Эдвард

Тем вечером я был на охоте, обыскивая улицы в поисках жертв, которых пытался автоматически не презирать, чтобы дать им хоть какой-то шанс на выживание. Я много раз повторял в голове инструкции Тани, но это было бесполезно. Я не мог остановиться. Голод снова был принуждением, я позволил себе зайти слишком долго, не охотясь, и безумство было сильнее, чем когда-либо.
До тех пор, пока я не услышал его.
Эти красивые глазки … хорошая задница, готов поспорить, что она будет кричать … только посмотрите на эти губки, представляю, как они обхватят мой —
Я отдернул себя от своей последней жертвы со всей силой, на которую был способен, а из моей груди вырвалось рычание. У меня едва хватило времени, чтобы запечатать рану девушки и оставить ее готовой упасть в обморок на тротуар, пока слушал мысли в его голове.
Я видел Беллу в его голове.
Я бежал изо всех сил. Быстрее, чем, как я думаю, я когда-либо бегал за время всего своего существовании; паника и ненависть смешивались в один огромный, доминирующий поток адреналина. В его голове я наблюдал, как она ускорилась — какого черта она делала на улице в этот час?
Эй! Ты куда собралась?
Я заставлял себя двигаться быстрее — это не могло произойти. Его рука зажала ей рот, он шептал ей в ухо, а его мысли были настолько звонкими, что я мог почти чувствовать его руку на ее плече. Я не мог наблюдать, как кто-то сделает это с Беллой, не после того … как я сделал это с Эсме. Независимо от того, как я пытался объяснить это самому себе, это было то же самое, и я не мог — это убьет меня, если я увижу, как умирает Белла. Увижу, как искра умирает в ее глазах, как она уходит в себя, и я знал, что обвиню в этом себя. Черт побери, я не двигался достаточно быстро!
Он пихнул ее к стене, его колено оказалось между ее ног, и наконец, я смог услышать его жестокий, раздражающий смех на расстоянии. Разрываемый материал …
- Господи! – поклялся я, спрыгивая с крыши здания и ровно приземляясь на ноги непосредственно позади нападавшего Беллы. Я не остановился, чтобы подумать о том, что делаю — единственная мысль, пробегающая в моем разуме - устранить угрозу.
Я захватил в кулак его волосы и дернул назад. Паника начала уменьшаться от звучного треска, который отозвался эхом во внезапной тишине. Он был мертв, Белла была в безопасности.
Паника вспыхнула к жизни на смертельно бледном лице Беллы. Ее дыхание, громкое и резкое, не могло конкурировать со звуком ее драгоценного сердца, гонящего так быстро, что я думал, что оно будет гореть прямо сквозь кожу.
Наконец, она отвела свои широкие карие глаза от трупа перед нею и уперлась в меня взглядом, в то время как с ее ресниц начала капать влага.
- Эдвард, - задыхалась она.
Я отшвырнул от нее труп немного сильнее, чем было необходимо, но не уделил этому внимания, пока медленно проверял Беллу на наличие повреждений. Удовлетворенный тем, что ей не причинили боль, я схватил ее, бормоча быстрое "Держись", прежде чем закинуть ее себе на спину, нетерпеливо ожидая, пока она обхватит меня, и сорваться с места, уносясь вперед быстрее, чем я думал, что могу выжать из себя.
В безопасности.
Я попытался заверить себя, что Белла теперь в безопасности, но она не была, или все-таки была? Я был здесь. Я собирался причинить ей боль, я знал это так же хорошо, как знал, как дышать. Я не мог сделать этого снова. Я не мог снова причинить кому-то боль.
Я почувствовал, как ее лоб прижался к моей шее, ее теплое дыхание мягко прикасалось к моей коже. Такая нежная и такая хрупкая.
Я остановился у ее дома, быстро сбрасывая ее со спины и пытаясь уладить маслобойку эмоций в своей голове. Она споткнулась и, несмотря на все причины, почему я не должен был трогать ее или быть в какой-либо степени с нею, я все же поймал ее, осторожно удерживая на расстоянии вытянутой руки.
- Тебе нужно зайти внутрь, - резко сказал я.
