— Что за… – выдохнул Джи Ён, увидев как едва заметное зеленоватое свечение окутало тело «подозреваемой». Выпустив девушку из рук, он растерянно отступил на шаг и тут же отлетел назад, врезавшись в противоположную стену крошечной комнаты.

Словно стряхивая с себя тысячелетнее забвение, хищница махнула хвостами, почувствовала, как задела что-то живое и жадно втянула носом затхлый воздух. Ноздри затрепетали, узнавая приглушенный, едва различимый аромат кипариса, смешанного с тяжелым привкусом меди. Губы непроизвольно растянулись в кровожадной усмешке. Какая удача! Неужели она снова нашла Его? Расправив плечи, девушка медленно повернулась к добыче и плотоядно облизнулась. Жалкий человечек, посмевший поднять на нее руку, запоздало схватился за бок и, видимо, не обнаружив того, что ожидал, с отчаянием стрельнул глазами в висевшую на вешалке полицейскую форму.

— Легко быть храбрым тигром, Мой Господин, попробуйте теперь побыть храбрым кроликом, – саркастично усмехнулась хищница, наслаждаясь беспомощностью своей жертвы.

Проявив поразительную прыткость, мужчина подхватил низенький столик, быстро кинулся в угол и скорчился на полу, стараясь, словно щитом, отгородиться от нее этой смешной преградой. Девушка презрительно засмеялась, с холодным любопытством рассматривая его испуганное лицо. Она видела это бесчисленное множество раз, но каждый из них был уникальным.

— Вы не рады мне, Генерал? Как странно. А вот я ощущаю себя словно на приеме у Небесного Императора.

Наслаждаясь каждым моментом их недолгой встречи, она неторопливо приблизилась к Нему и, присев, заглянула в расширившиеся от ужаса черные глаза.

Пронзительно яркий запах захлестнул ее, как стремительный горный поток изнуренное зноем тело. Не может быть! Это свежая рана ввела ее в заблуждение, заглушив горечью меди теплую сладость шиповника. Почувствовав нарастающий звон в ушах и сдавившую грудь духоту, девушка пошатнулась и неловко взмахнула руками…

… Проливной дождь, извергавший на землю бесконечные потоки воды, к ночи почти совсем успокоился. Исыль стояла под деревянным навесом, наблюдая, как падающие с крыши редкие капли ударяются о размокшую почву у ее ног, грязными брызгами ложатся на подол красно-оранжевого платья и стекают, не оставив на нем никаких следов. Охота продолжалась уже седьмую ночь подряд, но она никак не решалась войти, как будто что-то останавливало ее каждый раз перед решающим ударом. Жаркий летний воздух мелкой моросью оседал на лицо, вызывая раздражающее ощущение мокрой от слез кожи. Брезгливо промокнув щеки краем рукава, девушка прислушалась к звукам молчаливого дома. Тишина. Измученные влажной духотой слуги легли спать, а немногочисленная охрана губернатора неподвижно стояла на своих постах, привалившись спинами к грубой каменной кладке ограды. Их ровное дыхание красноречиво говорило о том, что даже долг службы бессилен перед лисьими чарами.

Усмехнувшись, Исыль выскользнула из своего укрытия, невесомой тенью проникла во двор и, незамеченная никем, остановилась напротив входа в хозяйские покои. Свет внутри не горел, но беспокойное биение сердца по ту сторону двери выдавало тревогу хозяина.

«Знает! – пронеслось в мыслях девушки. – И ждет!» Легкими шагами она поднялась по ступеням и, немного помедлив на самом пороге, потянула на себя круглую железную ручку. В нос ударила горечь масла в погасших треножниках, смешанная с до боли знакомым ароматом смолистого кипариса. Не такого резкого и удушливого, как у его отца, а яркого, очень отчетливого, разбавленного нежной теплотой нагретых на солнце кустов шиповника. «Что это может быть? Душевная слабость? Или примесь крови его матери?» Исыль глубоко вдохнула, смакуя этот запах, тщательно запоминая все его нюансы. Все-таки она наслаждается им в последний раз...

Тусклый свет показавшейся из-за облаков луны едва освещал скромную комнату, но зоркое звериное зрение позволяло ей в мельчайших деталях разглядеть сидевшего на полу мужчину. Скрестив ноги и уперев ладони в колени, он неподвижно смотрел прямо перед собой и даже не шелохнулся при появлении незваной гостьи. Справа от него лежал обнаженный меч цзянь, отсвечивая холодными голубоватыми бликами, но он почему-то не попытался схватиться за него. Траурная белая одежда и длинные смоляные волосы, по-простому заплетенные в косу, напомнили ей о мучителе, и девушка судорожно сжала кулаки.

— Пришла, наконец… – хрипло процедил воин совсем взрослым, мужским голосом и поднял на нее взгляд. Черные узкие глаза, поразительно похожие на глаза Генерала, на миг сковали тело давно забытым страхом. Время сделало его удивительно точной копией своего отца, и все же… Несмотря на сходство, он был полной его противоположностью.

Бесшумно ступая по плотно утрамбованному земляному полу, Исыль подошла ближе и мягко опустилась напротив мужчины, с интересом изучая то, как сильно изменился и постарел Хучжао. Это убежище она обнаружила почти полный лунный месяц назад, но впервые видела свою добычу так близко. Испещренное морщинами и мелкими шрамами лицо, словно книга, рассказывало о его жизни, проведенной в жестоких битвах. Когда-то стройное, гибкое, как у пантеры, тело приобрело мощь тигра, закаленного суровой жизнью, опасностью и горем потерь. Ну что ж, теперь он великий воин, достойный преемник отца и мудрый правитель, сумевший сохранить остатки своего народа после падения империи. А ведь прошло каких-то пятнадцать лет!.. Люди как мотыльки - хрупки и недолговечны.

— Вы ждали меня, молодой господин? – кокетливо склонив голову набок, она обворожительно улыбнулась, обратившись к нему так же, как и много лет назад, когда он был еще неоперившимся птенцом. Удивительно, но Исыль не испытывала к сыну врага такой ненависти, как к остальным отпрыскам рода Цзи. Он будил в ней странные, совсем не свойственные ей человеческие чувства. Как это называется у людей? Жалость? Или, может быть... благодарность?..

— Я искал тебя каждый день. И каждую ночь ждал, когда же ты придешь за мной, мерзкая тварь, – его низкий голос был похож на рычание.

Мелодичный смех девушки колкими льдинками рассыпался по комнате. Она плавно поднялась на ноги и не спеша обошла убогое пристанище своей добычи, с интересом изучая скупой интерьер.

— Вы удивительно похожи на своего отца. Правда, от него я чаще слышала «чосонская шлюшка» и «маленькая дрянь». Как почтительный сын будьте верны традициям.

— Почему медлишь? Или с ним ты тоже вела задушевные беседы? Давай уже покончим с этим! Я знаю о твоей клятве вырвать с корнем весь наш род. Остался только я, чего же ты ждешь? – к удовольствию Исыль голос Хучжао дрогнул. Он боялся ее. Губернатор западной провинции Чосона, сын великого генерала боялся ее, маленькую девчушку, которую его отец на свою беду выбрал для развлечения.

— К чему столько злобы, молодой господин? – ласково пропела хищница, в мгновение ока оказавшись рядом с добычей. От резкого движения подол ее платья плеснул в полосе лунного света кроваво-красным полотнищем, словно стяги павшей династии Чжоу, и на бесстрастном лице мужчины отразилась мука. Снова присев перед Хучжао, девушка с любопытством потянулась к нему. Неловко тронула шрам на левой брови и, едва касаясь, спустилась мимо уголка глаза к челюсти, кончиками пальцев изучая колкую щетину на подбородке. Не выдержав, он отпрянул, и Исыль с сожалением убрала руку. – Не бойтесь меня, я могу подарить вам не сравнимое ни с чем удовольствие. Никто из ваших глубоко уважаемых родственников не отказался в последний раз насладиться жизнью. И я искренне благодарна им за силу, которой они меня наградили.

