Жизнь Элис

~ Иезекиль ~

Чтобы дать возможность жене Леви с ним попрощаться, я вышел из комнаты. Медицина оказалась бессильна — его сердце окончательно сдало. В последние дни мой брат стал совсем плох, смерть была вопросом времени.
Я закрыл глаза, чтобы лучше слышать. Шумели аппараты, раздавались голоса людей, которые, снуя туда-сюда, пытались исцелить, продлить жизнь скорбных телом. В этой больнице невозможно было услышать глас Божий.
С тяжелым сердцем я сел на один из стульев и прошептал про себя прощальную молитву для нашего епископа. Для моего брата.
Да найдет он дорогу в Рай после многих лет неустанной службы.
Мне нужно было дать знать другим старейшинам, что новым епископом назначается Сэмюэль Йодер.
Я надеялся, что он готов принять на себя этот сан.
— Иезекиль?
Услышав свое имя, я открыл глаза — удивительно, что кто-то, кроме жены моего брата, знал, что я здесь. Оглянувшись, увидел епископа одного из близлежащих городов. Ко мне подошел епископ Ларсен из Содружества. Шляпа в руках, куртка помята — казалось, он был здесь довольно давно. Я встал и пожал ему руку.
— Йохан Ларсен, какая встреча. Не ожидал увидеть здесь кого-то из знакомых, — не выпуская его руки, сказал я. Он устало опустился на соседний стул.
— Как и я. Одна из моих прихожанок недавно скончалась, — мягко пояснил он, потирая глаза.
Я кивнул.
— Соболезную вашей утрате, — прошептал я.
— Ты пришел навестить кого-то? — вежливо поинтересовался он.
— Моего брата, Леви. Он умер час назад, — тихо ответил я.
— Мне так жаль, Иезекиль. Это большая потеря для вашего сообщества, — он утешительно положил руку мне на плечо. — Он был хорошим и заботливым епископом.
Я кивнул, и мы оба замолчали, мысленно вознеся молитвы за усопших.
— Столько потерь за один день, — пробормотал он, вновь потерев глаза.
— Кого ты потерял сегодня, Йохан? — спросил я, надеясь хоть немного развеять его печаль.
Он опустил голову и вздохнул.
— Честно говоря, она даже не была моей прихожанкой. Она сбежала, но ее родители были из моей паствы. Никто не мог помочь ей. Я узнал об этом только от Его преподобия, — ответил он, глядя в коридор, из которого вышел.
Я тихо ждал продолжения истории.
— Ты знаешь девушек из семьи Платт? — спросил он вдруг.
Я кивнул, не понимая, к чему упоминание об Эсми и Элизабет.
— Да, Эсми замужем за молодым Карлайлом Калленом, а Элизабет — за Эдвардом Мейсеном, — с любопытством посмотрев на собеседника, сказал я.
Йохан кивнул и, взглянув на свою шляпу, нахмурился.
— Много ли ты знаешь об истории этой семьи, Иезекиль?
Я покачал головой. Эсми и Элизабет приехали из Содружества, обручились, а затем вышли замуж и стали редко видеться с семьей. Я слышал, что в их семье родились только девочки, и предположил, что отец был рад избавиться от стольких дочерей. Больше об их истории ничего не знал. Кроме того, что Эсми оказалась бесплодной. Это было печально, и она выплескивала весь свой материнский инстинкт на других людей.
— Их младшая сестра, Мэри, была очень больна, — начал он. Я заметил, что он покачал головой и закрыл глаза.
— В семье Платт живут монстры, Иезекиль. К счастью, Эсми и Элизабет удалось сбежать, — продолжил он сиплым голосом продолжил: трудно было сказать, отчего он охрип — то ли от усталости, то ли от волнения.
— А их сестра? — тихо спросил я.
— Мэри тоже сбежала, но недалеко. Она покинула одного монстра ради другого — англичанина.
Я кивнул и затих, уже зная, чем закончится эта история.
Молодая девушка, убегая от злого отца, часто попадала в руки такого же человека, но не осознавала, пока не становится слишком поздно. Узнав о беременности пассии, мужчина выгонял ее — опороченную, нежеланную, и она вынужденно возвращалась домой.
Я подозревал, что с Эсми и Элизабет жестоко обращались в детстве, так что не удивился, когда Йохан поднял эту тему в разговоре о Мэри.
— Она появилась дома несколько месяцев назад, беременная, слабая. Отец не позволил ей ступить на порог и запугал ее мать, чтобы та не смела помогать, — продолжил он.
— И куда она пошла? — спросил я.
— Мэри ходила от семьи к семье, иногда находила пристанище. К тому времени, когда она постучала в мою дверь, она была очень сильно больна, и до родов оставалось немного. Мы и не подозревали, что у нее рак, пока она не оказалась в больнице. Было поздно что-либо делать. Она отказалась от лечения, боясь, что это может отразиться на ребенке.
Я вздохнул, представив тяжелое положение молодой девушки. Брошенная в одиночестве, запуганная, она должна была принести в жестокий мир еще одну жизнь.
Ей повезло встретить епископа.
— Она умерла сегодня? — спросил я и в ответ получил кивок. — А ее ребенок?
— Девочка, недоношенная, но сильная и энергичная, — сказал Йохан. — Она у медсестер.
— Платты заберут ее?
Как правило, мы принимали сирот.
Епископ открыл глаза, и я увидел в них грусть. Он медленно покачал головой.
— Они даже не признали ее существование. Не хотят воспитывать еще одну дочь, — ответил он.
Я помотал головой и неожиданно энергично поднялся.
— Ребенок нуждается в любящей семье, а не в такой, из которой сбегают. Думаю, что знаю, кто может взять его, если в больнице не будут против, — сказал я, чувствуя, что внезапная надежда прогоняет грусть.
С благодарной улыбкой на обветренном лице епископ встал следом за мной.
— Эсми и Карлайл Каллены как раз ищут ребенка на усыновление. Они уже приняли опеку над одним, — широко улыбнувшись, продолжил я, — к тому же Эсми ее родственница. Что может быть лучше для малышки?
Епископ кивнул и пожал мне руку в знак признательности.
— Можешь привести их завтра с собой? Пока я не найду для ребенка семью, он под моей ответственностью, — сказал он.
— Они точно придут завтра, — сказал я, абсолютно уверенный — Эсми сделает все для своей младшей сестры.
— Неисповедимы пути Господни, Иезекиль. Этот ребенок благословлен, — сказал он.
— Как ее имя? Мэри назвала ее как-нибудь перед своей смертью?
Он кивнул и достал из кармана небольшую книжку с изображением маленькой девочки в голубом платьице на обложке. Я был озадачен.
— Мэри обожала эту книгу и девочку, — улыбнувшись воспоминанию о ней, объяснил он.
Он поднял взгляд на меня и кивнул, будто найдя ответ на давно мучивший его вопрос.
— Ее дочь помогла ей сбежать в другой мир, — сказал он, — назовем ее Элис. Маленькая Элис в стране чудес.
Элис.
Скромное имя. Необычное.
Особенное.
Эсми станет любить ее.

