющего свои слабости. И волна нежности к этому мужчине захлестнула ее. Не удержавшись, Белла протянула руку, невесомо касаясь пальцами скулы, провела вдоль нее, наслаждаясь ровной и гладкой, словно мрамор, кожей.
Дальше все произошло слишком быстро для ее восприятия. В следующее мгновение она лежала на кровати, вжатая в матрас его телом. Лицо Эдварда оказалось напротив, взгляд был совершенно безумным, ей действительно стало страшно. Пальцы, сжавшиеся на запястьях подобно стальным браслетам, причиняли боль.
– Мне больно, – захныкала она.
Какое-то время он смотрел на нее, не мигая, словно не узнавал. А потом так же неожиданно отпустил. Сел на край кровати, опуская голову на руки.
– Лучше не трогать меня, когда я сплю, – недовольно процедил, так и не взглянув в ее сторону. – Я себя не контролирую, и могу тебе навредить.
– Хорошо, – машинально кивнула она, инстинктивно натягивая одеяло по самый подбородок.
Он резко поднялся, обернулся, скользнув по ней отрешенным взглядом.
– Нам придется на время уехать отсюда, – кинул, одергивая толстовку. – Джаспер и Элис будут тебя охранять, а я присоединюсь к вам позже.
Белле с трудом удалось скрыть свое недовольство. Ведь только освоилась, почувствовала этот дом своим, и вот он опять куда-то хочет ее перевезти. Но, судя по суровому выражению его лица, спорить было бесполезно.

Перед тем, как посадить в машину, Эдвард порывисто прижал ее к себе и яростно поцеловал прямо на глазах у Джаспера и Элис. Конечно, они деликатно отвернулись, но все равно Белла чувствовала себя неловко. И даже жаркие объятия желанного мужчины не смогли заглушить нарастающей тревоги. Какие сюрпризы преподнесет им новая разлука?
А потом были несколько часов утомительной дороги, за время которых практически не было сказано ни слова. Сидящий за рулем Джаспер и устроившаяся рядом с ним Элис молчали, старательно делая вид, что на заднем сиденье машины никого нет. Впрочем, Беллу не сильно расстроила неразговорчивость ее спутников. Это дало возможность вздремнуть, скоротав проведенное в пути время.
В одном из небольших провинциальных городков они пересели в другой автомобиль, что заставило задуматься о тех мерах предосторожности, которые предпринимались, чтобы ее спрятать. Видимо, у Эдварда были большие проблемы, и вынужденная разлука с ним вызывала вполне обоснованное беспокойство. Рыжая действовала не одна, у нее были сообщники, и наверняка он сейчас занят их поисками.
Какова была цель ее похищения, и что требовали в обмен на ее жизнь – оставалось только гадать. Было неприятно чувствовать себя лишь марионеткой, ничего не смыслящей в происходящем вокруг. Даже если ее молчаливые спутники и знали ответ на этот вопрос, спрашивать все равно было бесполезно, ничего ей объяснять не будут.
Они оба были в темных очках, к тому же Джаспер в накинутом на голову капюшоне, а голова Элис замотана в черно-белый платок так тщательно, что лица практически не было видно. По словам Эдварда, обращенные вампиры плохо переносят дневной свет, и можно было списать их неразговорчивость на испытываемый дискомфорт. Или все-таки вампиры не одобряли присутствие человека?
К Джасперу она уже почти привыкла, и его хмурая физиономия не вызывала у нее больше панических приступов страха. А вот Элис… девушка казалась Белле более чем странной. При первой встрече в ее взгляде сквозило неприкрытое осуждение, причем трудно было понять, относится ли оно к Белле или все-таки адресовано Эдварду. Может, у Элис были с Эдвардом какие-то отношения, и причина неприязни – недовольство соперницей? Или в их мире вообще не принято заводить любовниц среди людей?
А вчера, во время потасовки с Викторией, именно Элис вытащила ее из центра драки. И при этом так крепко обняла, как будто искренне радовалась, что все обошлось. Белла испытала тогда странную неловкость, с чего бы это незнакомая девушка так к ней прониклась? Потом снова включилась предупредительная вежливость, скрывающая то ли равнодушие, то ли раздражение от необходимости с ней возиться.
Да все были странные – и Элис, и молчаливый угрюмый Джаспер, что уже говорить про Эдварда. Трудно было понять существ, которые живут по каким-то своим правилам и смотрят на тебя, как на еду.