— Ты чудовище… Убийца младенцев! – срывающимся голосом прошипел ей в лицо Хучжао и запоздало бросился к оружию. Но молниеносная реакция хищницы не позволила ему даже дотронуться до него: подцепив носком туфельки, она подкинула меч вверх и ударила ладонью в навершие рукояти. Дорогой стальной клинок на мгновенье сверкнул между ними и с треском вонзился в державшую кровлю балку. Хучжао застыл, безоружный и беспомощный с отчаянием глядя на все еще вибрировавшее от силы удара лезвие.

— В чем виноваты мои младшие братья, сестры и сотни людей, в чьих жилах течет наша кровь? Неужели в тебе не осталось ни капли человечности, и ты полностью превратилась в животное?.. Вспомни, ведь у тебя тоже есть семья! – наконец, выдавил он.

— Вы ошибаетесь. У меня нет семьи, молодой господин, – приблизившись, Исыль очаровательно улыбнулась ему и, убирая упавшую прядь волос, осторожно провела тонкими бледными пальцами по его блестевшему от пота смуглому лбу. – Как и у вас. Вам не кажется, что мы чем-то похожи? Возможно это знак Небес?

— Монстр… мерзкое отродье… – гримаса отвращения и ненависти исказила благородные черты воина. Он оттолкнул демоницу, грубо сбросив ее руку. – Прости, отец, это я во всем виноват, и сожалею об этом!

— Истинная правда. Если бы вы не проявили малодушное снисхождение к врагу, то «мерзкое отродье» уже давно бы сдохло в военном лагере, замученное до смерти вашими верными сподвижниками, – звериный оскал превратил нежное, словно фарфоровое личико девушки в злобную маску. Она рывком подняла Хучжао и, пролетев несколько метров, вдавила его в обмазанную толстым слоем глины стену. Сверху посыпалась труха от соломы, утеплявшей крышу. Глухой удар, сотрясший строение, выбил из мужчины весь дух. Задыхаясь, он с ужасом глядел в сверкавшие огнем глаза хищницы. – Да, я животное! Такое же животное, как чудовище, сыном которого вы себя называете. Глупая деревенская девка оказалась прилежной ученицей. Но не бойтесь, я не стану мучить вас так, как он мучил меня. Вернув долги и впредь одалживать несложно.* А молодой господин подарил мне второе рождение и возможность применить на практике мудрость, почерпнутую у вашего уважаемого отца. Я вижу, как тяжело вам терзаться чувством вины, и убью вас быстро и безболезненно. Почти.

Хучжао внезапно обмяк в ее мертвой хватке и, обреченно прошептал:

— Не хочу больше ждать. Я готов принять смерть.

Прикрыв веки, он не двигался, ожидая удара, но Исыль медлила. В ней кипели гнев и обида. Не такого повиновения она ожидала от сына Генерала. Почему он не пытался бороться, не молил о пощаде, не плакал и не взывал к богам, в ужасе заламывая руки, как делали почти все ее жертвы? Он всего лишь смиренно ждал, покорившись своей судьбе… И она поняла, что не сможет. Она не хочет убивать единственного бывшего добрым с ней человека. Возможно, пришло время забыть о мести и вспомнить то, о чем когда-то мечтала маленькая девочка?

Прижавшись к крепкому мужскому телу, Исыль привстала на цыпочки, и с отчаянием зашептала, нежно целуя влажную и соленую от пота шею:

— Не нужно умирать, молодой господин, останьтесь со мной. Я подарю вам такое наслаждение, что вы забудете все печали. Мы будем…

Но Хучжао просто стоял с безучастным видом, никак не реагируя на прикосновения, и только когда она нащупала и попыталась развязать завязки его одеяния, перехватил и брезгливо оттолкнул ее руки.

Исыль потерянно отступила и замерла, ища в лице мужчины хоть какой-то знак, но он лишь плотнее запахнул рубаху. Ну что ж... Плотоядно улыбнувшись, девушка шагнула ближе и сжала горло своей жертвы. Ей было жаль, что Хучжао отказался, но он сам сделал выбор. Осталось покончить с этим как можно скорее, поставить точку и закрыть эту страшную, выматывающую книгу. Все мысли, чувства, память и сила могучего воина - все это было здесь, совсем рядом, за хрупкой человеческой оболочкой. И она по праву победителя заберет их себе.

Отбросив сомнения, Исыль отдалась инстинктам зверя, отвела чуть назад правую руку и прислушалась к потокам энергии, в которых была сосредоточена сила добычи. Волшебная музыка жизни заставляла ее трепетать от возбуждения, впитывая каждый удар последнего сердца рода Цзи. Его бешеный ритм будто вибрировал в ней самой, дрожал в напряженных мышцах, кружил в предвкушении голову. И запах… этот чудовищный, пропитавший каждую клеточку ее тела, запах, который она не забудет никогда!

Пронзив грудную клетку, хищница вырвала горячее, еще пульсирующее сердце и выпустила жертву из рук. Мертвое тело кулем повалилось на пол, изломанными под неестественным углом конечностями напоминая большого раздавленного кузнечика.

Смерть врага почему-то не вызвала привычной эйфории, а всего лишь вернула чувство тоскливого одиночества. Отряхнув забрызганный кровью рукав, Исыль опустилась на пол рядом с Хучжао и повернула ему голову так, чтоб его красивые спокойные глаза смотрели как будто бы на нее.

— Оружие убивает, но виновато ли оно? Или это вина того, кто его ковал? – назидательно произнесла она, копируя тон самоуверенного даоса*, вызвавшегося защищать ее предпоследнюю добычу, и так и не сумевшего распознать в собеседнике лису-оборотня. Вдохнула запах еще теплого сердца, впилась в него зубами и заурчала от наслаждения. - М-м, это изумительно!

Откусив еще кусок, Исыль капризно надула пухлые губы, пнула тело своей жертвы ногой и невнятно промямлила с набитым ртом:

— Ну почему тебя нельзя оживить и съесть еще раз? Не охота, а сплошное разочарование.

От толчка мертвая рука Хучжао дрогнула и перевернулась тыльной стороной ладони вверх. Глаза девушки тут же расширились, а брови изумленно взлетели вверх.

— Откуда это у тебя? – она сердито отбросила в сторону недоеденное сердце врага и сорвала с его пальца массивное серебряное кольцо.

Дрожащими руками девушка торопливо надела его, и оно оказалось точно в пору. Мощные лапы искусно отлитого, словно живого, тигра, как родные, обняли ее запачканный в крови тонкий палец. На редкость крупный и прозрачный камень хуцо* своим светло-медовым цветом и ровным кругом искристых крапинок внутри удивительно напоминал широко распахнутые глаза хищницы. Никакой ошибки, другого такого просто не могло быть на свете. Все это время она думала, что потеряла его, искала, а оно было у этого вороватого негодяя. И это он посмел называть ее животным после того, как присвоил единственную дорогую ей вещь? Он же знал! Знал, что оно принадлежит ей! Хучжао умер слишком простой смертью! Ему повезло, что она не заметила кольцо раньше. Как оно оказалось у него?! Она же отлично помнит ту ночь.

