Сжав губы, я обдумывал план, который начал формироваться в моей голове – я знал, что она все еще недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы провести в школе оставшуюся часть учебного дня, поэтому решил взять ситуацию в свои руки. Я могу отвезти ее домой – конечно же, я знаю, где она живет, содрогнулся я стыдливо. Это было в видении Элис, когда я ехал домой прежде, чем отправиться к Денали.

Тем не менее, если ей так не хочется насладиться всей прелестью – здесь подразумевается глубокий сарказм – урока физкультуры, то почему я не могу предложить ей с него сбежать? Следует признать, что мне хотелось получить возможность еще расспросить ее кое о чем, обо всем, о чем я только мог. Это своего рода прикрытие, я могу запросто все организовать и отвезти ее домой.

Интересно, а она не будет против того, что я ей помогу. Может быть, она вовсе не захочет, чтобы я ей помогал; но мне все же нужно попробовать, так ведь? Однако я вспомнил об опасном скрытом смысле предлагаемой помощи – один на один с ней на протяжении неопределенного количества времени. Вокруг никого, кто бы мог помешать, и никто не будет знать, что я уехал с ней.

Монстр внутри меня зарычал в предвкушении; я мог чувствовать ее запах с того места, где находился, даже с учетом того, что воздух был неподвижен, не обрушивая на меня все великолепие ее запаха.

Мисс Коуп суетилась около стола, мысленно болтая сама с собой о расписаниях и других вещах. Она будет знать, яростно сказал я сам себе. Вот гарантия; по крайней мере один человек заметит, что Белла Свон пропала после того, как Эдвард Каллен увез ее домой.

Я такой эгоист, сказал я сам себе, бесшумно приближаясь к ней. Однако это было странной необходимостью, которую я не мог отрицать; я отчаянно хотел провести с ней хоть непродолжительное время, поговорить с ней, хотя, казалось, она и не догадывается об этом. В отдалении послышался звонок, сигнализируя о начале урока, однако в этом здании его едва ли можно было услышать: сотрудники судили о том, когда ученикам пора отправляться на уроки, только по часам на стене.

Намеренно двигаясь медленно, чтобы ее не напугать, я пробормотал Белле на ухо: «Могу все устроить». Но все же послышалось неравномерное биение ее сердца, словно она была напугана моим «неожиданным» появлением. «Сядь и сделай вид, что тебе все еще нехорошо».

Какая-то часть меня надеялась, что она не послушается, но эта надежда развеялась, когда она молча сделала то, что я сказал; на ее лице застыло выражение облегчения и скептицизма, но она села на стул около стены, отклонившись назад. Ее горло оказалось на виду, а я бы не смог это долго терпеть, поэтому отвернулся – она выглядела достаточно бледной и слабой, так что план мог сработать.

«Мисс Коуп?» - произнес я спокойно, приближаясь к ее столу, за которым она сидела и разгребала какие-то бумаги и документы.

Я действительно должна составить новое расписание – о, мой, Эдвард! Интересно, какие у него проблемы; разве следующий урок не начался? «Да?»

Я оставил в стороне невинное выражение лица и уверенно посмотрел прямо на нее, произнося свою отговорку. «У Беллы следующий урок - физкультура, но не думаю, что она себя хорошо чувствует. Может быть, мне прямо сейчас отвезти ее домой. Можно она не пойдет на урок?»

Ах, ну конечно! Бедняжка все еще выглядит плохо; надеюсь, скоро она поправится! «Тебя тоже нужно отпустить?» Мисс Коуп отметила что-то в школьной компьютерной системе.

«Нет, у меня урок мисс Гофф, она не будет против». Моя учительница по испанскому вряд ли будет возражать – честно говоря, мысли некоторых женщин настолько маловажны. Да она отпустит меня без всякой причины, только из-за моей внешности – и это человек, который учит молодых ребят!

Конечно, не будет, мысленно проворчала мисс Коуп, точно зная причины. «Ладно, тогда все в порядке. Поправляйся, Белла»,- крикнула она Белле из-за стола прежде, чем вернуться к своей работе.

