Часть 2

Франция, дворец Фонтенбло
Начало октября 1808 года

- Срочное донесение для Его Величества! – Гонец спрыгнул с лошади, отдал поводья слуге и помчался вверх по дворцовой лестнице, перепрыгивая через три ступеньки сразу.
Бонапарт прочёл донесение и мрачно нахмурился. Англия с Австрией создали пятую коалицию против него. Австрия заручилась финансовой поддержкой России. Англия официально вступила в войну.
Что ж! Они поплатятся! Они все поплатятся.

Париж, Консьержери

- Плесни-ка на него.
Главный смотритель тюрьмы Жан Кобер был недоволен. Ему нужно было выбить признание у молодого капитана де Мейснэ. Хотя, в сущности, зачем? Тот завтра-послезавтра всё равно будет расстрелян за предательство. А обед стынет, сегодня сыро, и он продрог здесь, в подвале.
- Ладно, заканчивай с ним на сегодня, - скомандовал Жан палачу. Толстый, вспотевший от сверхусилий палач развязал руки капитану. Лерой даже после четырёх часов пыток не издал ни звука.

Париж, Рю Д’ Амстердам

Изабо прибыла в Париж поздним октябрьским вечером. Девушка была полна уверенности, что найдёт способ встретиться с капитаном. Она попросит свидания. Она добьётся. Ей просто необходимо поговорить с ним! Пусть сейчас не время и не место для признаний, только промедление смерти подобно.
- Нет, мадемуазель. В свидании вам отказано. - Эти равнодушные слова Изабо слышала третий день подряд. Вновь и вновь она приходила сюда, к Консьержери и, ведомая сильным, необъяснимым порывом, пыталась заглянуть в узкие окна тюрьмы. Но каменные серые стены были слишком высоки...
Сегодня, стоя у окна гостиничного номера, она случайно заметила, как за угол свернул человек в чёрном сюртуке. Изабо видела его вчера на набережной у тюрьмы, еще позавчера в кофейне, куда ходила перекусить... За нею следят? Но кому она нужна здесь, в Париже?
Завтра она снова попытается просить свидания с Эдуардом. Она купит свое с ним свидание! Небольших сбережений, ранее переведенных ею из Англии на депозит в Париже, должно хватить – и тогда... А что тогда? Возможно, он не захочет слушать её. Не захочет видеть... Только надежда, пусть хрупкая и постоянно исчезающая, теплилась в Изабо. Надежда на то, что он даст ей шанс всё объяснить.

***
- Да, мадемуазель, десять минут.
- Но как? Я же…
- Десять. - Она не стала дальше спорить. Возможно, этого времени будет слишком много...
Старый ключ повернулся в замке, натужно скрипнув, дверь отворилась, и она вошла в камеру. Лерой лежал на замусоленной тюремной койке, уставившись в потолок, но, как только увидел, кто вошёл, тут же приподнялся и, морщась от боли, встал, стараясь не ступать на правую ногу.
- Чем обязан, мадемуазель? – Он старался говорить бесстрастно, но сам чувствовал, насколько неубедителен – в отличии от Изабо... Ведь от беспощадного взгляда горло ее сжалось, слова давались с трудом.
- Я… мне… Госпо…
- Извините?
Он стоял перед ней, распрямив плечи и гордо подняв голову, все такой же ошеломительно красивый, даже среди убожества и грязи, даже в разорванной, перепачканной одежде... Его глаза казались удивительно яркими на бледном лице, губы, нежную страсть которых ей довелось познать, были сурово сжаты, отчего линия подбородка прорисовалась еще четче.
- Эдуард, я приехала сказать… - девушка снова запнулась на полуслове, нервно теребя в руках платочек.
- Так говорите же, мадемуазель, или… убирайтесь!
В ту роковую минуту его выдержка дала трещину – и это, именно это, вдохнуло в Изабо новые силы. То, что Лерой настойчиво пытался скрыть, неожиданно открылось ее сердцу. Знал ли он, что она пришла сюда совершенно безоружной? Что вся амуниция из лжи и уверток сложена сейчас к его ногам?
- Это я выкрала пакет. - Глядя ему в глаза, молвила она. – Я предала Вас...
- Не то... – резко прервал он.
- Что? – Губы ее дрогнули, едва заметная складочка пролегла между бровями, пока она вглядывалась в лицо Лероя, ища ответ.
- Вы говорите не то.
- Ведь это правда!
- Но не та, которую мне надо знать!
Он подошёл к ней вплотную. Изабо видела, как на его скулах ходят желваки, как раздуваются ноздри... Взгляды их встретились.
- Что… вы хотите знать?
Он склонился к её лицу, и, пряча руки за спиной, словно боялся сорваться и прикоснуться к ней, хрипло выдохнул в губы:
- Самое главное.
Корсет стал ей тесен, судорожный вдох замер в горле. Правда обжигала губы, но раскрыть ее девушка не успела. Дверь распахнулась, вошёл конвой.
- Мадемуазель, свидание окончено.

