Передо мной зеркало. Которое никак не может объяснить мне, что она нашла в моих глазах. Быть может, потому, что именно сейчас там ничего нет.

Смотрю в них – потухшие колодцы холода…

Я выдыхаю дым в своё отражение. Гладкая поверхность создает иллюзию, что оно отвечает тем же, и я вдыхаю его обратно…

Моя дверь открыта, и я слышу, как на сцене суетится Сэм, гоняя всех по свету и по звуку…

Во мне сейчас слишком полно…

Я решил выплеснуть все там, на сцене… вытряхнуть из себя… поделить на толпу то, что не в силах носить сам.

Ведь если и про что-то рассказывать со сцены, то только о самом важном. А в моей жизни не было ничего важнее!

Зеркало… Толпа тоже зеркало.

Дверь за спиной резко хлопает, и я не знаю, почему, но это взрывается предчувствием боли у меня в груди. Резко разворачиваюсь, первый раз, за все это время, испытывая эмоцию и удивляясь ей.

- Скотина! - влетает мне в грудь с кулаками Кроха. – Зачем?! Идиот!!! Придурок!

Прижимаю…

Стоим.

Молчим.

Замолчи, Кроха... Оставь мне мой коматоз. Не ищи во мне мои чувства! Я сам вывернусь мясом наружу, когда придет время.

- Отпусти… - толкает меня, и я отпускаю, надеясь, что «отпустит» и она...

Делает несколько шагов к окну и медленно открывает створку.

- Сигарету дай…

Кидаю пачку…

Прикуривает две.

Уже обдолбанная…

Выражение её лица меняется на циничное.

- Всё правильно… - ухмыляясь, начинает она. – Неуравновешенный избалованный нарк, который сам не знает, чего хочет. А я почти поверила, что все было у тебя по-настоящему. Аплодирую стоя! - делает она несколько показательных хлопков ладонями, отправляя струйку дыма в мою сторону.

Сжимаю челюсти, но молчу…

- А ты знаешь, я больше не хочу тебя спасать, – по ее щекам текут слёзы. – Её хочу, а тебя нет!

Молчу…

- Я принесла тебе кое-что… - снова ухмыляется и кидает мне на столик пакет с коксом. – Давай, милый… разнюхаемся… Это же проще, правда? Ты что, думаешь, я не знаю, почему ты так сделал?! – спрыгивает она с подоконника, выкидывая обе сигареты в окно. – Знаю… я и сама всегда так делаю, когда встречаю кого-нибудь настоящего. Быстренько растаптываю его и выкидываю нахуй из своей жизни, чтобы не чувствовать себя убого и иметь возможность жить так, как живу - лайтово...

Трясущиеся пальчики дергают пакет. Кокс рассыпается по лакированному дереву.

Пальчик в рот, потом в порошок, и быстрым отточенным движением втирает в десну.
Мои руки дрожат от желания повторить маневр.

- Давай, давай… - сладострастно облизывается она, подгоняя меня. – Это наш с тобой потолок!

Всё так…

Выдергивая из заднего кармана кредитку, зло и показательно выравниваю себе жирные рельсы в страну синтетического счастья.

- Хороший мальчик… - улыбается она широко одними губами. – Не отказывай себе в удовольствиях! Напрягаться, соответствовать – это не наше… У нас нет будущего, - вдох… удар холодом… ускорение… Sshhh… кайф… - Пусть Вольтури напрягается… Он достойней.

Медленно падаю лбом на стол, пытаясь проморгаться от маяков в глазах – кокс или…?
Блять…

- Мучить меня пришла?

- Ну, не одному ж тебе развлекаться! – срывается она. – Давай! Жри свое «счастье»!

Высыпает рядом с моим лицом горсть разноцветных колёс.

- Всё не так, Кроха… - поднимаюсь я.

- Аха… давай, - ухмыляется она сквозь слезы. – Расскажи мне про своё очередное горе. Разорви снова нахуй мою душу!

