- Вы уверены, что все правильно отмерили? – взволнованно спрашиваю, смотря вниз на мужчину, который практически обхватает рукой мои яйца.

- Конечно же! Я работаю с этим уже годами, - отвечает низкорослый старичок, обвивая измерительной лентой мою ногу.

Прикрываю глаза в ожидании, когда он закончит снимать мерки для смокинга, а в голове проносятся лишь радостные мысли.

Сейчас, когда палец Беллы украшен кольцом, мы делаем поистине большие шаги вперед.

Мы решили пожениться на заднем дворике в доме у Эмметта и Роуз, пригласив лишь самых близких друзей.

Белла нашла платье своей мечты прямо онлайн, и в данный момент оно висит в самом дальнем углу нашего шкафа, искушая меня.

Но я честно отказываюсь подсматривать.

Хочу быть удивлен, когда увижу ее в день нашей свадьбы.

- Отлично, все сделано.

Схожу с подставки, вздыхая, благодарный тому, что он наконец-то закончил лапать мои причиндалы.

- Это же будет готово к следующей неделе? – спрашиваю, избегая взгляда мистера Блудливые Ручки.

- Ага, - заверяет он, и я спешу выбраться из этого ада как можно скорее.

Сейчас, когда до свадьбы остается лишь неделя, я нахожу ожидание невероятно трудным.

Мне хочется, чтобы Белла стала моей прямо сейчас.

Хочется, чтобы весь мир знал об этом.

Но терпение – добродетель.

Или что-то типо того…



- Это не забавно! Он не спускал рук с моего бедного члена! Он может больше никогда не выйти и не поиграть, - выкрикиваю и игнорирую смех Беллы.

Она веселится, сидя на диване; ее волосы в диком беспорядке.

Она такая красивая.

- О, ставлю на то, что смогу вытянуть его из маленькой раковины, - ухмыляется девушка, подрываясь с подушки и подходя ко мне, сидящему на стуле.

- Маленькая раковина? Детка, брось, ты же знаешь, что он огромный. (П/п: а Эдвард однако не стеснительный уже, ахах) Но, честно говоря, неуверен, что эта ставка – то, что ты сможешь выиграть, - издеваюсь, надеясь, что Белла примет этот вызов.

И, совсем неспеша, она опускает бретельки топика вниз, отчего мой член предательски дергается.

Вот же скотина.

Тяжело сглатываю, когда кремовая кожа ее грудей оказывается перед глазами, и моя эрекция сейчас уже находится на своем пике, будучи спрятанной под джинсами.

Закрываю глаза в попытке думать о несексуальных вещах, чтобы предотвратить неизбежное.

Она, вероятно, заставит меня мыть посуду в течение недели, если раздразнит меня.

Картинки Джейка в его боксерах или тех ужасных видео, которые Джас заставлял меня смотреть вместе с ним, мелькают в моей голове, но как только я ощущаю, что Белла подбирается ближе, все, кроме нее, перестает существовать.

Она прижимается уже полностью обнаженной грудь ко мне, и их мягкость заставляет меня простонать.

Ее горячее дыхание раздается в моем ухе, отчего я тут же начинаю ерзать в кресле, и мой член уже настолько тверд, что беспрерывно пульсирует.

- Помнишь наш первый раз? Я была такой тугой и мокрой для тебя, такой ждущей, когда же твой член наполнит меня. А помнишь, как я впервые взяла тебя в рот? То, как мои губы прижимались к влаге, выходящей из тебя? Это было так горячо, - тихим низком голосом шепчет Белла в мое ухо; ее язычок без остановки порхает над моей мочкой.

Голова откидывается назад, и я крепко сжимаю деревянные подлокотники, изливаясь в штаны.

Смех Беллы разрушает мою пост-оргазменную дымку, и внезапно влага в джинсах становится слишком очевидной.

Дерьмо.

- Я только что кончил, - рычу, вызывая еще более сильный смех у девушки.

- Конечно же, кончил. И, думаю, ты задолжал мне кое-что с того момента, как я доказала работоспособность твоего дружка. Пожалуй, за приз я возьму множественный оргазм, - серьезно говорит Беллы, отталкиваясь от моей груди и сбегая в ванную.

Мне требуется всего лишь секунда, чтобы нагнать ее.



