Оглушенный услышанным, Эдвард как вкопанный замер на лестнице ступенью ниже, чем Карлайл. Просто стоял и смотрел в чужие, равнодушные глаза отца. Пытался осознать произошедшее и не хотел верить, что проиграл окончательно. Нет, не может быть, ведь должен же существовать какой-то способ выкрутиться!
Со стороны он казался абсолютно спокойным и мог бы посоревноваться с отцом, кто из них двоих сейчас более невозмутим. Но это только внешне, на лице словно застыла неподвижная маска, надежно скрывающая бушующие внутри чувства. За сегодняшнюю ночь в нем накопилось столько ярости, что она буквально рвала его изнутри, готовая выплеснуться наружу и разнести весь родовой замок вместе с окружающим парком.
В какой-то момент Эдвард неосознанно дернулся, подаваясь вперед, готовый растерзать собственного отца. Лишь понимание того, как много поставлено на карту, сдержало бурлящий внутри ураган, не давая ему превратиться в разрушительный смерч.
Как ни странно, но злость постепенно утихала, где-то в глубине зарождалась и ширилась, заползая в каждый уголок разума, доселе незнакомое чувство. Безотчетный страх за жизнь Избранной медленно, но верно протягивал свои ледяные щупальца, отвоевывая все больше пространства, временно парализуя сознание.
И только сейчас до него окончательно дошло, что может ее потерять. Не так, как пять лет назад, когда она неожиданно исчезала из его жизни, тогда он хотя бы знал, что Избранная где-то есть, и был шанс ее найти. А потерять по-настоящему, неотвратимо, навсегда.
Нет, он не может этого допустить! Ему нужна была более точная информация, и ради того, чтобы вытащить ее из Карлайла, готов был наступить на горло собственной гордости. Стараясь успокоиться, Эдвард вздохнул, медленно и глубоко, позволяя кислороду до отказа наполнить внутренние органы, изгоняя временное замешательство из тела и сознания.
Панику постепенно вытесняли первые здравые мысли. Что это за яд, и сколько у них времени? Мог ли отец так рисковать, ставя под угрозу собственные амбиции, или настолько точно все рассчитал, что был абсолютно уверен в результате?
– Ты же дал слово… – с горечью напомнил Эдвард, внимательно вглядываясь в непроницаемое лицо Карлайла, пытаясь отыскать там хоть какой-то намек, что тот блефует.
– Я его держу, – холодно отрезал отец. – Вы все еще можете покинуть замок, никто не станет вам препятствовать.
Надо же, их отпускали. Горькая усмешка искривила губы – лицемерие отца переходило всякие границы. Как же с его стороны было глупо надеяться, что глава клана не посмеет перейти черту…
– Ей осталось жить не более суток, – спокойно продолжил отец, каждое произнесенное им слово как будто проворачивало нож, всаженный по самую рукоятку прямо в сердце Эдварда. – Это синтетический яд, противоядия от которого не существует. Но думаю, тебе известно, как остановить губительное действие отравы.
Конечно, он прекрасно понимал, чего в итоге хотел добиться от него Карлайл. Интересы клана всегда в их семье ставились превыше всего, и раньше Эдвард сам неукоснительно следовал этому правилу. Но сейчас, когда в его жизни появилось что-то куда более значимое, этот надуманный долг стал для него лишь пустым звуком.
Отец, посчитав, что дал достаточно пищи для размышлений, решил оставить сына наедине с его сомнениями. А Эдварду ничего другого не оставалось, только наблюдать, как тот медленно удаляется от него, неспешно поднимаясь все выше по лестнице.
– Ты все-таки не оставил мне выбора… – не сдержавшись, упрекнул вслед.
Карлайл остановился. Картинно тяжело вздохнул и нарочито медленно повернулся, одаривая сына полным снисходительности взглядом.
– Ну почему же, выбор есть всегда, – заговорил таким тоном, как будто втолковывал прописные истины неразумному дитю. – У тебя целых три варианта. Можешь дать ей умереть. Или просто ее обратить, тогда через несколько дней она уже будет вампиром и перестанет так тебя притягивать. А можешь провести ритуал, и еще лет пять, пока Избранная не обратится окончательно, будешь ею наслаждаться. Плюс бонус в виде одного или даже двух детей – истинных вампиров.