Отворачивается…

Её плечи вздрагивают одновременно с рваным дыханием.

Обняв сзади, начинаю тихо укачивать…

- Уходи от Роуз, Элли… - начинаю нашептывать я ей. – Ты замечательная… Тебя надо любить… Заботиться…

И она качается вместе со мной, затихнув и зависнув, смотрит вперед.

- Нет… мое место здесь, – качает она головой. – Не хочу, как ты… попробовать и не суметь. И жить с пониманием своей ничтожности. Я лучше буду верить, что «Сумерки» - это мой выбор, а если захочу, то все смогу. Но пробовать не стану никогда!

- Ты сможешь…

- Не надо, блять, мне рассказывать. Ты мне уже все показал. Мы все тут шлюхи, слабаки и наркоманы. Ты лучший из нас, но и ты ничтожество…

- Элли… - пытаюсь объяснить я ей. – Я просто не могу ТАК. Когда каждый день… это как ожидание смерти! Я больше не могу… Я выбираю самоубийство.

- Я… Я… Я… А ОНА?!? Вот она твоя любовь, Эд, – ее руки отталкивают мои. – Это всё херня и отмазки, Каллен! Ты просто съехал! Устал и съехал! Вот и вся твоя любовь… Может, она вообще такая - любовь… Спасибо, что показал…

Пару шагов к двери, и я срываюсь, перехватывая её и рывком разворачивая к себе:

- Не смей, Кроха, топтаться по мне!

- А то что!? – толкает она меня в грудь. – Добавишь порцию амфетамина, чтобы не грустить!?

- ДА! Да! Она сильная, я слабый! Да! Давай, презирай меня за это! – ору я ей в лицо.

Боковое зрение ловит чей-то алый силуэт, и мы резко оборачиваемся на открытую дверь.
Розали…

Мы с Крохой оба пятнами и в ярости стоим друг напротив друга, словно перед рывком.

- Каллен… - делает шаг внутрь Царевна, и ее взгляд падает на стол с нашими «конфетками». Кисти резко сжимаются в кулачки, мелькая алым маникюром, и губы превращаются в жесткую кровавую линию. – Брендон, выйди, – тон такой, что Элли мгновенно дергается к двери. – Нет! – тормозит её Роуз. – Каллен, погуляй-ка ты…

Выдернув из рук Эллис сигареты, вылетаю за дверь.

***

В клубе аншлаг… Всё правильно. Сегодня жгут молодые и знаменитые. И я не в последних рядах. Только они идут на сцену, а я на эшафот. Каждый должен исповедаться перед смертью. И мой концерт – это попытка переписать на чистовик и оставить только самое-самое, а еще он - моя исповедь… Жаль, что ни ей...

Говорят, самоубийство – это слабость… И если это так, то Элли во всем права!

Во всем, кроме одного.

Да, я - «игрушка», я - наркоман… неуравновешенный придурок… слабак… кто там еще?

Но…

И если я сейчас совершаю ошибку, то кто должен остановить меня, если не она!?

Почему она не рядом, когда я так слаб!?

Да, да… я и сам знаю, ответ на этот вопрос… я сам её подставил перед отцом. Дал повод для шантажа…

Всё так, но сердце иррационально чувствует - НЕ ТАК!

И я не доверяю моим спаленным химией мозгам, а ему верю…

Верю - быть рядом в её силах!

Но она не рядом...

И нахуй не надо мне тут никакой логики!

Скоро мой выход, и голова начинает кружиться. Стробоскоп превращает мой внутренний коматоз в сюр, но мне не страшно – я не забуду ни одной строчки. Они впечатаны в меня…

Кто-то толкает в спину, желая удачи, и я чувствую руки ребят, которые пытаются поддержать перед выходом, хлопая меня по плечам. Конферансье чего-то там орет со сцены, и зал взрывается гулом и аплодисментами.