Прибывая домой после поздней тренировки, беззвучно вставляю ключ в скважину, но сам дом далек от тишины.

Только открывая дверь, уже слышу рыдания Беллы.
Отбрасывая ключи в сторону, я бегу через коридор и останавливаюсь на пороге нашей спальни.

Белла сидит среди кучи подушек и различных тканей на кровати. Ее глаза ужасно красные, а щеки мокрые от слез.

- Детка, что не так? – резко спрашиваю я, пересекая расстояние до девушки в два больших шага, и притягиваю ее к себе в объятия.

- У меня нет никого, кто смог бы провести меня к алтарю! – захлебывается в слезах она, пряча лицо у меня на груди.

Неловко отстраняюсь, пытаясь понять, о чем она говорит.

Кидаю случайный взгляд через ее плечо на все свадебные журналы, разбросанные на кровати, и понимаю, что каждая страница показывает невесту, идущую с ее отцом.

И внезапно приходит озарение. Ее отец мертв.

Как и мой.

У нее нет никого, кто мог бы пройти с ней.

Дерьмо.

Крепко сжимая руки вокруг ее тела, я приподнимаю Беллу и разворачиваю нас так, что сам сижу на кровати, она – на моих коленях.

- Мы придумаем что-нибудь, - шепчу, бесясь, что не подумал об этом раньше.

- Мне так жаль, - выдыхает Белла, выпуская нервный вздох, вытирая свое личико о мое плечо.

- Не беспокойся об этом. Я ожидал несколько Брайдзилла-моментов, - шучу, выпуская все напряжение, когда, наконец, слышу ее смех. (П/п: bridezilla – bride-невеста Godzilla-динозавр-мутант из японского фильма; невеста, слишком зацикленная на своей свадьбе, к которой относится как к важнейшему событию в истории человечества)

Когда она успокаивается окончательно, я позволяю ей убрать все эти бесконечные журналы, а сам направляюсь на кухню, чтобы совершить один безумно важный звонок.

- Алло, Джейкоб?



- Чувак, ты плакал, как ребенок! – издевается Джейк, хлопая меня по плечу одной рукой, в то же время, другой давая мне пиво.

- Ты видел, как потрясающе она выглядела? Я имею виду… она выбила из меня весь воздух. И Белла – моя! Как я мог не пролить пару слез? – спрашиваю, пересекая взглядом лужайку Эмметта, и нахожу свою жену в окружении тех людей, которые любят ее.

Джейк был на высоте, когда вел Беллу ко мне.

Он удерживал ее за спину, когда она хотела ринуться ко мне, удерживал, когда ее ноги дрожали, отказываясь идти.

А потом направил ее ладонь в мою руку, и все остальное исчезло.

Я не помню большую часть церемонии – настолько был занят, впитывая в себя образ ее лица.

Восторг и радость.

Гордость и желание.

Любовь.

Все мое.
Сейчас же, когда началась вечеринка, Белла находится слишком далеко от меня.

- Прости, но, думаю, мне стоит вернуться к жене, - со смешком говорю я, толкая локтем Джейка, когда начинаю идти к Белле.

- Здравствуйте, миссис Каллен, - выдыхаю, притягивая ее в свои руки без каких-либо извинений перед другими людьми за то, что прерываю их беседу.

- Здравствуйте, мистер Каллен, - легонько смеется она, прижимаясь в поцелуе к моему горлу.
Игнорируя смех вокруг нас, вытягиваю ее на танцпол, и начинаю крутить девушку.

- Ты делаешь меня таким счастливым, - бормочу ей в ухо, ощущая влагу на коже от ее начавшихся слез.

В последние дни она только и плачет, но, по крайней мере, от счастья.

- Я так тебя люблю, - скулит она, сильно сжимая мое плечо.

- Так когда мы можем подумать о маленьком вратаре? – шучу, ощущаю ее трясущуюся от смеха грудь.
- Ну, думаю, мы уже выполнили эту цель, - почти беззвучно признается она, закусывая мою мочку. – У меня задержка.

Внезапно ноги замирают прямо посреди танцпола, и мозг никак не может заставить мое тело двигаться дальше.

Немного отстраняясь, оседаю, чтобы смотреть ей в глаза.

- Задержка… типо… как из-за беременности? – шепчу и наблюдаю за тем, как Белла кивает головой.

