Кристофер Слоан
Честер Смит
Дюваль Смит
Левоен Соркин
Франк Стэррит
Карл Стаббс
Фредерик Сурдика
Алан Свэт
Роджер Швидерски
Альфред Сильвия
Лоуренс Симмонс

Список имен, список, который я знал наизусть. Я проговаривал его каждый день на пороге ночи, в сумерках, иногда по алфавиту, иногда хронологически, или классифицировал еще как-то. Имена превратились для меня в настоящую молитву, и перестали были просто пустыми звуками.
Единственная фара моего байка освещала темную дорогу, пока я мчался вдоль белой прерывающейся линии магистрали, продолжая повторять про себя имена. Непрерывный рев мотора звенел в ушах. Деревья, росшие плотной оградой на другой стороне дороги постепенно утопали в темноте надвигающейся ночи. Дорога пролегала через практически пустынную местность, поэтому за сотни миль моего путешествия я не встретил ни одной машины.

Питер Тесчини
Давид Траутман
Марта Траутман
Сол Турецки
Стэнфорд Тайлер
Ико Умизава
Виктор Юроз

Так много имен. Так много жизней. Ветер трепал мои волосы, и я в который раз порадовался, что все таки надел очки, которые теперь защищали мои глаза от комаров, число которых заметно увеличилось с наступлением ночи. Монотонное гудение байка слилось воедино с моим непрерывным речитативом. Я был в дороге уже не один день.
Для себя отметил, что в пути, вот как сейчас, проходиться по списку было легче. Легче с каждой пролетающей милей. Как будто я оставлял их позади, сжигал мосты, возвращаясь к истокам, к той сущности, которая уже царила во мне однажды. Я уже подошел к концу своего списка, когда съехал на хорошо скрытую, не заасфальтированную дорогу. Точно, как ее описывал Эммет. Я ехал домой. В дом, который я еще ни разу не видел. И сейчас меня больше всего мучил вопрос: сможет ли он стать для меня настоящим домом или так и останется домом моей семьи.
Заезжая на длинную подъездную дорожку, я заметил, что во всех окнах сиял приветствующий свет. Еще один поразительный дом: современный и модный, со стеклянными стенами в некоторых местах, расположенный среди могучих многолетних сосен. Тени деревьев темнели моментально с наступлением ночи, и чем зловещее выглядели деревья, тем приветливее и уютнее казался дом.
Мотор сделал еще пару оборотов и байк остановился. Я выдернул ключи из замка зажигания и установил его на подножку.
Немного наклонив голову и сжав ладони в кулаки, я открыл свой разум. Я услышал шесть разных голосов. Дома все. Каждый голос был особенным для меня, а услышать их все вместе, то же самое, что услышать любимую песню из прошлого. Прочитав их мысли, в каждой из них я обнаружил свое имя. Однако поприветствовать меня вышли только Эсме и Карлайл. Скорее всего, Элис решила так, и я ей был безмерно за это благодарен. Меньше всего мне хотелось, чтобы все это превратилось в большое радостное возвращение домой.
Сняв очки, я прицепил их на дорожную сумку, лежащую на багажнике байка. Стянув перчатки, палец за пальцем, швырнул их туда же. Сорок восемь часов без остановки. Нет, я не устал – для меня это непозволительная роскошь, но измотан морально был полностью. Измотан своей жизнью, и тем, к чему она меня привела. Сегодня, например, сюда. Возвращение блудного сына.
Эсме и Карлайл стояли на пороге, пока я поднимался по лестнице. Эсме, не задумываясь, обняла меня, излучая любовь и приветствие. – Так рада, что ты приехал, - прошептала она. Я обнял ее в ответ, наклоняя голову, чтобы почувствовать прикосновение ее волос на своем лице. Она была такой твердой, несгибаемой в моих объятиях, что я не мог сказать о своих жертвах. Я закрыл глаза и вспомнил, что последний раз я прикасался к ней четырнадцать лет назад. Следующую фразу, которая крутилась у меня на уме, Эсме произнесла в слух. - Так много времени прошло.