~~oo~~

~ Эсми ~
Тихо открыв дверь в дом, Карлайл позволил мне вместе со свертком пройти первой. Наконец-то дома — после стольких дней споров, обсуждений, бумажной волокиты.
Дома было темно, так что я решила подождать, пока муж войдет и зажжет свет, чтобы я могла безопасно подняться по лестнице и дойти до колыбельки рядом с нашей кроватью. Маленькая Элис тихо агукнула, жалуясь на то, что ее вынули из тепла, но я быстро укутала ее в одеяло и опустила в кроватку.
Она была такой маленькой, что помещалась на ладони Карлайла, но также, несмотря на то, что родилась рано — на удивление сильной и активной. Я сдерживала слезы, вспоминая о потери сестры: дорогая Мэри умерла столь юной. Знай, что она в такой опасности, я пустила бы к нам, сделала бы все, чтобы спасти от зверств отца.
Воспоминания атаковали меня. Тьма, муки. Вещи, которые, чтобы навсегда забыть, я пыталась запрятать, как можно глубже. Боль, страх, невозможность сопротивляться. Попытки сбежать в надежде на лучшую участь. Мы все пытались.
Повезло только мне и Элизабет.
Я должна была вернуться за Мэри.
Я знала, что с ней сделает отец, когда я уйду.
Это моя вина.
— Эсми.
Я закрыла глаза, чувствуя, как любящие руки мужа обвили мою талию, смывая всю боль, что я пыталась забыть. Я вычеркнула отца из жизни. Пора двигаться дальше, как Элизабет. Теперь у нас была маленькая малышка Мэри.
Я сделаю ее счастливой.
Маленькая Мэри Элис.
Я настояла на том, чтобы имя моей сестры было добавлено к имени девочки.
Мы ее не забудем.
Нужно забыть обо всем. Но не о Мэри Платт.
— Она теперь наша семья. Мэри видит это. Она была бы благодарна, — тихо прошептал Карлайл.
Я кивнула, чувствуя, как он вытирает мои слезы.
Он был прав. Мы дадим маленькой Элис жизнь, которую заслуживала ее мать. Я наклонилась и поправила у нашей новой дочери одеяльце. Она слегка сморщилась, нахмурилась и спихнула его ножками так, что ее руки освободились.
Какая сила воли.
Элис станет той еще проблемой.
Улыбаясь, я отошла, чтобы переодеться. Мы были в больнице практически неделю. После ночевок там и попыток ускорить процесс, я чувствовала себя истощенной и грязной. Если бы не старейшина Иезекиль и мой старый епископа из Содружества, все затянулось бы на еще более длительное время.
— Давай спать, милая. Ее скоро нужно будет кормить, а тебе необходим отдых.
Опустившись на постель рядом с мужем, я не сводила глаз с маленького сопящего ангелочка, пока мои глаза не налились тяжестью, и усталость не одержала верх. Час спустя, будто по часам, наша малышка проснулась голодной. Взяв ее на руки, я спустилась по лестнице, приготовила бутылочку и покормила Элис, стараясь делать все как можно тише — чтобы не разбудить мужа. Ему тоже требовался отдых, прежде чем надолго уйти. Мы оба знаем, оно того стоило, пусть даже будет сложно наверстать упущенное время.
Я кормила Элис уже второй раз, когда Карлайл наконец спустился в кухню. Он поцеловал меня в висок и стал варить кофе. Он знал, что мои руки будут заняты несколько дней, так что сделал две порции хлопьев. Я улыбнулась, передав малышку в его руки. Он держал ее во время завтрака, глядя на нее с такой любовью, с какой я надеялась, что он будет смотреть на нашего ребенка.
Мы любили Элис также, как и нашу Розали.
— Ты сегодня пойдешь к Элизабет после заката? — тихо спросил он, наблюдая за тем, как я ем.
— Я уверена, что Розали уже заправляет там всем. Будет лучше забрать ее, чтобы она помогала нам здесь, — ответила ему я.
Карлайл тихо усмехнулся и вытер слюни у рта нашей довольной малышки.
— Наша милая Розали очень требовательная. Нужно что-то с этим делать, — прошептал он.
— Легче поменять времена года, чем ее характер, милый. Я думаю, что теперь, когда она стала старшей сестрой, все изменится, — я ответила, вспоминая наше с Элизабет детство.
У нас все же были хорошие воспоминания.
Я защищала Элизабет. И всегда приказывала ей.
У старших сестер было меньше приятных обязанностей.
— Розали полюбит свою маленькую сестру, — прошептал Карлайл, целуя нашу малышку, которая тут же принялась плакать.
Когда же он научится брить свою бороду?
Я с улыбкой забрала ее и прижала к сердцу, готовясь посетить сестру.
Я была безумно счастлива.
Семья очень важна для нас сейчас.
Еще больше теперь, когда у нас прибавление.

~~oo~~

~ Элизабет Мейсен ~
— Успокойтесь! Дэвид, пожалуйста, убери мелки подальше от Эдварда! Он уже раскрасил губы голубым.
Я, вздохнув, заканчивала готовить. Хорошо, что утром появится Эсми.
Карлайл пришел первым с просьбой помочь ему в поле, подготовил нас к прибавлению.
Маленькая Мэри Элис.
Не могла дождаться с ней встречи.
Я плакала, узнав о смерти сестры Мэри. Ей было шестнадцать. Беременную от неизвестного англичанина, наш отец выгнал ее.
И у нее был рак. Карлайл не знал ничего, только, что перед смертью она родила девочку.
Здорова ли она?
Если Эсми узнает, что дочь больна, это убьет ее.
Я выглянула в окно — сестра легкой походкой, с улыбкой на лице как раз подходила к дому. Усмехнулась, что она, как всегда, была осторожной. После того, как родились близнецы, я училась ходить вместе с обоими, привязав их к спине.
Бросившись к передней двери, я открыла ее в тот момент, когда Эсми поднялась по ступенькам. Ее улыбка стала еще шире даже до того, как я поцеловала ее в щеку.
— Дай посмотреть на племянницу, — прошептала я, отстранилась и опустила взгляд вниз, на темную головку малышки. Она смотрела на меня своими черными глазками.
Она была такой маленькой, но уже с интересом рассматривала все вокруг. Ротик малышки открылся, и она заплакала, а затем пихнула ножкой прямо мне в лицо. Эсми передала мне свою новую дочку, маленький комочек толкался и пинался. Мы зашли внутрь, где уже играли другие дети. Их голоса затихли, и они посмотрели на нас.
— Розали, подойди посмотреть на свою сестричку, — Эсми мягко позвала дочь и обняла ее.
Розали поджала губки и запрыгнула на колени к матери, уставилась на малышку в моих руках и задумалась. Перед тем, как оглянуться на мать, сморщила носик в недоумении.
— Она совсем не такая, как я, мама, — сказала она типичным для себя повелительным тоном, — темненькая, пухленькая и маленькая.
Эсми улыбнулась и кивнула.
— Мэри Элис очень маленькая, потому что родилась раньше времени. Но она не всегда будет пухленькой, милая.
— Меня зовут Мэри! — воскликнула моя дочь и подбежала, чтобы посмотреть на новую малышку.
— Мама, у тебя не может быть другой Мэри! — вскрикнула Руфь, оказавшись рядом со своей двойняшкой.
— Это дочь вашей тети Эсми, МэриРуфь, — сказала я обеим. Их имена всегда смешивались в единое целое, потому что мне приходилось говорить с ними одновременно.
— Но две Мэри сбивают меня с толку, — надула губки Мэри.
— Мы будем называть ее Элис, — мягко ответила Эсми, с нежностью забрав из моих рук малышку; к нам подошел Эдвард, и мне пришлось отвлечься — он успел раскраситься еще и красным мелком.
— Эдвард-младший, это не едят. Дэвид, ты должен был приглядывать за ним, — пожурила я старшего сына. Он поднял на меня свои зеленые глаза и покачал головой.
— Эдвард рисует, мама. Посмотри, он нарисовал тебе картинку, — сказал он и протянул мне творение. Эдвард прыгал вокруг и хихикал, пока я с обожанием смотрела на него.
— Это ты? — широко улыбнулась я.
Эдвард кивнул и указал на синюю коробку, которая занимала большую часть картинки.
— До! До! До! До! — продолжая прыгать вокруг меня, кричал он.
— Дом? Ты нарисовал наш дом? Он такой большой! Достаточно большой для всех нас? — спросила я и потихоньку стала выводить его из комнаты, чтобы умыть.
— До! — хихикнул он, показав на потолок.
— Да, это наш дом, — сказала я так тихо, как только могла.
Я была на полпути в ванную, прежде чем услышала плач в спальне.
Раздраженно вздохнув, я положила картинку на кухонный стол, взяла Эдварда на руки и поднялась наверх, чтобы забрать Рахиль. Здорово, что у Рахиль теперь будет подруга. И было бы здорово, если бы Эсми смогла приглядывать за ней. Иметь сестру рядом — дар Божий.
После стольких попыток зачать ребенка, кажется, что сейчас все хорошо. Нас в доме пятеро. Добавьте еще Розали и Элис, и мы с Эсми будем заняты детьми ближайшие пару лет. Я улыбнулась, взяв свою заснувшую малышку. Умыв ее и Эдварда, я вновь спустилась в кухню к Эсми и ее маленькой девочке. Та выглядела очень счастливой в качелях Рахиль.
— Теперь мы будем очень заняты, не так ли? — спросила Эсми, забирая бутылочку у Элис.
— Не могу дождаться момента, когда Рахиль и Элис смогут играть вместе, — ответила я, повернувшись к сестре и увидев улыбку на ее лице.
— Мы дадим этим девочкам такую жизнь, которой не было у нас, Элизабет, — прошептала она, поднимая взгляд.
Я подошла к ней и крепко обняла, понимая, что она жила в этом кошмаре дольше меня. Со мной отец вел себя спокойнее: боялся, что Эсми, когда сбежала, рассказала бы об этом Старейшинам. Эсми переживала сильнее, когда мы думали о нашей жизни в Уэст-Грув.
— Мэри станет гордиться нами, — прошептала я, — наша племянница будет жить в любви и прощении.
Эсми кивнула и прижала к себе малышку сильнее. Дыхание Элис выровнялось, и к тому времени, когда в комнату с высоко поднятой головой зашла Розали, она уснула
— Мама, — пропищала она, — Элис спит в вашей комнате?
— Да, пока она будет спать в нашей комнате, — улыбаясь, ответила Эсми.
Розали кивнула и посерьезнела.
— Но не в моей комнате? Руфь сказала, что мне придется делить с Элис комнату, как она делит с Мэри. Но мне нравится моя комната!
— У Элис будет своя комната, когда она вырастет, — ответила Эсми, посмотрев на свою старшую дочь и подняв бровь.
— Хорошо. Элис пахнет, как Рахиль иногда. И мне это не нравится, — пожаловалась Розали и вышла.
Мы с Эсми покачали головами и вздохнули.
У Розали на все имелось собственное мнение.
Я надеялась, что малышка Мэри Элис станет счастливым ребенком.