- Она длится около недели. Это, конечно, может быть из-за предсвадебного стресса, но помимо этого, я часто ощущаю усталость, а еда пахнет… забавно и… В общем, думаю, я беременна, - заявляет Белла с широкой улыбкой.

- Вот ведь на! Да это ж лучший день моей жизни! – шепчу, пряча лицо у нее в волосах, чтобы скрыть слезы.

Я только что поженился на своей любимой, которая сказала, что я, возможно, буду отцом.

Вот ведь день.



- Белла, пожалуйста, выйди оттуда, - с мольбой прошу я, опускаясь на колени перед закрытой дверью ванной.

Как выяснилось, она не была беременной. То был всего лишь предсвадебный стресс, сбивший ее цикл.

И сейчас, восемь месяцев спустя, мы все еще пытаемся свыкнуться с этим.

Но из месяца в месяц повторяется одно и то же: я сижу перед захлопнутой дверью, слушая, как рыдает моя любовь, раскидывая предметы женской гигиены по всей комнате.

Она закрывается от меня.

Прячет всю свою боль.

Секс больше совсем не интересен.

Он происходит как должное.

Белла просто лежит, пока я двигаюсь над ее телом, а губы девушки шевелятся в беззвучной молитве, когда я делаю всю работу, изливаясь в нее.

И я ненавижу это.



- Уверена, что хочешь пойти?

Белла смотрит на меня своими опухшими, воспаленно-красными глазами, но кивает.

- Конечно же, да. То, что у всех наших друзей есть дети, а у нас – нет, ничего не значит, - бормочет девушка, пристегиваясь.

Подавляю раздраженный вздох, но начинаю вести машину к дому Элис и Джаспера, страшась следующих нескольких часов, когда придется наблюдать за воркующей и обнимающей маленьких деток женой.

Потом приходящей домой и начинающей плакать.

- Есть какие-либо улучшения? – совсем тихо шепчет Роуз, выводя меня в коридор.
Объятие, которым она наградила Беллу, было слишком долгим и нежным, будто бы она боялась, что моя девочка вскоре разрушится на кусочки. Этого боялся и я.

- Нет. Я продолжаю говорить, что этот процесс просто требует некоторого времени. Всмысле… ну, ее тело просто через многое, когда она пыталась потерять вес. Но Белла думает, что я виню ее, - признаюсь, ощущая, как от этих слов, начинает болеть все внутри.

Я не виню ее.

Если и есть кто виноватый, то это только я.

Все эти годы, будучи такие громоздким и огромным, при том одевая слишком узкие для моей фигуры белые мужские трусы, я спокойно мог сам сделать что-то с моей спермой. (П/п: вот поподробнее, что имела ввиду автор: «В настоящее время мужское бесплодие встречается все чаще, причем причина этого явления неизвестна. Одной из наиболее важных причин может быть перегревание яичек (пребывание в горячей воде является примитивным способом контрацепции). Подобным образом может действовать тесная одежда, повышающая температуру в области паха и промежности. Исследования, посвященные установлению зависимости между типом нижнего белья и способностью к оплодотворению, показали, что у мужчин, носивших трусы типа боксерских, количество сперматозоидов в семени выше, чем у тех, кто предпочитает белье в обтяжку.» А Эдвард как раз и не боксеры-то носил Печально, ух)

- Ты же знаешь, как мы с Эмметтом долго пытались добиться этого. Тебе надо пытаться отвлечь ее от этого. Говорю тебе, как только я выкинула все проблемы из головы, то тут же забеременела, - заверяет Розали меня, наклоняясь, чтобы подхватить свою дочку, – мою милую племяшку, – когда ты начинает висеть на расслабленной ноге.

- Как тут моя маленькая Элла? – воркую, и сердце моментально замирает, лишь стоит ее огромным голубым глазам переместиться на меня.

Я так сильно хочу держать в руках кусочек себя, что практически ощущаю это желание.



Две недели спустя я игнорирую вздохи и недовольства Беллы, увозя нас прочь от стрессов и рутинной жизни.

Отказываясь говорить, куда мы собираемся, я даже сам упаковал вещи.

А уж поверьте, я ненавижу это дело.

Я хочу, чтобы Белла была настолько расслабленной, насколько это возможно.

Мы слишком сильно нуждаемся в том, чтобы вернуться к нам.



- Эдвард, да это же…

Белла даже не может закончить – настолько она потрясена.