Эти варианты были прекрасно известны и Эдварду, но ни один из них его не устраивал. Сейчас он хотел лишь одного – чтобы Белла по-прежнему оставалась человеком. И с горечью осознавал, что скорей всего это уже невозможно.
– Выбирай сам, – милостиво разрешил отец. – Не буду тебе мешать. Если все-таки предпочтешь третий вариант, ритуальный зал в твоем полном распоряжении.
Да уж, выбор был не из легких. И самое противное, если Эдвард все-таки выберет третий вариант, ему придется воспользоваться предложением отца, потому как до ночи невозможно подготовить все необходимое для проведения ритуала.
– Я никогда тебе этого не прощу… – сквозь зубы процедил, в данной ситуации способный лишь взглядом выразить всю глубину своей ненависти.
– Никогда – это очень долго, – грустно улыбнулся отец. – Ты еще скажешь мне спасибо.
Эдвард промолчал, не желая спорить, сейчас ему было не до пустых перепалок. Лишь проводил ненавидящим взглядом, ощущая жгучее желание убить. Но нет, это было бы слишком просто. Он отплатит Карлайлу той же монетой, заберет самое дорогое, что у него есть – власть над кланом.
Но это потом. А сейчас нужно было как-то выпустить пар, и всю его ярость, словно громоотвод, принял на себя ни в чем не повинный вазон с цветами, украшающий парадную лестницу, который он в сердцах пнул ногой. Со злорадством проследив, как тот покатился вниз по ступенькам, на ходу разваливаясь на части, Эдвард направился к своей машине, в мыслях представляя, что когда-нибудь так же поступит и со своим отцом.
Больше всего хотелось поскорей оказаться рядом с Беллой, заключить девушку в свои объятия, жадно прижать к себе, ощутить близость такого желанного тела. А вот что дальше?
Он двигался медленно, специально выгадывая себе время для размышлений, и несколько десятков метров, их разделяющих, показались бесконечными. Слишком велико было искушение насолить Карлайлу, доказать, что тот все неправильно рассчитал, оставить его с носом. Но сможет ли он сделать это за счет Беллы?
Еще теплилась слабая надежда, что отец блефовал, вынуждая таким образом к немедленному обращению Избранной. В первую очередь надо было оценить ее состояние. Эдвард не был врачом, но имел определенные знания по части ядов и их действия, а еще обладал идеальным слухом и обонянием, способным поспорить с любой самой точной медицинской аппаратурой.
Белла все так же сидела на заднем сидении его автомобиля. Он склонился над ней, и от увиденного грудную клетку словно обручем сдавило, на миг даже дышать стало больно.
Девушка находилась в полусознательном состоянии. Кожа бледная, с голубоватыми прожилками, лицо посеревшее, глаза чуть приоткрыты, дыхание сорванное, с характерным свистом, пульс замедленный и рваный, словно сердце может в любой момент остановиться. Но главный признак отравления – изменение состава крови. И как следствие – изменение запаха Избранной. Его познания в области токсикологии говорили, что наиболее опасны те яды, которые быстро растворяются в жидкостях и тканях организма.
На звук его встревоженного голоса лишь ресницы слегка дрогнули, а сама девушка даже не пошевелилась. Он осторожно раздвинул синеватое веко, рассматривая глазное яблоко, все исчерченное кровавыми прожилками. Еще одно доказательство, что запущенный процесс необратим. Или все-таки есть противоядие?
Эдвард лихорадочно вспоминал симптомы различных отравлений, и не было ничего утешительного. От собственного бессилия хотелось выть, ведь он не мог просто дать ей умереть. Но и не мог позволить себе ошибиться, в одиночку принимая такое важное для них обоих решение.
Запрыгнув на водительское сидение, он надавил на газ, с такой силой впечатывая педаль, что машина взревела, срываясь с места.

Эдвард гнал с бешеной скоростью, их действительно никто не остановил, видимо, Карлайл был уверен, что держит сына на коротком поводке.
Уже через час они добрались до Калгари, на окраине которого расположилась частная клиника. При ней совсем недавно был создан научный центр, специализирующийся именно на токсикологических исследованиях.
