Эпилог. Лэндон. 1 сентября
Когда я в последний раз был на платформе 9 ¾, мне было шесть лет.
Столько мне было, когда Хьюго уехал на свой седьмой и последний курс в Хогвартсе. Это было тысячу лет назад, правда, так что неудивительно, что я немного нервничаю, когда направляюсь к барьеру. Я знаю, это работает, конечно, но все равно не так легко бежать на полной скорости в кирпичную стену, верно. Я зажмуриваю глаза в последнюю секунду, и когда открываю их, то больше не вижу обычную суету тысяч обычных лондонских мужчин и женщин в их утренних разъездах. Эта сцена менее банальна, и тысячи мужчин и женщин сменяются сотнями восторженных детей и подростков с родителями, готовящимися к старту нового учебного года.
Есть нечто интересное в первом дне школы. Даже те, кто ненавидит школу, всегда рады в первый день, потому что моментально забывают, что они на самом деле едут к урокам, профессорам и домашней работе. Все, что они сейчас замечают, – это их друзья, которых они не видели все лето. Так же было и в моей старой школе. Все ребята рады в первый день занятий (кроме тех странных, которые ревут каждый раз, когда их оставляют родители), но ко второму или третьему дню семьдесят процентов класса уже жалуются на работу. Лично у меня никогда не было проблем с занятиями: ни когда родители учили меня дома, ни в последние четыре года, которые я провел в маггловской начальной школе. Это скучно время от времени, особенно учитывая, что я всегда знал больше, чем мои одноклассники, в результате у меня появилась привычка скучать и, как следствие, отвлекаться. Но все равно. Школа не так плоха. Учиться новому всегда было тем, что мне было интересно.
Мама проходит сквозь барьер вслед за мной, и она уже выглядит вымотанной. Это странно, потому что обычно она так выглядит только после обеда. Полагаю, это должно было быть для нее стрессом проверять и перепроверять, что у меня есть все, что нужно. Не имеет значения, что я упаковал свой сундук еще на прошлой неделе, и у меня было шесть разных списков, чтобы убедиться, что у меня есть все. Она все равно волнуется, полагаю. Или, может быть, мои брат и сестра всегда устраивали ей стресс по утрам первого сентября, будучи неготовыми. Это вполне возможно, потому что я представляю, что Хьюго было бы наплевать, а Роуз могла нарочно оставлять вещи только затем, чтобы посмотреть, как мама бесится.
– Ты в порядке? – спрашивает она, глядя на меня, словно я маленький ребенок, нервничающий из-за первого школьного дня.
– В полном, – отвечаю я, старательно следя за тем, чтобы мой голос не был слишком резким. Я изо всех сил стараюсь не раздражаться из-за маминого беспокойства, потому что знаю, что она старается и у нее всегда полно хлопот. Так что я каждый раз прикидываюсь, что не замечаю, потому что не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой.
И я знаю, что, наверное, это в первый раз, когда она здесь без моего папы.
Я немногое помню о папе. Он умер, когда мне было семь. Я знаю, это было несколько лет назад, но достаточно, чтобы я многое забыл. Я помню его, конечно, но мне трудно вспомнить детали. Я никогда не говорю об этом, потому что знаю, что людей это расстроит. Это странно, правда, потому что Роуз и Хьюго все о нем знают, и они говорят о нем так, будто видели его вчера. Для меня же его как будто вообще никогда не существовало, как будто это просто сказка или сон. Но потом я напоминаю себе, что я могу вспомнить некоторые вещи, так что я перестаю так думать. Меня иногда это беспокоит, потому что мне так трудно скучать по нему, особенно когда я вспоминаю, как скучал по нему в первые месяцы после его смерти. Но сейчас кажется нормальным, что есть только мама и я. Это кажется странным, что у меня вообще когда-либо был отец, так что мне трудно по нему скучать. Но мама по нему скучает, и мои брат с сестрой тоже. Многие по нему скучают. Иногда я прикидываюсь, что скучаю по нему, просто чтобы не признаваться, что я его едва помню.
