Танец змей завораживал. Таверна вдруг начала расплываться перед глазами Виконта, и лишь серо-бежевая чешуя становилась всё чётче и чётче… Тряхнув головой и несколько раз с усилием моргнув, Вик перевёл взгляд на женщину, вокруг головы которой извивались эфы.

Она улыбалась — это было первым, что бросилось ему в глаза. Улыбалась широко и искренне, демонстрируя всем окружающим тонкие острые клыки и раздвоенный язык, то и дело мелькавший между зубами. Бездушный мог поклясться, что слышал разливавшуюся в воздухе завораживающую симфонию звуков; впрочем, в обрушившейся на Таверну тишине это не было непосильной задачей. Скрип и шипение, потрескивание и щелчки: всё это было призвано успокоить, подавить волю, заставить замереть на месте и ждать приказаний. Подавив желание закрыть уши руками, Вик легонько улыбнулся одними уголками губ. Гипноз, которому смог противиться только он, да и то с трудом — на такую удачу бездушный даже не рассчитывал.

Дождавшись, когда горгона повернётся к нему, Виконт одобрительно кивнул, в ответ на что та только закатила глаза и продемонстрировала ему длинный раздвоенный язык, после чего и вовсе спокойно отвернулась. Как будто он был обычным посетителем Таверны. Как будто бесконечность Вселенной, нашитая на рукаве его куртки, ничего не значила. Как будто он мог подсесть за любой стол, не встречаясь с настороженными взглядами, заполненными страхом, и злобой, и завистью.

Горло на мгновение сжалось, и Вик с трудом сглотнул. В жизни бездушных многого не доставало, и больше всего — такого лёгкого, ненаигранного равнодушия, так что пара ничего не значащих для людей жестов сказали ему очень, очень многое. И мужчина незаметно скрестил пальцы, прекрасно зная о бесполезности этой приметы. Зная — и всё равно раз за разом повторяя древний короткий обряд, призванный приносить удачу.

Тем временем, обведя замерших на своих местах людей весёлым взглядом, горгона спокойно уселась за стол и размашистым жестом пододвинула к себе фишки, беспорядочно валявшиеся на деревянной поверхности. Виконт с интересом наблюдал, как её клыки словно втянулись в дёсны и расширились, возвращая свою обычную форму, а змеи распались на русые пряди волос.

— Играем дальше? — насмешливо пропела она, и лишь тогда всё вокруг пришло в движение. Сидевшие в относительной близости от игрового стола люди мотали головами и потирали глаза, пытаясь прийти в себя. Те же, кому посчастливилось оказаться за пределами действия гипноза, начали переговариваться, и шум голосов с каждой секундой становился всё громче и громче. Впрочем, это было вполне объяснимо: полиморфы редко демонстрировали свои способности в людных местах, а если и делали это, то не с такой небрежностью. Их считали чужаками, уродами и мутантами, общались с ними ещё неохотнее, чем с бездушными, а это говорило о многом. Добровольно отдавшие тела на откуп учёным, полиморфы обретали полноценную вторую сущность, скрытую от посторонних глаз, но теряли ещё больше. И не желали наживать себе проблемы во время отдыха, неусыпно держа свой дар под контролем.

Однако в тот день Вику невероятно везло на исключения из правил. Женщина, взбаламутившая своим выступлением всю Таверну и умудрившаяся переплюнуть даже разноцветную особу, спокойно раскладывала выигрыш по стопкам, насмешливо говоря что-то своим противникам. Те, в свою очередь, не спешили накидываться на неё с обвинениями во всех смертных грехах или с видом оскорблённого достоинства уходить из-за стола. Зависшее над ними напряжение окончательно развеялось, когда горгона наклонилась к одному из них и тот, в ужасе отшатнувшись от неё — видимо, памятуя о змеях, — рухнул на пол. Его друзья оглушительно расхохотались, и громче всех смеялась полиморф, найдя самый короткий путь к примирению. Сложно ненавидеть того, с кем довелось искренне, взахлёб смеяться…

— Решил собрать экипаж фриков? — насмешливый голос Алисы ворвался в размышления Виконта, тут же перетянув на себя всё его внимание. — Вы все такие чокнутые, или ты в этом плане уникум?

