То ли по причине того, что я неудачник...
…То ли по какой-то другой неизвестной мне причине, я всегда считал возможным завоевать ее сердце. Сейчас вспоминаю, и как-то не по себе становится. Словно не со мной все это было. Словно и не я влюбился в подругу детства в тот момент, когда она уже была не свободна. Словно и не я продолжал ползать в ее ногах, когда надежды уже не было...
В то время я не отказывал себе ни в чем, страдая и разрываясь на части от несправедливой судьбы, пока снежный ком моей любви и ненависти не приобрел катастрофические масштабы. И опомниться я смог лишь, когда оказался ввязанным в войну с другими вампирами; но и тогда я был уже не свободен в своем выборе.

Какого черта?
Эти два слова я повторяю чаще чем «Привет». Потому что в моей жизни по-прежнему все не просто. Честно говоря, я до сих пор под впечатлением оттого, что связан с Ренесми Каллен. Нет - я всем доволен, но… что-то не так.
Вот сижу сейчас в Боинге «Даллас – Хитроу» рядом с Розали Хейл, и все та же мысль крутится в голове: «Какого черта? Сколько раз я еще позволю управлять собой?». Иногда я начинаю всерьез задумываться над тем, а не поит ли меня доктор Каллен каким-нибудь приворотным зельем, ссылаясь на свои исследования? Потому что ни один здравомыслящий оборотень не потащиться из одной страны в другую в компании с вампиршей за тем, чтобы выследить другую вампиршу. Всего два слова медленно по слогам: «Ка-ко-го чер-та!» Неужели они и являются моим девизом по жизни?
Вот так порой остановлюсь, задумаюсь над своими поступками: «Мне что, мало адреналина в жизни? Или я уже просто не могу жить без удушающей вампирской вони?» Странно все это и противоестественно.

Забавно... …Когда-то я с ума сходил по Изабелле Свон, а теперь, вот, живу размеренной жизнью, не считая тех моментов, когда кровососы выставляют мне счет. Они все отчего-то решили, что, раз я запечатлен с малышкой Несс, то должен им по гроб жизни. Черта с два! Это последний раз, когда я иду на мировую.
Вот смотрю сейчас на свою психованную соседку, и так подмывает сделать ей замечание на счет кислой мины, которая не добавляет мне положительного настроя. А она словно специально делает ее еще противнее, чтобы я взорвался. Но я так мило-премило говорю ей: «Знаешь милочка, я тоже не рад находиться так близко от того, кто сосет кровь, так что сделай мне одолжение, смой это убийственное выражение со своего лица». А она, оскорбившись, отвечает, что я хам и что она делает мне одолжение.
Вот у нас с Роуз всегда так: я вылью на нее кучу помоев, а она сделает офигевшую тупую рожу, будто не понимает, что происходит. А меня это бесит еще больше, и она прекрасно знает об этом. Вот и сейчас я сдерживаю себя, чтобы не сцепиться с ней, потому что знаю – это бесполезно. И я глубоко так вздыхаю, пытаясь вернуть пульс в норму, ведь бывали времена, когда я мог взбеситься от одного неверного слова, и сейчас был как раз такой случай. Разница лишь в том, что я уже не «молодой оборотень». Поэтому я лишь крепче сжимаю зубы, стараясь не откусить белобрысую голову сидящей рядом «девушки».

Мама научила...
Я с детства умел справляться с накатившим приступом бешенства. Подумаю о чем-то приятном, и все отступает. Мама научила... Вот и сейчас сижу, прикрыв глаза, и передо мной лишь одно лицо. Ее… Малышки Несс. Я почти ощущаю ее, такую маленькую и
красивую.

Мне до сих пор страшно...
…Оттого что я не перестаю думать о ней, оттого что живу для нее... Нет, не для себя, только для нее. Словно не было б ее и меня не стало. А еще мне страшно, оттого что я не уверен в будущем, не знаю, захочет ли она остаться со мной? Или пустит в расход? Бесконтрольно так хмыкаю себе под нос, потому что в голове проносится мысль: «Эдвард был бы счастлив такому исходу». Собственно из-за него мы и сидим сейчас в самолете. Хотя я ни в чем не виню его... Нет.
В какой-то степени я даже сам рад такому исходу. Скучно последнее время вот и согласился на охоту, и Роуз скучно… Мы, наверное, самые скучающие из всей компашки.