Повернувшись, чтобы взглянуть на Беллу, я усмехнулся, увидев единственный короткий слабый кивок и ничего больше. На какое-то мгновение меня это встревожило – ей действительно плохо или она притворяется – а потом я заметил, что она держится слишком уверенно для «нездорового» человека.

«Можешь идти или мне опять тебя понести?» - я не удержался и поддразнил ее, в моем голосе явно слышался сарказм. Сама мысль о том, что она, невинная девушка-человек захочет, чтобы я, неумершее существо, прикасался к ней, была нелепа.

Легкий румянец, появившийся на ее щеках, когда она вставала, удивил меня; почему она покраснела из-за того, что не хочет, чтобы я понес ее на руках? Или это предложение смутило ее? Держа для нее дверь, я наблюдал за тем, как она аккуратно вышла на улицу, где стоял небольшой туман, мысленно я перебирал различные причины, почему она чувствует себя рядом со мной немного неловко, ведь казалось, так и есть.

Она направилась к парковке, а я последовал за ней. «Спасибо. Для того, чтобы прогулять физкультуру стоит почувствовать себя плохо». Значит, ей действительно не нравится этот урок, хмм? Интересно, это как-нибудь связано с ее очевидной неуклюжестью, которая приносит ей одни беды.

Когда я шел, я не мог ее разглядывать, так как поравнялся с ней. Она шла с поднятой головой, и я ясно видел ее горло, бледное и изящное. «Не за что». Дождь мне немного мешал: глаза вампира, специально приспособленные для того, чтобы улавливать малейшие движения, сейчас видели каждую отдельную капельку, летящую на землю.

Непродолжительное молчание было нарушено, когда она спросила: «Так ты идешь? В эту субботу, я имею ввиду?» Если бы я не был способен заниматься несколькими делами одновременно, я бы наверняка упустил то, что Ньютон пригласил ее на пляж с друзьями; очевидно, что я не мог бы этого услышать, если бы не слух вампира.

Не то, чтобы мне не хотелось провести больше времени с этим удивительным человеком, Беллой, но дело в самой поездке. Я с трудом мог представить себе все те ужасы, которые могут последовать, если кто-нибудь из них хотя бы палец порежет – от вида крови я приду в неистовство, стану убийцей без малейшего намека на самоконтроль.

Сам риск огромен, а кроме того, моя семья старается держаться от людей подальше, чтобы они не могли заметить, кто мы. А если во всем этом будет участвовать еще и Белла, то поездку сразу можно считать смертоносной.

У меня было какое-то странное ощущение, и вдруг, в мгновение ока, я осознал, что я забыл об одном месте в мире. «А куда вы едете?» Единственные пляжи, которые находятся поблизости, являются для нас, Калленов, запретной зоной.

«Ля Пуш, первый пляж». Подсознательно я знал, что она наблюдает за мной и попытался контролировать себя, но мои глаза все же немного прищурились при мысли о том, что она отважилась ступить на …их территорию. Оборотни; как же мне хотелось ей сказать, чтобы она туда не ездила, но я знал, что, чтобы я не сказал, это будет очень подозрительным.

Боковым зрением я видел, что она пытается что-то понять, ожидая моего ответа; желая прервать ее мысли, но зная, что я не смогу этого сделать своим ответом, я все же сказал: «Не думаю, что я приглашен».

Она раздраженно вздохнула. «Я только что тебя пригласила». Ее логика не должна заставить меня захотеть пойти с ней; я тосковал по дням, когда ничто не приводило меня в такое смятение, как сейчас.

Все, что она говорила, вызывало во мне чувства, которых я никогда не испытывал, и на какое-то мгновение мне захотелось забыть обо всем и пойти, один раз в своей жизни; но я подавил это желание и улыбнулся Белле, представляя себе, что ей скажу. «Давай не будем еще сильнее раздражать Майка на этой неделе. Мы же не хотим, чтобы он пришел в ярость».

Вздохнув, она пробормотала: «Майк-шмайк». Я заметил, что сейчас она размышляла еще над чем-то: этот человек не прекращал меня удивлять, она часто погружалась в размышления, которые в конечном итоге приводили к какой-либо догадке.