Франция, дворец Фонтенбло

- Мой Император, прошу извинить меня, но этот офицер проявил себя доблестным воином, обладающим превосходным чутьём ведения боя. Армии нужны офицеры, особенно сейчас.
- Но мне не нужны предатели, Брусье!
- Я ручаюсь за него головой, Мой Император.
Наполеон встал из-за стола, и, подойдя к генералу, молвил:
- Бог с вами, Брусье.
- О! Мой Император!
- Поговорим с Вами после ноября. Думаю, к этому времени я разберусь и с англичанами, и со своими неверными подданными. Ваш протеже свободен, однако наказания ему не избежать. Пусть потрудится неделю-другую в распоряжении начальника Консьержери - Тальена.
- Как Вам будет угодно, Мой Император.
На этом генерал предпочёл замолчать и, отдав честь, поспешно удалился из кабинета Бонапарта.
А тем временем секретарь Его Величества закончил документ, в котором значилось, что сегодня, шестнадцатого октября 1808 года, все подданные английской короны, находящиеся на территории Франции, подлежат аресту без объяснения причин.

Англия, Лондон
Вестминстерский дворец

- Граф, выполняйте то, что надлежит.
Король приложил платок к носу. Георг III постоянно страдал мигренями и лёгкими простудами, постоянно пребывал в меланхолии и раздражении.
- Задание секретной службы выполнено. Наша шпионка добыла те сведения, по которым ваши войска смогли потеснить Бонапарта. - Граф Аттертон, прибывший во дворец сразу после отступления наполеоновской армии, держал отчёт перед королём.
Король требовал, чтобы шпионку, добывшую секретные сведения сдали парижской полиции. В сущности, графу было плевать, что произойдёт с этой странной австрийкой, но, справедливости ради, надо было заметить, что без её информации победы бы не было.
- Я сказал, выполняйте. - Король равнодушно уставился в окно, за которым моросил мелкий противный дождь.
- Но… - Аттертон осмелился было возразить, уповая на справедливость монарха.
- Но? Но?! Вы в своём уме, граф? Она уехала в Париж. Она двойной агент. У вас был проект боевых действий на следующее наступление. Где гарантии, что она не раскроет их там, в Фонтенбло? – Тонкие брови короля взметнулись вверх, нос сморщился, и Его Королевское Величество стал похож на индюка, у которого отобрали обед.
- Гарантий нет. Но я уверяю вас, сир, что она не опасна. Она не владеет секретной информацией. - Граф понимал, что «сопротивление» бесполезно, но по какой-то необъяснимой причине продолжал.
- Стало быть, вы можете поручиться за неё головой? – Георг прошёл через залу и сел на трон. Этот огромный стул внушал ему уверенность в себе.
- Нет, сир.
- Вам известна цель её визита в Париж?
- Нет, сир.
Граф посмотрел на руки короля. Монарх то сжимал подлокотники трона, то поглаживал их – кроваво-красный рубин в его перстне как-то зловеще блестнул при следующих словах:
- Тогда что это с вами, Аттертон? Жаль её стало?
- Она умелая агентша.
- И что?
- Нет, сир, только и всего…
- Ну, так вот – её следует убрать немедля! Я говорю вам – немедля! Выполняйте. – Король шумно высморкался в шёлковую тряпицу, скомкал её и отдал слуге.

***
Английские секретные службы неустанно проводили активные мероприятия через «свободную английскую прессу». Кампания английской печати возбудила сильнейший гнев в Наполеоне. Он с возрастающим раздражением смотрел на английскую печать, изо дня в день изобличавшую его захваты и комментировавшую вызовы, которые он бросал Европе. Наполеон отвечал резкой бранью и прямыми угрозами против английского народа и его правительства. Бонапарта крайне раздражало то, что сведения, доступные лишь узкому кругу генеральских чинов, становились добычей шпионов. Он был просто в ярости оттого, что англичане постоянно на шаг опережали его ходы.
Однако в Париже партия роялистов при кабинете министров имела в своём распоряжении большой штат наёмных агентов. Шпионы работали как персонально, так и в группах. Но самое смешное было в том, что их легко перекупали англичане. Информация перетекала от одной стороны к другой, подчас, по одному и тому же каналу. Вот и теперь – шпион, выследивший Изабо, получил инструкции сдать местонахождение подозреваемой полицейским, раскрыв её инкогнито.

