АКТ 2

Он шел ко мне, выглядя самодовольным. Ну, более самодовольным, чем обычно. Рядом со мной Лорен и Таня загадочно замолчали. Я повернулась и увидела их, пялившихся на него с открытыми ртами. Теперь была моя очередь выглядеть самодовольной.

- Доброе утро, мой парень, - слишком громко проговорила я.

Подойдя ко мне, он прошептал «Доброе утро, моя девушка», затем обхватил мой затылок и притянул для поцелуя.

Все мысли о Лорен и Тане сразу же были забыты. Фактически, все мысли, которые не вращались вокруг того, насколько удивителен его рот, также были забыты.

Не думаю, что когда-нибудь я привыкну к тому, как его поцелуи влияли на меня. В течение нескольких секунд кипящая напряженность, которая всегда, казалось, покалывала под моей кожей, заменилась чем-то гораздо более мощным и приятным. Таким мощным, что оно вытягивало шипы неуверенности, преследующей меня эти дни. По крайней мере, на некоторое время.

- О, гребаный бог, ребята, - проговорил Йорки рядом с нами. - Я только что позавтракал и не хочу смотреть на это дерьмо. Думаю, мне больше нравилось, когда вы расстались и просто трахали друг друга глазами весь день. Было определенно меньше языка. Снимите гребаную комнату.

- Хорошая идея, - сказал Эдвард.

Он схватил меня за руку и потянул по коридору в гримерную, затем закрыл дверь и вытащил что-то из своей сумки.

Он протянул это и проговорил:
- С днем рождения.

Я была удивлена, что он помнил. И рада этому. Я хотела, чтобы он вспомнил без напоминания. Как бы мелочно это ни звучало, он прошел своего рода тест.

При этом я с сомнением разглядывала предмет в его руках. Он был бы похож на подарок, если бы не был так чудовищно упакован.

Он пожал плечами.

- Да... ну, я отстойно заворачиваю. Я пытался скрыть это от тебя, и... вот что получилось. Я старался действительно чертовски сильно. Чтобы ты не догадалась, перед тем как развернуть и посмотреть.

- Симпатичная бумага.

- Я тоже так думал, пока она не начала быть полной сукой, отказавшись сворачиваться так, как я хотел.

- О. Подарочная бумага?

- Ты не представляешь. И даже не спрашивай про гребаную ленточку. Они подначивали друг друга. Это было очень непрофессионально. Не стесняйся порвать это дерьмо. Это меньшее, что эти двое заслуживают.

Я улыбнулась и сорвала бумагу. Внутри оказался старый потертый экземпляр «Изгоев» Эдварда.

- О, ничего себе. - Зная, насколько важна эта книга для него, у меня образовался ком в горле. - Эдвард... это потрясающе.

- Подожди, - проговорил он и открыл обложку. - Смотри.

На форзаце была подпись: «Для Беллы в день 21-летия. Эдвард сообщил мне, что ты очень особенная девушка. Надеюсь, твое будущее будет таким же ярким, как солнце. Оставайся золотой. С теплыми пожеланиями, С.Е. Хинтон».

- Боже мой. - Я подняла глаза на Эдварда. Его самодовольство теперь просто зашкаливало. - Ты заставил ее подписать это для меня?

Он кивнул.

- Я написал ей летом. Она была действительно милой. И я отправил ей книгу несколько дней спустя, и она вернула мне ее обратно через неделю.

- Летом? Но... мы тогда еще не были вместе.

Он сделал паузу, робость выдавала его с головой.

- Я знаю. Но мне хотелось этого. Я не мог смириться с мыслью, что еще один год буду без тебя.

- Что, если бы я сказала «нет»?

Он пожал плечами.

- Я бы все равно отдал ее тебе. Это твой двадцать первый день рождения. Это особенная дата. (п.п.: хочу напомнить, что в Америке 21 год считается совершеннолетием, в отличие от наших 18-ти).

Он нежно поцеловал меня, так открыто и расслаблено.

- И ты особенная.

Я погладила его лицо.

- Это невероятно.

Он поцеловал меня снова.

- Тебе нравится?

- Нравится? Это... - Я покачала головой, сдерживая слезы. - Это самое приятное, что кто-либо когда-то делал для меня. Я потрясена. - Мне хотелось сказать «я люблю тебя», но слова застряли в горле. Вместо этого я поцеловала его и прошептала: - Спасибо.

Может быть, я была неправа насчет его способности измениться. Может быть, второй шанс – именно то, что нам нужно. Может быть, нам потребовались расставание и разлука, чтобы он понял, что мы намного важнее, чем его страх.

Какой бы ни была причина изменения, я была благодарна. Я чувствовала, что влюбляюсь в него еще сильнее, чем раньше, и теперь, не думаю, что могла бы остановиться, даже если бы захотела.

Он обнял меня, и я порадовалась, что его футболка черная, потому что слезы счастья, что побежали по моим щекам, остались скрытыми.

...

...

...

- Значит, какое-то время, по крайней мере, вы были счастливы вместе?

- Да. Действительно счастливы. По крайней мере, я. Оглядываясь назад, я сейчас понимаю, что это было очень короткое время.

- Сколько?

- Несколько месяцев. Не так уж долго.

Она записала в своем блокноте.

- Когда все начало меняться?

- Я не знаю точного момента. Это произошло постепенно.