Слышу первые тяжелые ноты своего трека…

Открываюсь, выходя под прожектор, и толпа затихает под тяжестью всего, что я принес им.

И пробегаясь слепыми глазами по залу, я впиваюсь ими в знакомый силуэт… Может, мне это, конечно, кажется… даже наверняка…

Но я буду думать, что это она там, в толпе, и я буду рассказывать сейчас свою версию нашей истории.

Зачем?

Не знаю… У исповеди нет логики…

Передо мной лежит красивая и нежная,
Я сфоткаю её на память...
Будет слайд шоу.
И мы друг друга изнасилуем тут бешено,
Она полюбит меня, может,
Но ей не узнать, что...
Не вспомню я её...
Нахально и грубо
Мы займёмся с нею тем, что называешь ты любовь.
Она одна проснётся в этой спальне под утро,
Ведь не даст мне с нею быть незаживающая боль...

Перед глазами прокручиваются первые моменты нашей встречи: ее пластика... ее испуг... смущение... улыбка... летящие в коридор кроссовки…

Ее мокрые волосы, ее губы, пьющие отраву прямо из горлышка… Ее глаза!

И я выдаю, выдаю ей свою версию… пусть знает… Пусть смотрит, какой я есть! И как она вписалась в мою циничную реальность…

И что наделала со мной!

Пусть поймет…

А перед глазами наши головокружения… И моя решительность взять её хотя бы на миг!

А потом так много её! Ее невинность, чувственность и страсть!

«Я буду любить твои глаза…», и моё ожившее сердце…

Мои отчаянные попытки унести хоть немножечко ее с собой.

И я знаю - то, что было между нами, навсегда останется. И я умоляю мою девочку…

Вспоминай меня ночью,
Не поцелую на прощание точно.
Время вернуть назад, я знаю, ты хочешь,
А я уйду и не вернусь,
Но вспоминай, но вспоминай меня ночью.
Вспоминай меня ночью,
Вспоминай меня ночью.
Любовь неусваеваема давно мною,
Но все грехи я посланием этим, дай бог, смою…

Зал орёт, хавая мою боль.

Мне не жалко… Пусть.

Пусть знают все!

Их прошибает.

Толпа – словно усилитель моих эмоций и чувств, и мне кажется, моя девочка плачет от моей безнадеги…

Но безнадега – это не все, что у меня было!

И рассказываю ей нашу маленькую сказку…

Моё сердце радо обманываться. Сейчас я весь там, в том маленьком тревожном, но счастливом мгновении. И я даже, кажется, улыбаюсь, потому что весь зал улыбается вместе со мной…

И мне кажется, ее глаза тоже смотрят этот наш маленький, но счастливый эпизод.

Уснула рано... и спала сладко-сладко....
Я просидел бы до утра у твоей кроватки
И любовался тобой, как любовался Эдвард
своей любимой Беллой... твоим прекрасным телом.
И, может, я не сильный, как и он, не столь красивый,
Но я доверил тебе свое сердце - носи его
возле своего... ты же любишь эту сказку?
А я ради тебя готов в ней поучаствовать...
Готов любить тебя, как он, даже сильнее!
В сто раз сильнее! Да и люблю на самом деле...
И знаешь, я подумал, мы же с ним так похожи,
в его венах нет движения - в моих тоже.
И дело в том, что... когда я дышу тобою,
я замираю весь, будто застывает кровь.
Только не думай, что холодный, не переиначивай.
Потрогай мое сердце, вот... горячее горячего.
Давай представим, будто мы попали в сказку,
Будто я - Эдвард, а ты - Белла, и пусть опасна
Эта любовь... ты будешь для меня богиней,
А я твоим... личным сортом героина…

Моё разорванное, уже сотни раз, сердце в очередной раз сжимается от боли, вспоминая, как посмело поверить в то, что всё возможно... В то, что имеет смысл в моем глючном организме!