Когда мы подошли к машине, она вдруг пошла влево, направляясь к чудовищному пикапу. Я поймал ее за крутку и потянул обратно – с момента нашего первого разговора я ожидал от нее все, что угодно, но это не поддавалось никакому объяснению.

«Ты куда это?» В моем голосе послышались сердитые нотки, хотя я себя контролировал, но я все еще терпеливо ждал ее ответа, а она в смятении на меня уставилась, не сводя с меня своих больших карих глаз.

«Домой», - медленно ответила она, произнося слова так, будто это было очевидно. Меня еще сильнее рассердил тот факт, что она собиралась отправиться домой самостоятельно по мокрой дороге по лесистой местности, которую представляет собой Форкс.

«Ты что не слышала, что я пообещал отвезти тебя домой?» Я знал, что дело было скорее в моем вопросе, а не в том, что она мне не доверяет – но подождите, она этого не знает. Она лишь подумала, что я предложил отвезти ее домой, а она отклонила предложение. «Ты правда думаешь, что я позволю тебе вести в таком состоянии?»

«В каком состоянии?» Она делает вид, что не понимает, чтобы разозлить меня, или она действительно не понимает, что она все неустойчиво стоит на ногах, хотя я ее крепко держу – я чувствовал, как в моих пальцах натягивается ткань, только поэтому я знал, что она шатается. «А как насчет моего пикапа?» - пожаловалась она.

«Элис отвезет его к твоему дому после школы». За куртку я потянул ее по направлению к своей машине, я был благодарен хотя бы за то, что она не устраивает тут драку – хотя я злорадно представил, что бы подумал Ньютон, если бы увидел, как я практически тащу Беллу к своей машине.

«Отпусти меня!» - настаивала она, даже несмотря на то, что передвигала ноги, чтобы не споткнуться – она не следовала за мной покорно, но и не вырывалась. Она шаталась из стороны в сторону, пока я не выпустил ее, и вздрогнул, когда услышал, как она ударилась о дверь машины. Ну по крайней мере, я не переломал ей кости, напомнил я сам себе, в то время как она надулась как ребенок и скрестила руки. «Ты такой настырный!»

«Там открыто», - сказал я ей. Пытаясь подавить ярость, которая вспыхнула во мне, – серьезная проблема, по общему мнению, в том числе и моей семьи – я проскользнул на водительское сиденье и ждал, пока она сядет.

«Я в состоянии ехать сама!» - возразила она, стоя под дождем, который становился все сильнее; капюшон был опущен, и она мокла. Это просто нелепо.

«Садись, Белла». Я наклонился, чтобы посмотреть на нее, и опустил стекло. Поразительно, но выражение ее лица поведало мне все, о чем мне нужно было знать; она раздумывает над тем, чтобы сбежать.

Если она это сделает, то мне придется выпрыгнуть из машины и побежать за ней. «Я просто притащу тебя обратно». Она восприняла мою угрозу на полном серьезе и залезла в машину с угрюмым выражением лица, промокнув, хотя и не дрожа.

«Это абсолютно не нужно», - все, что она сказала. Не утруждаясь ей отвечать – она вряд ли станет меня слушать сейчас, надувшись, – я завел машину, включил печку и, к сожалению, сделал музыку тише.

Если бы мое сердце билось, оно бы неистово колотилось сейчас, когда она сидела так близко ко мне в этой машине. Впервые я задумался о том, что значило это молчание – она все еще дуется, ее запах все еще немыслимо опьяняет меня – и я раздумывал, что бы такое сказать.

У меня есть возможность узнать ее, я знаю, Эсме очень хотела, чтобы я попробовал это сделать, а я не могу придумать, что сказать. Все, что я чувствовал - ее, ее тепло и то, как близко она ко мне находится в данный момент – все остальное было просто неважно, мы ехали в тишине, на комфортной скорости.

Ее запах обволакивал меня в этом закрытом пространстве – мои братья и сестры будут недовольны тем, что теперь в машине будет пахнуть человеком – а монстр внутри меня умолял меня воспользоваться моментом и испить ее кровь. Но я не мог так поступить с ней, с Беллой – только не с Беллой.