- Но что-то же послужило отправной точкой?

- Да. Райли.

- Что-то определенное, связанное с Райли?

- Нет, просто его существование. Его присутствие. Я не знаю. Каждый раз, когда он был рядом, Эдвард закрывался и напрягался.

- Он рассматривал Райли как конкурента за вашу любовь?

- Да. Даже если для этого не было никаких оснований.

- Мозг млекопитающих не всегда работает логически, когда дело доходит до предполагаемой угрозы. Для Эдварда существовала возможность того, что Райли мог увести вас. Его примитивные инстинкты реагировали на это.

- Ха. Так все эти замашки «пещерного человека» существуют?

- К сожалению, да.

- Это многое объясняет.

- Так ревность Эдварда была проблемой?

- Не в первую очередь. Я имею в виду, я всегда знала, что он ревнивый, но он действительно пытался не показывать, насколько сильно.

- Ему это удавалось?

- До определенного момента.

- Какого момента?

- Выпускной показательный спектакль. Последний год.

...

...

...

Ирина открыла большой файл на своем рабочем столе и стала раскладывать кипы бумаг.

- Дамы и господа, как вы знаете, до выпускного показательного спектакля только пару месяцев, и то, что вы сейчас получите, – это закрепленные за вами сцены. Если вы еще не определились, какие монологи хотели бы исполнить, пожалуйста, сделайте это как можно скорее. Помните, что выпускной спектакль будут смотреть продюсеры, агенты, спонсоры и важные профессионалы театра. Подумайте хорошо.

Я стала грызть ноготь большого пальца. Выпускной показательный спектакль пугал меня до смерти. Если ты сделаешь все хорошо, то можешь сразу начать свою профессиональную карьеру. Если нет, то будешь пробираться в мире бесконечных ненадежных звонков и прослушиваний. Такое давление, чтобы показать себя наилучшим образом, отчасти смешно.

- Ты слышала о том, что произошло в прошлом году? - прошептала Хайди. - Почти половине группы предложили контракты в театры повсюду.

- Например? - прошептала я в ответ.

- Лос Анджелес, Торонто, Лондон, Европа, Сан-Франциско... даже Бродвей.

- Серьезно?

- Да. Серьезней не бывает.

Как будто я недостаточно нервничала.

Я как раз собиралась приняться за мой другой ноготь, когда Эдвард схватил меня за руку и переплел свои пальцы с моими.

- Прекрати. Ты мне нравишься с ногтями.

- Я волнуюсь.

- Я знаю. Перестань. Это заразно.

- Как думаешь, у нас будет совместная сцена?

- Лучше бы она была. Я никогда не выступал так хорошо, как на сцене с тобой.

Он сжал мою руку и улыбнулся.

Боже, я люблю его. До сих пор я не сказала ему это, конечно. Все еще поджидая подходящего момента. Каждый раз, когда я пыталась, мое сердце начинало трепыхаться, будто я испуганный кролик.

Однако, это не значило, что я этого не чувствовала.

Ирина раздала нам наши сцены и сказала:

- Итак, я долго и усиленно думала об этих группах и парах. Я попыталась дать вам те сцены, где вы проявили свои сильные стороны, но мне также хотелось, чтобы вы показали свой диапазон. Таким образом, некоторые из сцен будет те, в которых вы играли раньше, но часть из них будут новыми. Вы все будете исполнять три сцены и два монолога. Один из ваших монологов должен быть из Шекспира.

Я просмотрела список. Эдвард и я будем играть сцену на балконе из Ромео и Джульетты. Слава Богу. Что-то, с чем я великолепно справлюсь. Эдвард и Райли будут исполнять их сцену из «Легкой мишени». Ничего удивительного. Они были превосходны.

Было удивительно видеть, что Эдвард в паре с Эриком будут играть в «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Я никогда не видела Эдварда в комедии. Я волновалась за него.

Мои две другие сцены были новыми: Жан Жене «Служанки» с Лорен и Таней, и что-то под названием «Портрет» с Райли. К сценариям всех отрывков был прикреплен график репетиций. Я уже была знакома со «Служанками», поэтому перешла к «Портрету», чтобы посмотреть о чем он. Я просмотрела две страницы, прежде чем остолбенеть.

О.

О, Боже. Нет.

Эдвард будет просто в бешенстве.

...

...

...

- Я так понимаю, сцена имела неоднозначный характер.

- Ну да. Но, думаю, если бы я была в паре с кем-то другим, кроме Райли, Эдварда бы это не заботило.

- Его реакция была крайней?

- Вообще-то, нет. Такой реакции я не ожидала вовсе.

...

...

...

Он молчал. Все еще.

Думать о нем, кричащем и раздраженном, было и так достаточно плохо. Это гораздо хуже.

- Пожалуйста, скажи что-нибудь.

Он моргнул. Вот и все.

Энергия в комнате звенела от напряжения. Мне хотелось прикоснуться к нему, но я не знала, как он отреагирует.

- Эдвард, это пустяки. - Он нахмурился и кивнул. - Я имею в виду, Ирина сказала, что не будет заставлять меня делать это, но мне отчасти хочется. Это то, что требует сценарий, и я не хочу, чтобы продюсеры или режиссеры думали, что я скромница. И не похоже, что все будут их видеть. К большинству зрителей я буду повернута спиной. Единственный, кто сможет их видеть по-настоящему, только Райли.