Я и в правду постарался: нашел потрясающий домик в лесу, прямо около озера. Заранее позвонил смотрителю и попросил везде разбросать цветы, поставить свечи, найти лучшее вино и еду.

Упаковал лишь ее тренировочную одежду и нижнее белье.

Эти выходные – возвращение к старым Эдварду и Белле, родственным душам. Сегодня не место для Эдварда и Беллы – механических машин, пытающихся зачать ребенка.

И я так надеюсь, что все сработает.



- Я хочу, чтобы ты станцевала для меня, - шепчу, пытаясь изобразить «страстного любовника», спрятанного слишком глубоко в моей душе.

Я сижу в углу комнаты, положив одну ногу на колено, ожидая, когда девушка переборет свою скромность.

У нас был чудесный ужин с несколькими стаканами вина.

И сейчас я хочу, чтобы все ее проблемы вылетели из головы, а Белла оказалась в моих надежных руках.

Смотрю, как она борется насчет того, чтобы стянуть свою футболку, ее руки автоматически движутся, чтобы немного заслонить себя.

Из-за стресса она начала есть.

Бедра стали полнее.

Грудь – роскошнее.

Мне она кажется богиней.

- Убери их, - приказываю, стараясь игнорировать дрожание в голосе.

Белла сомневается буквально секунду, после чего слушается меня.

В штанах становится тесно, когда ее тело начинает покачиваться под звуки музыки.

Я могу сказать, что в этот момент она отпускает себя.

Не думает о том, как выглядит ее живот, или о том, что ее попка сейчас слишком большая, или о том, сможем ли этой ночью мы зачать ребенка.

Белла просто танцует для меня.

Когда последние аккорды растворяются в тишине, наши сбившиеся дыхания – единственные звуки.

- Иди сядь на кровать.

Мой голос настолько глубок, что звучит немного искаженно, и я вижу, насколько он влияет на Беллу – ее соски мгновенно твердеют.

Она подчиняется моей команде, присаживаясь на краешек матраса.

- Раздвинь ноги, - и опять приказ.

Медленно – даже слишком – Белла делает то, что я велел, показывая, насколько этот стриптиз завел ее.

- Черт, ты такая мокрая, - слова слетают с губ без моего согласия, но то, как она стонет и движет бедрами, показывает, насколько она жаждет моих мыслей.

- Ты такая сексуальная… Ты делаешь меня таким твердым, ты, непослушная девочка, - рычу, вставая и начиная потирать член сквозь джинсы.

Подхожу к ней, видя, как мурашки бегают по ее рукам.

Кончики пальцев медленно скользят к ее груди, и я обхватываю ее сосок, отчего Белла тут же выгибается.

- Раздень меня, - шепчу, делая небольшой шаг назад, чтобы она могла встать и сделать то, что я сказал.

Ее руки немного трясутся, когда она снимает мою футболку и расстегивает джинсы на бедрах.

Теплота ее пальцев почти что толкает меня к краю, но, благодаря сексу-ради-ребенка, моя выносливость явно улучшилась.

Я отказываюсь кончать сегодня в свои штаны.

- Я хочу, чтобы ты пососала меня, - хриплым голосом заявляю я, борясь со своей природой, когда приказываю девушке доставить мне удовольствие.

Но, смотря, как мгновенно она опускается на колени, обхватывая мой пульсирующий член своими губками, я вижу, что и она наслаждается этим не меньше.

Сегодня ей не надо думать ни о чем.

За все отвечаю я.
Белла будет в полной безопасности; она может окунуться в свободу.

Смотрю на жену, как ее темные волосы раскиданы по плечам. Звуки и взгляды удовольствия ошеломляют, и прежде, чем я готов подойти к концу…

- О, Беллаааа!

И все закончено.

Белла отклоняется немного назад, в ее взгляде читается самодовольство, когда я подпираю рукой стену позади себя, пытаясь выровнять дыхание.

- Забирайся, детка, на кровать. Я готов для своего десерта, - выдыхаю, и Белла тут же подрывается с пола.

Моя девочка, что еще можно сказать?



- Я так рада, что ты сделал это.

Прижимаюсь губами ко лбу Беллы, когда она усаживается на мои колени.
Сегодня наш последний день в домике, и мы сидим на крыльце, обернутые в одеяла, наблюдая, как утренний холод отходит от озера.