Именно эти слова я произнес тогда, когда тот автомобиль мог раздавить ее, убить прямо на моих глазах. Неужели это что-то сильное, поразмыслил я на протяжении короткого мгновения, прежде, чем оставить эту мысль: она мне интересна, и тут дело в информации, а не в чем-то еще. Ничего особенного, помимо вопроса, почему я не могу слышать ее мысли.

Она удивила меня, заговорив первой и спросив: «Clair de Lune?» Мои глаза устремились на нее; она выглядела такой же удивленной, как и я. Но я был удивлен тем, что она знает эту мелодию, а она скорее всего удивлялась, почему я слушаю такую музыку.

«Ты знаешь Дебюсси?» У меня возникло странное чувство –связанное с тем, что она знает о чем-то таком, что мне тоже нравится; что она, человек, тоже интересуется музыкой, и это хорошо! Я чуть было не рассмеялся над этим – моя семья особо не интересуется музыкой, и вот я нашел человека, который знает Дебюсси!

«Не особо», - признала она, и ее щеки налились легким румянцем. «Моя мама играет много классических произведений – я знаю только свои любимые». Это одно из ее любимых. Я сохранил это в памяти: «Факты об Изабелле Свон».

«И у меня это одно из любимых», - ответил я, уставившись в лобовое стекло. Белла знает классическую музыку – что совсем не характерно для большинства современных подростков ее возраста. Люди все дальше и дальше уходят от музыки, среди которой рос я, двигаясь по направлению к новым ныне живущим исполнителям.

Конечно, это происходит на протяжении всего моего существования. Вещи входят моду и выходят из нее, каждое поколение привносит свое собственное влияние. Стоит признать, что за этим процессом довольно забавно наблюдать. Сам факт, что люди могут что-то изменить из-за одной лишь прихоти, изумляет; а то, что делают некоторые люди для получения выгоды, ужасает.

Именно музыка связывает меня с моей человеческой жизнью. Члены моей семьи всегда тоскуют, когда думают о своей прошлой человеческой жизни – а в случае с Розали, это нечто большее, чем просто тоска – и я не исключение. Мои последние воспоминания о родителях – когда они были больны, я многого не помню из-за боли при превращении и прошедшего с того момента времени.

Но я всегда помню о музыке – о том, как играл на рояле, слушал, как играют мои родители – одну композицию, которую я однажды сыграл Эсме и Карлайлу, я помнил из человеческой жизни. Как-то ее сыграла мне моя мать; а я сыграл ее лишь однажды для своих новых родителей.

После этого я осознал, что мне нужно освободиться от своего прошлого, от своей матери – а кроме того то, что эта была лишь часть мелодии, которую я попробовал сыграть на рояле, который они приобрели для меня, для дома. Впоследствии я создавал свою музыку, это было более расслабляющим, нежели играть что-то, что я помнил из своей старой жизни.

Это навело меня на вопрос, а что Белла думает о своих родителях. Здесь, в Форксе она живет с Чарли – но кто остался у нее в Фениксе? Ее мать – разве она не говорила, что ее мать снова вышла замуж за кого-то по имени Фил? И она переехала сюда, чтобы дать матери возможность жить своей жизнью – за счет своего счастья.

У Беллы большое сердце, раз она способна на такое ради матери; интересно, какая у нее мать? Я едва ли помню свою, но боль больше не причиняет страданий – она умерла и все. Но мать Беллы жива. «Какая у тебя мать?»

Я обнаружил, что с любопытством ее разглядываю. Она подняла на меня глаза, удивленная, но не слишком шокированная. «Она очень похожа на меня, только красивее». Мои брови поднялись; как может быть кто-то быть красивее ее? Она сама очень красивая, подумал я. «Во мне много от Чарли. Она общительнее, чем я, и смелее. Она безответственна и слегка эксцентрична, и очень непредсказуема в приготовлении пищи. Она мой лучший друг».

По ее голосу, выражению ее лица, я видел, что мать – все для нее, конечно же, по ее мнению. После того, как она все это сказала, она погрустнела, очевидно, она очень скучает по ней. Но все же я почувствовал небольшое раздражение.