… Исыль лежала на колкой подстилке из соломы и отрешенно слушала вой ветра, поддувавшего в щель под дверью. Из барака для рабов, отделенного от ее темницы тонкой перегородкой, попеременно раздавались болезненные стоны и кряхтение измученных тяжелой работой людей. Она же молчала, сжавшись, как зверек, под старым потрепанным одеялом, уже не ощущая ни саднящей боли, ни страха - только обреченность и пустоту. Исыль давно перестала чувствовать что-либо другое. Ей казалось, что прошлая жизнь, в которой она была обычной девушкой, мечтавшей выйти замуж и заботиться о муже и детях - просто сон. Все это было не с ней, все ушло. Испарилось, уничтоженное жестоким демоном в человеческом обличье. Сегодня ей повезло, у чужаков был какой-то праздник, Генерал, отпустил ее и сейчас наверняка уже спал.

Она почти провалилась в тяжелое забытье, когда кто-то легонько тронул ее за плечо, и сердце захолонуло от мысли, что ее опять зовут к НЕМУ. Хотя Исыль прекрасно понимала, что если уж Он так решил, то ее поволокут за волосы на край света, но все равно попыталась притвориться спящей и замерла, стараясь дышать ровнее. Плеча вновь коснулась чья-то рука и встряхнула уже более настойчиво, но совсем не грубо. Не так, как это делали Его солдаты.

Слегка приоткрыв глаза, она увидела склонившееся над ней лицо Хучжао. Того самого надменного мальчишки, которого родители так страстно умоляли не забирать Юхо. Заметив, что девушка проснулась, он зажал ее рот ладонью, приложил палец к своим губам и едва заметно кивнул на выход. Что ему нужно? Неужели?.. Не может быть, молодой господин никогда не обращал на нее внимания. Или все-таки Он опять требует ее к себе? Озноб холодным кнутом прошелся по спине, а на глаза от отчаяния тут же навернулись слезы.

Хучжао еще раз показал ей, что нужно молчать и, схватив за запястье, настойчиво потянул за собой. Не понимая что происходит, девушка послушно поднялась, перебирая в уме догадки, почему Генерал прислал своего сына и для чего тот просил соблюдать тишину. Возможно, Господин выпил больше обычного или не в духе и придумал какое-то новое изощренное истязание?

За порогом Исыль сжалась от беспощадно хлестнувшей по лицу и почти голым ногам ледяной крупы. Начиналась метель, и, несмотря на праздник, лагерь выглядел безлюдным. Жечь костры на таком ветру было полным безумием, и все свободные от службы воины разбрелись по своим углам в поисках тепла. Хучжао быстро осмотрелся, заслонив лицо ладонью, дернул ее за руку, как лошадь за повод, и молча побежал, виртуозно лавируя между шатрами. То пригибаясь, как кошка, то прячась в тени, он аккуратно вел девушку мимо продрогших караульных. Закутавшись с головой в плащи, они старательно отворачивались от ветра, стараясь уберечь глаза от острых игл ледяного дыхания распустившего свою белую бороду старика Фэн Бо*. Когда они подобрались к краю лагеря и впереди замаячила темная гряда высоких деревьев, сердце Исыль бешено забилось от страха, и она попыталась вырваться. Куда и зачем они идут? Может быть, Генерал приказал убить ее? Нет, он бы сделал это в лагере, не за чем уводить ее в лес…

Хучжао остановился и испуганно оглянулся на упиравшуюся и выкручивающуюся из его захвата девчонку. Та отчаянно замотала головой и села на землю, показывая, что дальше не пойдет. Поземка закружилась вокруг ног, забираясь под юбку, но Исыль предпочла бы тихо замерзнуть прямо здесь, чем идти непонятно куда и непонятно зачем, рискуя вызвать гнев Генерала. Парень уперся ладонями в бедра, на мгновенье запрокинул голову, и нагнулся к ней с перекошенным от ярости лицом. Ткнув пальцем в кинжал за голенищем сапога, он многозначительно провел ладонью вдоль шеи и показал двумя руками, как сворачивают шею цыпленку. Губы девушки задрожали, а глаза наполнились слезами, растопив налипший на ресницы снег. Не смея перечить молодому господину, она встала и покорно протянула руку. Он старший сын и наследник Генерала и волен убить ее при малейшем желании. Что сделает ему за это отец? Не подарит новую лошадь?

Выбраться из лагеря оказалось на удивление просто. Хотя чему удивляться – что может угрожать целой армии воинственного княжества Ян на границе с беззащитным Чосоном? Молодой господин нашел неприметную лазейку. Низко пригнувшись, они юркнули между деревянных укреплений и бросились к лесу. Только скрывшись в густой тени шумевшего под порывами ветра бамбука, Хучжао, наконец, остановился и выпустил руку перепуганной, тяжело дышавшей девушки.

— Беги! – повернувшись, процедил он сквозь зубы и толкнул ее вверх по склону. – Быстрей, пока я не передумал.

— Что… вы делаете, молодой господин? – пролепетала Исыль, осмелившись посмотреть ему в лицо.

Сердце забилось, словно птица в силке от вспыхнувшей было надежды. Но она боялась, что это какая-то жестокая уловка Генерала, который придумал очередную игру, чтоб насладиться ее мучениями. Как может его родной сын отпустить личную рабыню своего отца?

— Мне нельзя уходить, – дрожащими губами прошептала она. – Нас накажут!

Грудь Хучжао тяжело вздымалась, а лицо исказила гримаса неподдельного страдания. Опустив взгляд в землю, он помедлил немного и посмотрел ей прямо в глаза.

— Послушай меня, дурочка. Ты взрослеешь и рано или поздно родишь ему наследника. Дитя отнимут и будут воспитывать вдали. Когда отец потеряет к тебе интерес, тебя замучают до смерти, а твой сын не сможет даже позаботиться о душе матери, совершив приношения. Потому что он, как и его отец, не будет знать ее имени… Поверь мне, я сам сын рабыни.

Приоткрыв рот, Исыль потрясенно глядела в окаменевшее лицо молодого господина. Оно было словно неживым, только уголки его узких глаз влажно поблескивали. Эти глаза не могли лгать. Она верила ему.

— Вот, – он поспешно сдернул с безымянного пальца выглядевшее очень дорогим серебряное кольцо и протянул ей. – Бери, это фамильная драгоценность нашего рода, ты сможешь выручить за него хорошие деньги и прожить… какое-то время.

Оцепенев, Исыль смотрела, как молодой господин нетерпеливо надевает бесценное сокровище на ее слишком тонкий, испачканный в грязи палец. Не зная, что сказать, она просто сжала ладонь в кулак, чтобы не уронить его подарок. В душе безумным вихрем метались противоречивые чувства.

— Все, больше я ничем не могу помочь, ты свободна и теперь сама за себя в ответе, – срывающимся голосом проговорил Хучжао и, развернув, подтолкнул ее в спину. – Беги! Беги я сказал!