- Но … - Ее голос был задушенным, хриплым, и я почувствовал, что мне страшно. Он тронул ее? Он причинил ей боль? Я должен был сохранить ее в безопасности.
- Иди, Белла. - Я знал, что это походило на угрозу, но я должен был знать, что она в безопасности внутри, знать, что если я уйду, ей не причинят боль. Она медленно кивнула, возясь в поисках ключей в своем жакете и спотыкаясь у подъезда.
Если бы она споткнулась еще раз - то я должен был бы пойти туда. Я бежал с такой скоростью, какой только мог, возвращаясь туда, где оставил труп, одновременно набирая домой. Розали ответила почти немедленно.
- Эдвард?
- Роуз, слушай меня — быстро беги к Белле, ладно?
- Что происходит? – потребовала Роуз.
- Я объясню, когда доберусь туда. Скажи, чтобы Эмметт нашел меня, мне нужна небольшая помощь.
- Уже на пути, брат! - услышал я на заднем плане. Я повесил трубку, мое сообщение было доставлено. Когда я вернулся туда, где просто на землю свалил труп, я прождал даже меньше минуты, прежде чем прибыл Эмметт.
Он тихо присвистнул, а его брови приподнялись, когда он посмотрел на труп.
- Что он сделал?
Я уставился на Эмметта с каменным выражением лица.
- Он пытался изнасиловать Беллу.
Дерьмо. Глаза Эмметта расширились, и я жестом указал на труп. Мой гнев едва держался под контролем.
- Избавишься от него для меня? – спросил я тихим и контролируемым голосом.
Эмметту не нужно было повторять дважды. Он поднял человека на плечо и быстро взлетел, взбираясь на здание. Пока он бежал по крышам, его мысли крутились вокруг различных способов избавиться от него. На сей раз он мог немного позабавиться— кровь парня не была выпита.
К тому времени, как я вернулся к дому Беллы, полил дождь. Розали ждала снаружи на переднем заборе, ее руки были скрещены, а глаза полны тревоги. Она выпрямилась, мягко хмурясь, когда увидела, что я пришел.
- Что происходит? – спросила она.
Я посмотрел на дом, слушая два тихих сердцебиения, которые отзывались эхом из-за этих стен.
- Белла … Беллу почти изнасиловали сегодня.
Розали сжала кулаки вокруг забора, и я услышал, как под ее руками дерево треснуло. В ее разуме всплывали небольшие проблески ее прошлого, пока она изо всех сил пыталась получить контроль над собой.
- Пошли. - Я поднялся по забору на задний двор Беллы, ожидая, пока Роуз присоединится ко мне, прежде чем поглядеть на окно спальни Беллы. Свет был выключен, и паника начала разгораться во мне. Я так боялся, что она сделает что-то глупое. Эсме потеряла желание жить, а она была настолько ярка. Если Белла —
Я поднялся на ее подоконник, сдвигая окно со своего пути.
- Черт, Белла! – Все мое тело замерло при виде ее, свернувшейся у двери со слезами, текущими по лицу. Ее тело дрожало. Я сделал единственную вещь, о которой мог подумать - поднял ее на руки и, борясь, пытаясь игнорировать чувство ее мягкого тела рядом со своим, принес ее в маленькую ванную, примыкающую к комнате.
Я усадил ее так нежно, как мог, на крышку туалета и начал щелкать выключателем для душа и перемещать диски, пытаясь определить, что для Беллы было теплой температурой.
- Розали! – позвал я, глядя на Беллу. Она наблюдала за мной с ошеломленным выражением на лице, ее зубы стучали, а плечи сотрясались. У нее шок. Она подскочила, когда увидела Розали в дверном проеме, краткая вспышка паники появилась в ее глазах. Но голос Розали был мягким, пока она нежно поднимала Беллу.
- Ты можешь стоять, Белла?
Я вышел из комнаты, упал в ее кресло-качалку и уставился в потолок, слушая тихий глухой стук ее сердцебиения и пытаясь убедить себя, что все в порядке. Но все не было в порядке.
Я был тем парнем. Я не имел никакого права ненавидеть его за то, что он почти сделал Белле, потому что я был столь же плох, как и он. Нет, я был хуже.