Моя мама – министр магии. Была такой с тех пор, как мне исполнилось три, так что я, честно, даже не помню, чтобы она была кем-то другим. Наверное, поэтому меня не смущает, что люди вокруг оглядываются и смотрят на нас. Даже то, что они показывают на нас пальцем и шепчутся, это нормально, так что я легко от этого отгораживаюсь. Дора говорит, она бы себя странно чувствовала, если бы люди все время так смотрели на ее мать. Я едва замечаю и, кроме того, Дора – идиотка. Но все равно паршиво, что она не едет со мной, потому что это значит, что я там никого не знаю. Никто из моих друзей в школе туда не идет, конечно, а все мои кузены уже закончили.
Как будто мама может читать мои мысли, потому что она напоминает мне о том, кто там будет.
– Запомни, что-то понадобится – скажи Джинни. Она об этом позаботится, хорошо?
Тетя Джинни там будет. Она в прошлом году начала работать там инструктором по полетам, и оказывается, она это обожает. Думаю, странно, когда один из учителей – твоя тетка, но, полагаю, из всех Теток она из тех, кто меньше всех позорит. Многие думают, что она на самом деле классная – полагаю потому, что была профессиональным игроком и была замужем за Гарри Поттером и все такое. Я лично не считаю это особенно интересным, но полагаю, потому что Гарри Поттера я вижу каждый день и знаю полно квиддичных игроков. Мои кузен и зять – звезды квиддича, так что я знаю кучу их товарищей по команде и сидел на тренировках с тех пор, как был маленьким.
Вообще-то, мне совсем не нужны уроки полетов, но оказывается, это обязательно для первогодок. Я спросил тетю Джинни, не думает ли она, что я попаду в команду (потому что я действительно хорош), но она сказала, что это зависит от того, куда меня распределят, потому что в некоторых факультетах уже полные команды. Это ерунда, конечно, потому что и она, и все остальные в мире знают, что я попаду в Гриффиндор. Все члены моей семьи, включая моих родителей, были в Гриффиндоре, так что меня скорее пнет гиппогриф, чем я попаду в другой факультет.
Я вижу, как мама кому-то машет, поднимаю голову и вижу своих сестру и кузину, которые идут к нам по платформе. Вообще-то, технически Кейт мне не кузина, полагаю, она на самом деле жена моего кузена, но они женаты уже вечность, так что легче звать ее так. Они с Роуз лучшие подруги, и их редко можно увидеть друг без друга. Они не вместе, кажется, только когда работают, так что странно видеть их здесь: это утро среды, они должны быть на работе. Оказывается, они взяли отгул, чтобы быть здесь. Но я вижу сумку, которая свисает с бока коляски, так что понимаю, что мои проводы всего лишь отговорка, чтобы взять отгул для шоппинга.
Роуз любит меня, конечно, куда больше, чем многих других людей, вообще-то, так что я ожидал, что она появится. И я не удивлен, что Кейт здесь, потому что, как я уже сказал, у них привычка везде ходить парой. Мама рада их видеть, по крайней мере она рада видеть ребенка. В ту же секунду, как они подходят, она наклоняется над коляской и достает его. Джошуа едва три месяца, но Кейт уже куда худее, чем была, когда забеременела. Не знаю, как все это работает, но я слышал, как она месяцами жаловалась, что навсегда останется жирной, так что, думаю, она рада, что так не получилось.
Мама же с ума сходит по ребенку и всегда, когда он в зоне ее доступа, держит его, и укачивает, и кормит, и меняет подгузники, и вся прочая фигня, которая мне вовсе не кажется приятной. Думаю, она действительно, действительно хочет, чтобы Роуз такого завела, но Роуз, по крайней мере пока, не слишком заинтересована. Но при этом и у нее бывают муси-пуси минутки, когда Джошуа делает что-то «миленькое». И у нее была привычка охать и ахать над Кейт все время, пока та была беременна, и говорить, как она очаровательно выглядела. Но сама она не упоминала, что хочет ребенка. По крайней мере пока.