~~oo~~

~ Эдвард Мейсен-младший, семь лет ~
Элис была жадной, очень жадной девочкой.
Мама снова поставила меня в угол.
И моя сестра смеялась надо мной.
Она любит Элис больше, чем меня.
Я хотел бы, чтобы Рахиль снова стала моей подругой, а не Элис.
А еще, чтобы Элис извинилась.
Папа сказал, что мы должны простить ее.
Почему? Она же не извинилась.
Она была вредной маленькой девчонкой, постоянно приносящей неприятности.
Я не хотел бы жениться на ней. Даже если Рахиль хотела этого.
Элис сказала, что я урод, и мои волосы странные.
Я закашлялся и протер глаза.
Она заставила меня плакать. Злая девочка.
И Рахиль смеялась надо мной.
— Эдвард? Ты готов извиниться?
Я покачал головой и снова открыл книгу, продолжив писать. Я достаточно хорошо знал алфавит.
— Эдвард, нельзя быть таким агрессивным к девочкам. Не важно, что они сделали, но настоящий мужчина должен извиняться первым.
— А я думал, что девочки, — ответил я.
Мама рассмеялась, обняла меня и взглянула на меня сверху вниз.
— Девочки всегда идут перед мальчиками. И девочками нужно многое знать, — прошептала она. — Но мальчики великие, они должны справляться со своей гордостью и извиняться первыми.
Я ничего не понял, но мама выглядела уставшей. Мне хотелось сделать ее счастливой.
Я сделал так, как она просила.
Я пошел и извинился перед Элис.
В ответ она показала язык и кинула в меня коровьей лепешкой, а затем смеясь убежала.
Элис Каллен никогда не была мила ко мне.
Я никогда не женюсь на ней или Розали Каллен. Сестры Каллен были вонючими злыми девчонками.
Обе.

~~oo~~

~ Элис, восемь лет ~
— Эдвард! Отпусти ее! Моя очередь играть с Рахиль! — кричала я.
Эдвард Мейсен был таким эгоистом.
Была моя очередь.
— Мы еще не все сделали по дому, Элис, — сказал он и нахмурился. Пытался казаться властным.
— Ты никогда не женишься на Каллен, раз ты такой жадина! — ответила я и показала язык.
Он скривился и издал противный звук.
— С чего бы мне хотеть жениться на Каллен? Ты и Розали пахнете странно, — сказал он и положил сестренку в колыбель.
— Не правда!
— Правда.
— Нет!
— Да! Ты пахнешь, как букет цветов, а твоя сестра, как тушеное мясо, — крикнул он и закрыл передо мной дверь.
— Я все Розали расскажу! Ты такой жадный, Эдвард Мейсен! Неудивительно, что Бог наградил тебя рыжими волосами. Он хотел выделить тебя, чтобы люди обходили стороной, — кричала я в закрытую дверь, а затем пнула ее.
Было больно.
Глупый мальчишка.
Я надеялась, что он наступит в навоз.
Тогда он тоже будет пахнуть.

~~oo~~

~ Элис, двенадцать лет~
— Мне снился сон с твоим участием, Эдвард, — сказала я, довольная его стоном и тем, как он закатил глаза.
За собой он вел новую, купленную на аукционе лошадь.
Они заплатили достаточно высокую цену за это жадное животное.
Большой черный монстр — он гарцевал и ржал, и больше был похож на пони, чем на коня. Эдвард и Дэвид пытались объездить его.
Но лошадь стала гонять Дэвида по всему полю, а Эдварда скинула на пятую точку так, что та болела еще три дня. Это был первый раз, когда я увидела, как Эдварду накладывали жгут. Я также заметила, что у парня был мешок яблок.
Эдвард любил действовать обманом.
— И о чем был сон, Элис? Я занят, а Рахиль не разрешают покидать дом. Мама не оценила всю ту грязь, что вы вдвоем натащили вчера, — фыркнул он.
Так властно.
— Мне снилось, что ты женился на Каллен, — просто ответила я, — а мы с тобой стали лучшими друзьями.
Он снова фыркнул и покачал головой.
— Это пока самый худший сон, Элис. Я не женюсь на тебе.
— А я и не говорила, что ты женишься на мне! — с отвращением ответила я.
Я соглашусь, что Эдвард все-таки вырос из своего уродливого тела. Но он был не для меня. И в эти дни он пах, как лошадь.
— И я так же абсолютно уверен, что не женюсь на Розали, — он фыркнул и отвел свою лошадь в денник.
— Этого я не говорила.
Он сделал глубокий вдох и повернулся, на его лице читалось раздражение.
— Если только ты не заперла еще одну сестру в подвале, думаю, что это самая печальная ошибка твоего сна, Элис. Теперь, прости меня, папа просил меня помочь Магнусу в поле. Мы заготавливаем сено, — сказал он и забрался на лошадь.
Черная лошадь выдохнула и загарцевала перед тем, как осознать, что произошло. Ее голова опустилась, черные глаза уставились на меня, и он, фыркнув, начал медленно обходить меня.
Однако отражение в его глазах заставило меня остановиться, я была в смятении.
Его глаз отразил что-то полыхающее. Как пламя свечи.
Я вышла из раздумий и оказалась перед воротами.
Сделав глубокий вдох, закрыла глаза.
Я должна укрыться в тени, пока не потеряла сознание от жары.
И сейчас я видела то отражение в глазах лошади.
Должно быть, схожу с ума.

~~oo~~

~ Джаспер, семнадцать лет ~
Я должен поздороваться сегодня.
Я должен заставить ее поговорить со мной.
Я должен заставить ее улыбнуться.
Прошло много времени с тех пор, как она достигла нужного возраста. Еще восемь месяцев.
Но я хочу, чтобы она знала, прежде чем к ней начнут липнуть другие парни.
В моей жизни не было ничего более захватывающего, чем Элис.
Я должен поздороваться.
Я улыбнусь и надеюсь, что она улыбнется в ответ.

~~oo~~

~Элис, четырнадцать лет~
Джаспер Уитлок сказал «Привет».
Джаспер. Уитлок. Сказал. «Привет».
И все, что я могла, только пялиться на него. Он терпеливо ждал, когда я скажу что-нибудь. Пока мы ждали, когда у Рахиль закончатся уроки, Эдвард говорил с Джаспером и Бенджамином Йодером о миссионерском путешествии, которое епископ планировал этой зимой.
Джаспер казался незаинтересованным в разговоре и повернулся ко мне, чтобы поговорить.
А я просто пялилась на него.
Он уже говорил со мной раньше.
Привет, приятного дня, любопытствующие вопросы о погоде были регулярны.
Но он никогда не смотрел на меня так внимательно.
И, предполагаю, я никогда не пялилась на него так открыто.
Так пристально, что он смутился и отвернулся. Когда он улыбнулся, на его подбородке показалась ямочка.
Скажи что-нибудь.
Он взглянул на меня еще раз, его яркие глаза, как будто пытались охватить все. Он открыл рот, желая что-то добавить.
И затем смех разрушил момент.
Порочный и горький смех. И затем ее голос.
— О, смотрите, у Элис есть мальчик. Как она смогла отхватить такого красавчика? Похоже, у нее есть чары, раз уж она очаровала Джаспера Уитлока!
Я почувствовала, как запылали мои щеки, возможно, сильнее, чем щеки Джаспера. Когда я взглянула на него, он быстро отвернулся, засунул руки в карманы и отошел от меня.
Я ненавидела Викторию Шрок.
— Теперь я понимаю, что ты имела в виду, рассказывая о своих снах сегодня, Элис! — продолжала она, — твое чучело со светлыми волосами? Я полагаю, что быть с Джаспером чересчур. Я имею в виду, он стар для тебя.
— Я ничего подобного не говорила! — воскликнула я, пытаясь вспомнить, что я говорила сегодня.
— Чтобы ты не говорила, маленькая чудачка, — бойко ответила она, — все равно это возможно только в твоих снах.
— Я не чудачка, — вся трясясь от гнева, прошептала я.
Виктория подошла поближе, скрестила руки на груди. Возвышаясь надо мной, она стояла и ухмылялась.
— Может и так. Может, просто беспородная. Может быть, в этом твоя проблема. Ошибка природы, — улыбаясь, сказала она.
— Оставь ее, — отозвался Эдвард, — тебе не о чем с ней разговаривать, Виктория.
Ее взгляд на минуту остановился на нем, она улыбнулась. Одной из тех улыбок, которыми девушки одаривали его, когда он проходит мимо.
— Ты так добр и благороден, Эдвард. Я имею в виду, что из-за нее Рахиль трудно найти друзей. Я была бы рада насладиться компанией Рахиль, если бы не грязные истории о ее любви к чучелу. Как мило, Элис влюбилась в Джаспера! — сказала она.
— Извинись перед Элис, — ответил Эдвард, вставая рядом со мной и прожигая ее гневным взглядом.
— Нет, пока она не скажет что-нибудь приятное мне, — промурлыкала она.
Эдвард повернулся к ней, Виктория только рассмеялась.
— Похоже, правда, что святой человек всегда жалостлив к несчастным.
Затем Эдвард толкнул ее в воду.
Я застыла.
Виктория закашлялась.
А Эдвард посмотрел на нее сверху вниз.
— Тогда, похоже, святой мужчина жалостлив к тебе, ведь сейчас ты кажешься жалкой, — сказал он и, отвернувшись от нее, взял мою руку и отвел туда, где с широко раскрытыми глазами стояли Бенджамин и Джаспер.
— Спасибо, — прошептала я.
Он хмыкнул и помахал Рахиль, чтобы та нас догоняла.
— Никто не должен так говорить о тебе. Ты лучшая подруга моей сестры. И я этого не позволю, — прошептал он и отпустил меня, когда Рахиль оказалась рядом.
С тех пор я стала больше уважать Эдварда Мейсена.