Нужный адрес нашла Элис, с которой он созвонился по телефону. Его лучший аналитик уже успела связаться с руководством заведения и доходчиво объяснить, что качественное и, главное, анонимное оказание срочной помощи одной важной пациентке – гарантия баснословного пожертвования на развитие медицинской науки.
Эдвард даже не стал интересоваться, как ей удалось так быстро уладить проблему, для его команды было в порядке вещей – за рекордно короткие сроки решать такие, казалось бы, невыполнимые задачи. Элис умела быть убедительной, не оставляя собеседнику никаких шансов на отказ, а уж тем более, когда в деле был ее личный интерес.

Их встречали. Врач, немолодой уже мужчина в форменной одежде, отдавал распоряжения, не задавая лишних вопросов. Но когда Эдвард хотел последовать вслед за каталкой, на которой увозили Беллу, решительно преградил ему путь.
Уже долго балансирующий на грани своей выдержки, на этот раз он сорвался, схватил доктора за шкирку и убедительно пообещал собственноручно свернуть шею, если тот немедленно не займется пациенткой и не приведет ее в чувства.
Тут же вмешался охранник, грозя вывести нарушителя спокойствия с территории клиники, если тот немедленно не угомонится, и будет продолжать игнорировать правила внутреннего распорядка. Конечно, ничего бы не стоило одним легким движением свернуть шею и ему, но все-таки Эдвард сумел взять себя в руки и не раздувать скандал.

А потом были долгие минуты ожидания, когда он, обхватив голову руками, сидел в хорошо освещенном холле перед отделением реанимации и прислушивался к звукам, доносящимся из-за стены. Старался игнорировать въевшийся в окружающую обстановку запах человеческой крови и медикаментов, раздражающих его чуткое обоняние.
Невыносимо было находиться здесь, где все было пропитано человеческим горем и страданиями. Но дело не в том, что кому-то сочувствовал, он совершенно равнодушен к чужим несчастьям. Дело в том, что там, за тонкой перегородкой умирала его Избранная, и он со всей своей вампирской силой и могуществом не мог ей помочь.
Вернее, мог, но вот последствия его помощи будут необратимыми. А Белла нужна была ему живой, с теплым телом и головокружительным запахом, одним своим присутствием вызывающая в нем целый вихрь неподдающихся описанию эмоций. Страшила мысль, что после обращения эта безумная тяга к ней пройдет, развеется, как заклинание, у которого истек срок давности. И он определенно не готов проверять это на деле.
Неизвестность была мучительной, но Эдвард намеренно оттягивал принятие рокового решения до последнего момента, только когда будет твердая уверенность, что иначе нельзя. И терпеливо ждал приговора врачей, хотя по обрывкам доносившихся фраз уже знал, что надежды мало.
На мгновение показалось, что Белла его зовет. Но голос, звучащий в голове, был настолько слаб, что он вполне мог принять желаемое за действительное. Несмотря на сомнения, Эдвард привычно сосредоточился, выкидывая из головы все лишние мысли, рисуя в воображении желанный образ. Потянулся навстречу своей Избранной, пытаясь отыскать в собственном сознании отголоски ее мыслей.

И снова он бредет в мглистом Нечто, проваливаясь в клубящееся под ногами марево. Такое впечатление, что с каждым шагом туман сгущается, становясь плотным и осязаемым, препятствует движению. Казалось, тут не может быть ничего живого, но Эдвард точно знает, что Избранная где-то здесь, совсем рядом, и отчаянно нуждается в его помощи. Он ищет ее, выбирая направление поисков, полагаясь исключительно на собственную интуицию.
Вокруг зловещая мгла, она шевелится, потешается и дразнит, надежно укрывая от него ту, которая была так нужна, без которой уже не мыслит своего существования.
– Белла… – надрывно зовет он, но в ответ лишь неясный, похожий на насмешку гул.
Вокруг ничего не меняется, непроглядный туман затрудняет видимость даже для его идеального зрения. На мгновение почудилось, что впереди мелькает знакомая фигура колдуна и тут же тает, поглощенная мистическим маревом.
– Ты потеряешь ее… – раздается тихий шепот где-то совсем рядом, но как Эдвард не всматривается в плотную белесую дымку, не может обнаружить его источник.