— О чём ты? — спросил, всматриваясь в белые глаза, из которых, не оставив после себя и следа, исчезли все признаки страха. Изящные пальцы, небрежно вертевшие дымящуюся сигару стоимостью в целое состояние, больше не дрожали.

— Озвучить твой выбор экипажа? Окей, посмотрим… Помешанный на своей работе техник и полиморф, не боящаяся демонстрировать, кто она? Серьёзно, бездушный? Я уж не говорю про себя. Не подумай, что я не рада получить эту работу, но, хогли тебя дери, Виконт, неужели бездушным нечего скрывать?

Откинувшись на спинку стула, Вик сложил руки на груди, не отрывая при этом задумчивого взгляда от лица девушки. Спрашивать, что она имела в виду, не хотелось: глупо хлопать ресницами, пока молоденькая нейротехник будет объяснять бездушному очевидные, судя по всему, вещи — не лучшая затея. И стоило бы мысленно ругнуться на себя за то, что не узнал обо всём, что происходило в его отсутствие, но это от Вика не зависело; его вызвали к Раулю уже через три часа после восстановления.

«Неужели нечего скрывать?»

И вдруг он понял. Недостающий кусочек мозаики встал на своё место, и бездушный легонько нахмурился да коснулся кончиками пальцев нашивки, черпая успокоение в знакомом холодке бесконечности. Точно такая же окружила его, когда Виконт включил новое аварийное управление полётом и корабль растворился, впитал в себя бездушного, являя ему всю красоту космоса. Помнится, тогда он даже подумал, что теперь понимает безумных нейротехников, проживающих свою жизнь в мире потоков импульсов и черноты Вселенной, но эта мысль быстро забылась, погребённая под массой другой, как ему казалось, более полезной информации.

Только теперь он осознал, что для большинства тех, кого люди в насмешку называли недокиборгами, это техническое новшество означало потерю малейшего шанса на получение работы. Стали понятными и страх Алисы, и беспокойство Джина, и дрожь тонких пальцев: только сумасшедший согласился бы полностью открыться такой, как она. Одно дело — необходимость смириться с тем, что Шофт будет контролировать все камеры и микрофоны, видеть всё, что происходит на корабле, слышать всё, что произносится вслух во время её вахты, и совсем другое — раствориться в её мире, добровольно преподнося этой презрительной, беспринципной особе все свои тайны на блюдечке с голубой каёмочкой. Была бы она похожа на других своих коллег, которым не было дела до того, что происходит в мире людей…

Осознав вдруг, что его молчание затянулось, Виконт пожал плечами в ответ на зависший в воздухе вопрос и небрежно кинул техникам:

— Я сейчас вернусь.

Перед тем, как встать, щелчком скинул забытую сигариллу в пепельницу; окурок тут же вспыхнул зеленоватым огнём и превратился в пепел — хозяева Таверны предпочитали простоте некую показушность, не скупясь на дорогостоящие мелочи с красивыми встроенными функциями. Такая пепельница стоила на несколько порядков дороже обычной, расщепляющей мелкий мусор на невидимые глазу частицы. Впрочем, денежный вопрос явно стоял чуть ли не на последнем месте в списке приоритетов владельцев заведения. Вик, побывавший в жилищах многих небожителей, посещавший дворцы и крепости, личные планеты и запрятанные в их сердцах сокровищницы, мог не задумываясь назвать самого влиятельного из них, и этим человеком был скромный, живший на последнем этаже Таверны Крон. Серый кардинал, стоявший практически за каждым важным решением человечества; единственный, кому было дозволено использовать обновление бездушных, не являясь одним из них; человек, которого Вик мог бы назвать своим другом… не будь он бездушным.