Солнце просвечивает сквозь облака, и появляется ощущение, будто вода покрыта миллионом сверкающих бриллиантов.

Не думаю, что когда-либо был счастливее.

- Я люблю тебя и ради тебя сделаю все, что угодно, - шепчу, ослабляя свое объятие так, чтобы она могла повернуться и поглядеть на меня.

- Я знаю это, Эдвард. Это делает тебя потрясающим человеком. Не твой вес или что ты делаешь, а именно твое сердце. Не могу представить, что мы не сможем подарить ребенку эту любовь. – Говорит она, начиная плакать.

- Это произойдет, детка. Я обещаю.



- Мне бы снова хотелось оказаться в том домике, - с грустью заявляю я, а Белла смеется рядом со мной.

Ровно через месяц после наших каникул, все совершенно изменилось.

Белла окинула себя пристальным взглядом и поняла, что была слишком сконцентрирована на мысли оказаться беременной и совсем перестала наслаждаться жизнью.

Поэтому сейчас она вновь возвращена к тренировкам, решив, что нам обоим надо стать более пластичными.

Что означает, что в данный момент я напоминаю чучело в колготках, занимающееся йогой.

- Закрой глаза и подумай о чем-то счастливым, - смягчается Белла, маневрируя моим телом.

- О, вещи, которые я могу делать в этой позиции – это мои счастливые мысли, - хмыкаю, покачивая бедрами так, чтобы не упасть.

- Неужели секс – это все, о чем ты будешь думать? – смеется она, уже зная единственный верный ответ.

- Когда ты стоишь напротив меня в этой обтягивающей одежде… - отвечаю, безумно радуясь тому, что наши отношения вновь стали легкими.

- Тебе везет, что я люблю тебя, - вздыхает Белла, разрешая мне вернуться в обычную позу.

Когда открываю глаза и вижу ее, понимаю, что девушка абсолютно права: я самый счастливый мужчина на земле. И все потому, что она любит меня.



Год (и 11,3 килограмма) спустя

- Папочка любит тебя, - шепчу напротив раздувшегося животика Беллы, целуя сначала пупок, потом – губы жены, а затем выходя за дверь.

Нам, наконец-то, удалось осуществить эту мечту.

Конечно, это заняло некоторое время и невероятное количество моей спермы, но сейчас мы считаем недели до тех пор, пока наше маленькое чудо не появится на свет.

Первые несколько недель беременности были самыми простыми: Белла читала каждую книжку о детях, которые только были известны человечеству, и кофе было почти что изгнано из нашего дома.

Но, несмотря на отсутствие кофеина, все было идеально.

А потом… настала вторая половина.

- Все выглядит отлично, миссис Каллен. За эту неделю вы набрали почти что два килограмма.

Никогда не забуду этот опустошенный взгляд на ее лице при словах медсестры.

- Да я же корова! – плакала она, прячась лицом в покрытые бумагой подушки.

Доктор заверил ее, что вес был абсолютно нормальным, но все эти медленно растущие фунты, постоянные всплески эмоций заставляли меня ощущать себя так, словно я был на Tilt-a-whirl. (П/п: аттракцион, подробнее посмотреть можно здесь)

Я совершенно не мог предугадать, что Белла выкинет в следующий момент, или что ее может разозлить.

Мне хотелось взять небольшой отпуск после рождения ребенка, что означало, что я обязан ходить на работу в некоторые дни вместо того, чтобы работать дома.

Каждый день, когда я собирал портфель и ланч, Белла потуже завязывала мой галстук, целовала в щечку и угрожала:

- Если я поймаю тебя, глазеющего на другую женщину, то отрежу твои яйца.

- Если ты только подумаешь о том, чтобы заняться сексом с кем-то еще, я выдеру каждый волос на твоей ноге.

- Если ты подмигнешь девушку или будешь пялиться на изображение Кейт Хадсон на обложке Us Weekly, я пущу твои внутренности наружу.

Думаю, не стоит говорить, что, слыша это, я был слегка напуган.

Но я бы никогда не изменил своей жене.

Я люблю Беллу так, что это нельзя описать словами.



- Это самые последние цифры из «Омни». (П/п: марка модемов) Они действительно впечатляют, Эдвард.