Он рассмеялся. Коротко и горько.

- Только Райли.

- Я могу одеть пестисы.

- Что, блядь, еще за пестисы?

- Ну, знаешь, приклеивающиеся накладки на соски.

Он снова рассмеялся.

- Ну что ж, тогда ладно. Может, Райли поможет тебе одеть их?

Я опустила голову. Мне почти хотелось, чтобы он кричал. Это было бы проще, чем иметь дело с этой тихой саркастической яростью.

- Эдвард…

- Нет, ты права, Белла, - сказал он, поднимая руки. - Это пустяки. Моя девушка будет стоять топлесс перед сотнями людей, но единственным человеком, у которого будет отличный вид на ее сиськи, окажется тот парень, который, вероятно, дрочил на ее фотографию с первого дня, как встретил. Пустяки. Действительно. Мне абсолютно не о чем волноваться.

- Не о чем. Ну, увидит он мои сиськи. И что? Ты тоже без рубашки с ним на сцене. Черт, он даже целует твою чертову грудь.

- Ты говоришь, будто ревнуешь.

- Я ревную. И ненавижу, когда ты делаешь такого рода вещи с другими людьми. Даже с Райли. Но я знаю, что это ничего не значит.

- Это потому, что Райли и я ненавидим друг друга! Его пожирающий взгляд на твоих титьках – совершенно иное. Ты не ненавидишь его, и он, я уверен как ад, не ненавидит тебя.

Я села рядом с ним. Я не знала, что сказать, чтобы сделать все лучше. Не знала, могла ли я хоть что-нибудь сказать, что его утешило бы. Я понимала, почему он был расстроен, но что я могла поделать?

Он вздохнул и потер лицо.

- Могу я, по крайней мере, увидеть сценарий?

Я передала ему и наблюдала за его лицом, когда он просматривал его. Я знала, что там были вещи, которые ему не понравятся, но кто предупрежден, тот вооружен, не так ли?

Он был примерно на половине, когда его хмурый взгляд стал еще более хмурым.

Он указал на сценические ремарки.

- Марла снимает свою блузку и бюстгальтер. Кристиан делает ее набросок, наблюдая за ней с явным вожделением. «Чем больше я смотрел, тем красивее она становилась. Чем больше я напоминал себе, что она была замужем, тем меньше это имело значения. Она была больше, чем моя модель. Она была моей музой. Проводником моей страсти». Он подходит к ней. Она не реагирует, когда он касается ее тела. Как будто бы она существует в другой реальности. «Чем дольше я рисовал ее, тем все более реальными становились мои фантазии. Каждое движение моей кисти заставляло покалывать мои пальцы, будто она ласкала ее, а не грубый волос перемещался по холсту». Он проводит пальцами по ее боку, а затем обхватывает ее грудь.

Он покачал головой и сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить:

- «Конечно, Марла в моем уме хотела меня точно так же. Она тоже делала кое-что для меня». Она встала. «Кое-что замечательное». Она расстегивает его рубашку и ласкает его грудь. «То, что реальная Марла никогда бы не сделала». Она встает на колени перед ним. Огни затухают, когда она расстегивает его штаны и начинает удовлетворять его орально. «Если бы она все это делала. Осуществила мои мечты. Предала мужа. Позволила мне любить ее. Я мог дать ей так много. Я хотел этого. Мира красоты и удовольствия, и великолепного искусства. Все. Абсолютно все». Свет внезапно вспыхивает, затем потухает, когда он достигает оргазма.

Он закрыл сценарий и уронил голову.

- Ебать меня.

Он не злился больше. Просто... смирился с неизбежным.

Мне так сильно хотелось успокоить его, но я знала, что если бы ситуация была обратной, ничего из того, что могло быть сказано, не заставило бы меня чувствовать себя лучше из-за того, что кто-то будет интимно касаться человека, которого я любила. У меня не было таких слов, так что вместо этого я поцеловала его в щеку, брови, лоб, потом губы. Он притянул меня к себе на колени и обнял меня, и когда наши груди прижались друг к другу, я почувствовала слишком быстрый ритм страха в его сердцебиении.

- Хочешь, я скажу Ирине, что не могу это сделать? - спросила я, поглаживая его волосы.

- Она могла бы дать нам другую сцену.

Он теснее сжал меня и прижался лбом к моему сердцу.

- Нет, сценарий потрясающий. Это отличная роль для тебя. И офигенная роль для Райли. Именно поэтому Ирина выбрал его. Это контрастирует с другими ролями, что вы исполняете. Я просто... я ненавижу мысль, что он будет делать это с тобой. Прикасаться к тебе. Иисус, видеть тебя на коленях перед ним, вероятно, убьет меня.

Он откинулся назад и закрыл глаза. Когда я прикоснулась к его лицу, оно было горячим. Я видела, что он пытался сделать свои эмоции не такими явными, но это не так-то легко осуществить. Расставание с ним научило меня этому.

- Мне жаль, что Ирина не выбрала тебя вместо Райли.

Он открыл глаза и пробежал кончиками пальцев по моим губам.

- Мне тоже.

В ту ночь, когда мы занимались любовью, он был другим. Более жестким. Будто пытался вытрахать мысли обо мне и Райли из своего мозга. После этого он ничего не говорил. Просто обнимал меня.