Поднявшись из-за стола, Виконт посмотрел в сторону бара, зная, что Крон будет там. И не прогадал: высокий жилистый мужчина с бритой головой и бородой, в которой мелькали проблески седины, жарко обсуждал что-то с двумя юными девушками, то и дело осматривая Таверну цепким взором. В очередной раз отвернувшись от своих прелестных собеседниц, он посмотрел прямо на Вика и кивнул ему, на мгновение вскинув в воздух руку со скрещенными пальцами.

Бездушный улыбнулся ему в ответ: старый пройдоха многое знал о своих постоянных посетителях. А уж о нём — и подавно. Знал о его вере в дурацкую примету. Знал, что Вик не упустит шанс и подойдёт к горгоне, пока его не опередили другие.

Виконт питал некую слабость к полиморфам, пытаясь обеспечить их присутствие в каждом своём экипаже. Не любивший менять свои привычки бездушный готов был заплатить чуть больше, предложить чуть лучшие условия, но заполучить в команду человека, чей облик не являлся постоянной величиной.

Несмотря на то, что с ними зачастую было непросто иметь дело, Вику всегда удавалось найти с бойцами-оборотнями общий язык. Противоположности притягиваются — только так он мог объяснить лёгкость, которая неизменно возникала при общении с эмоциональными, нестабильными, неприступными полиморфами. Тесно переплетённая с человеческим телом форма не была простым оружием, которое можно при желании выкинуть, поменять, исправить: именно поэтому, как и в случае с техниками, немногие осмеливались выбрать подобную судьбу.

Но Виконту всегда удавалось найти тех, кто не боялся. И с каждым разом это становилось всё проще и проще: бойцы-полиморфы, которых насчитывалось всего около двух сотен, тесно общались друг с другом, и молва о бездушном, который не прочь взять одного из них в экипаж, распространилась в этом маленьком сообществе со скоростью света.

Поэтому Вик совершенно не удивился, когда горгона, не дожидаясь его приветствия, поднялась из-за стола.

— Выигрыш на мою карту, и всё заказанное этими Arschlöcher — за мой счёт, — И она небрежно кинула одну из фишек в сторону материализовавшегося рядом с ней крупье. Тот ловко поймал её двумя пальцами, и пластик словно впитался в них, а узкие губы изогнулись в подобострастной улыбке.

— Jawohl, mein Dame, — протараторил он и растворился в воздухе. Пара секунд — и все фишки, выигранные горгоной, тоже исчезли.

Виконт терпеливо ждал, пока полиморф попрощается со своими приятелями, которые не стеснялись в выражениях, обращаясь к хрупкой на вид женщине, и то и дело косо поглядывали на бездушного.

— И чтобы трезвыми отсюда выходить не смели, ясно? — напоследок рявкнула горгона, и собравшиеся игроки — все, как на подбор, крепкие, мускулистые, бандитского вида мужики, — хором проорали ей: «Jawohl, mein Dame». Стоит отметить, что у голограммы крупье это получилось далеко не так впечатляюще…

— Бездушный Виконт, — пропела горгона, наконец отвернувшись от стола и словно тут же забыв о тех, с кем так активно общалась лишь пару секунд назад. — Наконец-то ты вернулся.

— Скучали? — хмыкнул Вик, ведя женщину к столу техников. Изящно опустившись на свободный стул, она закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди, не отрывая взгляда от мужчины.

— Я здесь ошиваюсь с самого перерождения. Ходили слухи, что ты вернёшься ещё лет через двадцать, но птичка напела, что тебя можно ждать в этом году… или вообще не ждать.

— Птичка случайно не та, которая гнездо себе под крышей Таверны свила? — уточнил Вик, устраиваясь на своём месте и краем глаза подмечая, что техники внимательно прислушиваются к их разговору.