Прошло действительного много времени с тех пор, как я прекратил любой вид связи с кем бы то ни было. Я скитался по Северной Америке так долго, так много раз я колесил от границы к границе, что уже и счет потерял. Постоянно путешествовал и нигде не оседал – я был закоренелым кочевником. Я существовал подобно листу, подхваченному течением вод - так же свободно и абсолютно бесцельно. Я охотился только тогда, когда жажда становилась невыносимой, и очень аккуратно подходил к выбору своих жертв, последняя из которых была около месяца назад. Теперь я решил посвятить свое существование вегетарианству.
Эсме отстранилась и прикоснулась ладонями к моим щекам, без сомнения заметив, насколько черны были мои глаза и круги под ними. – Ты давно не охотился, – это был не вопрос.
Я накрыл ее руки своими и улыбнулся, тронутый материнской заботой. Годы назад я, скорее всего, отмахнулся бы от любого ее сопереживания, как от ненужного вмешательства в мою личную жизнь, сейчас же я принял это как знак ее любви и привязанности, что на самом деле таковым и являлось.
- Давно, – я не мог показаться на пороге дома Карлайла с ярко-красными глазами. Я уважал его слишком сильно, чтобы выставлять на показ свои жизненные позиции.
Посмотрев за Эсме, взглядом я встретился с золотистыми глазами Карлайла. Он был моим создателем и отцом во всех существующих для меня смыслах. Эсме отступила назад, в то время как Карлайл, наоборот, сделал шаг на встречу. Внутри бушевало чувство, будто я стоял на краю бездонной пропасти, но подошел он и обнял меня, крепко, по-отцовски, словно отталкивая дальше от этого края. Меня начало трясти от переизбытка не выраженных когда-то эмоций: безысходности, грусти, стыда, облегчения от его приветливости, любви и благодарности за его чистые, спокойные мысли и всепоглощающего чувства потери. Я закрыл глаза и уткнулся в его плечо, готовый практически расплакаться от ощущений блаженства, которое приносили его объятия. Я обязан этому человеку жизнью и не только, а чем я ему отплатил?! И все же, до сих пор, как только я что-то просил у него, он предоставлял мне это с легкостью, не препятствуя ни в чем. Я не заслуживал присутствия Карлайла в своей жизни, но раньше мне не пришлось осознать это, так ясно, как я понял это теперь.
- Могу я остаться тут ненадолго? – прошептал я, не поднимая головы.
Руки отца сжались еще крепче, и я почувствовал, как он взъерошил мои волосы. – Конечно, мы же твоя семья.
Эсме положила руку мне на спину. – Ты принадлежишь нам.
Я сглотнул, пытаясь держать чувства под контролем. Я не знал, верить мне в происходящее или нет. Надломленный стон вырвался из меня, прежде чем я стал себя контролировать. Единственную вещь я знал наверняка: продолжать жить так, как жил прежде, я больше не мог.
- Ты просто не представляешь, что значат для меня эти слова, - выдохнул я. Я был одержим убийствами и жестокостью. Раньше я всегда оправдывал свое существование и поведение тем, что я выбирал лишь злодеев, отрицательных героев так сказать, и теперь я готов отметить, что роль бога мне не удалась, готов отметить, что мир раскрашен не только черными и белыми тонами. Я готов отречься.
- Сынок, - прошептал Карлайл, его руки все еще крепко держали меня. В его мыслях я увидел момент своего превращения и наши первые проведенные вместе годы. Время, когда мы путешествовали, знакомясь друг с другом ближе. За последние семьдесят лет я несколько раз возвращался к нему и его образу жизни, но каждый раз, спустя месяцы или годы, я снова сбегал, бросался в бой с несправедливостью жизни, как будто она меня касалась. Больше я притворяться не намерен.