– Ты рад? – Роуз позволяет маме и Кейт возиться с ребенком и обращает свое внимание на меня.
– Типа того, – признаюсь я. – Я никого не знаю, вообще-то.
– Все будет хорошо, – говорит она, качая головой. – Ты встретишь людей в поезде и быстро заведешь друзей.
– Ты не думаешь, что они будут странно себя со мной вести? – спрашиваю я из-за мамы. Роуз знает, о чем я, так что вроде как пожимает плечами.
– Да, наверное, – честно говорит она. – Но это не так плохо. Некоторые будут завидовать, но ты на них внимания не обращай. Многие будут думать, что это круто, кстати.
– Хьюго придет? – спрашиваю я, оглядываясь. Я не жду его на самом деле, но раз Роуз и Кейт пришли, то может и он. Но Роуз качает головой.
– Не смог вырваться с работы.
Это неудивительно. Хьюго часто работает, и иногда трудно с ним увидеться. Он аврор, но он не работает все время в министерстве, как большинство из них. Полагаю это потому, что он все еще вроде новобранца, потому что его отправляют в разные рейды на границу и в пограничные страны, и он работает в такие часы, когда старшие авроры работать не хотят – посреди ночи или рано утром. Иногда, как сегодня, он работает в нормальное время, но ему почти невозможно выбраться с работы.
Роуз помогает мне протащить сундук по платформе и погрузить его на поезд. Мама уже вне зоны слышимости, так что Роуз решает сказать то, что, как она думает, я должен услышать.
– Окей, слушай, – быстро говорит она, оглядываясь на маму и Кейт, чтобы убедиться, что они заняты. – Иногда в Хогвартсе бывает хреново, потому что там действительно будут люди, которые будут завидовать тебе, и поэтому будут дерьмово с тобой обращаться. Но большинство будет считать, что это круто, и почти все захотят стать твоими друзьями. Это хорошо, но просто убедись, что людям, которых ты выберешь в друзья, действительно нравишься ты, и это не из-за мамы, или дяди Гарри, или Джеймса, или Скорпиуса, хорошо? – я киваю, внезапно представляя кучу злонамеренных друзей. Интересно, Роуз действительно думает, что мне это поможет лучше себя чувствовать?
– И не общайся с тетей Джинни или Невиллом слишком часто, потому что люди будут насмехаться. Тебе и так будет достаточно паршиво, потому что многие будут думать, что ты в любимчиках. А, и попытайся не выпендриваться. Я имею в виду, это будет трудно, потому что ты уже знаешь больше, чем большинство идиотов в твоем классе, но просто не пытайся это слишком показывать, потому что люди любят издеваться над теми, кто умнее их. Но поверь мне, будет трудно сидеть и пытаться делать вид, что ты на их уровне, потому что наверное ты будешь самым умным в своем классе. Просто пытайся не выделываться, ладно? Потому что невесело, когда люди начинают с тобой плохо обращаться, – она явно исходит из своего опыта, и мне интересно, замечает ли она, как быстро говорит.
– А, и Монтагю будет тебя ненавидеть. Он учитель зелий, и он ненавидит нас всех. Просто игнорируй его, потому что он ублюдок, который и половины того, чему должен учить, сам не знает, – она останавливается на секунду и пытается вспомнить еще какой-нибудь заветный совет. – А, да, пытайся избегать Пивза, потому что он тоже из тех, кому понравится над тобой измываться. А, и если что-то понадобится или попадешь в неприятности, то сообщи сначала мне, и я попытаюсь разобраться. Мама и так уже спятила от волнения, так что лучше, если ты сведешь все это к минимуму.
Наконец она вдыхает, и я смотрю на нее без слов несколько секунд, пытаясь осознать все то, что она вылила на меня меньше чем за минуту.