– Где ты? – требовательно окликает невидимого собеседника. – Покажись, нам надо поговорить!
Но в ответ лишь смех, многократно повторяемый раскатистым эхом. На этот раз невдалеке прямо из колышущегося тумана материализуется морщинистое лицо, обрамленное длинными седыми волосами. Оно перемещается, постоянно меняя направление, Эдвард пытается его догнать, но движения получаются плавными и замедленными. Колдун снова подло исчезает, как будто хочет поиграть с ним в прятки.
– Ты сам должен сделать выбор, – раздается шепот где-то сзади.
Эдвард резко оборачивается, но там лишь плотная стена из тумана. Чертов старикашка морочит ему голову!
– Клянусь, я верну тебе рукопись, – обещает он в порыве отчаяния, – только пусть она живет! Ты же можешь так сделать? Помоги мне, и я выполню любую твою просьбу!
– Только ты сумеешь ей помочь… – старческий голос колдуна раздражает и злит, ведь Эдвард не видит своего собеседника, – только ты…
Он снова пытается двигаться дальше, разыскивать Избранную в этом странном месте. но что-то заставляет остановиться, как будто наткнулся на невидимую стену.
– Сила полной луны… – уже почти невнятно звучит голос колдуна, больше похожий на шелест осенних пожухлых листьев. – Используй ее…
Пока Эдвард пытается вспомнить текст рукописи, где упоминалось что-то о полнолунии, прямо перед ним разверзается бездна. Он едва успевает отступить, чтобы не сорваться вниз. И там, в зияющем провале, он видит ее. Совсем близко, стоит только руку протянуть.
Избранная висит над пропастью, из последних сил цепляясь пальцами за выступ каменной стены. Еще мгновение – и она сорвется вниз, навсегда исчезая в заполненном туманом бездонном провале.
Он хочет ее позвать, но крик комом застревает в горле. Пытается наклониться, помочь ей, вытащить оттуда, но с трудом может пошевелиться. Тело словно парализовано, отказывается ему подчиняться.
Наконец, удается присесть, кажется, что она уже совсем рядом, и вот-вот удастся коснуться судорожно вцепившихся в камень пальцев, но расстояния здесь не подчиняются привычным законам. Да и время течет совсем по другим канонам, словно какой-то шутник решил прокрутить действительность в замедленной съемке.
Но Эдвард не привык сдаваться, даже магической силе, его превосходящей. Он упорно борется с этим мистическим миром, отчаянно стремясь дотянуться до девушки. После нескольких попыток ему, наконец, это удается, их пальцы соприкасаются, и словно электрический разряд пронзает тело.
Она медленно поднимает голову, их взгляды встречаются, и все вокруг перестает существовать. Он видит только ее лицо, широко распахнутые карие глаза говорят ему самое важное, понятное без всяких слов. Сердце болезненно сжимается, когда осознает, что этим взглядом она прощается с ним навсегда.
Ее пальцы выскальзывают из ладони, а лицо начинает медленно отдаляться, погружаясь в туман, с каждой новой секундой неотвратимо в нем растворяясь.
– Нет… – звериный рык вырывается из груди, заставляя поглотившее ее белесое марево вздрогнуть и тревожно зашевелиться…

– Молодой человек!
От звука чужого голоса он дернулся и с удивлением обнаружил перед собой женщину средних лет, протягивающую ему пластиковый стаканчик. Неестественно худая, словно высохшая, с заостренными скулами и синяками под глазами от недосыпа, не трудно было догадаться, что ее сюда привело. Тем не менее, аккуратно одетая и причесанная.
– Выпейте кофе, вам еще понадобятся силы, – мягко предложила она, улыбаясь ему одними губами, светлые глаза так и остались печальными.
Озадаченный, Эдвард машинально принял стаканчик с горячим напитком у нее из рук. А женщина присела рядом и замерла, сложив ладони на коленях, исподтишка за ним наблюдая. Ему не было до нее никакого дела, тем не менее Эдвард мимоходом отметил, как нервно подрагивают ухоженные для ее возраста руки.
– Жена? – коротко спросила через некоторое время, указывая на дверь реанимации.
Он кивнул невпопад, не желая ни с кем общаться. Разве можно объяснить постороннему, кем для него является Белла, если он не может внятно ответить на этот вопрос даже самому себе?