- Спасибо, - тихо ответил я, не отстраняясь от Карлайла. Мое сердце готово было разорваться на части от облегчения и благодарности. Я очутился на распутье в своей жизни, и сейчас, как никогда, нуждался в терпении и мудрости Карлайла, чтобы найти хоть какой-то смысл в том беспорядке, в который превратилась моя реальность. Если бы и он отвернулся от меня, я бы остался совсем один, и эта мысль ужасала меня.
Карлайл ослабил объятия, и я тоже отстранился. Эсме взяла меня за руку и, улыбаясь, провела в дом. – Мы приготовили для тебя комнату. Где бы мы ни жили, везде для тебя была готова комната.
Я замялся, но Карлайл положил мне руку на плечо. Его мысли были как всегда чисты и беспристрастны: «Иди. Мы поговорим позже».
- Спасибо, - поблагодарил я снова, позволяя Эсме вести меня.
Лишь только мы начали подниматься по деревянной лестнице с хромовым оформлением, Эсме повернулась ко мне.
- Твои братья и сестры хотели поприветствовать тебя, но Элис сказала, что тебе нужно время.
Я кивнул, когда мы свернули в коридор. – Пожалуйста, поблагодари их, но... – мне даже предложение было трудно договорить. Сейчас я был не в той форме, чтобы по достоинству оценить их доброту и приветливость. Я любил их, но чувствовал, что их любви не достоин, а если я увижу все чувства, отраженные в их глазах, мне станет еще хуже, и я закроюсь в себе еще больше. Сейчас я отчаянно желал лишь немного тишины и покоя.
Комната в конце коридора была просторной, с огромным окном во всю стену, выходящим на луг с речкой, которая терялась в темноте с наступлением ночи. Обстановка была, как всегда, в духе минимализма: черный кожаный диван, стол, стерео с небольшой коллекцией дисков и телевизор.
– Надеюсь, тебе понравится, – беспокойство коснулось ее взгляда. Она увидела что-то сломленное во мне, чего не замечала раньше, и это ее настораживало.
- О большем я и желать не мог, – Меня бы и заброшенный подвал устроил.
- Внизу рояль. Может, ты захочешь поиграть?.. – она улыбнулась с надеждой в глазах. Эсме всегда чувствовала себя наиболее полноценно, когда вся семья была вместе. Она являлась сердцем семьи Калленов, и видеть нас всех вместе было ее единственной радостью.
- Эсме, не уверен, что смогу сейчас. Может, позже, - сказал я, чувствуя ком, нарастающий в горле. Ненавидел разочаровывать ее, но я больше не мог пытать себя радушием моей семьи. Вся эта ситуация вымотала меня донельзя, и идея побыть в этой тихой комнате в одиночестве непреодолимо манила меня.
- Конечно, - сказала она, целуя в щеку. – У тебя столько времени, сколько тебе будет нужно, – остановившись на пороге, она взглянула мне в глаза, чтобы я понял, что она говорит искренне. – Добро пожаловать домой, Эдвард. От всего сердца - добро пожаловать, – щелкнув дверным замком, она вышла из комнаты.
Я взъерошил волосы рукой и огляделся. Справа была ванная. Шагнув к оконным дверцам, сквозь которые был виден луг, я открыл их настежь, чтобы вдохнуть чистый, насыщенный разнообразными запахами окружающего леса воздух. На востоке висел месяц. Внизу, прямо подо мной, из дома вышла Розали и побежала по лугу неимоверно большими шагами. Эммет следовал за ней, шепча на ухо и умудряясь массировать ее бедра: «Может, уединиться надо не только Эдварду. Может, нам тоже нужно побыть наедине», - прошептал он многозначительно. Она одобрительно погладила его по груди и побежала снова.
Он обернулся и посмотрел на дом. Его глаза безошибочно встретились с моими.
– Брат, - прошептал он, зная, что я услышу. Кулаком он ударил легонько туда, где находилось его сердце, и затем указал на меня, выражая тем самым свою любовь. Я улыбнулся и ответил тем же самым жестом.
- Эммет, - крикнула Розали, уперевшись руками в бока, стоя за несколько десятков метров впереди.