На следующее утро он, казалось, вел себя спокойнее из-за всего этого, но я заметила его затравленный взгляд. Он выглядел как человек, который предвидел страшную трагедию и не знал, как остановить ее.

...

...

...

Доктор Кейт сняла очки и протерла их. Очень тщательно. Это странно завораживало.

- Белла, вы когда-нибудь слышали термин «неразрешенная оставленность»? (п.п.: непроработанное последствие психической травмы)

- Не уверена. Что это означает?

- Ну, для кого-то как Эдвард это горючее для его уязвимости. Оно проявляется у разных людей по-разному, но, как правило, ведет к саморазрушению. Страдающих это расстраивает, как ад, потому что они признают закономерность страха, гнева и слабоволия, но они чувствуют себя бессильными изменить это. Звучит знакомо?

Я кивнула.

- Да. И не только в отношении Эдварда. Я чувствовала себя так же многие месяцы.

- Некоторые пытаются излечиться с помощью наркотиков, алкоголя, секса, еды, магазинов или азартных игр. Другие впадают в депрессию, поддаваясь глубоким приступам непонятной печали.

- У Эдварда никогда не было депрессии.

- Нет, но из того, что он говорил мне, страх того, что он чувствовал по поводу вас и Райли, работающих вместе, был вездесущим и утомительным. Вы знали об этом?

- Да. Он пытался скрыть это, и я старалась не обращать внимания, но... да.

- Людям, зацикленных на этом, иногда кажется, что в случае изменения их внешних реакций, их внутренние процессы последуют их примеру.

- Будто одеть маску, - спокойно сказала я.

- Да. Именно как одеть маску.

- Эдвард провалил наше задание с масками. На уроке по актерскому мастерству, я имею в виду. Ему это не удалось. Ему потом пришлось пересдавать зачет.

Она помолчала.

- Насколько успешно он маскировал свои эмоции рядом с вами?

- Иногда он одурачивал меня. По крайней мере, он пытался. Поначалу, из-за Райли, казалось, будто я была более встревожена всем этим, чем он.

- И почему вы думаете так было?

- Потому что... Ну, теперь я понимаю, что это потому, что я не хотела давать ему повод порвать со мной снова.

- Ааааа. Так значит, тут уже ваша оставленность вступила в игру, хм? Интересно.

Я рассмеялась.

- Да, только это не казалось таким интересным в то время. Скорее расстраивающим. Было такое ощущение, будто меня тянут в самых разных направлениях, и я вообще боялась двигаться.

...

...

...

Я, как предполагается, должна была держаться уверенно, снимая блузку, но это не так. Я была еще менее уверенна, когда снимала свой бюстгальтер. Я наклеила пестисы телесного цвета на соски, но это не заставило меня чувствовать себя менее голой. Я должна была смотреть Райли в глаза, но не могла. Это Райли. Мой друг Райли. Мой друг, который теперь стоял передо мной, уставившись на мою грудь и дыша слишком часто.

- Следи за осанкой, Белла. Ты модель. Ты привыкла, что тебя видят полуобнаженной.

Я выпрямила спину. Райли проговорил свои реплики, а затем прикоснулся ко мне. Нежными руками. Он провел пальцами по моим бокам, по ребрам. Он сделал паузу, прежде чем прикоснуться к моей груди. Я взглянула на него. Он выглядел почти извиняющимся, когда положил руки на меня и мягко сжал.

- Хорошо, теперь, Белла, вы превращаетесь в его фантазию: Марлу, которая хочет его так же сильно, как и он хочет ее.

Я пыталась. Действительно. Я симулировала сексуальную уверенность, когда расстегивала его рубашку и снимала ее с плеч. Затем положила руку на его грудь и провела ладонью по его мускулам. Он вдыхал и наблюдал, его руки сжимались-разжимались в желании развить мое любопытство до полномасштабной похоти.

Его грудь отличалась от груди Эдварда. Меньше волос. Чуть более узкая. Тем не менее, очень приятная на ощупь. Просто не его.

- Ладно, стоп.

Я уронила мою и вздохнула. Райли отступил и потер глаза. Я была отстойна, и он знал это. Мы все это знали.

Ирина закрыла свой ноутбук и появилась на сцене. Я подняла свою блузку и одела ее.

- Белла, что происходит в вашей голове, когда вы касаетесь его? Потому что, уверена, только не то, как сильно ты хочешь его.

- Мне очень жаль. Я просто... Я никак не могу...

Я бросила взгляд на Райли. Он так сильно старался, но я продолжала препятствовать ему. Я не хотела, но это происходило, так или иначе. При таком образе действия, наша сцена будет самой вежливо одержимой историей любви, о которой когда-либо говорили.

- М-р Бирс, сделайте перерыв. Я хотела бы поработать с мисс Свон какое-то время.

- Да, конечно.

Райли сочувствующе мне улыбнулся, а потом накинул рубашку и направился к выходу. Когда он ушел, я напряглась, потому что знала, что мне придется объясниться, а я действительно не хотела этого.

Ирина скрестила руки на груди.

- Что происходит с вами? Я знаю, что вы способны на химию с Райли. Я видела это, особенно в «Трамвае желания» в прошлом году. Именно поэтому я выбрала вас вместе в этом. Почему вы сдерживаетесь? Это из-за наготы?

Я покачала головой.

- А что тогда?