Париж, Рю Д’ Амстердам

Утром, возвращаясь из пекарни, Изабо слышала, как две дамы говорили об арестах, о том, что любые англичане, прибывшие во Францию, задерживаются. Девушка решила поскорее вернуться в гостиницу. Она вышла в переулок и увидела конных офицеров, ведущих под конвоем троих гражданских. Арестованные были англичанами, с одним из них она плыла на корабле сюда, в Париж.
Войдя в номер, Изабо только успела развязать капор, как раздался стук в дверь. Она не торопилась открывать. Ждала, затаив дыхание, тщетно пытаясь унять гулкие удары сердца. Постучали настойчивей.
- Именем Его Величества, немедленно откройте!

Франция, дворец Фонтенбло

- Мой Император, мы нашли её. Изабелла Мари фон Своннман, австрийка по происхождению, в данное время являющаяся подданной Георга III и состоящая на службе тайной полиции Британской короны. Это она выкрала пакет из ставки генерала Де Бруссье. - Фуше, министр полиции Франции, решил лично рапортовать о поимке английской шпионки. – Я полагаю, её надо выслать из страны немедленно.
- Выслать? Да вы в своём уме, Фуше?
- Мой Император, она подданная английской короны, и мы не можем…
- Это вы не можете, а Я могу! И я приказываю – расстрелять! Завтра же утром! Вы слышите?
- Конечно, Ваше Величество.

Париж, Рю Д’ Амстердам

Капитана освободили с предписанием отбыть неделю на службе полиции при тюрьме. Начальником тюрьмы в то время был назначен бывший сослуживец Эдуарда и его сокурсник по кадетскому корпусу - Жозеф Тальен. Человек весьма завистливый и честолюбивый, мелочный и рассчётливый, давно ненавидевший барона Лероя. Когда-то Тальен был влюблён в девушку, но избранница взаимностью не отвечала, отдавая все нежные взгляды Эдуарду. Тальен бесился, он готов был уничтожить соперника. Лерой же оставался совершенно равнодушным к молодой особе, тогда его полностью поглотило построение карьеры военного. Тальен таки женился на избраннице, но понимал, что в её сердце для него места не будет никогда.
И кто бы мог предположить, что теперь этот гордец Лерой окажется в его руках! Вот теперь-то он позабавится вволю. Интуитивно Тальен понимал, что здесь явно замешана женщина. А значит, месть будет еще слаще.

Тальен намеренно продержал Эдуарда в казарме почти целый день, отдавая мелкие поручения. Лишь с приходом сумерек, когда подчиненному полагалось свободное время, ему пришлось отпустить Лероя. Путём немалых усилий Эдуарду удалось раздобыть адрес Изабо. Не теряя даром ни минуты, он направился в гостиницу, где она остановилась – только указанный номер был пуст. Вещи оставались на месте, но Изабо не было. Он дважды обыскал крошечное помещение, даже не догадываясь, что могло произойти... Ведь эфемерная надежда все ещё жила тоненьким росточком в его душе.

Париж, Консьержери

- Мадемуазель, вам предъявлено обвинение в шпионаже против Французской империи и Его Величества. Вы отрицаете это обвинение?
Вот уже второй час её допрашивали. Изабо не отзывалась, ибо она знала – любое сказанное ею слово может обернуться трагедией для Эдуарда. И она молчала, час за часом.
- Напрасно вы упрямитесь, мадемуазель. Признание, так же, как искреннее раскаяние, могло бы облегчить вашу участь.
Изабо подняла глаза. Её допрашивал сам начальник тюрьмы. Он был противен – маленькие мышиные глазки, сальные волосы, зачёсанные на косой пробор, толстая шея, в которую впивался ворот мундира... Она лишь покачала головой. Направленный на нее взгляд потемнел, источая презрение и злобу.