Он улыбнулся и сказал: «Позже увидимся». Подбежав к Розали, он поднял ее на руки и закружил в воздухе, прежде чем поставить обратно. Перескочив реку одним прыжком, они растворились в лесной глуши. Но я все еще слышал, как их смех эхом разносился вокруг.
Даже их взаимная близость и родство давили на меня. Я считал себя аутсайдером так долго и так уверенно. И не знал, смогу ли я когда-нибудь стать настоящей частью семьи Каллен. Я пробовал раньше и не раз, и ни одна из попыток не стала удачной. Все дело было во мне. Постоянно. Но даже не эта мысль заставляла мою душу корчиться от боли. По-настоящему мучил меня один единственный вопрос: а заслуживаю ли я быть частью этой семьи? Одиночество, отчаяние и стыд, с которыми я боролся годами, накрыли меня с головой. Я лег на диван и накрыл глаза руками. Я отключил разум, перестал дышать, слушать, думать.
Так я пролежал три дня, поднимаясь только на закате. Я собирался с силами на некоторое время и читал свою молитву из имен, прежде чем снова уйти в забытье. Пару раз я отвлекался, когда входила Эсме, но глаза я не открывал, и секунды спустя она на носочках выходила обратно. Ее забота грела душу, но я не был готов ее принять. Я был болен. Болезнь поразила мое сердце полностью, пробравшись в самую глубь, и я не был уверен, что от нее есть лекарство.
Большую часть своей жизни я провел, питаясь кровью отбросов общества, бесчувственных насильников, убийц, наркодилеров, тех, кто эксплуатировал детей в своих целях. Забирая каждую жизнь, я знал, что спас своим действием других. Я мог читать мысли этих моральных уродов и чувствовал, как делаю мир чище. Я думал, что вершу правосудие. А оказалось, что привношу только больше жестокости, и этот мир совсем не такой, каким кажется. Такое чувство, что на глаза была натянута какая-то тряпка, скинув которую, я увидел, каким эгоистичным, обманывающим самого себя монстром я был.

Я услышал мысли Эллис, обращенные ко мне, прежде чем она успела подняться по лестнице. Она шла с миссией от Эсме, и эта целеустремленность полностью пропитала ее мысли. Умно со стороны Эсми послать ко мне единственного вампира, который сможет предугадать те слова, которые переубедят меня.

«Эдвард, Эдвард». Дверь в комнату отварилась. «Выходи. Выходи, где бы ты ни был». Я вздохнул. Ее мысли просто кричали, что быстро она не сдастся. Нехотя, я поднялся.
Она прислонилась к косяку, одетая в джинсы и рубашку с длинными рукавами.
- Не кажется, что настало время присоединиться к миру.
Я потер глаза и скулы. – Привет.
Она пересекла комнату и села рядом на диван. – Эсме сказала, чтобы я уговорила тебя пойти со мной на охоту. Это ее приказ.
Она заметила, как меня передернуло при слове «охота». – В лесу, - тихо добавила она.
Я кивнул. Жажда становилась просто невыносимой, а со временем станет только хуже, если я не утолю ее хоть чем-нибудь.
Элис обняла меня рукой за плечи и прислонилась своей головой к моей. – Я рада, что ты дома, – а в мыслях добавила: «Я скучала по тебе больше всех, Железный Дровосек», перефразировав слова из «Волшебника из страны Оз».
- Я себя и чувствую сейчас как тот Дровосек. Снаружи весь непробиваемый, а внутри - пустота.
Она мило улыбнулась, погладив рукой по спине.
– Когда-нибудь ты будешь счастлив и будешь чувствовать себя полноценно, - я покачал головой, постучав по груди.
– Сердца нет, - она внимательно посмотрела мне в глаза и положила руку на грудь.
– Оно там, - прошептала она. – Просто ты его почему-то не используешь. Но ты научишься, Эдвард, научишься, - я с любопытством посмотрел на нее.
– Ты видишь это в будущем? - она отодвинулась и покачала головой. – Это я знаю наверняка, - она встала и протянула мне руку. – Пошли.