Ближе к вечеру они остановились на ночевку в придорожной гостинице. Пока Джаспер договаривался о номерах, Элис предложила Белле пообедать в кафе, расположенном неподалеку.
Проводив до входа, вампирша жестом пригласила пройти вовнутрь, сама явно намереваясь остаться на улице. Беллу такой вариант не устраивал, ей нужно было хоть с кем-то поговорить, одиночество и неизвестность сводили с ума. А тем более не хотелось упускать такой шанс хоть что-нибудь выведать.
– Составишь мне компанию? – она улыбнулась как можно более приветливо.
Элис недовольно нахмурилась. Белла уже было решила, что девушка сейчас откажется, но нет, та все-таки шагнула к раздвижным стеклянным дверям.
Несмотря на захудалость провинциального городка, заведение оказалось довольно приличным. Уютное, с чистыми белыми скатертями, и даже официант появился почти сразу и принял заказ. Заявление Элис, что она будет только стакан воды, он воспринял с застывшей на губах дежурной улыбкой.
Пока ждали еду, Белла нервно теребила в руках столовые приборы, чувствуя себя не в своей тарелке: чужой город, незнакомые мужчины за соседним столиком, проявляющие нездоровый интерес к двум одиноким девушкам, да еще и немногословная спутница-вампирша, приставленная к ней в качестве охраны. Причем до конца не понятно, чем именно руководствовался Эдвард: то ли хотел защитить ее от врагов, то ли стремился предотвратить возможные попытки побега.
А мужчины за столиком напротив, похоже, решили перейти от многозначительных взглядов к решительным действиям. Один из них поднялся и подошел к девушкам. На его довольно вежливое приглашение перейти к ним за стол и присоединиться к отмечанию радостного события – дня рождения одного из друзей – Элис просто молча стянула очки. И глянула так, что мужчина запнулся на полуслове и испуганно попятился назад, едва не сбив попавшийся на пути стул.
Больше их не тревожили, а Элис, как ни в чем не бывало, надела очки обратно и вернулась к созерцанию стоящего перед ней бокала с минералкой.
После этого происшествия чувство неловкости только усилилось, никак не удавалось забыть, кем является ее соседка по столику. Интересно, можно ли вообще привыкнуть к тому, что приходится иметь дело со сверхъестественными существами?
Когда перед ней поставили тарелку с аппетитной отбивной, и аромат мяса ударил по обонянию, Белла поняла, как сильно проголодалась.
Пока она наслаждалась трапезой, Элис задумчиво водила пальчиками по бокалу, вырисовывая на стекле одной ей понятные узоры.
– Я тебе не нравлюсь? – напрямую спросила Белла, не выдержав этой изощренной пытки молчанием.
Ее соседка с удивлением вскинула голову. Жаль, что глаза были спрятаны за очками, и невозможно было прочитать эмоции.
– Ты даже не представляешь, что тебя ждет, – глухо ответила она.
Опешившая от этого заявления Белла застыла. Есть резко расхотелось. Положив вилку возле тарелки, она откинулась на спинку стула, в защитном жесте скрещивая руки на груди, уже жалея, что начала этот разговор.
– Так расскажи мне, – потребовала она.
Губы Элис тронула горькая усмешка. Затягивая с ответом, она медленно стянула очки, сложила их дужки и только потом подняла глаза. Молодое, без единой морщинки лицо не соответствовало той жизненной мудрости, что читалась во внимательном, чуть прищуренном взгляде. Да и глаза были полностью лишены присущего юности задора и любопытства. И Белла невольно задалась вопросом: а сколько лет ее собеседнице?
– Все пройдет, как только ты обратишься в вампира, – тихо и как-то обреченно проговорила Элис. – Он бросит тебя. И ребенка тебе не отдадут, уж его-то семья об этом позаботится.
Очень хотелось ехидно бросить ей в лицо, что Эдвард вовсе не собирается ее обращать, и никакие дети ему не нужны. Но Белла сдержала сиюминутный порыв, ведь неизвестно, хочет ли Эдвард, чтобы кто-либо был осведомлен о его планах.
– Откуда такая уверенность? – она даже не стала скрывать язвительности, заключенной в вопросе.
Ее недоверчивость вызвала у вампирши очередную грустную улыбку. Так мамаши смотрят на неразумных дитятей, не желающих прислушиваться к их умным советам.
– Испытала на собственной шкуре, – просто ответила Элис.
Внутри все сжалось от внезапно накатившей тоски. Вроде как ничего нового Белла не услышала, но одно дело – знать приблизительно, с чужих слов, и совсем другое – получить информацию от женщины, которая сама все это пережила.
– Еще не поздно все изменить, – вдруг жарко зашептала Элис, перегибаясь к ней через стол, – только скажи, и я помогу тебе убежать, спрятаться от него. Он больше не доберется до тебя…
Хотелось закрыть уши, чтобы не слышать этого искушающего шепота. Белла даже не заметила, как сжались кулаки, ведь в голове беспорядочно мелькало множество мыслей и догадок, одна страшнее другой. Зачем Элис рисковать расположением Эдварда, помогая ей бежать? А вдруг это провокация, возможно, таким образом сам Эдвард ее проверяет? Или Элис сговорилась с теми, кто имеет на него зуб?
– Нет, – твердо отказалась Белла.
– Смотри, тебе решать, – пожала плечами Элис, снова прячась от нее за темными стеклами очков. – Но если вдруг передумаешь…. только скажи, мое предложение останется в силе.
Дальнейший обед прошел в гробовом молчании.