Девушка послушно бросилась прочь. Инстинкт беглеца словно подхватил ее под руки, придав сил. Трава обледенела, и она оскальзывалась на каждом шагу, трясущейся рукой хватаясь за ветви редких кустов. Металась по лесу, падала, вновь вставала и бежала вперед, сама не понимая, где находится и куда бежит. Единственным ориентиром был склон, и она поднималась все выше и выше, в надежде, что удаляется от лагеря. В груди полыхало, она задыхалась и почти не чувствовала подгибавшихся ног, но не могла остановиться и продолжала двигаться вперед, охваченная страхом погони и безумной надеждой спастись. Оказаться далеко-далеко от своего мучителя, а потом… Потом…

Молодой господин велел ей бежать, но не сказал куда... А она никогда в своей жизни не принимала самостоятельных решений, послушно выполняя чужую волю. Сначала родителей и старшего брата, затем – Генерала. И теперь, когда захлестнувшая радость свободы отступила, Исыль растерянно остановилась. Что же ей делать? Найти спуск и идти к людям? Эта мысль пугала ее до тошноты. Улицы каждого селения полны мужчин. Только сейчас она поняла, что, принадлежа Генералу, была неприкосновенной, никто другой не смел даже помыслить притронуться к ней без его ведома. А теперь она осталась совсем одна. Как ей жить, не имея за спиной ни поддержки рода, ни могущественного покровителя? Когда она попробует продать кольцо, ее мгновенно схватят как воровку и вернут хозяину – уж слишком оно заметное. Даже если удастся добраться до родной деревни, родители все равно не пустят ее на порог. Кому нужна беглая рабыня, обесчещенная врагом? Никто не вступится за нее, никто не возьмет в жены. Что ей делать? Спуститься обратно и просить у Генерала пощады? Исыль задохнулась от ужаса при мысли о его гневе… Нет-нет, лучше смерть!

Дрожа на пронизывающем ветру, девушка оглянулась вокруг и почувствовала себя запертой в клетке из частокола холодных и твердых, как металл, деревьев. Стволы бамбука казались в предрассветных сумерках окружившими ее черными копьями. Сквозь мерно колышущиеся пушистые верхушки пробивался тусклый серый свет, рождая в душе гнетущее предчувствие беды. Подняв голову ввысь, Исыль мысленно взмолилась богам своего племени и вдруг увидела, как слабые лучи восходящего солнца упрямо протянулись сквозь темноту, указывая ей путь. Тревога и смятение отступили, и она уверенно побежала к ним, веря, что впереди ее ждет ответ.

Постепенно склон стал более пологим, бамбук сменился мощными раскидистыми деревьями, но вскоре расступились и они. Почти выбившись из сил, Исыль выскочила на открытое пространство и растерянно остановилась. Похоже, она достигла вершины горы, и прямо перед ней поднималось огромное золотое солнце. Щурясь сквозь слезы под его слепящими лучами, девушка, словно зачарованная, пошла ему на встречу. Шаг за шагом, едва живая от усталости, она боролась с собой, пока каменистый утес не закончился крутым уступом, уходившим куда-то вниз. Ее дорога закончилась. Вокруг расстилалась бескрайняя величественная даль, клубившаяся пронизанными потоками света тучами. Никогда в жизни она не видела такой красоты, и лишь тут, стоя на самом краю, наконец-то почувствовала себя в безопасности и смогла расслабиться. Даже если погоня прямо сейчас выйдет из леса у нее за спиной, все равно ее не успеют схватить.

Понемногу она продышалась. Мокрая одежда остудила разгоряченное после долгого бега тело, и девушка задрожала. Скосив глаза вниз, Исыль разжала правую ладонь, которую все время держала крепко сжатой. Прощальный подарок молодого господина был первой баснословно дорогой вещью, принадлежавшей лично ей, и она очень боялась его потерять. Правильной округлой формы камень хуцо, закрепленный в искусной оправе, поразительно походил на горячее солнце, ласково гладившее ее замерзшее лицо. Это знак? Возможно, сама Судьба привела ее сюда. Именно здесь заканчивается бесполезная, полная страданий жизнь, и начинается безмятежный покой? Говорят, птицы не умеют грустить, потому что могут взлететь, и встречный ветер осушит их слезы.

Тугой узел в душе внезапно ослаб, и Исыль впервые за долгое время спокойно вздохнула. Прикрыв глаза, она прислушалась к ощущениям. Морозный воздух тонкими иглами колол ее щеки, холодный ветер трепал влажный подол, а яркое солнце слепило сквозь закрытые веки. Каждой клеточкой тела впитывая многообразие говорившей с ней природы, она вдруг удивилась тому, как мало замечала вокруг, и как много открылось ей теперь.

Крепко стиснув в кулаке свою единственную ценность, девушка решительно подошла к краю, обернулась назад, к кряжистым темным стволам, за которыми где-то далеко внизу остался лагерь и, улыбаясь, произнесла:

— У меня есть имя, Генерал. И теперь я свободна и богата. Мы еще встретимся с вами на равных, не в этой жизни, так в следующей. Если в этом мире существует справедливость, высшие силы не допустят, чтобы вы остались безнаказанным.

Раскинув руки, она шагнула за край и вольной птицей полетела вниз.

…Холодный ветер раздул юбку, рванул ее вверх и ударил в лицо так, что заложило уши. Мощный поток воздуха сдавил горло спазмом, не давая вдохнуть. По коже от ступней до макушки молниеносным вихрем пробежал ледяной огонь и словно взорвал ее изнутри. Сильный удар раздробил тело, заставив выгнуться дугой. Женя безумно, дико закричала и сквозь пелену невыносимой боли увидела обезумевшие глаза Ким Джи Ёна. Очертания маленькой комнаты стали расплываться, мышцы снова скрутила судорога. Не устояв на ногах, девушка согнулась пополам, упала на пол и забилась, разрывая и расшвыривая все, что попадалось под руку.

Мучительная агония казалась бесконечной, но постепенно сквозь грохот и треск ломающейся мебели до нее все четче стал доноситься знакомый звук – громкий стук человеческого сердца, оглушающий и близкий. Мир вспыхнул миллионом разноцветных искр, и боль схлынула, как волна отлива. От облегчения она замерла на мгновение и тут же, вскочив на ноги, закружила по тесному помещению, освещенному неестественно ярким светом. Острое зрение улавливало мельчайшие детали непривычной, казавшейся дикой, обстановки: каменные, как в пещере стены, пол из плотного, чудовищно вонючего дерева, усыпанный щепками и обрывками ткани. Ее пугали и сбивали с толку незнакомые резкие запахи и непонятные предметы вроде стального барабана под высоким, прикрытым неизвестным ей материалом столом.

Интуитивно обернувшись на самый четкий и родной среди этой какофонии аромат, она встретилась с черными от страха глазами скорчившегося в углу человека. Невыносимо притягательная смесь смолистого кипариса и теплого шиповника защекотала ноздри, и лапы сами понесли ее к нему навстречу. Ей нужен был хозяин запаха. Этот мужчина. Ее Враг. Ее Добыча. Как и обещала, она снова нашла его. Распушив хвосты, хищница утробно зарычала и двинулась вперед на полусогнутых лапах. Человек в углу медленно, будто находясь в трансе, выставил перед собой руку и что-то беззвучно прошептал. Она не слышала его. Это было неважно, потому что по едва шевелящимся бескровным губам она четко прочитала свое имя – «Исыль» и замерла как вкопанная, навострив уши: « Как Он узнал? Она никому не говорила!»

И тут откуда-то издалека послышался Зов. Негромкий и неявный, словно туманная дымка, он множился, многократно отражаясь от ее гулко стучавшего сердца. Этот Зов будто предупреждал ее о чем-то очень важном, и она тревожно заметалась по тесной комнатушке, пытаясь вырваться на свободу. Выхода не было, со всех сторон ее окружал холодный камень. Только сквозь узкое, затянутое удивительно прозрачным стеклом оконце под самым потолком виднелся край темного, усыпанного звездами неба. Чувствуя себя заточенной в клетке, девушка задрожала от возбуждения и прислушалась. Две родные ниточки тянулись к ней сквозь толстую наружную стену и она, подобравшись и прижав уши, одним отчаянным рывком ринулась сквозь нее на волю.