Внизу нас ждал Джаспер. – Не против, если я присоединюсь?
Свои мысли он контролировал, но ничего не помешало мне самому догадаться, что он хочет пойти ради Элис, на всякий случай, если со мной возникнут проблемы.
- Конечно. Вместе веселее, - сказал я с сарказмом. Отлично, так приятно, когда тебе все «верят». Джспер уловил мое настроение, но не сказал ни слова, пока мы шли к выходу.
- Куда идем? – спросил я, осматривая лес вокруг.
- На восток, - решила Элис.
Джаспер взглянул на меня со стороны, осматривая с ног до головы. – Ну, думаю, ты стал намного медленнее с тех пор, как мы бегали последний раз наперегонки?
Я ухмыльнулся. – Мечтай.
- О, простите, – ленивая улыбка коснулась его губ. – Звучит как вызов.
- Вызов? Ты предлагаешь пари?
- Ну, я не прочь посмотреть, на что годен твой байк несколько дней.
- А если выиграю я?
- Если ты выиграешь, - сказал он, делая ударение на «если», - отдаю свою коллекцию дисков на твое растерзание.
Я приподнял бровь. – Неужели твои вкусы в музыке улучшились?
- А вот это, может, ты и не узнаешь никогда.
- Ну, тогда попытайся не отставать, - сказал я, срываясь с места.
Я услышал обиженные мысли Элис позади. «Я все равно когда-нибудь покатаюсь на этом байке».
Я запрокинул голову и рассмеялся. Ей было известно заранее, что я выиграю. Хотя Джаспер и не собирался сдаваться так легко. Он нагонял меня время от времени, пока мы неслись сквозь лес. Деревья мелькали так быстро, что я едва успевал замечать их очертания.
Полчаса спустя, я остановился на берегу реки Хох. Вскоре добежал и Джаспер, продираясь сквозь кусты. Он остановился на расстоянии и медленно подошел, улыбаясь.
- И что ты улыбаешься? – его проигрыш был очевиден
- Надеюсь, тебе нравится "Keith Urban", - протянул он.
- Зашибись, - я закатил глаза.
Элис пробежала мимо нас на полной скорости и грациозно перемахнула через реку. – Давай все за мной! – крикнула она, не останавливаясь.
Джаспер и я поспешили за ней. Мне нравилось наблюдать, как она бежит. Ее маленькие ножки едва касались земли. Она летела по лесу с грациозностью бегущего оленя. Мы пробегали милю за милей, и на сердце становилось все легче и легче. Я забыл, как сильно я скучал по ним, и одиночество, которое я испытывал, стало рассеиваться.
Немного позже мы уже оказались у реки Серого Волка. Джаспер опустил голову и принюхался. – Медведь или лось? – спросил он.
Затем мы взглянули друг на друга и одновременно сказали: «Медведь». Чтобы не спорить дальше, Джаспер вскинул кулак, предлагая сыграть в «Камень, ножницы, бумага» и, тем самым, распределить жертв. От Эммета нахватался.
Элис потянула его за рубашку. – Забыл что ли? – спросила она, стуча указательным пальцем по виску. – Он тебя раскусит. Пойдем, все равно у меня сегодня настроение за травоядными погоняться.
Прошло довольно много времени с тех пор, как я последний раз охотился на медведя. Я уже и забыл, как добраться до яремной вены и не набить полный рот меха. Я сделал последний глоток густой теплой крови медведя, перевернулся на спину, подложив под голову быстро остывающую бездыханную тушу, и вытащил несколько волосков шерсти изо рта. Совсем не то, что охотиться на людей. Наверное, никогда даже немного сходства не обнаружится. Кровь животных сбивает жажду, приглушает ее, но утолить до конца никогда не сможет. Но, все же, этот медведь поплатился жизнью во благо моего существования. Я перевернулся на бок так, чтобы достать до плеча медведя. – Спасибо, - прошептал я. Я делал так с любой своей жертвой, которая умирала ради того, чтобы я продолжал жить.