~~oo~~

~ Эдвард Мейсен, шестнадцать 16 лет ~
Из-за Элис Каллен у меня снова проблемы.
Но на этот раз я тверд в своем решении.
Никому не позволено смеяться над ней. Или моей сестрой.
И те новые Шроки были хуже грязных свиней.
Что с того, что Элис младше? Она по-прежнему мне как сестра. И никто из других детей не называл ее по имени.
Кроме меня, разумеется.
Но не новая девчонка.
Виктория.
Элис не чудачка. У любого могут быть прыщи, даже у Виктории.
Она была грязной и плохо питалась.
И что, если у Элис странные сны, которые не понимают другие?
Она ошиблась, сказав, что я женюсь на Каллен. Этого никогда не случится.
У Виктории просто ужасные манеры.
Я не буду извиняться за то, что бросил ее в воду.
Не извинюсь до тех пор, пока эта рыжая девчонка не извинится за то, что говорила об Элис и ее любви к чучелу.
Это просто сон. Вымысел.
Элис видит много снов.
И это не причина для смеха.
Теперь Джаспер никогда не заговорит с ней.
А он был так близок к тому, чтобы сказать что-нибудь.
Я никогда не хотел даже пробовать ухаживать за девушкой. Слишком много стресса.

~~oo~~

~ Карлайл ~
Раньше, пока не засыпала плачущая Элис, я держал ее на руках. Я скучаю по этому. Меня беспокоят ее сон днем и головные боли. Как и учителей. Хотя головные боли ослабляет тоник.
Учителя полагают, что дневной сон — симптом расстройства внимания.
Элис очень умная. Запоминать книги и лекции — ее конек, отрывки она знает лучше епископа Йодера. Тот часто хмурится и старается не ругать ее на проповедях.
Хорошо, что Эдвард ее выручает.
Рахиль и Эдвард — лучшие друзья Элис. Я знал, что она не нравилась Эдварду, но он был очень терпелив, даже когда Элис доставляла неприятности и смеялась над ним.
Но сегодняшний день в школе стал для нее последней каплей.
Кто-то смеялся над ней и ее снами.
Она разговаривает во сне, и когда сегодня задремала в классе, то снова говорила. Я мог бы предположить, что влюбляться в Джаспера Уитлока было не лучшей идеей.
И Виктория Шрок не являлась образцом добра.
Моя бедная Элис.
Сегодняшние головные боли оказались еще хуже. Ее рвало, в глазах двоилось.
Наверное, это был стресс.
Порой дети бывают жестоки.
Я должен поговорить с Шроками. Они были новичками.
Им нужно научиться быть добрее. У нас общество мягче, чем у них в Индиане.
И, полагаю, мне следует поговорить с Джаспером. Он хороший парень, пусть и немного старше моей девочки. Должно быть, это его смущает.
Что расстраивает Элис.
Моя бедная маленькая девочка.
Почему же ей не нравится Эдвард?

~~oo~~

~ Рахиль Мейсен, пятнадцать лет ~
— Я уже почти закончила, а ты все еще заполняешь банки! — воскликнула я, глядя, как Элис покачала головой и пожала плечами.
— Я думаю о своем сне прошлой ночью. Он никак не выходит из моей головы, — прошептала она.
— Ты сказала своему отцу о том, что головные боли усилились? Или о вчерашнем обмороке? — спросила я, волнуясь за лучшую подругу.
Она вновь покачала головой и закрыла глаза.
— Нет. Он просто даст мне тоник, который больше не помогает. Я должна больше спать. Да и критические дни должны быть на днях, поэтому я и упала, — объяснила она.
Я не поверила ей. Но зная, что она так ничего и не станет делать, вчера обо всем рассказала маме, та должна сообщить тете Эсми.
— Тогда расскажи о чем сон и почему ты так волнуешься, — попросила я, стараясь сменить тему.
Но она нахмурилась и сжала руками голову, как будто от боли.
— Это было один из тех снов, где с Эдвардом ходит чучело. Он был грустным, поэтому ушел домой от чучела. Было темно. Один и тот же сон, — наконец сказала она.
Я задумалась на секунду. Не сомневалась, что Элис снова мечтала.
Она как Жанна д’Арк.
Ее сны сбывались множество раз.
Я уверена, что Бог говорит через нее.
Но ее сны о том, что Эдвард ходит в одиночестве, волновали меня.
— Раньше ты говорила, что чучело — это мужчина твоей мечты. Может оно пытается сказать тебе, что ты должна выйти за моего брата, — я надеялась, что юмор развеет ее волнения.
— Я не выйду за твоего брата, он предназначен другой, — сердито проворчала она, — и он пахнет.
Я рассмеялась и кивнула.
— Да, это правда. Он проводит очень много времени в коровнике, — ответила я, и мы засмеялись.
— Эдвард никогда не найдет себе девушку, если продолжит строить из себя командира, — сказала она, слезая со стула.
Я поднялась следом за ней и отошла к раковине, чтобы помыть руки.
— Он не командует, Элис. На самом деле он очень скромный. Ему нужно перестать все время писать и начать больше разговаривать. Он просто не знает, как общаться с девушками, — объясняла я.
— Он едва ли может говорить с девушкой, не заикаясь, — парировала Элис.
— Он просто стеснительный. Ты знаешь, что они с Джаспером — лучшие друзья, — улыбнувшись сказала я; она покраснела.
— Поэтому Джаспер тоже пахнет, — пробормотала она и поднялась по лестнице.
Я хихикнула и, выключив фонарь, последовала за подругой.
Я знала, что ей нравится Джаспер.
Это забавно, что она думает, что он пахнет.
Еще вчера я слышала ее рассказ о том, что от него пахнет свежескошенным сеном. Она глупо улыбалась при этом. В последние дни она много спит на уроках. Но, похоже, все еще умудряется отвечать на вопросы учителей. Я уверена, что Элис умнее всех нас вместе взятых. Она много знает.
Но не о любви. С этим ей не просто.
Сомневаюсь, что она знает, что нравится Джасперу.
Любовь — сложная штука.