Миллионы незнакомых запахов ворвались в сознание, абсолютно дезориентируя в пространстве. Чужой, страшный мир обрушился на нее со всех сторон. Мириады разноцветных огней слепили и пугали; огромные светящиеся гиганты, словно исполинские скалы, уносились ввысь. Где ее Лес? Где родной дом? Не чуя под собой ног от ужаса, она понеслась туда, куда тянулась ее душа. Ни одного знакомого запаха или звука не встретилось на пути. Ни шелеста ветра в высоких кронах, ни щебета птиц, ни мерного шума водопада, впадавшего в горную реку – ничего!.. Будто в этом страшном мире не было места для жизни.

Гудящие движущиеся громадины проносились мимо. Выбиваясь из сил, она лавировала между ними, каждую секунду рискуя погибнуть. На одном из перекрестков пришлось остановиться и перевести дух: изрыгавшие отвратительные ревущие звуки чудовища застыли вокруг, окружив ее с четырех сторон, их светящиеся мертвым огнем глаза враждебно уставились на нее. И девушка с удивлением увидела, что внутри металлических монстров сидели люди. Кто они такие и почему охотятся за ней? Пригнувшись к земле, она ощерилась и угрожающе зарычала, в любой момент ожидая нападения и готовясь отразить атаку. Боги никогда не были к ней благосклонны и сейчас, похоже, окончательно отвернулись, бросив ее в неравную битву. Может, именно так выглядит ад? Она почти уже ринулась на врага, но леденящий кровь монотонный писк заставил в ужасе припасть к земле. Нет, одной ей не справиться, сейчас она слишком слаба для этого. На пределе возможностей девушка напрягла все свои чувства, сосредоточенно прислушавшись к источнику Зова. Две родные души были где-то здесь, среди этого хаоса и ужаса. Они ждут ее, они помогут, спасут и защитят во что бы то ни стало.

Едва ощутимый аромат деревьев внезапно мазнул по чувствительному носу и тут же пропал, вытесненный удушающей вонью двинувшихся мимо адских повозок. В этом месте где-то все же существовала природа, хоть и чахлая, почти мертвая, непригодная для жизни.

Постепенно успокаиваясь, она стала четче ощущать направление движения, слышать издалека, сквозь шум и скрежет биение двух зовущих ее сердец, и со всех ног бросилась к ним. Высокие светящиеся громадины постепенно приобрели четкие очертания домов с желтыми окнами, а грохочущие груды железа превратились в обычные автомобили. Девушка понемногу приходила в себя, приближаясь к цели.

Невидимая никем она пересекла главную улицу Хондэ. Толпы веселой молодежи, вывески, щиктаны и уличные танцоры промелькнули мимо. Проносясь сквозь многоликую толпу не замечающих ее людей, она стремилась как можно быстрее оказаться дома, рядом с сестрами. В тепле, безопасности и уюте. Она чудовищно устала. Неистово колотившееся сердце готово было остановиться в любую минуту, а ее звериная оболочка не выдерживала таких нагрузок и, казалось, вот-вот рассыплется в прах.

Вот и знакомая железная лестница... Едва передвигая лапами, она поднялась на второй этаж и без сил повалилась перед входной дверью. Мышцы мелко подрагивали от сверхнапряжения, обжигающая боль снова волной прошла по обессиленному телу. Тяжело дыша, Женя с усилием приоткрыла глаза, возвращая себе человеческое зрение и слух. Цепляясь дрожащими руками за холодные перила, выпрямилась во весь рост и, набрав трясущимися руками код, едва живая ввалилась в общую комнату.

Яркий свет ударил ей в лицо, выжимая слезы. Единственное, что она успела увидеть - две человеческие фигуры, сидящие за столом. Крепко зажмурившись, девушка прикрыла глаза рукой и выдавила охрипшим от пережитых эмоций голосом:

— Девочки!

В комнате воцарилась мертвая тишина, спустя минуту нарушенная странным придушенным звуком. Наконец, проморгавшись, Женя убрала от лица ладонь и застыла, испуганно глядя в выпученные глаза ужинавших до ее прихода япошек.

Увидевший на пороге хорошо освещенной общей комнаты совершенно голую девушку, «Носатый», который только что с аппетитом втянул изрядную порцию горячего рамена, потрясенно открыл рот. Кудрявая вермишель вывалилась обратно в тарелку, обрызгав темным бульоном стол и обоих ошарашенных азиатов.

Острый запах приправ, маринованного мяса и кимчи поплыл в воздухе, переплетаясь с горьковатым ароматом гречишного поля, тянувшимся к ее ноздрям от симпатичного японца, на которого она сразу положила глаз. Живот громко заурчал, и Женя схватилась за него, опять почувствовав животный, неконтролируемый голод. Внутри измученного полным превращением и бешеной гонкой по Сеулу тела снова образовалась бескрайняя пустота. Она потратила слишком много сил, а энергия, полученная вчера от охранника, полностью иссякла.

Стараясь не напугать добычу раньше времени, Женя взяла себя в руки и с невозмутимым видом двинулась вперед, направляясь как будто бы к двери своей комнаты. Но проходя мимо стола, резко шагнула к намеченной жертве, схватила ее за грудки и рывком подняла на ноги со стула. Урча от предвкушения, она потянула парня за майку, слегка наклонив к себе. Ее прозрачные светло-желтые глаза, как два крюка, зацепили безумный от шока взгляд несчастного японца. Глубоко втянув приоткрытым ртом аппетитный запах жертвы, смешанный с резким ароматом забрызгавшего его лицо соуса, девушка хищно усмехнулась. Пах самурайчик, конечно, совсем не так, как Ким Джи Ён, но времени на полноценную охоту, к сожалению, не было. Для разовой подпитки и этот вполне сгодится.

Парень нервно сглотнул и, немного отстранившись, попытался скосить глаза вниз, но хищница нетерпеливо дернула добычу на себя и медленно, со смаком лизнула его подбородок, губы и кончика носа. Прислушалась к своим ощущениям и пропела мелодичным высоким голосом:

— Свежее мясо с островов и острые креветки? Интересное сочетание.

Не обращая внимания на непонятно что означавший невнятный писк второго японца у себя за спиной, она толкнула Носатого к ближайшей стене, но не учла катастрофическую разницу в размерах и то, насколько ослабела. Не удержавшись на ногах, испуганный парень запнулся о ножку стула, неловко завалился в бок и налетел на неплотно закрытую дверь. По инерции потянув Женю за собой, он вломился в спальню к девочкам и с грохотом шлепнулся на спину.

Маша с Ирой, до этого мирно сидевшие на нижней кровати и увлеченно рассматривавшие что-то в Ирином телефоне, как ужаленные подорвались с места и одновременно ударились макушками о верхнюю койку.

— Твою мать! Господи, вот она! Женя! – наперебой заверещали они при виде лежащей на японце абсолютно голой подруги, вокруг которой пушистым ореолом возбужденно топорщились все ее девять потерянных хвостов. Маша в ужасе прижала ладони к губам, окидывая диким взглядом развернувшуюся сцену. Ира тут же кинулась на помощь к Жене и, несмотря на активное сопротивление, вырвала ее из объятий наглого японца, едва сдерживаясь, чтоб не пнуть со всей дури похотливого извращенца ногой.

— Что случилось?! Боже, тебя изнасиловали? Это он?! – вопила она, яростно указывая на несчастного парня, который так и остался лежать на полу в полуобморочном состоянии. Небрежно перешагнув через него и игнорируя метавшегося за спиной Иры второго соседа, Маша быстро накинула на Женю теплое одеяло и бережно усадила на кровать. В родных руках Женькин запал мгновенно стух, она обмякла, как будто вновь вернулась в себя, и невнятно пробормотала:

— Нет, не он… это…

Но увидев, как друг уводит повергнутого в шок Носатого, мгновенно вырвалась из заботливых Машиных рук и, угрожающе рыча, вскочила на ноги, чтобы помешать ему украсть ее добычу. Сообразив, наконец, что происходит, Ира поспешно захлопнула за спиной соседей дверь комнаты и, с трудом переводя дух, вытерла вспотевший лоб.