Будет ли мне достаточно этого? Смогу ли я, в конце концов, преодолеть себя, отказаться от соблазна человеческой крови и жить, как живет моя семья? Ответа на этот вопрос у меня не было, и это пугало меня.
Какой-то запах коснулся моего обоняния. Я встал на ноги, и порыв ветра полностью окутал меня им.
Люди. Двое. Разбили лагерь в миле вверх по тропе. Я закрыл глаза, чтобы определить точнее. Азиаты.
Открыв глаза, я увидел перед собой обеспокоенных Элис и Джаспера.
- Что? – спросил я, прежде чем уловил направление их мыслей. Они оба примчались сразу же, как только поняли, что рядом люди, переживая, смогу ли я держать себя в руках.
Я тряхнул головой, немного расстраиваясь за то, что они так слабо в меня верили. Связь, которую я почувствовал с ними до этого, внезапно прервалась. Я оттолкнул их и двинулся в сторону дома. Не хотел, чтобы они видели выражение моего лица, которое ясно давало понять, что я сам еще слабо верю в свои силы.
Солнце уже садилось, когда мы достигли западного края леса. Я остановился на краю луга, утопающего в золотистых бликах, в то время как со всех сторон уже стали подбираться тени макушек деревьев.
- Я побуду тут немного, прежде чем пойти домой.
Джаспер и Элис обернулись, обеспокоено наблюдая за мной. «Ты уверен?»
Я практически засмеялся - ситуация начинала попахивать абсурдом.
– Да ладно вам, все со мной в порядке будет. Я не собираюсь убивать каждого встречного человека.
Джаспер приподнял руку.
– Брат, я не имел ввиду...
- Пошли, – Элис потянула его за руку, – с ним все будет в порядке.
- Спасибо за голос в мою пользу, – я наблюдал, как они двигались по лугу. «Скоро придет Карлайл», - проинформировала Элис, когда они уже потерялись из виду за деревьями.
Я прошел к центру луга и сел в обычную позу для медитации. Скрестив ноги и положив запястья на колени, я глубоко вздохнул и попытался очистить свой разум. Молиться я не умел, но память у меня была хорошая. Я проговаривал каждое имя, закрыв глаза и вспоминая каждый образ, стоящий за этим именем.

Патрик О’Мэлли
Честер Вэйнрайт
Гордон Хартфилд
Майкл Донован
Питер Шуновер
Джеймс Келлер
Фрэнк де Масо
Родерик Берген
Сьюзан Морган
Йоланда Именец
Карлос Коррида

Я почувствовал присутствие Карлайла примерно на середине списка. Он наблюдал за мной из тени деревьев, предоставляя возможность закончить. Как только я завершил и наклонил голову, он подошел ко мне и сел, повторяя мою позицию.
«Имена тех, кого ты убил?»
- Так хоть какая-то их часть продолжает жить. Я убил их. Не мне ли следует нести такую ответственность?
«Церковь утверждает, что самобичевание без изменения поведения бесполезно».
- Поэтому я здесь, - прошептал я. – Больше я не хочу быть ангелом мести. Я не подхожу для такого назначения.
«Ангелы – существа одинокие».
Я засмеялся в голос. – Мне можешь не рассказывать.
«Ты нес это бремя по собственному желанию».
- Я считал, что делаю благое дело.
«Так что же изменилось?»
- Я... – я закрыл глаза руками. Чувство стыда грозило накрыть меня с головой. – Я понял, что мои мотивы яйца выеденного не стоят.
- Как?
- Я убил в порыве ярости, - прошипел я. Воспоминания нахлынули на меня. А я гордился своей так называемой целеустремленностью. Было бы смешно, если б не было так грустно. Я представлял себя вершителем правосудия, а теперь я был уверен, что ничем не лучше тех убийц, на которых я охотился. В какой-то момент это перестало быть справедливостью, а стало уже личным способом расправы.
- Расскажи, что произошло.