Она такой сложный человек; трудно поверить, что она всего лишь в старших классах школы. Из ее описания матери, понятно, что ее мозг функционирует на более высоком уровне. «Сколько тебе лет, Белла?» Может быть она старше, чем остальные ученики. Припарковав машину, я вновь уставился на нее, нахмурившись и пытаясь разгадать тайну.

«Семнадцать», - ответила она; неужели это лишь мое воображение или она вновь пришла в смятение?

«Ты не выглядишь на семнадцать». Все, что я смог сказать о ней, - ее мозг устроен иначе, что уже для меня очевидно, и я знаю это – она настолько умна, и почему только ее мысли для меня закрыты? Каковы причины и цель этого?

Она засмеялась; мое любопытство росло. У нее красивый смех, нужно сказать, но я не видел причин для смеха. «Что?»

«Моя мама всегда говорит, что я родилась в возрасте тридцати пяти, и с каждым годом я становлюсь еще старше». Ее небольшой вздох и произнесенные слова были окрашены грустью. «Ну, кто-то же должен быть взрослым».

Так значит дело в этом? Она поступает как зрелый человек, потому что кто-то из двух должен быть таковым, именно поэтому она почти не думает о самой себе? Мотивация была весьма странной; нужно будет еще над этим поразмыслить. Ее следующее наблюдение отвлекло меня от этого направления мыслей. «Ты сам не очень похож на подростка в школе».

Состроив гримасу, я сменил тему. «Так почему твоя мать вышла за Фила?»

На ее лице мелькнуло удивление – интересно, почему. «Моя мать…она выглядит молодо для своих лет. Думаю, из-за Фила она чувствует себя еще моложе. Но она абсолютно от него без ума». Она покачала головой, очевидно о чем-то думая.

Мне стало интересно, что это означает. «Ты одобряешь?»

«А это важно? Я хочу, чтобы она была счастлива…и он тот, кто ей нужен». Судя по всему тому, что она мне рассказывала, Белла привыкла отдавать. Никогда не встречал никого подобного: она просто хотела, чтобы мама была счастлива с кем бы то ни было.

«Очень великодушно…Интересно», - задумался я вслух. Очевидно, что притяжение, которое я испытываю по отношению к ней, очень сильно, и хотя я не понимаю его, следует признать, что мне очень любопытно, почему я чувствую такую глубокую привязанность к ней; я знаю ее всего лишь недавно.

«Что?»

«А даст ли она тебе такую же свободу, как ты думаешь? Независимо от твоего выбора?» И снова мои глаза были сфокусированы на ее, я пытался найти ответ в ее мыслях. Сам себе я сказал, что это было связано лишь с …беспокойством о ней; но ведь я устроил такой допрос, поскольку каким-то странным образом начинал видеть ее как часть семьи.

«Ду-думаю да», - пробормотала она, нерешительно и сомневаясь под взглядом, который я на нее устремил. «Но она, в конце концов, родитель. Это немного другое». Удивление, которое я испытал, было не сравнимо с возвратившимся ко мне беспокойством.

«Значит, кто-то не очень страшный», - поддразнил я, не в силах сдержать нервозность, формировавшуюся во мне при мысли, что она скорее всего будет с тем поклонником, который нравится ей, независимо от того, одобряет ли ее мать или нет; если я прав, она вероятно убедит мать в том, что та должна принять поклонника Беллы также, как Белла приняла Фила.

Мне нравилось смотреть, как она улыбается; «Что ты подразумеваешь под словом «страшный»? Много пирсинга на лице и тату по всему телу?» Я не стал возражать по поводу того, что эти вещи определенно навесили бы на кого-нибудь ярлык негодяя в обществе при моей – нет, при жизни моих родителей.

«Полагаю, это одно из определений». Особенно в 1901 году, да, такой человек точно рассматривался бы как страшный. Но я не говорил об этом – я сам себя глубоко шокировал, когда вдруг осознал, что имел ввиду страх перед кем-то типа меня.

Будто она прочитала мои мысли, она сразу же ответила. «А какое определение этому даешь ты?» Все, о чем я подумал в этот момент, то, что я спросил, чтобы узнать, интересую ли я ее так, как мои близкие интересуют друг друга.