Как я могла сказать ей, что если я полностью отдамся сцене, то буду волноваться, как отреагирует мой парень? Это было самым слабым оправданием в мире, и я не могла заставить себя произнести эти слова.

Она покачала головой, когда я не ответила. Она знала меня и Эдварда достаточно хорошо, чтобы сейчас читать между строк.

- Белла, вы не можете позволить своим закулисным отношениям влиять на ваше исполнение. Это две разные жизни. Мистер Каллен актер. Он должен понимать это.

- Он понимает, и на самом деле поддерживает, но... для него будет тяжело смотреть, понимаете?

- Тогда, возможно, ему не стоит этого делать. На выпускном спектакле вы все должны быть на высоте. Исключить то, что может сдержать или отвлечь вас, вероятно, будет хорошей идеей.

- Я не могу запретить ему смотреть.

- Нет, не можете, но вы можете намекнуть, что это, возможно, не в его интересах. Последнее, что нужно вас сейчас, – это драма в личной жизни. Оставьте это для сцены. Вам ясно?

Я кивнула.

- Да.

- Хорошо. Вы готовы сейчас репетировать?

- Да.

Я чувствовала себя так, будто меня отчитала моя мать.

- Отдохните пять минут, а затем вернитесь с другим отношением. У нас не так много времени, чтобы привести этот отрывок в надлежащий вид, и я действительно думаю, что это может быть весьма впечатляющим, если вы оба отнесетесь к этому серьезно.

Я заправила блузку и направилась к выходу с сигаретой. Я не курила много в эти дни, потому что Эдвард не любит этого. Вот еще в чем я изменила свое поведение ради моего парня. Я почувствовала укол обиды, и с раздражением выдохнула.

Когда я вернулась, я выбросила все мысли об Эдварде из головы и полностью отдалась сцене. Райли не понимал, что произошло. Я могла видеть удивление на его лице, когда я стала Марлой. В ее коже я чувствовала себя виноватой за желание к человеку, который не был моим мужем, но мне нужно было следовать за физическим влечением к загадочному художнику.

В конце концов, мы оба раскраснелись и тяжело дышали, и я на коленях перед ним делала вид, что не замечаю выпуклость в его штанах.

Ирина, казалось, была довольна.

- Намного лучше. Увидимся завтра.

Она оставила Райли и меня одеваться. Между нами была неловкость. Райли всегда был единственным человеком, с которым я чувствовала себя абсолютно комфортно, но репетиция отчасти разрушила это. Он трогал мою грудь и получил эрекцию. Я была отчасти возбуждена.

Как мне не чувствовать себя странно после этого?

Когда мы вышли из театра, Эдвард ждал там. Райли пробормотал «спокойной ночи» и ушел, не глядя никому из нас в глаза. Я сразу же уткнулась головой в грудь Эдварда и с силой обняла его.

- Эй, - проговорил он, поглаживая мои волосы. - Ты в порядке?

- Да. Просто устала.

- Тяжелый день?

- Да. Ирина устроила мне головомойку.

- Почему?

- Потому что я сдерживалась.

Он сделал паузу.

- С Райли?

- Да.

- Аха. - Он перестал поглаживать. - Ты что... не сняла свою блузку?

- Нет, сняла, но…

Мышцы его челюсти напряглись около моей головы.

- Но что? Он прикасался к тебе?

- Да. - Я слышала, как его сердцебиение грохотало под моим ухом. - Но я продолжала думать о тебе. О том, как ты отреагируешь. Ирина сказала, что мне нужно прекратить это.

Он фыркнул.

- Конечно, она сказала. Клянусь Христом, эта женщина в один день взорвет мне весь мозг. Итак... что случилось?

Я отступила, чтобы посмотреть на него. Как и следовало ожидать, он хмурился.

- Я попыталась сильнее.

Его хмурый взгляд углубился.

- И?

- И... э-э... - Я вспомнила перехватывающие дыхание покалывание, когда Райли гладил мою грудь. Его выпуклость прямо перед моим лицом, когда я симулировала, что делаю ему минет. - Думаю, к концу это сработало как надо.

Он выдохнул, и выражение его лица почти разбило мое сердце.

- Эдвард, это просто игра.

- Я знаю. Я до сих пор ненавижу его.

- Я знаю. Мне очень жаль.

Я потянулась, чтобы поцеловать его. Мне нужно было поцеловать его. Напомнить ему, что он тот, кого я хотела. Напомнить себе, что возбуждение из-за другого мужчины во время сцены не должно заставить меня чувствовать себя виноватой.

Он поцеловал меня. Запустил руки в мои волосы и передвинул мою голову туда, куда он хотел. Воспламенив меня за три секунды сильнее, чем Райли за весь вечер.

- Отвези меня домой, - проговорила я, все мое тело горело.

Он так и сделал. И через час, потная и без костей под ним, я сказала ему, что люблю его, в первый раз с тех пор, как мы опять воссоединились.

Я сказала это, потому что так чувствовала. А не из-за вины.

Ну, может быть, немного из-за вины. Но это не значило, что это неправда.

...

...

...

- Вам не кажется, что вы, возможно, компенсировали ему в избыточной степени за то, что вы делали с Райли?

- Может быть. Но мне не хотелось, чтобы Эдвард чувствовал, что есть какой-то глупый любовный треугольник, потому что его не было. Райли и я были друзьями. Вот и все. И насколько я должна была быть увлечена им на сцене, настолько я никогда не хотела продолжения за сценой.