Эсме была мертва из-за меня.
Розали вышла из ванной, собирая одежду для Беллы из шкафа. Она подняла порванный жакет Беллы с пола и свернула его в опрятный квадрат.
- Теперь я пойду, - пробормотала она.
Я кивнул. Она взяла жакет Беллы с собой, полагая, что Белла не захочет его носить. Она сама бы выбросила его позже. Я вернулся к рассматриванию белого потолка Беллы, мои нервы были натянуты. Я прежде никогда не сомневался так сильно в существовании Бога. С чего бы кому-то настолько любящему позволять чему-то столь злому случиться с Беллой? Почему он позволил Эсме встретиться на моем пути? Я не был достоин ни одной из них. Я был убийцей, либо целенаправленно, либо по неосторожности.
Я не мог посмотреть на нее, когда дверь ванной с щелчком закрылась. Она не двигалась в течение долгого времени, а я просто … я не мог смотреть на нее.
- Спасибо, - пробормотала она.
Я зашипел, впиваясь взглядом в потолок. Я не имел никакого права принимать ее благодарность.
- Эдвард? - неуверенно спросила она после длинной паузы.
Ее неуверенность была моим уничтожением. Я не мог вообразить, что она чувствовала; испуганная, в панике …кто дал мне право игнорировать ее?
Я поглядел на нее, неспособный перестроить свое выражение лица от той твердой маски, что была на мне, и услышал, как ее сердечный ритм начал ускоряться в груди. Действительно ли она боялась меня? Она должна была. Я мог быть ее нападавшим. Я мог быть тем, кто тронул ее, заманил в ловушку, использовал ее тело, как оправдание, чтобы показать ей, что я чувствовал.
Я не мог любить ее, не причиняя боль. Я изучил этот урок прежде, и я не сделаю этого снова.
Никогда.
- Какого хрена ты делала на улице в этот час? – потребовал я тихим, управляемым голосом.
Она вздрогнула. Я знал, что это прозвучало так, будто я обвинял ее в том, что случилось, но я не мог вытащить это изображение из головы, а я хотел стереть его из своего мозга. Я хотел, чтобы она была в безопасности и подальше от таких трусов, как я.
- Я — я работала … - Она глубоко вздохнула, ее голос все еще дрожал. - Миссис Ньютон попросила, чтобы я поработала допоздна.
- Белла, ты когда-нибудь говоришь «нет»?
Скажи мне уйти. Скажи мне «нет». Тихо просил я в своих мыслях. Скажи мне то, что никогда не говорила Эсме. Скажи мне остановиться. Скажи мне «нет».
Остановился бы я, если бы Эсме сказала «нет»? Я не мог ответить на свой собственный вопрос, и этот ответ оставил горький остаточный привкус. Белла должна была сказать «нет».
- Прости? – Я наблюдал, как гнев вспыхнул в глазах Беллы. - Я вполне способна сказать «нет», Эдвард!
Ты только говоришь это неправильным людям. Я презрительно фыркнул.
- Ты позволяла Джейкобу производить беспорядок в своей жизни в течение многих лет, и ты никогда не говорила ему «нет».
- Так вот мы о чем? – Она отошла от двери, к которой была почти приклеена, более сердитая, чем я когда-либо видел ее. Она была красива, когда сердилась, заметил я с самоиронией.
- Ты все еще вернулась бы к нему, не так ли, Белла? У меня столетия опыта наблюдения таких оскорбительных отношений, и ты ползком пойдешь к нему назад, как только подумаешь, что я не стану причинять ему боль, правильно, Белла?
Не подходи ко мне, Белла.
Это не было о Джейкобе, это было обо мне.
Она должна была сказать «нет» мне.
Я знал, что мои слова причиняют ей боль, и я ненавидел себя за это, но Белла была лучше всего этого. Белла имела право быть любимой кем-то, кто не испытывал такого постоянного нервного напряжения из-за того, что мог причинить ей боль очень многими способами. Она попыталась скрыться за своим гневом, но я знал, что, если причиню ей боль в последний раз, она сможет начать жить нормально.
- Нет, - тихо сказала она, качая головой. - У меня больше чувства собственного достоинства.
Пожалуйста. Скажи «нет».