~~oo~~

~ Джаспер, семнадцать лет ~
— Сын! Ты закончил с сеном?
Я посмотрел вниз на отца. Он все ждал, когда я закончу.
— Да, пап. Я переберу остальные корма, когда вернусь с мельницы, — крикнул я и, прежде чем спуститься по лестнице, отряхнулся от пыли.
Он кивнул и посмотрел на свиней. Я поежился, догадываясь о его следующем вопросе.
— Покормил их уже?
— Нет, пап. Я вернулся поздно и знал, что в первую очередь нужно заняться сеном, — пробормотал я.
Я не хотел заниматься свиньями сегодня.
Я пытался остаться чистым перед моей работой. Перед прогулкой.
— Хорошо, — выдохнул он, покачав головой, — ты не должен опаздывать. Когда будешь дома, почисти загон для скота. Там жуткий беспорядок.
Я кивнул и вышел из сарая прежде, чем мой отец добавил еще дел в список.
Получилось так, что я наткнулся прямо на Эдварда и его сестру. И Элис Каллен. Они шли в школу.
Я шел рядом с Эдвардом, коробка с ланчем холодила мое бедро, а шляпа была сдвинута почти на глаза. Я привычно кивнул его сестре, надеясь впечатлить Элис. Придется попробовать еще. Прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали в последний раз. Может сейчас она будет более открытой.
Я улыбнулся и кивнул ей, глядя, как она опустила взгляд и покраснела. Это моя последняя возможность увидеть ее такой. По крайней мере, оправданная. Эдвард скоро закончит школу, и будет странно, если я буду ходить вместе с его сестрой и Элис до мельницы на час раньше. Но с Эдвардом я мог использовать это оправдание. Идти с ней. Даже если Эдвард идет между нами. Я все еще вижу ее смущение и слышу, как она пересказывает свой сон подруге.
У нее невероятное воображение.
И такая живая улыбка.
Эдвард старался игнорировать их, но они часто вовлекали его в свои разговоры. Рейчел смущала своего брата, а он — лишь бы слышать ее смех — позволял делать это.
Эта зима была сложной. Во-первых, их брат Дэвид погиб в аварии. А во-вторых, их мать чуть не умерла при родах. Все это смущение стоило того, чтобы они не падали духом.
Я держался нейтрально, наслаждаясь смехом Элис.
Иногда она бывала тихой, жаловалась на головные боли. В такие дни она выглядела хрупкой и, мне думалось, что она недостаточно ела. На другой день она могла уже улыбаться. Этому не было объяснений. Просто бывали хорошие дни и бывали плохие.
А я наслаждаюсь тем, что вижу ее каждый день.
Сегодня последний день, если только, когда я буду работать снаружи, она не пройдет мимо моего дома.
Я надеюсь.
Она помашет с дороги. А я улыбнусь и помашу ей в ответ.
Надеюсь, что через пару месяцев смогу предложить встречаться.
И уверен: она скажет мне «Да».
Слова выдают ее, даже когда я просто здороваюсь или спрашиваю, как она.
Ее волнение растет, она смотрит на меня все чаще и чаще, когда я иду рядом с ними.
На проповедях.
В церковном хоре.
Я слышал слухи, что она произносила мое имя, когда засыпала днем.
Я чувствовал себя виноватым, много думая о ней во время работы.
Я был сражен.
Я был в восторге.
Я влюбился по уши в Элис Каллен.
С раннего лета я много работал снаружи. Я почти починил забор, и теперь ждал целый час, уверенный, что они должны пройти мимо в любой момент. Я был удивлен, увидев бегущую ко мне Рахиль. На ее лице была паника.
Я сразу понял — что-то случилось.
Я поймал ее, когда она упала переводя дух.
— Где? — спросил я, уже поняв, что дело касается Элис.
Рахиль махнула рукой вдоль дороги.
— Около полумили назад. Она упала в обморок, — ответила Рахиль.
Я тут же побежал, несмотря на ее попытки остановить меня.
Я не мог дожидаться.
Элис была в беде.
Моя Элис.

~~oo~~

~ Элис, пятнадцать 15 лет ~
Все плыло перед глазами. Весь день я не могла сосредоточиться, боли усиливались, в голове пульсировало. Пока я шла рядом с Рахиль, небо перед глазами окрасилось в цвета радуги. Голос подруги то исчезал, то стуком отзывался у меня в голове. Я была уверена, что расстраивала ее постоянными просьбами повторить сказанное.
Но слова искажались.
Дорога перед моими глазами кружилась.
Мне нужно прилечь.
Дать головной боли пройти.
Так я и сделала.
Небольшая дрема здесь на траве должна была помочь.
Свежескошенная.
Прямо как запах Джаспера Уитлока.
Джаспер.
Мне нравилось, что от него пахнет сеном.
Чисто и честно.
Он не был громким и жадным.
Мне нравился Джаспер Уитлок.
Джаспер.
— Я здесь.
О, я люблю сны с его участием больше всего на свете. Он улыбается, как и всегда по пути в школу. Я буду скучать по его компании по пути в школу. Он старше. Ему нужно работать.
Но я смогу видеть его во снах. И говорить ему то, что я никогда не скажу в реальной жизни.
— Ты самый милый мужчина, которого я встречала в жизни.
Земля задрожала, сильный запах травы ударил прямо в нос, как будто я наклонилась к ней.
— Мне просто нужно секундочку передохнуть. Но я не хочу это делать прямо перед Джаспером.
— Помолчи, Элис.
— Это было бы неприятно. Знаю, он думает, что я странная.
— Я так не думаю, Элис. Ты милая. Даже здесь и сейчас.
— Я думаю, что ты тоже милый.
Я улыбнулась небу всех цветов радуги, думая о Джаспере Уитлоке.
— Мне нравится сено.
Земля затряслась снова, небо померкло.
Во мне вдруг проснулся страх.
— Джаспер!
— Я здесь, — в ухе раздался ровный голос. Земля потеплела и обвилась вокруг меня. Удобно.
— Не уходи, Джаспер Уитлок. Это наша судьба.
— Я не уйду.
Я вдохнула его запах. Сено и еще что-то. Приятное и успокаивающее.
— Джаспер.

~~oo~~

Когда я была маленькой, я убегала в кукурузные поля, надеясь найти то заколдованное чучело, которое должно было превратиться в принца и увезти меня далеко-далеко. Моя семья смогла бы навещать меня через дверь в поле.
Там не будет ненависти.
Не будет боли.
Не будет волнений.
Кроме большого количества ворон.
Мое чучело часто разговаривало со мной во снах.
Мое чучело было высоким и сильным, с яркими глазами-пуговками.
И у него были замечательные манеры.
Оно говорило мне нежности, пока мы прогуливались мимо высоких зеленых стеблей кукурузы. Там, объединившись с природой, оно каждый день говорило с Богом. Ночью оно присматривало за мной, шептало на ухо приятности. Отпугивало кошмары. Забирало боль. Успокаивало меня, когда я сплю. Спать становилось легче.
Мое воображение отвлекало меня.
Снова и снова я говорила о том, что мои истории никогда не воплотятся в реальность.
Я была мечтательницей.
Но, может быть, я видела то, что могло случиться?
Как в тот раз, когда Дженсон-старший упал и сломал бедро, когда его лошадь испугалась. А я видела сон о том, как он плакал на краю дороги. И чучело пришло предупредить меня.
Или в тот раз, когда Розали случайно выпустила кур. У меня был сон, что она покрыта яйцами. И в тот раз мое чучело пришло предупредить меня.
Торнадо, которое разрушило школу в ночь перед нашим экзаменом. Мое чучело пришло сказать, что мне не нужно учиться. Школы уже не будет.
Мое чучело принесло спящего в его руках Дэвида Мейсена, сказав мне подготовиться. На следующий день я узнала, что он умер от того, что в его машину въехал пьяный водитель.
Была ли я удивлена, когда в моем сне чучело понесло меня дальше по дороге?
Нет.
Я знала, чем Джаспер Уитлок был для меня.
Я знала это с того момента, как отец попросил его поставить новое чучело в кукурузном поле.
Джаспер Уитлок был мужчиной моей мечты. Чучело сказало мне то же самое.
Когда я открыла глаза после сна на траве, я не удивилась, увидев его перед собой, смотрящего на меня с волнением.
— Джаспер.
— Элис.
Я знала.
Он был тем самым, которого мое чучело послало мне.

~~oo~~

~ Карлайл ~
Я сидел с моей дочерью, ожидая ее пробуждения. Джаспер Уитлок сидел рядом с ней, пока он спала.
С тех пор, как она прошептала его имя, а он сказал ее.
Я знал это.
Его будет не отговорить.
Я сидел и думал о бедственном положении дочери, в то же время волновался о привязанности этого парня к моей дочери.
Слишком юная.
Она слишком юна для того, чтобы иметь жениха.
Даже Розали еще не начала свое посвящение.
Но я чувствовал себя спокойнее, зная, что моя малышка Элис влюбилась в такого хорошего парня, как Уитлок. Он был трудолюбивым, вежливым и очень заботливым. Он со своим старшим братом занимался фермой с тех пор, как его отца сразил удар прошлой зимой.
Но он был старше. Элис была нашей маленькой девочкой.
— Старейшина Карлайл, с ней все будет в порядке?
Я видел волнение в глазах парня.
Он заботился о ней.
О моей больной дочери.
— Утром увидим, Джаспер, — тихо ответил я.
Честно говоря, я не знал.
Элис не говорила мне об обмороках.
Рейчел сказала, что Элис падала в обморок уже дважды.
Я должен отправить дочь в клинику. Узнать, что же с ней такое.
Возможно, это из-за ее щитовидной железы.
По крайне мере, я надеялся на это.
— Иди домой, Джаспер. Ты можешь вернуться с утра, если захочешь, — ответил я, вставая, что бы проводить его.
Он провел ладонью по своим грязным светлым волосам, надел шляпу, тихо пожелал мне приятной ночи и скрылся в кукурузном поле, направившись домой коротким путем.
Он был хорошим парнем. Он принес ее в безопасное место.
Может быть, это воля Господа — свести их вместе.