Только сейчас сообразив, что все еще держит в руке стаканчик, поставил его на столик рядом и отвернулся, не желая продолжать разговор. Но женщина истолковала этот жест по-своему.
– Держитесь, – тонкие пальцы едва коснулись его плеча. – Главное – верить, любовь способна творить чудеса.
Он недовольно поморщился. Разве можно назвать всю ту гамму чувств, которые вызывает в нем Избранная, таким банальным человеческим словом? Люди истаскали его вдоль и поперек, прикрывая им свои слабости, с завидным упорством совершая глупости в угоду пустому звуку.
Да есть ли вообще слова, способные передать то, что он сейчас испытывает? Можно ли описать боль и пустоту, разрывающую его изнутри? Непривычную уязвимость и беспомощность, когда ему, привыкшему брать все, что хочется, ничего не оставалось, кроме как покорно ждать милости от судьбы?
– А у меня муж, – снова заговорила женщина рядом, прерывая его размышления. – Он на производстве отравился парами ртути, уже двое суток здесь лежит. Спасибо, руководство оплатило лечение, нам такая дорогая клиника не по карману.
Но Эдвард уже ее не слушал, он порывисто поднялся, зная, что сейчас дверь реанимации откроется и оттуда выйдет врач.
Так и произошло, но на ходу стягивающий марлевую повязку мужчина направился не к нему, а к его собеседнице, которая тоже подалась навстречу, нервно теребя в руках носовой платок.
Надежда, вспыхнувшая в глазах женщины, тут же потухла, когда врач виновато потупил взгляд.
– Простите, – развел руками он, – но мы ничего не смогли сделать…
От этих слов она дернулась, словно они ее ударили, и вся как-то сгорбилась, сжалась, обхватывая себя руками. И бессильно опустилась на стул, глядя прямо перед собой ничего не видящими глазами.
Чужое горе ударило рикошетом, многократно усиливая его собственное, ведь смерть подобралась совсем близко, уже жадно протягивая свои костлявые руки. И хоть знал, что Избранная жива, не мог отделаться от удушливых тисков страха, сдавившего грудь.
– Держитесь, – только и смог сказать, сам не ожидая такого неожиданного всплеска сочувствия к человеку.
И отвернулся, слишком больно было, словно в зеркале, видеть в этой женщине себя, так же подкошенного страшным известием.
– Как моя жена? – резко спросил у врача, устало вытирающего платком пот со лба.
На краю сознания мелькнула мысль о том, как легко ему далось так назвать Беллу. Но тут же забыл об этом, услышав приговор.
– Состояние критическое, – слова врача доносились до него словно через слой ваты в ушах, – поражены практически все внутренние органы. Ее жизнедеятельность сейчас поддерживается при помощи приборов, но яд слишком токсичен, мы так и не смогли точно установить его природу.
– Сколько ей осталось? – только и смог глухо спросить, в тайне все еще на что-то надеясь.
Врач не ответил, слишком тщательно протирая лоб платком, как будто таким образом хотел спрятаться от неприятного вопроса.
– Я задал вопрос, – жестко и властно повторил Эдвард, тоном давая понять, что с ним такие увертки не пройдут.
– Не более суток, – голос доктора был немного растерян, но полон сочувствия. – Простите, не хочу вас напрасно обнадеживать, в данном случае медицина бессильна. Мы делаем все возможное, но…
Хоть знал, что так будет, услышанное на мгновение выбило Эдварда из реальности. И лишь треск форменной одежды доктора, которого приподнимал за грудки, привел в чувство.
Значит, все. Другого пути у них не нет.
– Я пройду к ней, – отпустив перепуганного мужчину, Эдвард решительно направился к двери реанимации, не обращая внимания на возмущенные крики врача и угрозы вызвать охрану.
По запаху легко разыскал нужную палату и на мгновение замер на пороге, вслушиваясь в мерный писк многочисленных приборов. Здесь все было чисто и стерильно, белые стены и пол, впору сойти с ума от такой идеальности. И его Избранная, лежащая на кровати, такая же бледная, как и окружающая обстановка. Лицо скрыто под кислородной маской, все тело опутано множеством датчиков, в вене катетер с капельницей.