Как ни странно, номер для нее сняли отдельный, довольно просторный, состоящий из гостиной, спальни и ванной. Ее охрана заняла апартаменты рядом, причем Белла даже не знала, радоваться ей по этому поводу или грустить.
Оставшись в одиночестве, она ощутила безотчетный приступ страха. О том, чтобы ложиться спать в таком состоянии, не могло быть и речи, поэтому она устроилась на большом диване перед телевизором.
Беспорядочно переключая каналы, думала об Эдварде. Где он? Чем занимается в данный момент? Велико было искушение позвать его мысленно, но Белла ему не поддавалась. А вдруг он сейчас занят, и она его отвлечет? Или даже сделает уязвимым в минуту опасности?
Очередной щелчок пульта, и мелькнувшая на экране картинка показалось ей до боли знакомой.
– И в самом конце выпуска криминальных известий новость, только что поступившая из Сиэтла, – вещал ровный голос диктора. – Трагическое происшествие в художественной галерее. Обезглавленное тело ее владельца, Питера Стенворда, обнаружено в одном из служебных помещений.
Внутри все похолодело. Нет, этого не может быть. Питер?
– Работники утверждают, что в конце рабочего дня к нему заходил посетитель, – безучастно продолжал диктор. – Его портрет вы сейчас видите на экране. Полиция назначила вознаграждение за любую информацию об этом человеке.
В следующий момент ее мир пошатнулся и обрушился, за одно короткое мгновение превращаясь в дымящиеся безжизненные руины. С экрана на нее смотрел Эдвард. Мрачный, собранный, угрюмый. Как же точно переданы черты лица, Белла даже знала, кто автор этого наброска, угадывался стиль знакомой художницы, выставляющий свои картины в их галерее.
Трясущимися руками она подняла пульт и щелкнула кнопку, выключая телевизор. Откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Оцепенение, в котором находилась, было как спасительный кокон, укрывающий от реальности. Пустота. Никаких мыслей. Думать было невозможно, потому что сомнения взрывали мозг.
Питер. Внимательный, заботливый, все понимающий. За что? Ведь Эдвард прекрасно знает, что она предпочла его. Что поставила на своем прошлом крест. Тогда почему? Сорвался? Не смог сдержать ярости?
Какого черта он вообще оказался в галерее? Неужели выполнял ее просьбу забрать рисунки и рекомендации? Да если бы Белла заранее знала, что так все обернется, разве стала бы просить?
Нет, он не мог так с ней поступить. Но память безжалостно напоминала слова, сказанные им накануне: «Я убью любого, кто станет между нами». Или… мог? Как же плохо она его знает… неужели ошиблась, неужели зря позволила себе поверить в другого Эдварда, отзывчивого и человечного, которого на самом деле не существует?