— Она самая. Неохотно пела, только когда убедилась, что я с серьёзными намерениями.

— Небось, мимо пробегавший кролик заступился?

Горгона вдруг рассмеялась и перевела взгляд на Алису, которая смотрела на них с раздражением и непониманием в прищуренных глазах.

— Не переживай, детка, мы не чокнутые шпионы, — проговорила она сквозь смех и, уже обращаясь ко мне, добавила: — Кэнин, конечно. Я ему все уши прожужжала, как хочу в экипаж к бездушному. Так что в конце концов он сдался.

Вик лишь покачал головой. Несмотря на то, что с нынешним главой полиморфов их объединяло только короткое получасовое знакомство, ему было жаль этого немного странного, но властного мужчину. Во время встречи тридцать восемь лет назад парень, сейчас уже приближавшийся к пенсионному возрасту полиморфов, явно чётко понял, что симпатия симпатией, а лезть в дела Вика не стоит. Крону это тоже было прекрасно известно. Насколько же им надоела эта бестия, что Кэнин рискнул просить помощи у Крона, а тот — рассказал ей пусть небольшую, но немаловажную деталь задания бездушных?

Будь ситуация чуть иной, им обоим не сошло бы это с рук. Но сейчас это можно было расценивать как помощь в подборе экипажа, и Вик, плюнув на официальные правила, поступил в соответствии с внутренним Кодексом. «Поступай так, как считаешь нужным»: после долгих лет обучения на Безымянной это было единственным законом, которого придерживались все бездушные. Основатели прекрасно понимали, что глупо всех стричь под одну гребёнку… что одни и те же правила явно применимы не во всех случаях.

Поэтому на настороженный взгляд горгоны Виконт ответил лёгкой улыбкой.

— Вот и ладненько, — тут же с облегчением выдохнула женщина и протянула Вику руку. — Ро, — представилась она, и её щёки чуть порозовели, — на самом деле, Ромашка, спасибо мамуле, но, сам понимаешь, элитный телохранитель с таким именем…

Бездушный хохотнул и крепко сжал её ладонь своей.

— Виконт, можно Вик.

— Я думала, бездушные не смеются, — вдруг подала голос Алиса, до этого молча наблюдавшая за их общением.

— То, что мы можем не обращать внимания на эмоции, не значит, что у нас их нет, — спокойно ответил Вик, переводя взгляд на нейротехника. Она со сдержанным любопытством смотрела на него, явно ожидая дальнейших пояснений. Это было предсказуемо: знакомство с любым экипажем начиналось именно с ответов на вопросы о бездушных. — Часть мозга, отвечающую за них, у нас не вырезают и сердце в камень не превращают.

Услышав эти самые распространённые мифы, Шофт соизволила улыбнуться.

— Я так и знала, — протянула она и повернулась к Джину, который не сводил с Вика искрящихся весельем глаз. — Они всё-таки люди. За тобой желание!

Джин в ответ молча кивнул и, повернувшись к своей неугомонной подруге, приподнял одну бровь. Та, вздохнув, повернулась к полиморфу.

— Алиса Шофт, — представилась она и по-мужски крепко пожала руку Ро. — А это мой муж Джек. Хотя он привык, что его называют Джином.

Вступительная часть подошла к концу, и пора было переходить к делу. Вик всегда придерживался мнения, что чем меньше будешь медлить при подготовке к заданию — тем быстрее получится его выполнить. Пока эта нехитрая примета его не подводила.

— Полагаю, вы раньше не работали с бездушными? — Все трое синхронно покачали головами. — Ясно. Опишу вкратце, что вас ждёт, если вы согласитесь попробовать.

— А ты нам предлагаешь? — подала голос Ро.

— Если бы вы мне не подошли, я бы здесь уже не сидел, — отрезал Вик в ответ. — Теперь осталось выяснить, подхожу ли я вам.