Я каждый раз прокручивал тот вечер снова и снова.
- Я был в Детройте в прошлом месяце. Я услышал троих. Они насиловали и избивали молоденькую девчонку. Их мысли были безжалостны, злы, полны похоти и жестокости. Я ворвался в комнату через окно и свернул двоим шеи мгновенно. Третьего я поднес к своим губам и... – я встал и отошел на несколько шагов вперед. Волна отвращения к самому себе прокатилась сквозь мое тело. Я просто не мог усидеть на месте. Я стоял, наблюдая за последними угасающими лучами солнца. Облака над головой приобрели розовые и лиловые оттенки - цвета увядания.
Он ждал.
- Он оказался мальчишкой, - прошептал я, – не старше двенадцати лет. Все они.
Меня потряхивало от переизбытка эмоций, пробегающих по венам. Я повернулся, чтобы посмотреть на Карлайла, который сидел, не двигаясь, положив руки на колени. Его золотистые глаза наблюдали за мной.
- Он посмотрел на меня своими детскими глазками, и я остановился. Он трясся от страха. Я позволил ему выскользнуть из моей хватки. Он шарахнулся от меня и схватил свой нож. Девушка застонала, когда он подошел к ней. Так небрежно, словно решил подобрать какой-то мусор, он наклонился к ней и перерезал горло, – я снова отвернулся. Я не мог вынести осуждающее выражение лица Карлайла. – Сначала протащив ее до двери, прикрываясь ею, чтобы защититься от меня.
«Он был убийцей».
- Он был ребенком, Карлайл, ребенком! – взревел я, поворачиваясь к нему. – Я убил его и выпил каждую каплю его крови, потому что я был зол на него! Он оскорбил мое собственное представление о правильном, и я убил его за это.
«А с другими жертвами было по-другому?»
- В этот раз я убил в гневе. Я жил, представляя себя каким-то великим судьей, защитником общества. А кто общество защитит от меня?
Мысли Карлайла метались. Он не принимал жестокости ни в каком ее виде, но все же он любил меня. «Подумай, сколько жизней ты спас, поступив таким образом? Как много отцов и матерей, дочерей и сыновей живы, благодаря тому, что ты убил их возможных убийц? Может, стоит спросить Элис?»
Я снова сел рядом с ним, опустив голову на руки, которыми обнял колени. – Я больше, чем просто убийца. Когда его тело выпало из моих рук, я осознал, что самый ужасный на свете вор. Я украл у него последний шанс на искупление. Вот, кем я был все это время. Я не спасал их жертв - я наказывал преступников. Я ловил в самые страшные моменты их жизни и убивал, лишая любого шанса спасти свои души.
«Спасти?»
- Людям свойственно меняться. Грешники могут быть спасены. Искупление возможно всегда, даже если факты говорят об обратном, – я посмотрел на Карлайла, пока он всматривался в темноту окружающую нас. – Я считал так, потому что я знал их мысли, я читал их сердца и мог судить их.
«Благое назначение».
- Но больше играть в судью, будь это целый суд присяжных, или исполнителя наказания я не могу.
«А никто и не просит тебя об этом».
- Я знаю, – следующие слова мне пришлось прошептать. Я боялся этого больше всего. – Это всегда было моим оправданием желания человеческой крови? Неужели я настолько слаб?
Ответа не мог дать мне даже он. Меня заживо съедали чувства вины и стыда.
- Есть вещи, которые даже бог простить не сможет, - пробормотал я тихо.
Он встал, и я почувствовал его руку на своем плече.
- Если ты пришел сюда за прощением, то начать должен именно с себя.

__________________________________________________________________________________

Здравствуйте все, кто заглянул на огонёк)
Мой первый самостоятельный перевод. Я переживаю дико, поэтому была бы рада вашему вниманию и поддержке на ФОРУМЕ.

Не забываем благодарить редактора Танюшу, во первых за ее труд (а его она вкладывает не мало) и во-вторых за суперскорость (глава была отредактирована незамедлительно и в кратчайшие сроки).