В дверь тихо постучали, и она резко поднялась открывать. На пороге возникла Элис. Ее испытывающий взгляд, полный невысказанного подозрения, заставил взять себя в руки. Белла так привыкла скрывать от других свои истинные чувства, что сейчас интуитивно натянула на лицо маску вежливой улыбки.
– Не спишь? – быстро спросила девушка. – Ты смотрела сейчас телевизор?
Инстинкт самосохранения подсказал, что лучше скрыть правду.
– Да, какой-то сериал, – Белла даже на мгновение удивилась, как спокойно и безразлично звучит собственный голос, – ну, знаешь, типа слезливой мелодрамы.
Элис удовлетворенно кивнула, что свидетельствовало только об одном: она хочет скрыть то, о чем говорили в новостях. А значит… значит, все так и было на самом деле. Апатия накрыла с головой, и она плохо соображала, что дальше ей говорила ночная гостья.
– Обстоятельства изменились, – уже по-деловому распорядилась та. – Собирайся, нам придется уехать прямо сейчас.
– Куда? – бесцветным голосом спросила Белла.
Элис подошла к окну, осторожно отодвинула занавеску, выглядывая на улицу.
– Эдвард ждет, – не оборачиваясь, кинула она, – мы отвезем тебя к нему.
Значит, он ждет. Надо же, какая самоуверенность, убил ее бывшего любовника и думает, что она об этом не узнает. Или считает, что простит, что за его обаянием забудет про убийство некогда близкого ей человека?
На смену отрешенности пришла мрачная решимость.
– Хорошо, я только приму душ и буду готова, – спокойно ответила она.
Элис окинула ее недоверчивым взглядом, словно ждала подвоха. Но, похоже, измотанный вид Беллы убедительно свидетельствовал, что она просто неспособна ни на какие глупости.
– Только недолго, – нехотя согласилась Элис. – Я подожду тебя в коридоре.
Удостоверившись, что девушка покинула номер, Белла схватила со стола маленькую сумочку с деньгами и документами и бросилась в ванную. До отказа вывернула кран, так, чтобы шум воды заглушал все другие звуки. Потом открыла узкое окно, выходящее во внутренний двор. Выглянула наружу, оценивая расстояние до земли. Третий этаж, не так уж и высоко, и совсем рядом была пожарная лестница, до которой совсем несложно дотянуться.
Еще раз мысленно взвесив все за и против, залезла на подоконник и осторожно протиснулась в проем. Чувство дежавю накатило, напоминая, что все это уже было, и ее первая попытка побега окончилась неудачей.
Но медлить было нельзя. Ухватившись за перекладину лестницы, смело окунулась в темноту ночи. Она сделала свой выбор, и теперь все пути назад были отрезаны.

---

Под спойлером замечательные иллюстрации к главе, огромное спасибо их автору helencapricorne

Дорогие читатели, не забываем благодарить мою незаменимую помощницу Ингу dasik за помощь в редактировании и идейную поддержку.

ФОРУМ