– Но все будет хорошо, да? – наконец спрашиваю я.
Роуз улыбается:
– Ага, все будет отлично! Тебе там понравится.
Свистит свисток, и я оглядываюсь и вижу, что все быстро прощаются и идут к поезду.
– Лучше поторопись, – говорит мне Роуз, подталкивая назад к маме.
Мама возвращает ребенка Кейт, когда я подхожу, и немедленно наклоняется меня обнять. Она сжимает меня немного чересчур крепко, но я ничего не говорю. Просто позволяю ей меня обнимать и пытаться пригладить мои волосы, которые, конечно, торчат и никогда не лежат ровно.
– Веди себя хорошо, ладно? – говорит она мне на ухо. – И пиши мне, и дай знать, если что-то будет нужно.
– Буду, – обещаю я на обе просьбы.
– Повеселись и помни, просто скажи тете Джинни, если что-то понадобится, хорошо? – я снова киваю, и мама еще раз сжимает меня, прежде чем поцеловать в щеку и отступить.
Кейт держит Джошуа одной рукой, а второй притягивает меня, чтобы обнять. Я обнимаю ее, а потом быстро провожу рукой по шапочке малыша. Он мне улыбается. Роуз меня тоже обнимает, почти так же сильно, как мама. Она выглядит действительно грустной, и на секунду мне кажется, что она заплачет. Но она не плачет, а просто выдавливает быструю улыбку и выпрямляется, отстраняясь. Я начинаю идти к поезду, но мама снова хватает меня и крепко обнимает.
– Я люблю тебя, – серьезно говорит она.
Я чувствую себя неловко, но недостаточно, чтобы ее обидеть.
– Я тоже тебя люблю, – бормочу я в ответ, и тогда она наконец меня отпускает и подталкивает к поезду.
Я чувствую многое, когда поднимаюсь в поезд и оборачиваюсь в последний раз помахать своей семье. Я нервничаю и в то же время рад и немного напуган. Мне жаль маму, но я не знаю, что я могу сделать. Никто не обращает на меня особого внимания, все просто толкают друг друга и протискиваются мимо, чтобы найти купе. Я заглядываю в окна, пока иду по вагону, но большинство купе уже заняты группами людей. Почти все они больше меня, наверное поэтому никто меня не замечает. Мне хочется найти пустое купе, но кажется, таких нет. Наконец я нахожу купе, где только один человек, мальчишка с темными волосами, который выглядит на мой возраст. У него точно нет друзей, потому что он выглядит грустным и одиноким. Но это лучшее, что есть, так что я просто открываю дверь и заглядываю, внезапно снова почувствовав нервозность.
– Можно мне здесь сесть? – спрашиваю я, и когда он поднимает голову, я еще объясняю. – Везде забито.
Темноволосый мальчишка секунду ничего не говорит, а потом кивает и отворачивается к окну. Я колеблюсь, а потом вхожу в купе, закрывая за собой дверь. Я не знаю, сказать ему что-нибудь или нет, потому что он выглядит так, будто не хочет, чтобы его беспокоили. Но все равно, до Шотландии путь неблизкий, и представляю, как скучно будет ехать в купе с пацаном, который не хочет разговаривать.
– Я Лэндон, – говорю я, старательно не добавляя свою фамилию. Почему-то я пока не готов, чтобы люди узнали.
– Я Марк, – тихо говорит он, и его голос звучит напугано и застенчиво. Но все же он умудряется выдавить слабую улыбку и поворачивает голову назад к окну. Я вижу, как он машет двум людям, которые, наверное, его родители, а потом пытаюсь найти маму. Я ее нахожу, и она видит меня. Она улыбается и уже больше не выглядит грустной. Я машу ей, а она машет мне в ответ.
Может, все это будет и неплохо.
________________________________________________________________________________
Будем рады вашим комментариям и отзывам на Форуме.