- И ты можешь просто забыть, что любишь его? – надавил я.
Ее голос окреп.
- Джейкоба, которого я любила, больше не существует.
- И ты обвиняешь меня?
Обвини меня.
- Нет.
Она начала вышагивать, и я захотел ударить что-нибудь. Она говорила «нет», но она говорила все это неправильно. Разве она не видела, что я монстр?
- Джейк хотел делать то, что он делает. Ты не заставлял его.
- Таким образом, ты обвиняешь себя, - понял я. Мой голос смягчился; я, возможно, и причинял ей боль, но она также причиняла боль самой себе.
- Почему ты спас меня? – резко спросила она.
Потому что я спасал тебя от себя. Что я и пытаюсь сделать сейчас.
- Было бы лучше, если бы я оставил тебя там? – возразил я.
- Ответь на вопрос.
Ее решительность не беспокоила меня, но она беспокоила меня. Не было никаких слов, чтобы описать ее. Я уставился на нее с каменным выражением лица, но внутри все мое тело раскачивалось в суматохе. Ее широкие карие глаза смущали меня, потому что она не боялась. Ее сердцебиение было неустойчивым в груди, но лишь потому, что она была сердита. Ее щеки порозовели, и она была самой красивой в мире. Я спас ее, потому что я спасал ее от себя. Но я пытался также спасти ее и от мира. Принуждение было сильнее всего, что я когда-либо чувствовал, потому что я любил ее. Я защищу ее от чего угодно, даже если это будет означать меня. В этом было различие между моей любовью к Эсме и моей любовью к Белле. Я любил красоту Эсме, ее природу. Но моей любви к Эсме было недостаточно, чтобы побороть эгоизм в себе, я не был в состоянии любить так, чтобы она была на первом месте.
Но Белла … я сделаю все для нее. Я спасу ее от себя. Даже если это будет означать лгать ей.
- Ответное действие, - прошептал я.
Она уставилась на меня, потрясенная и сердитая.
- Ответное действие? - Она выглядела так, будто я оскорбил ее. - Ответное действие должно было убить нас обоих — ты - ты, помнишь? - Она снова в расстройстве начала вышагивать длинными, большими шагами. - Ты убил Эрика, Эдвард — какого черта ты не можешь убить меня?
- Я не знаю, - холодно сказал я.
- Прекрати лгать мне! - Ее лицо покраснело, голос был готов почти завопить на меня. – Просто один раз, пожалуйста, скажи мне правду.
Я не мог.
Я не мог открыть рот и сказать ей, что люблю ее.
Я был монстром.
Я был убийцей.
Я был эгоистом.
Я не мог сказать ей, что люблю ее, потому что это будет самая эгоистичная вещь, которую я мог когда-либо сделать словами.
Она ждала, пока я заговорю, но я не открывал рта. Она отвернулась, пытаясь скрыть от меня слезы, снова начав шагать, но было слишком поздно. Я должен был закончить эту беседу. Я должен был заставить ее сказать «нет».
Она повернулась, и я поймал ее запястье, разворачивая к себе. Удивление едва успело появиться в ее глазах, прежде чем я наклонил свою голову, и мой рот потерпел крах вниз так нежно, как я только мог.
Было похоже, что все мое тело вспыхнуло к жизни. Ее сердце бешено неслось в груди, пока я прижимал ее к себе, мои руки сжали в кулаки кромку ее футболки, и я был окружен ее теплотой. Это было не похоже ни на что, что я когда-либо чувствовал прежде, это было таким дезорганизующим. Электричество бежало по каждой поверхности кожи, которая касалась ее, и в тот момент, когда мой разум просил ее сказать «нет», ее руки сжались в кулаки в моих волосах, и я не хотел, чтобы она отпускала. Ее губы, столь теплые и гибкие под моими, не выражали никакого протеста, пока я целовал ее с почти ожесточенной силой. И я не мог сделать этого ей.
Оттащить себя от нее было тяжелее, чем пытаться прекратить пить кровь, но это была Белла, и я никогда не мог сделать это ей, черт возьми.
- Черт! – выругался я, отпрянув от нее так быстро, что она споткнулась и упала на свою кровать. Я уставился в потолок, проклиная самого себя за то, что подошел так близко к выполнению того, что сделал с Эсме.