- Вы говорили ему это?

- Кому? Райли или Эдварду?

- Тому и другому. Обоим.

- Райли знал. С самого первого раза, как он попытался поцеловать меня, он знал. И он никогда не давил. И я говорила Эдварду снова и снова, что ему не о чем беспокоиться.

- Но он не верил вам.

- Нет.

...

...

...


Номер Эдварда высветился на дисплее моего телефона.

- Привет. - Я очень устала, но рада была поговорить с ним. Мы не часто виделись друг с другом на этой неделе, и мне очень хотелось его видеть.

Выпускной спектакль будет через четыре дня, и мы репетировали круглосуточно. Сцену из Ромео и Джульетта мы прогнали лишь пару раз, потому что, очевидно, что мы были в ней отпадны. Ирина больше сосредоточилась на новых сценах, полная решимости отполировать их до совершенства.

- Привет, - проговорил он так же устало, как и я. - Где ты?

- По дороге домой.

- Наша репетиция тоже почти закончена. Думаю, что Йорки и я, наконец, поняли ритм в этих долбанных диалогах Стоппарда. Не то чтобы мы много слышали из-за этого ливня. Погода просто сумасшедшая, да?

- Да. Надеюсь, твои навыки судостроительства довольно приличные, или у нас могут быть проблемы.

- Пфф. Нам не нужно судно. У меня есть надувной бассейн-бар. Там есть подстаканники.

- Забавно.

- Ничего не жалко, чтобы спасти мою женщину от водяной стихии.

- Ничто не говорит «Я тебя люблю» больше, чем качественные развлекательные надувные изделия.

Он издал звук.

- Я вдруг вспомнил ту надувную овцу, что Йорки купил для своего бассейна.

- Мы говорили, что никогда не будем обсуждать это.

- Ты права. А мы можем поговорить о том, как чертовски сильно я скучаю по тебе?

Я улыбнулась.

- Можешь не терять эту мысль? Мы просто уже рядом с моей квартирой. Мне нужно сделать безумный рывок к двери.

- Мы?

- Да, гм... - Я сделала глубокий вдох. - Райли отвез меня домой, чтобы я не промокла.

На другом конце линии воцарилось молчание. Затем:

- Угу. Ты не взяла свой зонтик?

Его тон сразу разозлил меня.

- Ну, да, но сейчас ливень. Машина Райли была припаркована позади театра. Кроме того, сейчас десять часов вечера.

Рядом со мной Райли слегка покачал головой. Нас расстраивало обоих то, как Эдвард реагировал каждый раз, когда мы находились рядом. Я понимала, что его недоверие исходило из проблем его прошлого и не имело много общего со мной, но все равно, это утомляло. Конечно, он знал теперь, что это совершенно излишне. Что, черт возьми, он думал должно произойти? Что у меня вдруг появится непреодолимое желание трахнуться с Райли только потому, что мы одни в машине?

- Не отключайся, - проговорила я и схватила мою сумку. - Я поговорю с тобой, когда окажусь внутри.

Я нажала кнопку удержания звонка и вздохнула.

- Спасибо, Райли. Увидимся завтра.

- Нет проблем. Спокойной ночи.

Он кинул на меня взгляд, который говорил, что он знает, что остальная часть этого разговора не будет приятной. Я вышла из машины и как можно быстрее сквозь ливень побежала к двери, отчаянно стараясь не поскользнуться и не сломать себе кости.

Когда я оказалась внутри, я скинула куртку и отжала кнопку удержания.

- Эй.

- Эй.

Его голос был все еще злым. Я подавила стон. Я серьезно слишком устала, чтобы сейчас иметь с этим дело.

- Эдвард, это была пятиминутная поездка на машине. Какого черта ты должен дергаться?

- Я не знаю, Белла. Ты мне скажи.

- Мне нечего тебе сказать! Неужели у тебя так мало веры в мои чувства к тебе, что ты считаешь, что я вообще могу даже думать о том, чтобы замутить что-то с Райли?

- Ну, ты, кажется, проводишь все свое время с ним в эти дни. Возможно, ты запуталась в том, кто твой фактический парень, а кто раздражает, как ад, своими попытками забраться к тебе в трусики.

- Он не пытается забраться ко мне в трусики! Сколько раз я должна повторять тебе это?

- Белла, я видел, как он смотрит на тебя.

- Да какая разница, как он на меня смотрит? Он никогда, и я имею в виду, НИКОГДА ничего не предпринимал! Он был настоящим джентльменом, несмотря на то, как грубо ты вел себя с ним иногда.

- О, конечно, настоящий джентльмен, который провел большую часть шести недель, щупая сиськи моей девушки.

- О, ради Бога! - Я потерла глаза. - Я не могу больше продолжать. Действительно не могу. Ты вынес мне мозг. Я уже говорила тебе, что ничего не происходит. Если бы ты спросил Райли, он бы сказал тебе, что ничего не происходит. У нас самое важное выступление в жизни через четыре дня, и сейчас ты завязываешь себя в узел и меня тянешь за собой. Ты должен остановиться. Серьезно.

Он выдохнул и замолчал.