~~oo~~

~ Джаспер ~
Я сидел на крыльце, ожидая, когда Элис выйдет и сядет рядом.
С тех пор, как она упала в обморок, я приходил каждую ночь целый месяц, пока клиника проводила свои тесты, чтобы понять, что с ней. Когда я пришел в первый раз, чтобы проведать ее, я увидел, как она улыбается.
Мое сердце екало каждый раз, когда она улыбалась, и я старался быстро заканчивать свои дела, чтобы прийти к Калленам и порадовать ее.
Я вызвался добровольно помогать Старейшине Карлайлу со всем, что ему нужно, а Элис предлагала мне чай со льдом и усаживалась рядом.
Я приходил весь месяц.
И она сидела со мной каждый вечер, пока ее не звали обратно.
В то время я понимал, что мои чувства к ней выросли, а ее улыбка становилась единственным, о чем я мог думать во время работы или перед сном.
Я думал только об Элис Каллен.
Однажды поздно ночью, она сказала, что тоже думала обо мне.
Тогда, перед тем, как утром она должна была вернуться в клинику, я собрался с силами сказать ей.
— Я хочу, чтобы ты была со мной, когда придет время, — прошептал я, мое горло пересохло, несмотря на то, что я выпил очень много чая.
Она посмотрела на меня, и ее темные глаза засветились.
— Я ждала, когда ты это скажешь, — сказала она, улыбаясь.
Я не понимая посмотрел на нее.
— Мне снилось, что ты скажешь это, — объяснила она, смутившись, — так что я просто ждала.
— С тех самых пор? — спросил я, смеясь от того, как легко все оказалось.
— Да, — ответила она, — я начинаю свое посвящение этой весной. Я спрошу папу, можно ли тебе приходить ко мне до этого. Ты ему нравишься. И он понимает наши с тобой отношения, думаю.
— Ты все, чего я хочу, Элис. Я буду ждать тебя, — прошептал я.
Она наклонилась ко мне под покровом ночи, ее губы слегка коснулись моих, и я подумал, что сплю. Но их вкус и тепло говорили о том, что это реальность. Я ответил на поцелуй, прижав ее к себе.
Она углубила поцелуй, говоря мне, что я ее.
Всю ночь я не мог избавиться от глупой улыбки, а на следующий день, отправляясь в город, прошел мимо дома Калленов и помахал ей. Элис весело помахала в ответ.
Я сделал это для нее.
Мне нравилось делать ее счастливой.
Если бы я только мог исцелить ее от головной боли.

~~oo~~

~ Карлайл ~
— Это не из-за щитовидной железы. Хотя анализ крови похож, — сказал нам доктор.
Я стоял там и слушал доктора, пока он просматривал анализы моей дочери, его лицо становилось серьезнее. Покусывая кончик ручки, он пробежался глазами по бумагам.
— Вы говорили о головных болях и обмороках? — спросил он. Я кивнул.
— И об очень красочных снах, но они у нее уже многие годы. Но недавно она стала немного хуже концентрироваться, — добавил я, нервничая еще больше.
— Я думаю, что нужно сделать еще пару исследований. В больнице в Оттуме есть МРТ, — вздохнув, сказал он.
Я кивнул.
Я найду кого-нибудь, кто подвезет нас.
Оттума находилась далеко от Уэст-Грув.

~~oo~~

~ Элис ~
— У вашей дочери неходжкинские лимфомы. Первичная церебральная лимфома головного мозга.
Сидя на кровати, я смотрела на большой город и раздумывала, мог ли диагноз быть ошибочным.
Опухоль головного мозга. Медленно растущая масса в голове, вызывающая сны, головные боли и головокружения.
Что-то, что нужно прооперировать, из-за чего нужно принимать лекарства, от которых мне станет плохо.
Что-то, что может убить меня, как и мою маму.
Я вытерла слезы и отвернулась, чтобы моя приемная мать не увидела.
Эсми всегда будет мне матерью. Несмотря на то, что она рассказала мне о своей сестре, я всегда буду воспринимать ее, как маму.
Если не считать того, что я узнала, что моя мама умерла от рака.
То же может произойти и со мной.
Они стояли в холле и говорили о лечении.
Мои родители спрашивали о времени лечения.
Недели.
Месяцы.
Плохого самочувствия и слабостей.
Они говорили и о выздоровлении.
Хотелось бы, чтобы это было возможно.
Теперь все было в руках Божьих.
Доктора объяснили мне, что будет происходить.
Биопсия показала глубокие опухоли. Они не могли их извлечь.
Мне требовалась химиотерапия.
Мне будет плохо.
Я буду худеть.
У меня выпадут волосы.
И это может не помочь. Только отложит неизбежное.
Судороги. Психозы. Отказ центральной нервной системы. Смерть.
Я подумала о Джаспере.
Он был таким счастливым тем утром.
Я не должна ему позволить тратить свою жизнь впустую.
Год лечения. Год ужасной слабости.
И возможность того, что я умру.
Только Бог знает.
Когда они избавятся от опухолей, чучело из моих снов покинет меня.
Мои сны стали не такими, как раньше.
Они кажутся обычными.

~~oo~~

~ Розали ~
Я держала ее голову, когда ее снова стошнило. Не было ничего, кроме слез и зеленой желчи.
Мне не нравилось видеть сестру такой больной. Такой слабой. Такой на себя непохожей.
Элис и я всегда держали дистанцию.
Мы были сестрами.
Мы дрались. Каждая пыталась переманивать родителей на свою сторону.
У нее были одни друзья, у меня — другие.
Она раздражала меня непрекращающейся болтовней о своих снах.
Но сейчас я готова вечно терпеть это, лишь бы сестренка выздоровела.
Мое сердце разбивалось, когда я видела ее молчаливую и уставшую.
Элис превратилась в хрупкую и меланхоличную маленькую девочку. Наш дом стал стерильным местом, чтобы никакие инфекции не завладели ей. Элис проигрывала битву.
— Воды, — прохрипела она, протягивая костлявую руку к чашке.
— Пей медленно, иначе тебя снова вытошнит, — прошептала я.
— Меня вытошнит в любом случае, Розали, — она выдохнула и осушила чашку.
Тяжело дыша, как после долгого бега, она вернулась в кровать. Она выглядела такой маленькой, потеряла очень много в весе. Я перешивала ее одежду, чтобы она не расстраивалась еще больше. Чтобы развеселить ее, вышила ей шарфы — покрывать ее облысевшую голову. Неважно, какого цвета был ее шарф: когда ее волосы начали выпадать, она разбила все зеркала в своей комнате.
В начале лечения, первую пару недель, пока могла видеть Джаспера, она была очень смелой.
Но утром того дня, выпали первые волосы, сдалась. Элис нечасто плакала раньше. Несмотря на чувствительность, она шла по жизни с поднятой головой, и в то время, как я видела только темные стороны жизни, она старалась видеть только светлые.
Когда волосы стали выпадать, а тело хиреть, она сломалась.
Она перестала видеться с Джаспером, отказывалась выходить на его призыв. Запиралась в комнате. Перестала есть. Становилась слабее.
Больше не улыбалась.
Не рассказывала историй.
Больше не искала хорошего.
Я скучаю по своей сестре.
Господи, помоги мне вернуть ее.