Она думала, что я не видел ее, когда она уперлась подбородком в колени; ее сердце неистово билось в груди. Когда она посмотрела на меня, ее лицо исказилось в выражении боли и шока.
Я зажимал нос, тихо прося ее сказать «нет».
Она опустила взгляд.
- Уходи, - тихо сказала она.
Она, наконец, сказала «нет». Монстр во мне восстал, но я с облегчением прекратил проклятия. Теперь я мог прекратить причинять ей боль.

Дверь почти немедленно открыл высокий белокурый выдержанный вампир, выглядящий уставшим и натянутым в большом холле. Его светлые, медовые глаза отразили удивление и осторожность, пока он откашливался.
- Эдвард?
- Привет, Карлайл.
Шесть лет не сделали ничего, чтобы воспрепятствовать тому, чтобы горе буквально отпечаталось на его лице, и я почти задохнулся от вины, которая скрутилась словно опасная, неизлечимая болезнь в моем животе.
- Что ты здесь делаешь? - спросил, наконец, Карлайл усталым тоном. - Я думал, что ты никогда не вернешься.
- Я …, - колебался я. Все эти мили я ехал, репетируя все, что должен был сказать, все, что должен был выпустить из себя, но все мои слова теперь были подобны оскорблениям. Он принял меня, сделал частью своей семьи, а я … я изнасиловал его жену.
- Я нуждаюсь в твоей помощи. - Слова, вышедшие из моего рта, казались эгоистичными, но я нуждался в его помощи. Не для себя, а для Беллы. Часть моего отчаяния, должно быть, просочилась в голос, потому что его глаза немного расширились, и он кивнул, жестом приглашая войти. Я обнаружил и другие мысли в пределах дома, но никто не пришел потревожить нас, пока он вел меня в доме туда, где, как я предположил, был его кабинет. Полки над полками, полные аккуратно сложенных книг, разлиновывали комнату, и я сразу заметил, что большинство названий были связаны с медициной. Он практиковал в течение многих лет, прежде чем я присоединился к нему, но никогда не получал официальную должность в больнице до того времени, как я уехал. Но судя по медицинскому портфелю, лежавшему около стола, я решил, что он начал работать после смерти Эсме. Полагаю, это было отчасти свойственным ему. Карлайл был таким типом — если кто-то умрет, то он будет пытаться спасти еще миллион. Кто я такой, чтобы судить его за это?
Карлайл сел в большое кожаное кресло и жестом показал мне, чтобы я сел на один из стульев напротив. Я все делал нервно, мой пристальный взгляд неловко дрогнул, когда я попытался встретиться с ним глазами. Прошлый раз, когда мы говорили, не происходил при лучших обстоятельствах. После того, как Карлайл собрал большую часть блестящей пыли Эсме с травы, он принес ее, почтительно держа в ладонях, к нашему дому и поместил в урну. Я заметил ту же самую урну позади него на столе около книг, которые выглядели наиболее часто просматриваемыми. Грудь сжалась при виде ее последнего места отдыха, а глаза уловили слабый блеск пыли сквозь стекло. В ту ночь, когда он принес ее домой, он поместил урну на обеденный стол и расставил вокруг нее свечи. Он позволял им обжигать себя, оставаясь за столом, моля Бога, которого, как я верил, не существовало, чтобы он принял ее красивую душу. Только тогда, когда слабый жар свечей, наконец, умер, он заговорил со мной. Он хотел знать, любил ли я его жену. Я сказал ему, что любил. Я вынес его гнев, и мне было все равно, потому что я был эгоистом. Но сегодня вечером я хотел сказать ему то, что должен был сказать той ночью.
- Я понимаю, ты не желаешь говорить со мной, - неловко начал я.
Карлайл вздохнул.
- Я простил тебя давным-давно, Эдвард. Вечность слишком долгое время, чтобы ненавидеть кого-то.

Саундтрек к главе: Civil Twilight - Quiet In My Town (прим. переводчика: очень красивая песня, но я не смогла найти, где ее можно скачать...Зато в ВКонтакте ее можно послушать)