— Как бы он в полицию на нас заяву не накатал за домогательства и нападение, – покачала головой Маша и, мягко обняв Женю за плечи, попыталась привлечь ее внимание к себе. – Жучок, что с тобой произошло? Ты в порядке? Откуда опять взялись хвосты? Ты что, снова надевала эту гадость?

Маша была испугана не меньше Иры. А к вполне понятному потрясению добавилась еще и досада, что вопреки ее надеждам история с хвостами и чудовищными превращениями не только не закончилась, но, вероятно, имела какое-то ужасное продолжение, раз подруга вернулась откуда-то едва живая и совершенно голая.

— Вот эта мерзость, – тяжело дыша, Женя указала на смятую записку, все еще валявшуюся на ее кровати. Измученная и голодная, она не сразу обратила внимание на остатки тошнотворного запаха лотоса, который хоть и выветрился слегка за время ее отсутствия, но все равно витал в воздухе, пропитав, казалось, каждую вещь в комнате. Отворачивая лицо, она брезгливо развернула скомканную бумажку и протянула девочкам. – Это ключ ко всему, что с нами произошло.

— Иероглифы? Ты их понимаешь? – подозрительно прищурилась Маша.

— «Я знаю кто ты. Хочешь ответов – иди за мной», – вслух прочитала Ира и возмущенно глянула на Женю. – Только не говори, что ты повелась на такую очевидную провокацию!

— Повелась, - горько усмехнулась Женька и устало плюхнулась на кровать. – Я была будто околдована, совершенно не могла контролировать себя. И если бы не Корнишон, то уже сдохла бы в какой-то вонючей подворотне недалеко от его дома…

После обескураживающего рассказа подруги девушки долго молчали, пытаясь сопоставить сегодняшнее нападение и видения в комнате у Ким Джи Ёна со своими собственными странностями, произошедшими с момента приезда.

— Да, я тоже офигеваю и очень хочу жрать, – нарушила тишину Женя, вяло вытаскивая из-под подушки свою любимую пижаму. Последние чистые джинсы валялись сейчас где-то в разгромленной халупе офицера Корнишона вместе с домашней футболкой. Похоже, пришло время решиться и воспользоваться, наконец, местной стиралкой. – Если вы немедленно не дадите мне мяса, то пострадает один из наших соседей. И это не фигура речи. Я чувствую себя, словно побитая молью выпотрошенная лисья шкурка, так что в ваших интересах найти в холодильнике что-нибудь пригодное для голодной кумихо.

— Мы купили свинины, сейчас пожарим барбекю, – заметалась Ира, вскочив на ноги. – Только давайте уйдем на крышу, а то я переживаю за психическое здоровье наших трусливых самураев после стриптиза и попытки группового изнасилования.

— Пошли, здесь нужно проветрить, – согласилась Женя и, с недовольством выудив из-под кровати свои грязные вещи, проворчала. – Может все же пора затеять стирку?

— Наберешься смелости и рискнешь? – усмехнулась Маша. – Машинка с сушкой, не боишься, что твои джинсы усядут в два раза? Жаль, что читая иерголифическое письмо, ты не понимаешь надписи на хангыле.

— Жаль, что к садистским рабовладельческим видениям не прилагаются рабы! – буркнула Женя и сердито бросила вещи обратно на пол.

— Не ной, завтра сходим и поищем прачечную! – прекратила на корню ее упадническую истерику Ира.

Осторожно выглянув в общую комнату и ожидаемо никого там не увидев, она быстро шмыгнула к холодильнику, в котором лежал подобранный у порога Женькин пакет. Поглядывая на привычно безмолвную дверь, за которой япошки наверняка сейчас тряслись от страха, Ира быстро проверила его содержимое и добавила к соджу и снекам предусмотрительно купленные на ужин упаковки нарезанной свинины. Немного помедлив в раздумьях, не воспользоваться ли рисоваркой, чтобы ужин их оголодавшей и чуть не убитой лисы был более сытным, она все же решила отказаться от этой затеи. Хищники наверняка не в восторге от риса. Усмехнувшись своим мыслям, что все эта дикость уже почему-то почти перестала удивлять, а воспринималась вполне привычно и буднично, девушка окликнула подруг и открыла входную дверь.

С размаху налетев на какого-то парня, она отпрянула и подняла глаза, столкнувшись с цепким взглядом на редкость серьезного Корнишона. Едва не выронив от неожиданности пакет с едой, Ира растерянно обернулась к стоявшим за ее спиной подругам.

— Вот, я принес твои вещи, – не обращая внимания на девушку перед собой, Джи Ён поднял над ее головой сверток и показал его Женьке, чьи понуро поникшие хвосты тут же встрепенулись при виде раздражающего объекта.

— Что там? – спросила Ира, враждебно глядя на казавшегося теперь подозрительным копа.

Подбежав ко входу, Женя, выхватила сверток и кинулась с ним к дивану. Руки девушки дрожали от нетерпения, и она просто порвала скреплявшие узел полоски трикотажной ткани. В стороны полетели куски джинсов, белье, обрывки футболки. Когда остались одни кроссовки, она остервенело потрясла их и, не обнаружив искомого, яростно зашипела:

— Где оно? Немедленно верни мое кольцо.

— Оно не твое. Хучжао отдал его, чтобы ты вернулась домой в Чосон, а не для того, чтоб угандошила всю его семью. После смерти отца он на вполне законных основаниях вернул свое имущество себе, - процедил сквозь зубы Джи Ён, всем видом демонстрируя убежденность в своих словах.

Всплеснув руками, Женя повернулась к изумленно молчавшим девочкам, недоуменно пожала плечами, как бы говоря: «посмотрите на этого идиота» и внезапно закричала на весь хостел:

— Оно мое, кусок дебила! Я купила его пять дней назад здесь, на Хонде!

Запустив в парня кроссовками, она в бешенстве кинулась на него. Все произошло так неожиданно, что Ире едва удалось перехватить ее на полпути. Держа трясущуюся от злости подругу за локти, она оттащила ее в сторону и сердито пробурчала:

— Так. Мне кажется, пришла пора нам всем откровенно поговорить.

— Согласен, у меня тоже поднакопилось к вам несколько вопросов, - агрессивно ответил Джи Ён и нервно одернул свитер.

— Отлично, у нас к тебе тоже, - многозначительно сказала Маша, приглашающе кивнув наверх.

— Да неужели? - фыркнул парень, переводя ехидный взгляд с одной девушки на другую. - Вообще-то это ваша подруга на моих глазах превратилась в девятихвостую лису и вышла сквозь стену!

— Тише! - шикнула на него Ира, испуганно озираясь по сторонам. - Не здесь, идемте на крышу.

Гуськом они поднялись по лестнице, крадучись, как четыре заговорщика. На всякий случай девочки шли между Женей и Джи Ёном, а на крыше предусмотрительно рассадили их по разные стороны потертого исцарапанного стола. Корнишон, на которого были направлены три пары недоверчивых глаз, ерзал на скользком пластиковом стуле, видимо чувствуя себя не очень уютно в такой странной компании.

Поскольку, на свежем воздухе Женя более-менее пришла в себя, Ира с Машей отошли к круглой «барбекюшнице», решив поскорее накормить свою несчастную подругу. Долго крутились вокруг, ругая замороченных корейцев, которые не могли сделать обычный мангал как у всех нормальных людей, пока окончательно не отчаялись разжечь ее. Сдавшись, Маша собралась спуститься вниз за своей зажигалкой.