Немного улыбаюсь, слыша гордость в голосе Рене, когда она склоняется над моим плечом, а ее ярко-красные ногти указывают на таблицу, лежащую на столе.

Я проделал колоссальную работу и не могу дождаться, чтобы сообщить Белле, что компания решила дать мне двухмесячный оплачиваемый отпуск, чтобы провести время малышом, когда тот родится.

- Эдвард?

Кидаю взгляд на открытую дверь и широко улыбаюсь, видя стоящую там Беллу.
Она словно светится.

Кожа ярко-розового цвета, вокруг лица беспорядок из волос.

Глаза опускаются к ее животику, а потом – к грудям.

Они стали поистине огромными.

- Белла!

Ее глаза перемещаются с Рене, стоящей чуть позади меня, и, наконец, встречаются с моими.

- Я принесла тебе ланч, - тихо говорит она, но небольшая злость отчетливо читается в ее голосе.

Вот дерьмо.

Быстро поднимаюсь с кресла и подлетаю к ней, притягивая к себе в объятия, чтобы отвлечь девушку своим поцелуем.

К счастью, тактика срабатывает.

К тому времени, когда освобождаю ее губы, Белла абсолютно расслаблена.

- Я люблю тебя, - шепчу, слыша, как позади нас завистливо вздыхает Рене.

- Вы двое такие милые! – восклицает она, проходя мимо нас, а потом – за дверь. – Не забудь сказать про хорошие новости.

- Что за новости? – спрашивает Белла, поднимая бровь так, что мои яйца сжимаются от страха.

- Я буду дома с тобой и малышом в течение двух месяцев, - объясняю, шумно сглатывая в ожидании ее ответа.

- Да это же замечательно! Ты сможешь дежурить ночью, в то время как я смогу поспать, - объявляет девушка, закидывая руки мне на шею.

Чудесно.



Я стою в шкафу, уперев руки в бока, и тупо пялюсь на одежду.

Нет ничего подходящего.

Оказавшись тут этим утром, чтобы одеться, осознаю, что никакие штаны на мне не застегиваются.

Вот это дерьмо.

Я наклоняюсь и вытаскиваю наши весы, убранные ранее Беллой, как только она достигла семидесяти девяти килограмм.

Что означает, что с тех пор я абсолютно не обращал внимания на свой вес.

Мы были так заняты, приготавливая дом для малыша и убеждаясь, что зал будет под наблюдением, пока Белла будет занята некоторое время; ужины составляли лишь полуфабрикаты, разогретые в микроволновке; и я не мог вспомнить, когда же стол был последний раз украшен одними овощами.
И сейчас, глядя вниз на показанные цифры, я понимаю, насколько были важны все те овощи.

Сто двадцать килограмм.

Дерьмо!

Я набрал почти что одиннадцать с половиной килограмм.

Соскакиваю с весов и бегом направляюсь в ванную, тут же стягивая футболку через голову и оценивая себя пристальным, критичным взглядом через зеркало.

Как я позволил этому случиться?



- Чувак, успокойся. Это называется благоприятным весом. Я сам набрал четыре с половиной килограмма во время беременности Роуз, - заявляет Эмметт, нацепляя столько сырной картошки, сколько только может позволить вилка.

Моя тарелка салата выглядит совсем непривлекательной по сравнению с его жареной едой.

- Я потерял почти что два килограмма во время беременности Элис, но лишь потому, что она была такой чокнутой на калории и боялась, что малыш родится с уже двойным подбородком, - вздыхает Джаспер, покачивая головой, явно вспоминая те несколько месяцев пыток.

- Меня просто пугает скорость, с которой возвращается мой вес. То есть… в один день все хорошо, а в другой – пуговицы летят со штанов, как только я присяду, - ворчу, со всей злостью накалывая помидор на вилку.

- Тебе просто надо вернуться к тренировкам. Иди в зал, когда Белла идет спать. Заказывай салат, когда звонишь по поводу пиццы. Игнорируй пинты мороженого в холодильниках. Ты уже сделал это однажды, Эдвард. Можешь сделать и снова, - заверяет меня Эмметт, по-братски похлопывая по плечу.

А ведь он прав… Но ведь мороженому так трудно сопротивляться…



- Почему ты не хочешь заняться со мной сексом? Всего потому, что я такая жирная корова? Или тебя смущают растяжки? Или, неужели, я издавала какие-то неприличные звуки? Но сегодня я не ела начос, все должно быть в порядке, - ноет Белла, опускаясь на колени рядом со мной.