Но, сейчас отступать слишком поздно. Я проигнорировал ее вопрос и задал ей свой с притворной спокойной ухмылкой. «Как ты думаешь, а я могу быть страшным?» Может быть, до этого еще было не поздно уйти от этой темы, но сейчас, когда я задал такой вопрос, было определенно поздно.

Она что-то мысленно обдумывала, а я, как на иголках, ждал, когда она скажет, что думает по этому поводу. Меня наполнили противоположные чувства счастья и раздражения, когда она сказала: «Хммм…Думаю, ты мог бы быть таким, если бы захотел».

Это совершенно невозможно; я опасен. Вампиры не могут быть дружелюбно настроены по отношению к своей добыче, и вот я непринужденно болтаю с такой добычей, словно я обычный человек. «А сейчас ты боишься меня?» - спросил я, делая свое лицо абсолютно непроницаемым – это было не так уж и сложно; я хотел узнать, что она действительно думает.

Я услышал ее неравномерное сердцебиение, и увидел, как ее глаза немного округлились – но она выпалила: «Нет». Она ответила слишком быстро, вряд ли она действительно именно это имела ввиду; я обрадовался, что у нее есть хоть немного здравого смысла, и снова улыбнулся, зная, что она все-таки осторожна.

Если бы я не обращал внимания, я бы не уловил сдержанного тона ее слов: «Ну что же, а теперь ты расскажешь мне о своей семье? Это гораздо интереснее, чем моя история».

Тотчас же я насторожился – это был всего лишь рефлекс в ответ на желание людей узнать о нашей семье больше, чем им уже известно. «Что ты хочешь узнать?»

Она начала с простого, проверяя слухи, которые ходили в школе. «Каллены усыновили тебя?»

Довольно легко. «Да».

Она немного поколебалась, прежде чем спросить: «А что случилось с твоими родителями?», видимо она не знала, правильно ли меня об этом спрашивать.

Я не был опечален, когда произнес: «Они умерли много лет назад», потому что это был всего лишь факт – у меня было время, очень-очень много времени, даже больше, чем достаточно, чтобы смириться с тем, что их не стало.

«Мне жаль». Пробормотала она свои извинения, и румянец, показавшийся на ее щеках, подсказал мне, что нужно ее успокоить, сказать ей, что она не сказала и не сделала ничего неправильного. Эти чувства раздражали – если бы я просто мог разгадать, что все это значит, было бы намного проще.

«Я их толком и не помню. Карлайл и Эсме уже давно стали мне настоящими родителями».

«И ты их любишь», - просто констатировала она, будто факт. И это было так; то, что она так быстро это уловила, должен сказать, достойно уважения.

«Да», - улыбнулся я. «Не могу представить себе двух лучших людей». Это на самом деле было бы трагедией; если бы мы были обречены отправиться прямо в ад, если бы нас убили Вольтури или каких-либо другие вампиры. Никто из членов моей семьи этого не заслуживает.

«Тебе повезло». Мне пришлось напомнить самому себе, что она имеет ввиду, мне повезло, что я обрел семью, приемных родителей, а также братьев и сестер.

«Я знаю».

«А как насчет твоих братьев и сестер?» С каждой минутой этот разговор становился все более опасным. Элис будет спрашивать меня о том, что я ей сказал, а если я сказал больше, чем нужно, Розали вцепиться в меня прежде, чем я успею выйти из машины.

Посмотрев на часы, чтобы выиграть хоть немного времени, я увидел, что прошло уже очень много – к тому времени, как я вернусь обратно в школу, урок уже пять минут как закончится. «Мои близкие, а также Джаспер и Розали, если уж на то пошло, будут очень недовольны, если им придется стоять и ждать меня под дождем».

«Ох, извини, полагаю, тебе надо ехать». Казалось, что она колебалась, когда выходила из машины в дождь, который все еще шел.