— Разве… — начала Алиса.

— Да, обычно бездушные не дают права выбора, — перебил её Виконт, — но я не горю желанием проводить долгие месяцы в замкнутом пространстве с людьми, которые меня ненавидят. Кроме профессиональных качеств — это единственное, что меня волнует. — Услышав это, Шофт кинула быстрый взгляд на мужа. — Ещё один выигранный спор?

Девушка лишь закатила глаза, а Джин, скривившись, пожал плечами, будто говоря, что он здесь ни при чём.

Подавив улыбку, Вик тряхнул головой. Это набор экипажа, а не дружеская вечеринка, — напомнил он себе.

— Условия подписания контрактов обычные: даётся неделя на «притирку». Если вы решаете, что работа вам не подходит, или я вижу вашу некомпетентность, мы расстаёмся. Если же всё проходит гладко — подписываем договор на первое совместное задание.

— Бессрочный? — деловито уточнила Ро.

— Бессрочный. Пока не разберёмся с поставленной задачей — вы в моём распоряжении.

— А если это займёт пятьдесят лет? Мы же не можем обновляться…

— Как и я. Восстановление — только после выполнения задания. И я точно так же, как и вы, могу состариться и умереть.

— Такое уже случалось? — с показным равнодушием спросила Ро.

— Много раз. Однажды для одного заказа потребовалось сорок восемь бездушных.

Это заявление было встречено гробовым молчанием.

— Не проще было отказаться? — Алиса пристально смотрела Виконту в глаза, и вновь он ощутил эти иллюзорные прикосновения по всему телу. «Неужели нечего скрывать?»

— Наше призвание — служить человечеству. Смерть и невыполненное задание для нас — одно и то же. Именно поэтому я хочу, чтобы вы тщательно обдумали моё предложение. — Они переглянулись между собой. — Осознайте, действительно осознайте, что вас ждёт. Бездушные — элитные наёмные убийцы. Да, мы берёмся только за те задания, которые не вредят человечеству, которые, зачастую, наоборот, спасают его. Но убийство есть убийство. Для меня это не имеет значения, как не имеет значения и то, кто заказчик, и то, кого именно нужно будет убить. Из этого состоит вся моя жизнь. Но для вас, уверен, всё иначе. Поэтому даже предварительные положительные ответы я буду выслушивать только когда мы поднимемся на борт и я вскрою файл с заданием. Оплату обсудим тогда же.

Ро молчала, крутя в длинных изящных пальцах прядь своих волос. Джин смотрел на Алису, а та, прикрыв глаза, беззвучно шевелила губами.

— Я дам вам немного времени на раздумья. Если для вас это слишком — откажитесь сразу, — сказал Вик, вставая из-за стола.

Его слова были встречены молчанием.

И такая реакция ждала бездушных из раза в раз. Вик тяжело вздохнул, пробираясь через заполненную Таверну к барной стойке. Даже те, кто, как Ро, были уверены, что хотят работать на бездушных, или, как Алиса, в отчаянии были готовы хвататься за любой предложенный им контракт, тушевались, когда им безо всяких прикрас говорили, чем предстоит заниматься. Кроме безнадёжных психопатов никто не готов был сходу согласиться на соучастие в убийстве, пусть даже на другой чаше весов лежал азарт погони, перспектива разгадать тайны бездушных, над которыми все люди ломали головы, и баснословная награда за труды. Как он сказал чуть ранее, убийство есть убийство…

— Наша работа во тьме, — вместо приветствия пропел низким голосом Крон, когда Вик устроился напротив него на парящем в воздухе силиконовом сидении, тут же принявшем наиболее удобную для него форму. — Мы делаем, что умеем, мы отдаём, что имеем… наша работа — во тьме.