Когда-то давно…
…Эдвард охотился на преступников. А теперь мы столкнулись с одним из них, точнее с одной. Забавно, я уже не надеялся ни на какие разборки - все так тихо-смирно в Форксе.
И она, вдруг, так решила отомстить Эдварду спустя десятилетия. Интересно, как это у женщин все спонтанно будь она человеком, вампиром или еще кем.
Встала, так с утра, умылась и подумала: «А отомщу-ка я сегодня Эдварду». А он, конечно тоже хорош, даже не убедился, убил ее или нет.
- Слушай, Джейк. Нам придется провести время вместе, давай хотя бы постараемся сделать вид, что нам это нравится.
Ну, вот Роуз и двух минут в молчании провести не может. А я люблю доводить ее ровно, как и она меня. Отвечаю, мол, тебе это нравится? А она выходит из себя: «Я не сказала, что мне нравится», вроде как я переворачиваю все с ног на голову. А то я не знаю. Смеюсь, говорю: «Так ты хочешь, чтоб тебе понравилось?»
А она в ответ обзывает придурком. Обычный такой наш разговор. Ни о чем, но смешной до колик.

Ненавижу весь этот аэрофлот...
Не знаю... просто засело где-то глубоко внутри, так и не могу избавиться от паники. Хотя точно знаю, мне ничего не грозит. Подсознательная такая неприязнь. И я с облегчением выдыхаю только после посадки.
Я с Розали никогда не чувствую себя неловко. Вот так молчим в салоне, потом в Хитроу, и в такси тоже молчим, и ничего. Никаких неудобств. А у меня даже с Несс так не бывает…
«Нужно снять номер», - напоминает Роуз. И почему каждый раз, когда она открывает рот, хочется сказать гадость или какую-нибудь колкость, это уже вроде как жизненная необходимость, и я говорю: «Нужно, так нужно, снимем номер для молодоженов». А потом, увидев выражение ее лица, добавляю, что она все равно не спит. В конце концов, посягать на ее вампирскую честь я не собираюсь. И она как обычно начинает препираться и ныть, что от нее итак постоянно несет псиной! И все что я могу сказать, чтоб не жаловалась. И от меня смердит вампиром, поэтому мы квиты.

Глубокий вздох и одна минута тишины…
Ровно столько мне хватает, чтобы прийти в себя и не увлечься перепалкой с Розали, но все же не в этот раз и я вставляю замечание, что не совсем понимаю, какого черта она поперлась со мной. И в ответ слышу: «Я произвожу обманчивое впечатление». И это правда, она вроде козырного туза, которого держат в рукаве. Так на всякий случай, хотя я смог бы справится сам, и естественно я не забыл напомнить об этом Розали, которая тут же придумала пари, у нее без этого никуда. Состояло оно в том, что если я справлюсь с нашей вампиршей самостоятельно, она сделает все, что я захочу. Разве я мог отказаться от такой заманчивой идеи? Нет, конечно! И я этого не сделал, сообщив ей, что принимаю пари.

Мы нашли ее быстро...
… В течение двух часов, первый из которых потратили на осмотр «нашего» номера облепленного рюшками и бантиками, на непродолжительную драку на постели и последующее избиение меня моей же сумкой за то, что я позволил себе повалить на кровать достопочтенную вампиршу, Розали Хейл. После чего нам пришлось в спешке покинуть так полюбившийся Роуз номер с рюшками, потому что одна стена этого прелестного гнездышка треснула под натиском моей спины, которую, кстати сказать, впечатала туда именно моя невинная напарница. Второй же час был потрачен нами более продуктивно: Розали послала меня ко всем чертям и удалилась в противоположном направлении. А спустя пол часа я узнал о том, что наша добыча в Гайд-парке и что Розалии ждет меня именно там.

Я даже от отца не выслушивал такое количество упреков за один день.
Хоть я существо добродушное, но и моему ангельскому терпению иногда приходит конец. А после ее замечания: «Давай, ковбой, я тебя уже и носом ткнула куда нужно... Только не подкачай, иначе заставлю тебя всю ночь вылизывать мне пятки». Я испытал двойственное чувство: одна моя, не лучшая, половина хотела снести Роуз ее бестолковую белобрысую башку за то, что много треплется; другая же очень порадовалась возможности облизать ей пятки, но не ради удовольствия, а ради того чтоб Розали еще очень долго мучилась от запаха оборотня. И я уже собирался изложить ей все известные мне способы вылизывания пяток и предложить их на выбор, как на противоположной стороне мелькнула тень. Это был вампир, и он не собирался убегать. Я понял это после возгласа Ании, той самой несостоявшейся жертвы Эдварда, назвав нас «вонючими шавками» выше упомянутого вампира, она сплюнула на землю и приготовилась к прыжку.