***
Когда ворота тюрьмы открылись, пропуская вороную кобылу капитана де Мейснэ, Изабо под стражей вели через тюремный двор. Всадник увидел ее – и ему показалось, что земля разверзлась, засасывая туда, во мрак.
Спешившись, Лерой бросил поводья солдату и, влетев в левое крыло огромного здания, рывком открыл дверь кабинета начальника тюрьмы.
- Капитан! Извольте выйти вон! Я занят. - Тальен развлекался в компании двух молоденьких девиц, отчего явно не был расположен к разговорам. Только капитана присутствие дамочек не смущало.
- Жозеф, что происходит?
- Что за глупые фамильярности, Лерой? Я, пускай ненадолго, но ваш начальник, как-никак! Так... что же происходит?
- Молодую леди только что вели с допроса… – Лерой и не подозревал, что именно сейчас, в эту самую минуту, выдал себя полностью. Жозеф торжествовал.
- А-а-а… еще не знаешь? Сегодня утром приказано арестовать всех англичан, находящихся во Франции. Англия объявила, что вступает в войну, и наш Император издал указ. Леди, как ты выразился, не кто иной, как английская шпионка, а, следовательно, вынесенный ей приговор завтра же утром будет приведён в исполнение.
Эдуард почувствовал, что та самая чёрная мгла поглощает его дюйм за дюймом. Назад пути нет.
- Ну, Лерой, иди, на сегодня ты свободен.

***
- Изабо!
Она медленно поднялась с нар, подошла к решётке.
- Откройте же эту чёртову дверь! - крикнул капитан караульному.
По нелепой иронии судьбы Изабо поместили в ту же камеру, в которой ещё два дня назад сидел он сам.
- Слушаю вас, капитан.
Она была на удивление спокойна и сдержана.
- Изабо, но как..? – голос его сорвался.
- Вас отпустили? – Изабо подняла взгляд. В её глазах не было гнева или раздражения, в её глазах он увидел… смирение.
- Стараниями генерала удалось получить королевскую милость. Отбываю наказание здесь… - словно извиняясь, молвил Эдуард.
- Я знаю, зачем вы пришли. Вы при исполнении, не так ли? – Изабо смотрела ему прямо в глаза. Что? Она решила, что он…
Мысли в его голове перебивали одна другую – он не мог поверить, что это происходит с ними. И всё же… непостижимо, но он отчаянно хотел знать, почему она, рискуя жизнью, оказалась в Париже.
- Как вы попали сюда? - Даже теперь, в эту минуту, необходимость слышать от неё те самые главные слова пересиливала всё.
- Меня уже допрашивали. - Она опустила голову.
Её ответы рвали его душу в кровь. Эдуард отвернулся, взял её плащ и капор.
- Мадемуазель, собирайтесь.
Он не оставит её здесь, чего бы ему это ни стоило.
- Нет, - в ее голосе была тихая решимость.
- Изабо, это единственный шанс для вас!
- И шанс для вас снова быть под трибуналом?
Это было не глупое упрямство – отнюдь, она твёрдо решила, что больше не станет причиной его страданий.
- Считаете, что я могу…
- Сможете! Потому что я шпионила, потому что предала вас, потому что готова была свернуть горы ради человека, который, получив всё, что хотел, просто выкинул меня, как ненужную куклу, потому что я…
Тут он обернулся, и она увидела в глубокой синеве его глаз отчаянье и… надежду?
- Почему вы здесь? Зачем приехали в Париж? – Эдуард подошел ближе, и она заметила, как на его шее пульсирует венка.
- Я должна была приехать, чтобы объяснить...
Её маленькие ладошки поднялись, обхватили его лицо.
- Что? – Он ждал её ответа и, одновременно, боялся его.
- Что вы ошиблись, капитан, - тихо выдохнула Изабо.
- И в чём же? – сердце гулко стучало о рёбра, казалось, он перестал дышать.
- Во всём. - Его губы были так близко... - Во всём, кроме одного. Той ночью в лагере я… вы… Я любила вас… и сейчас люблю.

Сначала робко, несмело, её губы коснулись его губ, словно пробуждая воспоминания тела. А потом… Как в небесных толщах вихревые потоки, свиваясь, рождают бурю, так и эти двое, соприкоснувшись губами, уже не могли оторваться друг от друга. Время замерло, исчезло, испарилось, растворяя пространство, в котором соединялись – нет, не тела, а души. Перетекающая нежность двух сердец возрождала, соединяла, проникая в каждую клеточку.
Он почувствовал, что сейчас задохнётся от нежности, которая заполнила его грудь. Прервав поцелуй, прижал голову Изабо к своей груди, пытаясь унять бешеное сердцебиение и хоть немного восстановить дыхание.
- Изабо, тебе надо бежать. Я увезу тебя туда, где ни одна живая душа и не подумает…
Выкрасть, увезти, уберечь – иначе он не сможет жить.
Она остановила его, приложив пальцы к его губам.
- Нет, Эдуард, нет. Милость Императора не повторяется дважды.
- Изабо! Ты не понимаешь, что говоришь! – Его накрывала пелена отчаянья.
- Прекрасно понимаю и не позволю, чтобы вы… пострадали по моей вине!
- Но тебя же… - продолжить он не смог, потому что это было за чертой жизни, за краем понимания, за гранью безнадёжности.
- Знаю, но боюсь меньше, потому что вижу вас, говорю с вами… люблю вас…