Он смотрел на нее и не верил, что эта неподвижная фигурка – его Белла. И лишь роскошные каштановые локоны, беспорядочно рассыпанные по подушке, напоминали ее, прежнюю. Дорого же Избранной пришлось заплатить за его ошибки.
– Вон отсюда! – рявкнул, захлопывая за собой дверь прямо перед носом возмущенного его поведением врача.
Приблизившись к кровати, мягко провел ладонью по бледной щеке Беллы, словно извиняясь за то, что собирается сделать. Осторожно снял кислородную маску, и, убедившись, что девушка хоть рвано, но дышит сама, освободил от многочисленных датчиков и выдернул иглу капельницы. Все это больше ей не понадобится.
Приборы тревожно запищали, но он не обратил на это внимания. Завернув хрупкое тело в одеяло, подхватил Избранную на руки. Распахнув створки окна, спрыгнул со второго этажа, бережно прижимая девушку к себе.
Кто-то кричал ему вслед, за спиной слышался топот ног, но он не обращал на это внимания, стремительно двигался через небольшой парк к стоянке, где оставил свою машину. И злорадно думал, как не поздоровится тому, кто сейчас посмеет его остановить.
Как раз в ворота клиники въехал спортивный автомобиль Элис, и через секунду девушка уже сама бежала к нему. Достаточно было только его взгляда, чтобы она все поняла.
– Уладь тут все, – привычно распорядился Эдвард, не желая ни с кем обсуждать ситуацию.
Она лишь кивнула и отвела взгляд, так и не посмев ничего сказать. Решительно двинулась навстречу спешившим к ним охранникам.
Уже садясь в машину, он отметил про себя, как непривычно сгорблены ее плечи, словно придавленные тяжелым грузом.

Он привез Беллу на берег небольшой реки. Клонившееся к закату солнце заливало красноватым светом пожелтевший луг, раскинувшийся в изгибе ее русла. Окрестный пейзаж странно напомнил пригрезившийся в том самом видении, когда первый раз заглянул в глаза своей Избранной. Наверное, именно это обстоятельство и определило выбор места.
До полуночи еще оставалось время, он намеревался побыть с ней наедине последние несколько часов ее человеческой жизни. Причем руководствовался вовсе не физическим влечением, в сложившихся обстоятельствах оно было совершенно неуместно. Просто надеялся, что здесь, на природе, сможет сосредоточиться и решить окончательно, какой из двух оставшихся вариантов выбрать.
Было прохладно, он развел костер у самого обрыва, расстелил на земле брезент, давно зачем-то валяющийся в багажнике, и только потом осторожно перенес туда Беллу.
Сам присел рядом. Какое-то время слушал слабое потрескивание огня и просто смотрел на нее, внимательно вглядываясь в каждую черточку изможденного страданиями лица, на котором играли кровавые отблески пламени. Оттягивал роковой момент, как только мог. Мучительно было видеть ее такой беспомощной, и еще страшнее было осознание, что в любом случае придется самолично причинить ей еще большую боль.
Ненависть к тому, кто это с ними сделал, огнем полыхала в груди, но Эдвард подавлял ее, загоняя глубоко внутрь. Он выплеснет всю свою ярость потом, дождавшись подходящего момента, не хотелось осквернять ею эти последние мгновения.
Когда тело девушки дернулось, скрученное очередной судорогой, понял, что медлить больше нельзя. Отбросив все сомнения, закатил рукав рубашки, клыками разодрал себе вену в сгибе локтя.
Кровь вампира служила для человека чем-то наподобие наркотика. Но эффект мог быть разный, в зависимости от дозы и концентрации. Капля капиллярной крови на какое-то время обостряла ощущения и не приносила вреда, лишь на время пометив того, кто ее принял, характерным запахом.
А вот насыщенная ядом венозная кровь даже в небольших дозах служила сильнейшим допингом, мобилизирующим все скрытые силы человеческого организма, заставляя работать на износ. И как только действие яда заканчивалось, если вовремя не запустить процесс обращения, последствия могли быть самыми катастрофическими, вплоть до остановки сердца. Тот, кто попробовал венозной крови, уже не сможет оставаться человеком.