Бывает тебе нужно сделать шаг...
…Но шаг этот не является единственно верным, и ты понимаешь, но по какой-то причине именно сейчас у тебя нет возможности раздумывать над этим. А спустя время совесть все чаще возвращает тебя к таким вот поступкам, и ты коришь себя за содеянное, но ничего нельзя изменить. И вопреки разуму и всем принципам здравомыслия ты по-прежнему наступаешь в тоже дерьмо и вновь, и вновь совершаешь эту ошибку. Вот и сейчас, превращаясь в прыжке, я думаю о том, что Ания не виновата ни в чем. Не ее вина, что она стала вампиром, и уж тем более я не мог винить ее за желание отомстить.

Но уже поздно...
…Поздно просить Солнце озарить небосвод в полночь, поздно ждать снега в пустыне, поздно звать давно умершую мать... И затолкав свои сомнения глубоко внутрь сознания, я вгрызаюсь в камнеподобную вампирскую плоть, стараясь пробить брешь. А она сильна, как дьявол, и очень быстра, быстрее Джаспера... И все же отчаянный бой продолжается недолго, Розали зараза, голос которой доносится до меня, интересуется, не помочь ли, а я, словно мангуст, намертво вцепившийся в змею, стараюсь вонзить клыки как можно глубже. Пропуская удары вампирши, и сосредоточившись лишь на шее, я все же прокусываю кожу и вырываю кусок мертвой плоти. Ее предсмертный визг я запомню надолго, теперь он будет еще одним колокольчиком совести, напоминающим о неосознанном выборе, выполненном по указке.
«Хорошая работа», - замечает Розали, собирая останки Ании в небольшую кучу и поджигая их. По привычке зову ее извращенкой, на что слышу: «Нет, я щепетильная! Хочу быть уверена, что эта неврастеничка нас больше не побеспокоит».

Иногда чувствую себя не на своем месте...
…Словно просыпаюсь ото сна, и понимаю что не моя это жизнь. Что не я сейчас должен быть здесь, что не я должен охранять этих бездушных тварей и вообще все это не мое дело. Но потом спустя минуту вспоминаю, что и выбора то у меня нет, и не было никогда, с той самой минуты как дочь шерифа завладела моим сердцем, а потом так бездумно отдала его своей дочери.
«Надо бы передохнуть», - говорю Роуз, и та соглашается без лишних слов. Я не знаю, почему, но в последнее время мое настроение меняется часто, и вот я уже готов прикалываться над Роуз с новой силой и, как бы невзначай, добавляю, что номер для молодоженов не помешает, а она отвечает, мол, не надейся, что я поведусь дважды за один день. На что я возмущенно напоминаю ей о нашем уговоре, и она сдается, не может же категоричная Розали Хейл пойти против собственных принципов - всегда и во всем держать слово. И в подтверждение своих домыслов я получаю: «Хорошо, придурок, будет тебе номер для молодоженов».
А потом чуть позже уже в номере отеля она рассказывает о том, что пойдет прогуляться, и, затягивая волосы в хвост, сообщает, что позвонит Эдварду и закажет билеты на утренний рейс. А я смотрю на нее и в голове лишь одна мысль, накрутить этот чертов белобрысый хвост себе на руку, и с силой дернуть ее на себя. И почему-то мне кажется, она была бы совсем не против... И мое внимание больше ничем не привлечь, им всецело завладели красные губы Роуз. В ушах шумит, и если я прямо сейчас не сорву с нее эту синюю майку, то сойду с ума. Я чувствую это так же четко, как словно испытывал бы сильную жажду. И обхватив ее за талию, осторожно притягиваю к себе, думая, что сейчас мне совсем не важно, что будет дальше. Сейчас лишь холод ее тела может остудить охвативший меня жар, но, даже притянув ее ближе, я не чувствую этого. Будто пол воспламенился под моими ногами, а ледяные губы Розали превратились в ртуть - ледяную и обжигающую одновременно. И я мог поклясться в тот момент, что слышал бешеный стук ее несуществующего сердца, который выбивал беспокойный ритм в такт моему сердцу.