У него есть еще пару минут, пока звучит трек, чтобы стучать не бессмысленно…

Эта любовь не поддается описанию,
но только не для нас, мы и так знаем все сами.
И, может, я не Эдвард, а ты не Белла вовсе,
но давай забудем все и на миг представим...
Давай представим, будто мы попали в сказку,
Будто я - Эдвард, а ты - Белла, и пусть опасна
Эта любовь... ты будешь для меня богиней,
А я твоим... личным сортом героина.

Моё больное капризное тревожное счастье, и моя надежда на нее…

Моё море, прошу тебя, не выплюни меня на берег,
Во время очередной бури твоих истерик.
Я так давно тебя искал по грязным пресным руслам,
Зубами сети рвал, напрягая каждый мускул.
И я готов сожрать пуды твоей горчащей соли
За то лишь, что ты здесь остаться мне позволишь,
За то, что дашь и дальше мне дышать своею влагой.
Кроме этого блага, мне больше ничего не надо,
Это правда, я за воду, жадно набранную в жабры,
Подарю тебе всего себя, только не нужно, ладно,
Выбрасывать меня волной на берег и изгибы.
И оставлять там подыхать, как ту другую рыбу…

Про боль и пустоту… попытки оставить её в покое! Освободиться от её власти надо мной! Глупые и бесполезные! Как и последняя… Абсолютно бесполезные!

Затянись мною в последний раз,
Ткни меня мордой в стекло,
Дави меня, туши мою страсть.
Буду дымить назло.
Боль на фильтре грязным бурым пятном -
Все, что мне от тебя останется.
Урна - мой будущий дом,
И вряд ли мне там понравится.
Серым пеплом осыпятся вниз
Те мечты, что не сбудутся никогда.
Меня вряд ли раскурят на бис,
Шанс если и есть, то один из ста.
Тебе травиться никотином моим,
Тебе - кашлять моими смолами.
Выдыхай скорей мой последний дым
И закрывай окно, а то - холодно.

Выдыхай скорей
Мою душу наружу, ей тесно,
В твоих легких так мало места.
Выдыхай скорей
Мою душу наружу, ей тесно,
В твоих легких так мало места.
Но, если честно,
Во всем виноват я сам!

И меня начинает отпускать, погружая в какое-то совсем другое восприятие происходящего. Я пьяный от всего – любви к ней, своей бестолковости, кача, вспышек стробоскопа, дыма, эмоций толпы… Меня не отпускают со сцены, и я читаю еще что-то из посвященного ей, читаю на бис, читаю без музыки, признаваясь в каждом слове в любви к ней и своей беспомощности…

Читаю, читаю, читаю… До хрипа и аута… и, наконец, свет гаснет, отпуская меня.

Всё…

Темнота… пустота… и быстро куда-то иду, не желая ничьего участия сейчас… скользя между касающихся меня рук…куда-то вниз…

Внизу сейчас пусто.

Во мне сейчас пусто!

Не хочу оправдываться...

Не хочу искать виноватых...

Не хочу, чтобы наступало завтра...

Хочу только её рядом и чтобы больше никого, кто мог бы потревожить нас...

Хочу другую судьбу!

Хочу невозможного...

Раздвигая упругие стропы на ринге, практически падаю на спину там, где добровольно проиграл свой бой.

А в голове крутится и крутится моя молитва:

Господи, give me, что тебе стоит все простить мне?
Все грехи отпустить мне?
Я ни с кем никогда не хотел быть, как с ней.
Закрываю глаза – больше сил нет,
Обессилел, несу бред. Рассвет разжигает боль еще сильней.
Шепчет, стонет, кричит на мне. Ее ладони
Блуждают по моей спине.
Я хватаю воздух, но кислорода нет.
Господи, обещай, слышишь? Если я умру, передай ей,
Что я любил ее, единственную, на всей земле...