~~oo~~

~ Элис ~
— Джаспер за дверью. Отказывается уходить, пока вы не поговорите, — раздался в проходе голос Розали.
— Я не выйду. Не хочу, чтобы он видел меня такой, — прошептала я, сильнее закутываясь в одеяло.
— Он за дверью. Просит хотя бы минутку, Элис.
— Нет.
— Элис.
Его мягкий голос, зовущий меня по имени, заставил меня тяжело дышать.
Я очень по нему скучала.
Но я не хотела видеть отвращение на его лице.
Я не хотела делать то, что должна.
Я не хотела отправлять его прочь. Навсегда.
— Элис, пожалуйста. Одну секунду.
— Не заставляй его умолять, — простонала Розали, — нет ничего хуже умоляющего мужчины.
Я выдохнула и мотнула головой, увидев, как он заходит еще перед тем, как Розали кивнула ему. Посмотрела в его лицо и вздрогнула.
Темные круги под глазами, осунувшееся лицо. Я заставила его страдать.
— Джаспер, — прохрипела я, его взгляд, полный боли, остановился на мне.
Он ласково погладил меня по щеке и повернул мою голову — чтобы наши взгляды встретились.
— Все в порядке, Элис, — пробормотал он, — мне просто нужно было увидеть тебя. Проверить, как ты. Заставить тебя улыбнуться.
Я слышала, как где-то хлопнула дверь, почувствовала его прикосновение.
— Я не хотела, чтобы ты увидел меня такой, Джаспер.
Его губы растянулись в легкой улыбке, а пальцы скользнули по моему шарфу.
— Почему же? — прошептал он.
— Потому что выгляжу отвратительно.
— Для меня ты прекрасна, Элис, — тихо ответил он и поднес мою руку к губам.
Я не могла поднять взгляд.
Я должна сказать ему.
Не должна заставлять страдать.
— Я очень скучал по тебе, — продолжал он, — когда тебе лучше, мы можем сидеть в гостиной. Сейчас слишком холодно, чтобы выходить на улицу, но я могу приносить тебе все, что захочешь, если тебе это поможет.
— Джаспер.
Я не могла продолжать.
Больно. Боль в груди. И в голове.
— Когда тебе станет лучше, я официально попрошу благословение у твоего отца. Я знаю, что это рано, но я так хочу, — он снова поцеловал мою руку.
— Нет.
Он остановился и поднял взгляд на меня. Я все еще не могла смотреть ему в глаза.
— Я могу подождать. Пока ты будешь готова, — прошептал он.
— Я не буду готова, Джаспер. Ты не должен ждать меня только для того, чтобы потерять, — я наконец рискнула взглянуть ему в глаза.
Боль вернулась.
— Я не потеряю тебя. Тебе станет лучше, Элис.
Я покачала головой и выдохнула. Было тяжело дышать, когда он рядом.
— Моя мать умерла от рака, и я могу. Будет нечестно давать тебе надежду, что мне станет лучше, когда мне все хуже, и я могу оставить тебя вдовцом, — ответила я — в мыслях объяснения казались убедительнее.
— Я не отпущу тебя, Элис, — его голос слегка задрожал.
— А я отпускаю тебя, Джаспер.
— Я подожду.
— Нет. Пожалуйста. Не нужно.
Пока мы сидели в полной тишине, напряжение в воздухе все росло. Я отказывалась смотреть ему в глаза, он держал мою руку очень близко к его колотящемуся сердцу.
— Я подожду.
Я закрыла глаза, покачала головой и сглотнула.
— Я скажу «Нет», Джаспер. Не хочу выходить за тебя. Я не для тебя, — глаза были закрыты, я старалась спрятать слезы.
Вновь тишина, было слышно только наше тяжелое дыхание.
Я почувствовала, как его губы нашли мой лоб, его дыхание обожгло меня.
— Ты всегда будешь моей, Элис. Я дождусь, пока тебе не станет лучше, — прошептал он, — я не женюсь на другой. Я навсегда твой. И я буду ждать.
Я почувствовала, как матрас прогнулся. Джаспер встал, выпустил мою руку и, закрыв за собой дверь, вышел.
Ушел.
Джаспер ушел.
Я буду ждать.
Часть меня молила о том, чтобы так и было, а часть — о том, чтобы он оставил попытки.
Я не позволю ему страдать из-за меня.

~~oo~~

У меня появилось достаточно сил, чтобы двигаться и выполнять простые дела по дому. Мама с папой не позволяли мне выходить — боялись, что поймаю простуду. Так что пока Розали пробиралась через ранний снег, я занимала себя мытьем посуды и подшиванием собственных платьев.
Я обратила внимание на то, что Розали достала те платья, что я носила несколько лет назад, зная, что сейчас они мне подойдут. Я не спорила и не жаловалась. Я хранила тишину и была счастлива тем, что меня выпускали за пределы комнаты. Мне быстро стало скучно наедине с собой, а единственным развлечением была Розали или Рахиль.
Но у Рахиль были собственные обязанности, а потом подхватила грипп.
Она болела уже неделю, прежде чем пустить ее в дом, папа хотел быть уверен, что она полностью выздоровела. Я не могла находиться с ней в это время. Моя иммунная система не справилась бы. Химиотерапия закончилась, опухоль пропадала, но другие лекарства все еще ослабляли мое тело, делали мишенью для инфекции.
Я вздохнула над раковиной еще раз и задумалась о том, что неплохо было бы побегать в полях весной. Возможно, я просто хотела стать сильнее, чтобы снова вернуться к друзьям. Я услышала, как хлопнула дверь, Розали вернулась, холод заколол, как ледяной нож.
— Снегопад усилился! — крикнула она, снимая пальто и ботинки.
— Думаю, что так будет и дальше, не знаю, как мы попадем завтра в город, — мама отвлеклась от вязания.
— Коровы тоже дают мало молока, — сказала Розали, держа в руках одну канистру с молоком.
— Придется рассчитывать на себя, пока это не пройдет, — ответила мама, отложив пряжу.
Отец вошел в дом, стряхнул с одежды снег и нырнул в теплую кухню.
— Похоже, сегодня нам понадобятся дополнительные одеяла, Розали. Боюсь, из-за шторма похолодает. Уже около фута навалило с полудня, — вытирая пот с лица, сказал он.
— Ты видел Элизабет? Как они? — спросила мама.
Он покачал головой и вздохнул.
— Старик Эдвард плох. Я пытался заставить его поехать со мной в клинику, но он отказался. Элизабет тоже не очень. Рахиль вроде лучше, но все же лучше полечиться еще пару дней. Элизабет уверила меня, что она придет, если понадобится помощь. Возможно, то, что Эдвард ушел, к лучшему, хотя Элизабет нуждается в нем, — выдохнул он.
— Мы должны отвезти их к доктору, — поднимаясь, нахмурилась мама.
— Сейчас опасно для путешествий, Эсми. Я позвонил в клинику. Они пришлют доктора утром, — ответил папа.
Мы с мамой вздохнули.
Если они заболеют, никто не сможет к ним попасть из-за снега.
Папа, казалось, читал наши мысли.
— Я знаю, — пробормотал он и устало закрыл глаза, — проверю их утром.
Ужин прошел тихо. Мы наблюдали за снегопадом и чувствовали, как холодает. Розали легла вместе со мной, дополнительные одеяла мало мне помогали. Может, из-за шторма, а может, потому что мое тело все еще боролось.
Той ночью я во сне мельком увидела чучело. Было темно и неясно, но я помню, как оно вышло из дома Мейсенов в холодные бесплодные поля.

~~oo~~

Это была одна из худших бурь, накрывших Айову за последние полвека.
На второй день мело. Отец навестил Мейсенов; вернулся через пару часов и, чтобы избавиться от инфекции, которую мой занести, забрался в горячую ванну. Казалось, он был в замешательстве, но нам ничего не сказал.
На следующий день было невозможно выйти на улицу. Отец с трудом добрался до амбара, чтобы позаботиться о животных. Мы оставались внутри, Эсми все больше и больше волновалась о своей сестре и Рахиль. Шторм, похоже, не собирался стихать. Я оставалась в самых теплых помещениях, но все равно замерзала.
Утром пятого дня шторма сквозь завывания ветра мы услышали, что кто-то стучится в нашу заднюю дверь.
Мама направилась туда в одно мгновение, ее лицо было полно беспокойства. Мы обернулись, услышав ее крик.
— Элизабет!
Папа вскочил со стула и указал на меня.
— Наверх! Живо!
Папа никогда не кричал на нас, но авторитет в его голосе заставил меня подняться, скованную страхом. Наверху я пыталась прислушаться к голосам в кухне.
— Элизабет! Это не имеет смысла! Давай я заберу Джейсона, ему нужна помощь, — я услышала голос матери.
— Розали, вскипяти немного воды. Столько, чтобы все вымыть. Сейчас, — в отце прорезался командирский тон.
— Я не могу разбудить его. Нужно занести урожай. И подумать о ребенке. А Эдвард сбежал, — тетя Элизабет бредила.
Эдвард не сбежал. Он был в лагере миссионеров. А урожай? Зима же. И какой ребенок? Неужели она сошла с ума? Знает ли она, где находится и что происходит?
Что случилось?
Где Рахиль?
— Что ты имела в виду, говоря, что не могла разбудить их?
— Холодные. Они были холодные.
Меня затошнило, как в первые дни приема лекарств, и я убежала в ванную.
Холодные.
Она сказала, что они были холодные.
Боже.
Пусть Рахиль будет в порядке.
Я ждала с болью в сердце.
Я ждала в холодной комнате, боялась открыть дверь. Уверена, что папа накричал бы на меня, чтобы я оставалась в комнате.
Я не выйду даже в туалет.
Ни поесть.
Ни попить.
Это было опасно.
Грипп был в нашем доме.
Я видела, как папа поднимался на холм, где была ферма Мейсенов.
Я ждала у окна, закутавшись в одеяло так, чтобы на виду оставался лишь нос. Папа не вернулся до заката. Я ждала в комнате, пока не услышала скрип двери.
Затем я услышала то, что надеялась никогда не услышать.
Я услышала мамин вопль.
Я услышала плач Розали.
Мне не нужно было слышать слова.
Я знала.
Я чувствовала сердцем.
Что-то ужасное произошло на ферме Мейсенов.