Мне не нравилось ссориться с ним, особенно по телефону. Если бы он был здесь, я могла бы прикоснуться к нему. Погладить его лицо и показать ему, как смешно он ведет себя. Показать, что я люблю его и только его. И без этого я могла представить, как напрягаются мышцы его челюсти, когда он делает свои неверные скоропалительные выводы. Сомнения в себя достаточно, чтобы сомневаться во мне. Закручивая вещи, которые должны быть простыми и понятными.

- Понятно. Ладно. Ну, я лучше пойду. Спокойной ночи.

- Подожди.

- Что?

- Не хочешь приехать, когда твоя репетиция закончится?

Он вздохнул.

- Почему?

- Потому что... я скучаю по тебе и хочу тебя видеть.

- Белла, ты устала. Я тоже устал.

- Ну и что? Просто приезжай и поспи здесь. Пожалуйста.

- Я так не думаю. Тебе нужно отдохнуть, и, очевидно, я вынес тебе мозг.

- Эдвард...

- Поговорим завтра.

Он отключился, и я плюхнулась на диван.

Дерьмо.

Я сняла мокрую обувь и носки, а затем отправила ему смс:
«Мне очень жаль. Я люблю тебя».

Как и следовало ожидать, ответа я не получила.

Через полчаса, когда я вышла из душа, раздался стук в дверь. Я надела халат и открыла дверь, увидев там Эдварда, промокшего насквозь.

- Что ты делаешь? Ты весь мокрый!

- Ты просила меня приехать, помнишь? Я стучал около пяти минут. - Он посмотрел через мое плечо в квартиру. - Почему, черт возьми, ты так долго не открывала?

- Я была в душе. - Я увидела подозрение на его лице и, закатив глаза, схватила его за рубашку и затащила внутрь.

- Стой, - проговорила я и оставила его капать на ковер, направившись за полотенцами.

Вернувшись, я накинула полотенце на его голову и подсушила ему волосы.

- Ты идиот, ты знаешь это?

- Почему?

Я подтолкнула его к дивану и сняла его ботинки и носки.

- Потому что ты просто не представляешь, как сильно я люблю тебя. - Я расстегнула его рубашку и сняла ее. - И ты думаешь глупые, невозможные вещи, будто я, очевидно, могу хотеть любого, но только не тебя.

- Белла...

- Замолчи.

Я потянула его на ноги и жестом показала на спальню.

- Иди, посмотри.

Он нахмурился.

- Что?

- Иди, посмотри и убедись, что Райли нет в моей постели. Проверь еще шкаф. И комнату Роуз. Пока ты там, можешь также проверить мой телефон и компьютер. Убедись, что я не занималась виртуальным сексом с ним и не писала ему.

Он уронил голову.

- Давай. Посмотри.

Он запустил пальцы в свои волосы и убрал их со лба.

- Мне не нужно смотреть.

- Неужели?

- Нет. - Он подошел и обнял меня. - Ты права. Я идиот.

Он зарылся лицом мне в шею, и это все, что было нужно, чтобы расплавить меня. Затем он прижался губами к моему пульсу, и я завелась снова.

Почему он не понимал, что это то, чего я хотела? Эту безумную сверх-похоть, что он мог воспламенить лишь одним касанием своих губ. Разве он не мог понять, что никто и никогда не заставит меня чувствовать себя так, как он?

Глупый мужчина.

Он раскрыл мой халат и мягкими пальцами прочертил извинения по всему моему телу.

- Скажи снова, что любишь меня, - прошептал он.

Я обхватил его лицо.

- Я люблю тебя. Более того, я по уши влюблена в тебя. Перестань быть таким глупым, пожалуйста. - Я поцеловала его в грудь и почувствовала быстрый стук под мускулами.

- Я постараюсь. Это нелегко. Я был таким слишком долго.

- Тебе сейчас это не нужно.

- Пожалуйста, сообщи это моему мозгу. Он не слушается меня.

- Возьми меня в постель. Это заставит твой мозг заткнуться.

Он подхватил меня и понес в спальню. Я целовала его. Полизывала его. Толкнула его на спину и сняла штаны. Прикасалась к нему так, как знала, он любил. Пыталась развеять его страхи на какое-то время. Удерживала его мозг здесь и сейчас, и действительно заняла удовольствием, а не паранойей.

Когда я уже больше не могла отрицать мои собственные потребности, я опустилась на него, и пока он наблюдал прикрытыми глазами, как я объезжала его, я, наконец, увидела, что он отпустил свои сомнения. Хотя я знала по опыту, что этот сексуальный экзорцизм не продлится долго. Мы будем заниматься любовью и заснем в объятиях друг друга, и все будет прекрасно, но утром, когда я поцелую его, прежде чем пойти на репетицию, тени вернутся.

Я постоянно говорила себе, что если мы продержимся до окончания школы, у нас все будет в порядке. Райли пойдет своей дорогой, а я своей, и у Эдварда больше не будет никаких оснований сомневаться. Но логическая часть меня шептала, что всегда будет какой-нибудь Райли. Тот, кто будет представлять угрозу для него и заставит почувствовать так, будто он потеряет меня.

И хотя это никогда, никогда не будет правдой, я понятия не имела, как убедить его в обратном.

...

...

...

Спустя какое-то время я поняла, что молчу.

Я подняла глаза и обнаружила, что доктор Кейт смотрела на меня.

- Вы в порядке?

- Да. Полагаю.

- О чем вы думаете?

Я покачала головой.