Эдвард осознавал, что сейчас все решил за них двоих. Но выбирать не приходилось, обратного пути не было. Темная кровь струйкой стекла по сгибу локтя, и первая ее капля упала на потрескавшиеся губы девушки, заставляя их вздрогнуть.

Белла распахнула ресницы, встречаясь с внимательным взглядом Эдварда. От напряженного ожидания, застывшего в его глазах, мучительно сжалось сердце. Она слишком резко села, и тут же зажмурилась, потому что видела все вокруг настолько ясно, что четкость картинки вызывала резь в глазах.
Собственное состояние вызывало тревогу, обрывки последних событий беспорядочно замелькали в голове: Эдвард забирает ее из подземелья, ей плохо, потом провал, вроде как она оказалась в больнице, и еще это пугающее видение…
Кроме подозрительно острого зрения, были и другие странности: слишком четко она различала звуки и запахи. И неестественный подъем сил, как будто хорошо выспалась. А еще сердце слишком быстро колотилось в груди, намереваясь оттуда вырваться. Все эти необычные симптомы наводили на вполне определенные неутешительные выводы.
Белла все-таки решилась открыть глаза, и снова увидела перед собой его. Эдвард показался ей бледным и уставшим, как будто что-то в нем треснуло, надломилось. Неужели так сильно за нее переживал?
У нее странно дрожали руки, она даже растерла запястья, выгадывая время, чтобы лучше разобраться в своих ощущениях. С удивлением осмотрелась по сторонам, отмечая, что они находятся на берегу какой-то реки, возле костра, и сама она завернута в плед, под которым всего лишь тонкая пижама.
– Что со мной? – на всякий случай уточнила, хотя итак уже догадывалась, в чем дело.
И только сейчас заметила, что у него закатана рубашка и рука согнута в локте. Он так и не ответил на ее вопрос, лишь плотнее сжал губы, отводя взгляд.
– Эдвард, – она потянулась к нему, кончиками пальцев коснулась щеки, привлекая к себе внимание. – Помнишь, ты просил, чтобы я была с тобой откровенной?
Он нехотя кивнул, не отводя взгляда от играющих языков пламени.
– Я прошу о том же, – тихо выдохнула Белла. – Скажи мне правду… ты уже меня обратил?
– Нет, – покачал головой он, наконец, поднимая на нее глаза, в которых отчетливо читалось сожаление. – Пока нет. Но обратного пути не будет.
Она нервно сглотнула, но все-таки кивнула, благодаря за откровенность. Ну что же, так даже лучше, не надо будет мучиться выбором. Вот только…
– А ритуал? – с тревогой спросила, пытаясь разглядеть ответ в его глазах. – Ребенок? Как же наш ребенок?
– Ты действительно так его хочешь? – теперь он смотрел на нее пристально, словно хотел прочесть мысли.
– Да, – ответила коротко, но решительно.
Его лицо посветлело, он порывисто притянул ее к себе, заключая в надежное кольцо своих рук.
– Ты такая смелая, – шепнул в волосы. – Раз так решила, ритуал будет сегодня же ночью.
Спрятав голову у него на плече, она с наслаждением вдохнула приятный мужской запах. Но беспокойство не ушло, оно по-прежнему шевелилось где-то внутри, отравляя момент такой желанной близости.
– Эдвард, если у нас будет ребенок, – отстранившись, она на секунду замешкалась, ведь на его лице мелькнула тень недовольства, – я не отдам малыша твоему отцу!
Странно, но он заметно расслабился, и улыбка тронула плотно сжатые губы.
– Конечно, нет, – заверил он и добавил, уже с ожесточением: – Он даже не приблизится к нашему сыну! Уж я об этом позабочусь!
Успокоенная его словами, Белла наконец-то позволила себе расслабиться в крепких мужских объятиях. И предстоящий ритуал не казался уже таким пугающим, главное, что они пройдут через это вместе. Если он будет рядом, она вытерпит любую боль, ведь не зря говорят, что женщины сильные и выносливые.

---

Под спойлером иллюстрация к главе, на этот раз даже анимированная. Огромное спасибо ее замечательному автору Лене. helencapricorne.

Не забываем благодарить мою незаменимую помощницу Ингу dasik за помощь в редактировании и идейную поддержку.

ФОРУМ