~~oo~~

~ Карлайл ~
Я держал свою жену за руку, позволяя ей выплакаться. Розали сидела рядом, тихо плача после таких новостей.
Я ходил в дом Мейсонов. То, что я увидел, заставило меня сходить в их амбар и взять их большую черную лошадь. Расстроенный, я доехал до Старейшин и сообщил новость жене епископа.
Что бы общество знало.
Чтобы епископ вернулся.
Чтобы вернуть домой Эдварда Мейсена.
Чтобы собрать людей для уборки.
Чтобы захоронить, сжечь, стереть смерть.
Слишком много для одного человека. И слишком много новостей ждет юного Мейсена, когда он вернется домой.
Скорая приехала за Джейсоном и Элизабет.
Пока Эсми и Розали вымывали дом внизу, я поднялся наверх, чтобы сообщить новости дочери.
Новости о том, что подруга и вся ее семья погибли.
Я открыл дверь и нашел Элис сидящей у окна в темноте.
Тихо войдя, я закрыл дверь и зажег свечу. Она посмотрела на меня влажными глазами и кивнула.
— Я знаю.
— Что ты знаешь, милая? — прошептал я, думая, могла ли она услышать наш разговор в кухне.
Она хлюпнула носом.
— Она умерла. Все они. Я видела это. Месяц назад, — тихо пробормотала она.
Я сел рядом и покачал головой.
— Ты не могла увидеть этого, дочка. Это выбор Господа.
— Только Эдвард выживет. Я видела его выходящего из дома вместе с моим чучелом. Я думала, что он убегал, но сейчас понимаю, что он просто остался один, — она прошептала, ее голос был отстраненным, расстроенным.
Я вздохнул и сжал ее руку.
— Я не сказал твоей маме, что твоя тетя не переживет этого. Как и Джейсон. Пожалуйста, не пугай ее своим видом. Давай помолимся, чтобы мы оба ошиблись, — я прошептал, мой голос надломился.
— Я старалась предупредить Рахиль, — продолжила дочь, а затем вновь заплакала. Я обнимал ее, она была легкой, как перышко.
— Это не в наших руках. Они ушли с миром. Мы должны держаться ради Эдварда, когда он вернется. Мы семья сейчас, — сказал я больше для себя, чем для нее, но я знал, что она скорбит из-за своей лучшей подруги.
Это будет тяжело.
Мы должны присмотреть за Эдвардом.
И всегда помнить нашу потерю.
Это самый трагичный день.
Я обнимал дочь, пока она не уснула.
Я знал, что не должен был оставлять их одних.
Я должен был настоять на том, чтобы отвести их в больницу.
Я должен был забрать их детей.
Должен был сделать больше.
Не должен был прятаться, страшась заразить дочь.
Я мог спасти их.
Я мог помочь.

~~oo~~

~ Элис ~
Мы скорбили каждый по-своему.
Мама сдала.
На Розали было тяжело смотреть.
Папа отслеживал болезнь.
Я была сама по себе.
Перед возвращением Эдварда из больницы общество вычистило дом Мейсенов.
Тетя Элизабет умерла у него на руках через час после его приезда.
Джейсон умер несколькими часами ранее.
Я смотрела на огонь из моего окна, общество сжигало простыни и матрасы умерших. Мне было любопытно, как все выглядело в доме Мейсенов. Я слышала, как Сара Миллер и Старейшина Абигейл говорили с мамой на повышенных тонах о том, чтобы все стерилизовать. Убрать всю еду, все постели, все вымыть.
Но мама не хотела, чтобы Эдвард туда возвращался.
Он будет жить с нами.
Вернувшись из больницы, он забрался на холм и два дня не возвращался. Папа не заставлял его покидать дом. Он вышел только на похороны, принял добрые слова от соседей, но отказался от помощи.
Он молчал.
Как и я.
Мне не разрешили присутствовать на похоронах из-за холода.
Проходили недели, Эдварду становилось хуже.
Он приходил к нам на завтрак, иногда на ужин. Не говорил. Не смотрел на меня. Мне становилось лучше. Вместе с мамой я ходила проведать его.
Почти всегда он был в конюшне, чистил лошадей.
Я чувствовала его боль.
Знала, что он скорбит.
Как я.
Было больно. Раны были еще свежими.
Но он не говорил со мной.
И отвергал любую помощь.
Отвергал всех друзей. Церковные обязанности.
Он перестал приходить.
Похоже, из-за него я нашла силы двигаться дальше.
Весной было три месяца с момента смерти Мейсенов. Я вызывалась добровольно отнести еду Эдварду, так как он опять не пришел к нам. Войдя в его дом, я слышала его шаги наверху.
Ходить по дому было, словно ходить по склепу. Все напоминало о них. Я ждала, что Рахиль выскочит и напугает меня. Но вместо ее живого духа я чувствовала смертельную тишину. Только завывание, эхом отдававшегося внизу.
Я поднялась выше, следуя на звук, пока не нашла Эдварда в проходе комнаты Джейсона. Я остановилась, инстинктивно обняв его со спины, пока он не успел запретить мне это.
Вместо того, что бы оттолкнуть меня, он сильнее обхватил меня руками, продолжая плакать. Я заплакала вместе с ним. Нам обоим стало легче.
Мы успокоились только тогда, когда больше не могли плакать.
Сердце болело, стало тяжело дышать.
Он смотрел на меня заплаканными глазами.
— Я даже не попрощался, — прошептал он.
— Я тоже, — тихо ответила я.
— И я не нахожу сил, чтобы жить дальше, — сказал он, осматривая комнату.
— Ты должен.
Он посмотрел на меня, на голову, покрытую шарфом, и платье. Затем закрыл глаза.
— Ты нашла столько сил для борьбы. Я могу только надеяться хотя бы на половину той силы, что есть в тебе.
Я уткнулась в него, обняв и надеясь, что этого будет достаточно.
— Я старалась помнить все хорошие вещи, что случались. Это и дало мне силы, Эдвард. Я видела и худшее. Я потеряла все, кроме себя. Все зависит только от нас самих. Я люблю тебя, как своего брата и друга. Вместе мы справимся, — прошептала я ему в плечо.
Он вздохнул и обнял меня за талию, помолчал некоторое время. Заговорив, он заложил начало к своему душевному выздоровлению.
— Я продолжу держать ферму, как того хотел отец. Заставлю их гордиться.
Я обняла его покрепче и улыбнулась.
— Я вижу это, Эдвард. Тебя и темные, плодородные поля, — прошептала я.
Он усмехнулся, немного грубо, но все же усмехнулся.
— И жену из Калленов?
Я кивнула.
— Не смейся надо мной, Эдвард. Не знаю, когда и где. Просто знаю, — сказала я в ответ на его стон.
— Когда я буду старым и седым.
Я нахмурилась.
— Вот увидишь, Эдвард. Ты можешь на меня рассчитывать, — сказала я, еще раз обняв его. Он должен был хоть немного отвлечься от скорби.
Мы оба должны.
Это займет время. Возможно, месяцы, годы.
Но мы справимся.

~~oo~~

— Ты должна показать ей, как мы живем.
Слова отца звучали так уверено. Розали хмыкнула, с излишней силой расставляя тарелки на столе. Особенно последнюю из них, рядом со мной. Отец поджал губы и повернулся ко мне.
— Элис, пообещай, что станешь относиться к Изабелле, как к сестре, и все ей покажешь? — спросил он.
Я улыбнулась и кивнула, воодушевленная предстоящей встречей.
Изабелла Свон.
Англичанка.
Потерянная.
Папа с мамой приютили ее. В семье Калленов появилась еще одна дочь.
— Я все ей покажу, папа. Можно ей остаться со мной? — спросила я.
Мама усмехнулась и кивнула.
— Да, Элис. Розали скоро выйдет замуж, но комната все еще за ней. Ты станешь делить свою с новой сестрой, — сказала она.
— Я не понимаю, почему вы называете ее нашей сестрой, — проворчала Розали, — она здесь ненадолго. Чтобы спрятаться.
— Пока живет в этом доме, она наша дочь и ваша сестра. Мы не можем судить ее. Бог отправил ее к нам с какой-то целью, — сказал отец.
Я услышала шаги и выглянула в холл. Эдвард болтал с девушкой. Присмотревшись, я увидела, что он держит мою новую сестру за руки. Она стояла спиной ко мне, а Эдвард повернулся лицом. Я видела его реакцию на нее.
Глаза были расширены, щеки пылали.
Он улыбался. Я не видела ее лица, но по его реакции могла понять, что она хорошенькая.
Я отвернулась, дав им возможность побыть наедине.
Эдвард Мейсен должен признать, что я оказалась права.
Однажды он научится никогда не сомневаться во мне.
Я всегда права.
Потому что только что он встретил мою сестру, Изабеллу Каллен.