- Капитан, извольте объяснить, что вам нужно в камере арестантки? – Это Тальен, оставив свои забавы, собственной персоной стоял у двери камеры. – Свидания с ней запрещены. Пройдите в казарму.
- Слушаюсь, - и Эдуард, сжав кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев, вышел в коридор.

Позже, ночью, находясь в казарме, предназначенной для солдат, охраняющих тюрьму, Лерой не мог найти себе места. Это было не просто отчаяние или агония, это было гораздо хуже. Ему казалось, что он корчится на дыбе, а верёвки, впившись в тело, рвут не плоть, а душу. Сколько раз на поле боя он вытаскивал отряд из самых сложных ситуаций, сколько раз, рискуя жизнью, спасал своих солдат, сколько раз был готов погибнуть ради своего Государя. И вот теперь всё это кажется далёким и не имеющим значения, потому что теперь он не может спасти любимую! Осознать это невозможно, это разбивает вдребезги все мечты, это сжигает в пламени непоправимости всё, чем можно жить, всё, что зовётся счастьем. То, что, наконец, сбылось в его жизни, будет растерзано и уничтожено одним лишь росчерком пера Его Государя?
Что есть любовь к Родине по сравнению с любовью к женщине? Две равности – и сейчас для него две равновеликие боли. Словно кто-то там, наверху, просто тешится, забавляясь с ним. Решение уже принято. Прошлого не изменишь, но будущее ещё в его власти – и он сделал свой выбор. Пусть круг уже очерчен, а косые тени ангелов мести застят небо своими чёрными крыльями – он выбрал сердцем.

***
Наступало утро. Изморозь осела на ветках деревьев и жёлтой листве блестящим глянцем. Странно, но именно сегодняшняя ночь встречала рассвет туманом, который стелился по земле, растекаясь по улицам, заползая в небольшие переулки. Всего лишь одна туманная ночь нужна была Его Величеству, чтобы напасть на Англию, и всего лишь одна туманная ночь потребовалась Лерою, чтобы принять решение. Самое лёгкое и самое сложное, то, которое, быть может, Императору принять не под силу.
Во дворе тюрьмы этим утром было как-то по-особенному тихо. Туман постепенно рассеивался, и первые лучи восходящего солнца золотили крыши. Капитан вышел из дверей казармы. Ему надлежало командовать расстрелом. Он поднял голову и посмотрел в небо. Укрепи меня, Господи! Там, в вышине, было очень красиво – нежное розово-серое смешивалось с прозрачной синевой. Словно там сегодня был праздник.

Изабо и ещё троих арестованных вывели к стене. Служивший при тюрьме аббат отпустил, каждому по очереди, их грехи. В это самое время на казнь пришёл посмотреть Тальен, он не мог пропустить такого действа. Сейчас этот гордец Лерой должен будет выполнить приказ Государя, а Тальена не проведёшь – казнить Лерой будет ту, которую любит.
Священник, осенив крестным знамением последнего арестанта, отошёл в сторону. Четверо солдат стояли на изготовке. Лерой поднял руку: «Товсь!»
Солдаты вскинули ружья.

Изабо… Моя Изабо, ты такая красивая этим утром. Сегодня особенно красивая.

- Что вы делаете, капитан?! – вскричал Тальен. – Отставить!
Лерой развернулся к Тальену, отстёгивая палаш и, сдирая с плеч капитанские эполеты, сказал лишь:
- То, что должен.
- Это саботаж, Лерой!
- Как будет угодно! – И, подойдя к Изабо, Эдуард взял в ладони её заплаканное личико. – Не плачь, любимая… Я с тобой. Навсегда.

Испуганные залпом ружей голуби, встрепенувшись, взмыли ввысь. Среди этой небольшой стайки было два совершенно белых, совершенно чистых. Они, рассекая крыльями воздух, несли в небеса горькую песнь о любви. Самую красивую, самую совершенную.