«И наверное ты хочешь получить свой пикап обратно до того, как отец вернется домой, чтобы не пришлось рассказывать о происшествии на биологии», - ухмыльнулся я, зная, что это заставит ее двигаться быстрее; не то, чтобы я не хотел остаться, но у меня будет куча проблем из-за Розали. Хотелось уменьшить то минимальное количество боли, которое она могла мне причинить.

«Уверена, он уже слышал. В Форксе нет секретов», - вздохнула она; я засмеялся над тем, как иронично это выглядело, она разговаривает с «человеком», хранящим самый важный секрет.

«Хорошо тебе провести время на пляже…хорошей погоды, чтобы позагорать». Дождь, барабанящий по стеклу, казалось, противоречил этому утверждению, но я знал – благодаря Элис – что на выходных погода будет действительно хорошей.

Все уже было распланировано – мы с Эмметом – отправимся на охоту; мне это было просто необходимо, а он предложил пойти со мной. Небольшая охота с Джаспером сегодня после школы была скорее прогулкой по лесу, нежели охотой; он хотел поговорить. Поскольку обычно он охотился с Элис.

«А завтра я тебя не увижу?» Белла вдруг поняла, что я прощаюсь с ней на выходные, хотя сегодня только четверг.

«Нет. Мы с Эмметом начинаем эти выходные чуть раньше».

«Что вы будете делать?» Казалось, что она разочарована тем, что завтра меня не будет; мое сердце подпрыгнуло при этой мысли из-за испытываемых мною неразличимых, но острых чувств. В самом ее вопросе – заданном добычей, на которую я даже хотел охотиться, – крылась ирония, которой я не мог избежать. С ней всегда связана ирония, не так ли?

Тем не менее, я ответил, пытаясь выглядеть взволнованным, когда вновь посмотрел на часы – хотя мне хотелось побыть с ней еще. «Мы пойдем в поход к пустоши Гоут Рокс, южнее Рейнира». Что, означало, конечно же, что мы будем там охотиться.

«Ну, тогда, желаю удачи», - сказала она; она пыталась произнести это с энтузиазмом, но вышло довольно сухо. Я постарался сдержать улыбку, вызванную этим ее неэмоциональным пожеланием удачи на охоте с братом.

Мысль об охоте, однако, напомнила мне о том, что меня тут не будет до – по крайней мере до среды – из-за хорошей погоды. Мной поспешно овладела паника; она может себя убить самыми разными способами, если я не буду обеспечивать ее безопасность.

Но я не мог остаться, как бы сильно мне этого не хотелось. Надеюсь, она все-таки сможет прожить это время в безопасности. «Сделаешь для меня кое-что на этих выходных?» Я посмотрел ей в глаза, которые округлились, она молча кивнула.

«Только не обижайся, но выглядит так, будто ты привлекаешь всякие неприятности как магнит. Поэтому…постарайся не упасть в океан и не попасть под машину или еще куда-нибудь, ладно?» Слегка улыбаясь, я посмотрел на ее лицо и увидел то, что и предсказывал, – возмущение тем, что я прямо сказал о ее неуклюжести.

На этот раз я оказался прав, она взглянула на меня. «Я посмотрю, что можно сделать», - выпалила она и выскочила из машины под проливной дождь. Захлопнув за собой дверь, она направилась к входной двери и оглянулась на меня.

Я отъезжал с улыбкой на лице, вспоминая, что на этот раз я смог предсказать ее реакцию – может быть, она не так уж и отличается от остальных женщин. Беллу явно оскорбило то, что я упомянул, что она не очень грациозна.

Вновь посмотрев на часы, я заметил, что опоздаю больше, чем на пять минут – скорее всего минут на десять после звонка. Мое непривычно радостное настроение упало, а потом снова поднялось, когда я подумал, сколько времени я провел, узнавая о Белле.

Единственное, что хорошо в моем опоздании, подумал я, то, что вокруг школы практически не будет учеников – а возможно, даже сотрудников школы. Никто не увидит, как Элис сядет в пикап Беллы, чтобы отвезти его к ней – что скорее всего будет сделано так, как может только вампир.

Уф, последний кусочек 10 главы!!!! В общем, есть маленькое объявление - переводчику нужна любая посильная помощь, кто может помочь, отзовитесь, пожалуйста!!!
форум