— Дай сюда, - потеряв терпение, сморщился Корнишон и встал, забирая из ее рук электророзжиг. Бормоча по-корейски себе под нос что-то про криворуких иноземных мартышек, он открыл кран с подачей газа, щелкнул зажигалкой, и угли весело загорелись.

Не поняв обидных слов, Маша вежливо его поблагодарила и, сорвав с упаковок пищевую пленку, стала выкладывать нарезанное кусочками мясо на решетку.

А вот прекрасно все расслышавшая Ира напустилась на Джи Ёна, не дав ему шанса задать вопрос первым:

— Итак, что ты можешь сказать в свое оправдание? Каким образом ты связан с напавшим на Женю убийцей?

— Я?! - взвился он в ответ. - Девушки, вообще-то это я пришел сюда за объяснениями! Зачем на самом деле вы приехали в мою страну? Что она такое, - он ткнул пальцем в Женьку, но тут же отвернулся, увидев ее раздраженно дернувшиеся хвосты, - и вообще что происходит?

— За объяснениями говоришь? Хорошо, давай посмотрим. Именно ты пришел в квартиру Хан Со Джуна, когда Женя была там одна, - Маша отдала щипцы Ире и начала загибать пальцы, - на следующий день каким-то чудесным образом ты оказался в оцеплении возле концертного зала и спас нас от фанаток. Вечером того же дня пришел уже сюда под предлогом того, что Женя накурилась марихуаны и якобы сама позвонила тебе. Сегодня некто неизвестный, стоявший под нашим окном, когда она курила, заманил ее прямо к твоему дому и чуть не убил, а спас ее кто? Ну конечно же снова ты! И все это естественно череда совершенно случайных совпадений!

— Вот именно! - рьяно поддержала подругу Ира, неуклюже переворачивая шкворчащие сочные кусочки, с которых истерзанная голодом Женя не сводила горящего взгляда. - Так что не надо нам зубы заговаривать, задавать вопросы здесь будем мы!

— Минуточку! - Джи Ён возмущенно вскочил со своего места и приблизился вплотную к Ире. - И какой, по-вашему, был мотив у меня и моего сообщника, если я заманил ее к своему дому, а потом за каким-то неведомым хреном спас? Хочу напомнить, что кольцо Джин А купила самостоятельно еще до знакомства со мной. Я коп вообще-то, а не идиот!

— Тогда как ты объяснишь все эти удивительные совпадения, коп? – с вызовом приподняла брови Маша, невозмутимо раскладывая на тарелке закуски для Жени.

— И с какого же момента я превратился в обвиняемого? Это вы объясните ее превращение в мифическое животное, вызвавшее у меня глюки! Вы что же, все тут такие? Тогда почему хвосты я вижу у одной Джин А? Вы их как-то маскируете? Кто вы вообще такие и зачем приехали в мою страну? – Джи Ён громко повторил свой вопрос, и Маша едва заметно усмехнулась. «Да, действительно немного глуповат и прямолинеен. Сомнительно, что он как-то замешан в нападении,» – подумала она, оценивающе рассматривая взвинченного донельзя парня. Вряд ли он настолько умело играет. На своем веку она повидала немало хитрых мужчин с двойным дном, и сейчас с уверенностью могла сказать, что Джи Ён все же честен с ними.

Обменявшись с Ирой говорящими взглядами и получив от подруги утвердительный кивок, Маша решила взять все в свои руки и раскрыть карты. В сложившейся ситуации они были абсолютно бессильны, а вот Корнишон действительно коп, и у него больше возможностей, чтобы выяснить, что на самом деле происходит. По крайней мере он может пробить по своим каналам продавца из магазина бижутерии и нарыть что-то на Пак Джи Хуна, всучившего Ире подозрительный кинжал. А там, глядишь, может выйдет и на маньяка, который сегодня напал на Женю.

Поэтому, предложив парню вернуться за стол, Маша села рядом, приняла открытую позу, невольно располагавшую к себе собеседника, и рассказала по порядку все, что произошло с ними за несколько дней пребывания в Корее, утаив только о своей интрижке с Со Джуном.

Джи Ён какое-то время задумчиво молчал, нервозно барабаня длинными пальцами по столу. Тишину нарушал лишь этот стук и мерный гул оживленного даже ночью мегаполиса.

— Дядя Федор, ты их сейчас в угли превратишь! – внезапно воскликнула нетерпеливо дергавшая ногой Женька, явно почувствовав запах горелого. – Не умеешь готовить - не берись. Их же теперь есть невозможно!

Подорвавшись с места, она схватила тарелку с еще не пожаренными кусками свинины и плюхнулась с ней обратно за стол. Сидевший напротив нее Джи Ён брезгливо сморщился, наблюдая, как Женя впилась зубами в шмоток совершенно сырого мяса, удовлетворенно урча, словно хищник над добычей. Бледное до невозможности лицо девушки, наконец, стало приобретать краски, а тусклый мех на хвостах набрал цвет и распушился, получив хоть какую-то подпитку. Когда она умяла всю тарелку и с наслаждением облизала пальцы, коп потряс головой, заставив себя отвести взгляд от этого мерзкого зрелища, и вновь вернулся к насущной теме:

— То есть вся эта чертовщина стала твориться с вами тогда, когда вы получили некие древние предметы? Кольцо, которое я подобрал в подворотне возле караоке, выглядит точно так же, как и в видении… только сейчас в нем нет камня, – пробормотал он. – Что это может значить, Джин А? Ты же тоже это видела?

— Мне-то откуда знать! Оно же не мое? – Женька откинулась на спинку стула и, закинув ногу на ногу, издевательски ухмыльнулась. – Я всего лишь одержима духом девушки, которую вы с папашей в прошлой жизни довели до ручки, и вижу отрывки из ее жизни. По-моему тебе виднее, что это может значить.

— Ты уж определись, кольцо твое или с ним как-то связан я, – поняв, что от Женьки больше ничего не добиться, насмешливо хмыкнул Джи Ён и продолжил разговор с ее более адекватными подругами. – Я тут ни причем. До сегодняшнего дня со мной не происходило ничего странного. Возможно, это какие-то лисьи чары, и я увидел смерть неких Хучжао и Исыль только потому, что в тот момент рядом со мной была Джин А.

— Вот! Вот видите! – Женька торжествующе щелкнула пальцами, подскочив с места. – Девушка не называла вам своего имени. Оба жмура не знали его, я уверена в этом на сто процентов. А он знает!

«Как интересно наблюдать за тем, что происходит между этими двумя,» – усмехнулась про себя Маша, с любопытством разглядывая говорящий язык тела: Корнишон вызывающе развалился на стуле, развернувшись всем корпусом к Жене, и широко раздвинул ноги, будто ему было что демонстрировать, а та, подавшись к нему в ответ, практически легла на стол.

— Не неси чушь, Джин А, как Хучжао мог его не знать? Он точно знал, я в этом уверен на двести процентов! В противном случае, чем ты объяснишь то, что ее имя знаю я? – глумливо фыркнул парень и, вероятно решив пока отложить обсуждение этого вопроса, обратился к смотревшей на него Маше. – А что насчет тебя?

— У меня ничего нет, если ты об артефактах, – покачала головой она и встала, рассеянно меряя шагами небольшое пространство между столом и краем крыши. – Но у меня есть четкое ощущение, что лисы и дед, исчезнувший прямо на наших глазах - далеко не конец моих приключений.