И как, спрашивается, я должен сказать ей, что не уверен в своем теле и лишь поэтому избегаю нашей близости?

- Малыш, пожалуйста, - шепчет она, соскальзывая рукой под мои боксеры.

Дерьмо. Когда она смотрит на меня этими щенячьими глазами и говорит «пожалуйста», я не могу сказать «нет».

Откидываюсь на кровати на спину и позволяю делать ей все, что она хочет, смотря, с каким безумным взглядом она срывает с меня одежду.

Дыхание перехватывает, как только вижу необузданное желание в ее взгляде, когда она проводит руками по моей немного увеличившейся талии и бедрам.

Я знаю, что моя нужда в ней настолько же сильна, как и раньше, пускай тело девушки и изменилось.

Черт, это же невероятно горячо – знать, что мой ребенок растет в ее животе.

И с чего тогда, спрашивается, я взял, что она почувствует что-то другое из-за моих изменений?

Она любит меня, а не цифры не весах.

Как только это прозрение приходит в голову, я дотягиваюсь до Беллы.

Моя рука скользит по ее животику, вызывая в ней стон.

Ее соски сверхчувствительны, и я наклоняюсь, обхватывая один из них губами, доводя ее до оргазма.

К тому времени, когда Белла пускает меня в себя, моя ненависть к самому себе уже полностью растворена.

А к тому, когда она кончает, дрожа вокруг меня, я вновь ощущаю себя прежним.

Немного пополневшим – но прежним.



- Мне очень жаль, сэр, но нам надо забрать ее прямо сейчас. Ребенок находится в критическом положении, - быстро лепечет медсестра, и это звучит как бедственный сигнал.

Меня выталкивают наружу, в то время как в комнате начинается хаос.

Воды Беллы отошли в три утра – ровно на неделю раньше нужной даты.

И мы оказались в больнице раньше, чем схватки возобновились.

Потом сделали звонки всем людям, которых любим, и ожидали, когда же начнутся предродовые схватки.

Но этого не случилось.

Белла плакала, когда врачи ставили капельницу, чтобы ввести питоцин. (П/п: средство для стимуляции родов)

Она ощущала, что все рушится. Я же приободрял, как мог.

Меня не волновало, как будет рожден наш ребенок.

И сейчас… часы спустя, испуганное лицо Беллы – последняя вещь, которую я могу увидеть прежде, чем двери операционной закрываются.

- Мы оказываемся вынуждены ввести ей наркоз. Одна из медсестер позже подойдет к вам, - говорит доктор, после чего мгновенно скрывается за дверьми.

Что, блять, происходит?

Скольжу вниз по стене прямо на месте, посреди всего холла.

Вся моя жизнь находится под ударом.
Моя жена.

Мой ребенок.

Все.

А я сижу здесь совершенно беспомощный, ожидая.



Лицо медсестры наполовину скрыто небольшой маской, когда она стоит напротив меня.

Ощущение, что прошла целая вечность, с тех пор как они увезли Беллу в операционную, но, кидая взгляд на часы, вижу, что прошло лишь сорок минут.

- Моя жена? – нервно выдыхаю я, и грусть в ее глазах ясно дает понять, что никаких новостей все еще нет.

- Пойдем, познакомим тебя с дочкой, - говорит она, и я хватаю протянутую ей руку.

Слезы текут по щекам, когда я поднимаюсь и иду вслед за женщиной по холлу, пока, наконец, не прижимаюсь руками к стеклу.

Малышка Каллен.

Она обернута в розовое одеяло, и бело-розовый чепчик покрывает ее головку.

Пластиковая люлька, в которой она лежит, – ужасная замена рук ее матери. И как только моя дочка начинает громко вопить в теплой комнате, я падаю на колени и начинаю рыдать так же громко, но снаружи.



- Но Белла хотела кормить ее грудью, - говорю медсестре, когда та вручает мне крохотную бутылочку.

- Ваша дочь нуждается в вас, мистер Каллен, - мягко говорит она и вскоре помогает мне кормить девочку в первый раз.

Наша семья стоит по другую сторону стекла, смотря красными от слез глазами, как я медленно раскачиваюсь взад и вперед с малышкой на руках.