У меня бывало такое раньше...
…Когда просыпался в лесу под каким-нибудь кустом, совершенно не понимая, что делаю здесь. А потом воспоминания урывками, образами возвращались ко мне, давая осмыслить очередное непреднамеренное превращение, мною упущенное. Но это было давно, сейчас лежа на кровати полностью обнаженный я испытывал эффект дежавю. Но это было не так, сегодня было самое поганое из всех моих поганых утренних пробуждений, которые только возможны. Чувствовал я себя отвратительно, словно после недельного запоя и образы прошлой ночи, нахлынувшие на меня, буквально потопили в своем водовороте, дезориентируя в пространстве.
Ледяная вода, хлынувшая из крана, уничтожила все чувства и мысли разом, но не надолго. Я даже не успел сообразить, где Розали, как входная дверь скрипнула, заставив меня дернуться и схлопотать краном по затылку. Осторожно высунув голову из-под крана, я почесал затылок и вышел из ванной.
Сейчас, всматриваясь в ее лицо, я, как и когда-то давно, пытался найти нужные слова. С той лишь разницей, что тогда я не мог найти слов, отговорить Беллу стать вампиром, а сейчас я даже не знал, отчего собираюсь отговаривать Роуз. А ее лицо вновь стало каменным, и ни намека на прошлую ночь, ни взгляда хоть как-то определяющего ее отношение ко мне, ничего, что могло подсказать... И что мне, на хрен, делать дальше??? Словно услышав мой мысленный вопль, она отвечает, чтоб я не вел себя, словно школьница и вышел, наконец, из ступора. Не стоит так трястись из-за того, что случилось. И еще она так философски произносит: «Секс - это еще не любовь». На самом деле Розали Хейл, размышляющая о любви, выглядит довольно комично... Я, как полный идиот, все еще молча пялюсь на нее, впитывая каждое слово ею сказанное. И понимаю, что я полностью согласен со всем сказанным, но все же хочу уточнить: какого черта она разрешила мне все это? На мой вопрос она не желает отвечать, и я не знаю причин и, на самом деле, не хочу знать... Нет, я хочу - но боюсь услышать то, что она может сказать.

Потому что это никому из нас не нужно…
...Она хотела разобраться с этим как можно скорее, я хотел стереть все из памяти, в общем цели наши совпадали. Только вот было что-то еще. Чувство незавершенности, словно как раньше в школе ты с кем-то встречаешься и все хорошо, но в какой-то момент она перестает замечать тебя, а ты не понимаешь почему. И я чувствую это прямо сейчас, стоя напротив нее, и может быть, я не дал бы ей так просто уйти, если бы не Несс, с которой я не могу бороться, она сильнее меня, она владеет мной как игрушкой и даже такие моменты как сейчас ничего не решают. В моей жизни все решает Несс - получеловек - полувампир от рождения, получивший в подарок мою душу и тело. И как бы там не называли, чертов импритинг, без всей этой пафосной обертки он означает именно то, что я сказал. «Не смей ничего говорить Несс», - сказала еще одна марионетка в руках рыжеволосого ангела, и я утвердительно кивнув, вышел из номера вслед за Розали.

Бывает, ты едешь и едешь...
…И дорога так медленно тянется, что уже сил нет терпеть, но не в этот раз, сейчас все происходит слишком быстро. Слишком быстро добрались до аэропорта, слишком быстро объявили посадку, слишком быстро выпустив шасси, самолет пошел на посадку. Все слишком быстро. И в самый последний момент она сообщает мне, что нас встретят Эдвард и Несс, и что малышка не захотела ждать, пока мы доберемся до дома.
Такие случаи, когда я не хотел видеть Несс, по пальцам можно пересчитать. И в основном они были связанны с тем, что я либо отказался ее прокатить на себе, либо добрался до добычи раньше нее, так что сегодняшняя наша встреча по праву занимала первое место в топе самых худших.
Спускаясь с трапа, я уже знал, что все, что прошептала мне на ухо Роуз минутой раньше, не поможет. Потому что пара прекрасных карих глаз, словно лучи рентгеноскопии уже знают большую часть произошедшего. Она всегда была очень проницательна, я знаю, не меня одного беспокоит это… Беллу тоже. А ее взгляд… Он бывает всяким: и пронизывающим, и изучающим, и теплым и понимающим; но каждый раз мне все равно не по себе, она меня словно сканирует.

Не знаю, может я параноик?
Вот она смотрит на меня сейчас, а в голове лишь одно: «Она все знает».
Эта маленькая обладательница фарфоровой кожи, медных кудрей и застенчивой улыбки, мой личный бог, перед которым я - открытая книга. И этого уже не изменить.
Словно провинившийся мальчишка, я опускаюсь перед ней на колени. Шепчу беззвучно, чтоб простила, а в ответ слышу, что не за что ей прощать меня. Ее большие карие глаза излучают столько понимания и доверия, что становится невыносимо. Я так хотел бы не видеть ее рождения, не знать ее детства, а встретить лишь позже, когда она подрастет. Чтобы уберечь ее от всего этого. Но все течет именно так как задумано судьбой... И, к сожалению, изменить ее не в моих силах.
Сейчас она прощает меня, а я думаю о том, что не достоин прощения. Ее взгляд, проникающий в самые темные уголки моей души, поднимающий с самого дна все мои тайны, поражает своей проницательностью и заставляет усомниться в том, что она всего лишь полувампир. Возможно, я не достоин ее, но пока она верит в обратное - я буду с ней, потому что зависим от этого взгляда, потому что уже не мыслю жизни без нее, и потому что пока могу надеяться на то, что и она не мыслит жизни без меня…