По спине Вика пробежали мурашки. Осторожно, следя за тем, чтобы пальцы не дрожали, он взял протянутую Кроном трубку и сделал глубокую затяжку, с благодарностью встречая жжение в горле. Пространство между ними заполнил дым с вишнёвым ароматом, сквозь пелену которого улыбка Крона казалась натянутой, искусственной, неживой.

— Сомнения стали страстью, а страсть стала судьбой. Всё остальное — искусство в безумии быть собой.

— Сам сочинил? — прохрипел Вик, надеясь, что Крон спишет эту хрипотцу на крепость табака. Ответный взгляд бородача показал, что эти надежды не оправдались.

— Эту — нет. Нашёл в древней книжке. Цепляет, бездушный?

— Более чем, — не стал отрицать очевидное Виконт. — Древней — это ещё до Войны?

— Древней — это ещё до первого полёта дальше Луны, — уточнил Крон, с явным удовольствием наблюдая за тем, как лицо Виконта искажает гримаса недоверия. — «Лабиринт отражений», кстати, очень советую.

— И где я достану…

— Специально для тебя берёг, — перебил его Крон и, покопавшись под стойкой, положил перед Виком книгу. Картонный переплёт, бумажные страницы, упакованные в тончайший прозрачный пластик, защищавший эту реликвию… — Спасибо не булькает, так что не утруждай себя. — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Опять экипаж свой потенциальный загрузил возможностью выбора? Ты же знаешь, в ваших делах лучше приказывать, а не спрашивать.

— В наших делах лучше поступать так, как я считаю нужным, — сухо ответил Вик, вертя в руках трубку.

Крон пожал плечами.

— Как знаешь. — Прозрачные серые глаза одного из самых старых людей внимательно смотрели на Алису. — Уверен, что риск оправдан?

Знать бы ещё ответ на этот вопрос… Обернувшись, Виконт тоже посмотрел на нейротехника, которая докурила сигару и теперь о чём-то говорила с Ро. Видимо, разговор был не самым дружелюбным: полиморф раскраснелась и яро отстаивала свою точку зрения, а Алиса брезгливо кривила губы и фыркала в ответ на её высказывания. Джин в дискуссии никак не участвовал, и Виконт готов был поспорить, что в этот момент техник был рад своей неспособности говорить. Кстати, стоило узнать — он не может произнести ни слова или просто не хочет?..

— Я не только о разноцветной говорю, — вдруг продолжил Крон, и Вик повернулся к нему, вопросительно изогнув бровь. — Девочка-ромашка, конечно, отлично подготовилась к твоему появлению, но… — Видимо, только теперь обратив внимание на непонимание в глазах бездушного, Крон запнулся. — Хочешь сказать, она умудрилась тебя провести?

Нахмурившись, Вик снова посмотрел на Ро. Смелость и решительность, которые она так активно демонстрировала Виконту, чуть увяли, и стало видно то, что полиморф так виртуозно скрывала: неуверенность в себе. Она проскальзывала во всём: в изгибе плеч, в глубине золотистых глаз и в том, как она нервно крутила в руках небольшой лазерный нож. Возможно, именно этим ножом ей предстоит отнять человеческую жизнь.

Вик прекрасно знал: если в заказе окажется инопланетянин, всем будет намного легче смириться с необходимостью убийства. Ксенофобия, поглотившая человечество во время Войны, за все годы относительного мирного существования с космосом никуда не делась. Но если в заказе окажется человек…

Крон словно ответил на его мысли:

— Что если наносить удар придётся именно ей, Вик? Что если в самый решающий момент она дрогнет? Стоит ли овчинка выделки, бездушный?

— Я поговорю с ней. Сам знаешь, контракты я заключаю уже когда узнаю задание, так что время ещё есть.

— Кого ты обманываешь? — проницательный взгляд Крона напомнил Виконту Алису. Такой же пристальный, такой же… просвечивающий. Только Крон мог лишь догадываться, что крутится в мыслях бездушного — девушка же вскоре будет знать наверняка. «Неужели нечего скрывать?» — Не помню, чтобы ты хоть раз отказывался от тех, кого выбрал. А уж Ромашка точно будет идти до конца. Имя слишком сильно повлияло на её характер, это да, но упрямства ей не занимать, поверь.