Все должно было быть не так.



- Вы понимаете все, что я объяснил вам? – дружелюбно спрашивает доктор, передавая мне целый ворох бумаг.

Я закрываю глаза и киваю, понимая, насколько трудными будут следующие минуты.

- И вы уверены, что хотите быть единственным… - вновь начинает он, но я прерываю его:

- Уверен.



Дверь распахивается совершенно беззвучно.

Сердце в груди колотится, а ладони потные.

У меня ощущение, что меня сейчас стошнит.

- Белла? – с хрипом вырывается из меня, и слезы мгновенно заволакивают глаза, как только я вижу ее лежащей на большой больничной кровати.

К ней прицеплено столько трубок и проводов, ведущих к абсолютно разным машинам.

Но, тем не менее, она поворачивает голову и смотрит на меня с улыбкой.

- Привет. Где ребенок? – нервно спрашивает девушка, и ее голос звучит немного по-другому из-за трубки, введенной в нее.

- Она в безопасности – Роуз и Эмметт находятся с ней, - успокаиваю я Беллу, пересекая дистанцию между нами, и опускаюсь на колени рядом с кроватью.

- С ней? У нас девочка? – шепчет она, прикрывая глаза, борясь со слезами.

Я киваю и прижимаюсь к ней лицом, нежно оборачивая руки вокруг ее тела.

- О, дорогой, - так же тихо говорит она, лаская мои волосы пальцами.

- Я так тебя люблю, - скулю, и все: стресс, страх, неуверенность – все это уходит со слезами.
Отстраняясь назад, делаю глубокий вдох и вытираю лицо.

- Когда сердечные удары ребенка уменьшились, им пришлось действовать очень быстро, чтобы сохранить ей жизнь. И когда все это происходило, доктор порезал артерию, ведущую кровь к матке. Все дошло до того, что стал выбор: спасти тебя или… - закрываю глаза, мысленно готовясь рассказать оставшуюся часть.

- Они сделали гистерэктомию, не так ли? – тихо спрашивает Белла, и я киваю. (П/п: Гистерэктоми́я – ампутация либо экстирпация матки — гинекологическая операция, при которой удаляется матка женщины. После этого женщина навсегда теряет возможность забеременеть и выносить ребенка, так же прекращаются менструации, но сохраняется возможность вести половую жизнь)

- Мне так жаль, милая. Я знаю, что ты хотела больше детей, но всегда есть вариант усыновления, - бормочу, дотягиваясь до ее лица, и обхватываю его двумя руками. – Самое важное это то, что ты сейчас здесь с нами…

В это мгновение позади меня открывается дверь и, судя по звукам, медсестра привозит малышку маме.

Встаю и подхожу к коляске, аккуратно подхватывая нашу девочку, после чего кладу ее на руки маме. В первый раз.
Пальцы Белла немного отодвигают одеяло, и она смотрит на крошечные ручки и ножки, скрытые под ним.

- Она вылитая копия тебя, Эдвард, - шепчет Белла, снимая чепчик и смотря на небольшое количество волос.

- Как мы собираемся назвать ее? – спрашиваю, садясь на край кровати, и смотрю на двух своих самых дорогих девочек.

- Как насчет Фейс? Фейс Элизабет, - с нежностью говорит Белла, смотря на меня и улыбаясь. (П/п: Faith c английского переводится как Вера)

- Да… Достаточно веры никогда не бывает, - отвечаю, после чего целую сначала жену в лоб, а потом – и дочку.

С девочками в своих руках я тут же успокаиваюсь.
Кидаю взгляд на Беллу и благоговею, что она – моя.

Даже после нескольких часов схваток и безумной операции она выглядит сногсшибательно.

Фейс пищит, и мой взгляд переходит на ее чудесный ротик, маленький носик, пучок темных волос на голове.

Внутри все сжимается, когда я понимаю, что в один чудесный день моя малышка вырастет.

И если она будет выглядеть, как своя мамочка…

Что ж… Мне, определенно, надо купить дробовик как можно скорее.

Вот и три последних главы *_* Не верится, что совсем скоро будет конец истории... Кажется, только недавно начинала перевод, а уже готов и отредактирован эпилог...
Эх, ладно, не будем о грустном; лучше напишите, что думаете по поводу событий этих глав на форуме. Очень-очень интересно услышать ваше мнение ;)