- Что я не могла помочь ему. Я отчасти чувствую, что во многом здесь есть и моя вина, потому что я была недостаточно сильной или недостаточно умной, или недостаточно терпеливой, чтобы помочь ему измениться.

Она положила свой блокнот и сняла очки.

- Белла, позвольте мне заверить вас, что невозможно изменить людей. Можно поощрять и поддерживать их, но это все. Остальное зависит от них.

- Да, но я чувствую, что должна была сделать больше.

- Что, например?

- Я не знаю. Что-то.

Она смотрела на меня какое-то время, а затем скрестила ноги.

- Белла, вы любите книги?

- Гм... - В чем логика? - Да.

- Хорошо, - проговорила она, переплетая пальцы. - Предположим, что люди были бы книгами. Всем, кто приходит в нашу жизнь, мы показываем некоторые из наших страниц. Если мы им нравимся, мы показываем им больше страниц. Если нам нравятся они, мы хотим, чтобы они видели неотредактированные части. Те, что не приведены в порядок и не подвергнуты цензуре. Так вот, то, что они делают с этими страницами, остается ненадежным. Некоторые люди могут делать заметки на полях. Оставляя свой след на нас и нашей истории. Но в конечном счете, слова, что напечатаны – которые представляют нас как личность – не меняются без нашего разрешения.

Она наклонилась вперед и улыбнулась мне.

- Вы оказали огромное влияние на Эдварда. Без сомнения, в истории его жизни, вы оставили свой след повсюду. К сожалению, так же как и другие люди. Все эти воздействия сделали Эдварда тем, кем он был, но, к сожалению, некоторые негативные если-бы-процессы были намертво впаяны в его страницы. И после того, как книга была напечатана, не было никакой возможности изменить ее, не вернувшись к оригинальной рукописи, внося изменения и снова ее напечатав. Единственный человек, который был способен это сделать, это Эдвард. Точно так же как единственным человеком, который может переписать вашу историю и то, как она закончится, являетесь вы. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я кивнула. Я поняла. И осознание того, что вся терапия мира не поможет мне, если я не возьму на себя ответственность за помощь себе, было пугающим и волнующим.

Она посмотрела на часы.

- Что ж, наше время истекло. Увидимся через несколько дней. Тем временем, постарайтесь не быть слишком строгой к себе, и, пожалуйста, пожелайте Эдварду всего самого наилучшего от меня.

- Обязательно. Спасибо.

Когда я вышла в приемную, Эдвард был там. Он закрыл книгу, что читал, и встал.

Я чувствовала себя лучше, просто находясь с ним в одной комнате. Сильнее. Я улыбнулась, когда поняла, что этого не было довольно долгое время.

То, как он смотрел на меня, согрело теплом всю меня.

- Хорошая сессия?

Я улыбнулась и подошла к нему.

- Очень хорошая. Что ты читаешь? - Он повернул книгу так, чтобы я увидела. - «Искусство счастья»? Джейк опять подсунул тебе книгу, да?

- Не подсунул. На самом деле, она уже у меня была. Я просто не читал еще. Ее написал Далай Лама. Меня это отчасти отпугивало.

- Так значит, это просто легкое чтиво.

Он покачал головой.

- Не легкое, но, безусловно, стоящее того.

- Да? И о чем там говорится?

Он сделал шаг вперед, выражение его лица стало серьезным.

- В двух словах, там говорится «делай так, чтобы Белла улыбалась каждый день, и говори ей, что любишь, даже когда она не хочет это слышать».

- В самом деле?

- Да.

Насколько то, что я только что делала с доктором Кейт, было терапией, настолько и это было тем же. Я обняла его. Это, наверное, был не лучший ход, потому что когда он излучал свою сексуальную привлекательность, у меня были проблемы с концентрацией на том, что он говорил. Затем я поняла, что он ничего не говорил, потому что это была моя очередь говорить.

- Ха. В этой книге есть что-нибудь о сексе? Это делает людей очень счастливыми.

- Есть, - мягко сказал он мне в волосы. - Я просто еще не дошел до этой главы.

Я рада, что мы были единственными в приемной, потому что обниматься так долго и быть настолько возбужденными перед людьми было бы неудобно.

- И что, в этой главе что-то типа порно?

Он отстранился и наклонился, почти целуя меня, но не совсем.

- Да. Грязного, грязного порно. Также невероятно долгого.

- Ничего себе. Должно быть, будет тяжело. Читать, я имею в виду.

Он сглотнул.

- Тебе придется подождать и посмотреть.

- Ты же знаешь, что я и терпение – понятия несовместимые, не так ли?

- Знаю. Именно поэтому у меня его достаточно для нас обоих.

Мышцы его челюсти напряглись, когда он выдохнул и отступил назад. Затем он открыл дверь для меня, и мы спустились вниз в состоянии тихого возбуждения.

Дело в том, что если бы люди были книгами, Эдвард был бы бестселлером. Сексуальной, интеллектуальной, хорошо написанной увлекательной книгой, которую вам было бы трудно отложить даже после того, как она довела вас до беспорядочных рыданий.

Я уже с нетерпением ждала того дня, когда буду эмоционально грамотной в достаточной степени, чтобы прочитать эту новую редакцию от корки до корки, и дать ему прочитать мою перепечатку взамен.

Длинные главы с порно и все такое.

...

...

...