— Кинжал мне подарил продюсер агентства «JTB Interteiment” Пак Джи Хун, – уточнила мрачно молчавшая до этого Ира, которая на время забыла о том, что умудрилась влюбиться в хитрого да еще и женатого интригана, который одурачил ее и умело отвел от себя подозрения, когда его приперли к стенке. Поймав все еще голодный взгляд ненасытной подруги, она вздохнула и обреченно поставила перед ней остатки сырого мяса.

— Ммм! – склонившаяся над полной тарелкой, Женька замычала с набитым ртом, будто вспомнила нечто очень важное. Сделав мощное глотательное движение, она возбужденно проговорила. - Именно твой мутный продюсер попросил пригласить вас к ним за столик, когда Муля привел меня в комнату! В тот момент на мне уже было кольцо, он мог его увидеть, пожав мою руку.

— Муля? Это еще кто? – недовольно нахмурился Джи Ён.

— Это... да так, никто, рэпер из этого же агентства. Как его там… Му Ёль что ли… – проворчала Ира, раздосадованная тем, что разговор свернул с нужной темы, и сев за стол, обратилась по-русски к Маше. – Дай сигарету, я блин скоро сопьюсь и скурюсь!

— Му Ёль? Ты знаешь Ким Му Ёля? – вытаращился на Женьку Корнишон и, вскочив на ноги, хлопнул ладонью себя по лбу. – С ума сойти! Я обожаю его песни! Он совсем недавно вышел из андеграунда и присоединился к этому агентству. Я был на всех его выступлениях в закрытых клубах Итэвона!

— Зашибись, договорились… – закатила глаза Ира, неловко прикуривая от электророзжига для барбекю. Лисы, хвосты и видения отошли для этого недалекого парня на второй план по сравнению с тем, что Женька оказалась знакома с его кумиром. С такими данными копом можно работать разве что в безопасной Корее. – Я понимаю твои фанатские чувства, но давай обсудим Мулино творчество немного позже. Если ты не заметил, у нас тут сидит некоторым образом кумихо. И ты станешь ее первой жертвой, если двух килограмм мяса ей будет недостаточно. Так что предлагаю всем сейчас обдумать, что делать дальше и как превратить Женю в обычного человека.

Детская шальная улыбка сползла с лица Джи Ёна, он откашлялся и снова сел, приняв позу, достойную образцового полицейского.

— Так, с письмом пока ничего не ясно. Либо подкинувший его тип умеет писать только иероглифами, либо думает, что только так его поймет Джин А, либо и то и другое и масса разнообразных вариантов. Значит на данный момент у нас есть две реальные зацепки: хозяин магазина, продавший кольцо, и Пак Джи Хун, подаривший И Рым кинжал. Это точки отсчета. Нужно выяснить, не связаны ли они между собой. Завтра я отправлюсь в магазин, попытаюсь припугнуть продавца и вытрясти из него, что это за кольцо и почему он не хотел с ним расставаться. А вот с продюсером все сложнее… Он медийная личность, а семья его жены очень влиятельна в Корее. Не знаю как у вас, в России, но здесь без веских оснований к ним не подобраться.

— У нас также, – кивнула Ира, закашлявшись от едкого дыма.

— Но я попробую покопаться в его прошлом, постараюсь узнать о нем хоть что-то, может это как-то и поможет, – наблюдая за неумелыми потугами явно некурящей девушки, Джи Ён выхватил сигарету из ее пальцев и, затушив, выбросил в стоявшее рядом мусорное ведро. – Тебе не идет, – резюмировал он. Ловко ухватив пережаренный кусок свинины, от которого отказалась Женька, он нахально подмигнул ей, помахал на прощание подругам и направился к лестнице.

— Подожди! – остановила его Маша. Присутствие мужчины, тем более местного служителя закона давало ей ощущение защищенности. После ужасающего рассказа Жени о напавшем на нее существе она очень боялась, что этот монстр не успокоится, пока не завершит начатое. А Джи Ёну один раз уже удалось его прогнать, значит он точно может с ним справиться, и его нужно уговорить остаться в хостеле под любым предлогом. – Куда ты сейчас пойдешь, на дворе глубокая ночь.

Парень неловко почесал затылок и совершенно спокойно ответил:

— Подремлю в машине, она припаркована внизу. Мне утром на работу.

— Почему в машине? Ты не собираешься домой? – удивилась Ира. Корнишон был ей симпатичен. Молодой, бедный парень, выросший без семьи, но трудолюбивый и отважный – он вызывал у нее сестринские чувства и желание о нем позаботиться. Наверное, примерно то же самое испытывала к нему и Лена.

— Домой? – криво усмехнулся Джи Ён. – Ехать далеко, и после того как там побывала Джин А, моему дому требуется капитальный ремонт. Сегодня перекантуюсь в машине, а с завтрашнего дня поживу в сауне.

— В сауне?! – драматично воскликнула Маша. Поднявшись со стула, она подошла к парню и доверительно заглянула ему в глаза. – Прямо у входа есть свободная комната, она не заперта, переночуй сегодня в ней. Утром мы договоримся с хозяйкой насчет тебя. Ты спас нашу подругу, а она лишила тебя жилища, пусть это будет маленькой компенсацией за причиненный урон. Соглашайся.

Закрепляя эффект, она мило улыбнулась удивленному копу.

— Э-э… ну хорошо, спасибо, – неуклюже поблагодарил он, взъерошив жесткие волосы. Было видно, что он очень смущен, будто впервые в жизни видел такую доброту и отзывчивость со стороны незнакомых людей. – Завтра созвонюсь с ребятами, они помогут мне с ремонтом. Как только закончу, сразу съеду.

— Только этого для полного счастья мне и не хватало… – проворчала Женька по-русски, представляя, сколько усилий ей потребуется, чтобы сдержаться и не сожрать Корнишона, пока девочки будут мирно спать в своих постелях. Однако и в этой крайне неприятной ситуации можно было найти плюсы. Изобразив наигранно-дружелюбное выражение лица, она помахала рукой, чтобы привлечь внимание парня и сладким голоском спросила, – Эй, оппа, ты умеешь пользоваться стиральной машиной с сушкой?
_______________________________________________________________________________________

*Вольная интерпретация китайской пословицы «Если взял взаймы и отдал долг, и дальше одалживать будет несложно». ( 有借有还，再借不难. ) Русский аналог - «Долг платежом красен».

*Даос - адепт, посвятивший себя даосизму. Им может быть отшельник, учитель, настоятель храма, даосский монах. Знаменитым адептом раннего даосизма является Чжуан Чжоу (369—286 гг. до н. э.), известный под именем Чжуан-Цзы. В странах Востока, в отличие от западного мира, вера в призраков не ограничивается сферой суеверий. Призраки являются посланниками Неба, органично вписываясь в некую универсальную народную религию. Единственный способ защититься от них - загладить свои прегрешения добрыми поступками или вымолить прощение у Неба жертвоприношениями и иными религиозными актами, которые могут совершаться с помощью священнослужителей. Очень часто для этих целей обыватели нанимали именно даосов - представителей наиболее «близкой к природе религии» с глубокими шаманскими и мистическими корнями.

*«Хуцо» или «душа тигра» - янтарь. Древние китайцы верили, что в этот камень превращается душа хищника после смерти.

*Антропоморфное воплощение божества ветра Фей Лянь. «Дядюшку-ветра» Фэн Бо китайцы представляют в виде пожилого человека с длинной седой бородой и огромным мешком, в котором он хранит ветра. По одному из преданий, в своей земной жизни Фэн Бо был безнравственным министром последнего тирана династии Шан, покоренной племенем Чжоу. Закончив свою земную жизнь, он превратился в страшное чудовище и стал вызывать ураганы и разрушения.