— Значит, и смысла обсуждать это нет, — пожал плечами Виконт и отдал Крону дымящуюся трубку. — А насчёт Алисы… Сам сказал: «Мы отдаём, что имеем».

Самый богатый человек в мире вздохнул. Его глаза не были похожи на мутно-белёсые радужки Рауля: эмоций в них было предостаточно, и все они были оттенены печалью. Многие знания — многие горести, так говорили ещё с довоенной поры, и уж кто как не Крон мог ощутить на себе всю тяжесть этой непреложной истины.

— Что ж, тогда иди, твой новоиспечённый экипаж ждёт. И Вик… надеюсь, скоро свидимся. Сам знаешь: если нужно будет — помогу чем смогу.

И Крон пододвинул к Вику маленький поднос, над которым кружились четыре чёрных шарика: маленькие Вселенные, засасывающая пустота, притягательная вечность. Придуманный хозяином Таверны коктейль, который всегда ознаменует заключение договора с бездушными.

— Знаю, — коротко ответил Вик. Говорить что-то большее в заполненной людьми Таверне было бы глупо, да и совсем необязательно; когда знаешь человека больше ста лет, самые важные слова перестают произноситься между вами вслух.

Взяв в руку подаренную книжку и поманив за собой поднос, тут же медленно взмывший в воздух, Виконт направился к столу, за которым его ждали трое. Полиморф — элитный телохранитель. Техник — готовый рисковать своим телом. Нейротехник — готовая рисковать своей душой… Готов ли он? Открыться — целиком, не оставив ничего в тени? Да и можно ли к такому быть готовым?

Сомнения стали страстью, — зазвучал в его голове голос Крона. Вик знал, что тот неотрывно смотрит ему вслед.

А страсть стала судьбой.

Поднос звякнул, соприкоснувшись со столом. Ро, Джин и Алиса тут же молча наклонились к парящим перед ними шарикам пустоты, и Вик уже в который раз увидел, как бесконечность Вселенной, проникнув в их зрачки, задержалась там. Чуть помедлив, он тоже коснулся губами обжигающе ледяного коктейля «Договор со смертью». Первое название, в шутку данное Кроном, прижилось. Что было совсем не удивительно: бездушные становились смертью, и смерть была бездушной. Бесконечная, неразрывная связь: как Уроборос, пожирающий сам себя, и неспособный полностью уничтожить.

Всё остальное — искусство…

Перед тем, как распахнуть губы, Вик посмотрел прямо в глаза Алисе. В её взгляде не было страха: только расчётливая, холодная решительность. И в зрачках крутились, переплетясь друг с другом, пустота и бесконечность, смерть и вечность. Они одновременно вдохнули в себя льдисто-горькие коктейли, и руку Виконта обожгло: он знал, что яркий шарик тьмы на рукаве его куртки сейчас пульсирует и, кажется, вот-вот поглотит всё вокруг. Ещё он знал, что любой другой бездушный отказался бы на его месте от этой затеи, нашёл бы обычного нейротехника, не рискуя открываться незнакомой девушке, отказался бы от услуг бойца-полиморфа, которая совсем не уверена в себе.

Любой другой…

Но тихий шёпот Крона в его голове поставил точку во всех сомнениях Виконта.

В безумии быть собой.

Примечания:
Стихотворение, являющееся российской версией гимна хакеров, взято из книги Сергея Лукьяненко «Лабиринт отражений» (сиквел — «Фальшивые зеркала»).
Кэнин — по-датски «кролик».
Arschlöcher — скажем так, олухи (с немецкого) ))
Jawohl, mein Dame — есть, моя госпожа (с немецкого)