Soundtrack Say by John Mayer

Начало

- Ну, и долго ты ещё будешь валять дурака?
- О чём ты?
- Об этом!
Ли обвела рукой бардак, творящийся на моей кухне: куча грязных тарелок, стаканов, коробок из-под пиццы и банок содовой. Одну из них, к слову, пролил Макс, и посреди всего этого бедлама возвышалась гора из бумажных салфеток, которыми он пытался остановить стремительно рвущийся к краю стола шипящий поток.

Перед тем, как заехать к Ли, я завернула в закусочную и заказала с собой шесть больших пицц. Сара, его бессменная хозяйка, с интересом поглядывала на меня, пока я строчила смс Эдварду, ожидая, когда будет готов мой заказ.
Только опасение, что он опоздает на самолёт и ему всё-таки придётся возвращаться в Сиэтл на машине, заставило меня от него оторваться. Эдвард пообещал позвонить из аэропорта, но сделал это немедленно, как только я завела двигатель и тронулась с заправки. Я счастливо засмеялась, когда он, кажется, тысячный раз за сегодняшний вечер объявил, что любит меня. Он также сказал, что теперь мне придётся слышать это ежедневно и он будет очень-очень стараться, чтобы «ежедневно» не превратилось в «ежечасно». Я совсем-совсем не возражала против такого развития событий, о чём и заявила ему, на что Эдвард предупредил, что ловит меня на слове, и отключился.
Наверное, у меня было слишком увлечённый вид, когда я писала сообщение, состоящее, правда, всего лишь из многократного повторения всё тех же трёх слов, потому что обычно болтливая Сара даже не подошла ко мне поинтересоваться состоянием дел в магазинчике, да и вообще - поделиться последними сплетнями. Только после того, как я отъехала от кафе, мне в голову пришла мысль, что, пожалуй, не подошла она ко мне по совсем другой причине: сегодня главной сплетней в городе наверняка была я и таинственный чёрный автомобиль.
Мне не хотелось оставаться вечером одной. Я знала, что Ли обязательно захочет обо всём поговорить, поэтому по приезде я тут же организовала всех и отвезла к себе на небольшую пицца-вечеринку. Ли не стала возражать, сдавшись на милость моему неожиданному энтузиазму.
Дети устроили на кухне бедлам. Я только успевала разогревать пиццы в духовке и микроволновке. К их радости, было снято табу на газировку.
- Мам, - ныл Макс. - Нельзя есть столько пиццы и пить молоко. Нужна кола, ты понимаешь. Иначе это будет неправильная пицца-вечеринка.
Дэ квадрат с набитыми ртами кивали и жалостливо посматривали на свою мать.
- О`кей. Только вечером все чистят зубы ровно по пять минут, - сдались мы на милость победителям.
Позже к нам присоединились Пол и Сет, пришедшие с работы и обнаружившие свой дом пустым. Для них я приготовила мясо и овощи, но они дружно отказались, хватая каждый по нескольку кусков пиццы и заваливаясь на диван перед телевизором в гостиной для просмотра очередного баскетбольного матча.
В своих разговорах Ли избегала касаться того, что произошло сегодня утром у меня дома. Не заостряла она внимания и на словах Макса, который в разговоре то и дело возвращался к поездке в Сиэтл и Эдварду. Он рассказывал о городе, о самолёте; о том, какая прикольная игровая комната в доме у Калленов, и каждый раз поворачивался ко мне за какими-нибудь разъяснениями и уточнениями. В конце концов, не выдержала именно я, попросив его заткнуться и есть молча. Но через пару минут эстафету подхватила Эбби:
- Мама, а када Эдвайд пиедет?
От неожиданности я поперхнулась. Откашлялась и с удивлением посмотрела на мирно жующую дочь.
- Не знаю, солнышко, у него очень много дел. Может быть, когда-нибудь…
- Приедет-приедет, - успокоил её Макс, - я приглашал.
И разговор снова вернулся к Эдварду, Сиэтлу и перелёту.
Эдвард звонил ещё несколько раз: когда добрался до Порт-Анджелеса, а также по прилете в Сиэтл. Всякий раз для разговора я выходила в коридор, стараясь не говорить ничего лишнего, чтобы не возбудить интереса возможных слушателей. Разумеется, он слышал гвалт в трубке, и я рассказала про пиццу-вечеринку и что сделала это специально.
- Мне не хотелось быть сегодня одной. Да и Ли наверняка умирает от любопытства.
- Я тоже не хочу быть сегодня один, малыш. Сейчас поеду к родителям.
- Передавай им привет от меня. Я завтра обязательно позвоню Эсми, поблагодарю за гостеприимство.
- Она будет рада слышать тебя.
- Мне пора, - я услышала громкие крики и ругань на кухне (вероятно, именно тогда Макс и разлил содовую). - Ты ещё позвонишь?
- Обязательно, - промурлыкал он в трубку. - Попозже, чтобы пожелать спокойной ночи.
Я люблю тебя.
- И я тебя, - прошептала я и отсоединилась.
Наши гости ушли около восьми часов – завтра всем надо было в школу и на работу. Я искупала Эбби и уложила её в кровать. Макс сел к ней с традиционной вечерней сказкой, и я, заручившись обещанием, что он без напоминания почистит зубы и не будет долго читать перед сном, спустилась вниз для уборки.
Я только приступила, когда открылась задняя дверь и на кухню вошла Ли. Стряхнув с куртки снег, она разделась, недовольно оглядывая беспорядок и меня - растерянно стоящую посреди разгромленной кухни.
- Блин, да я убираю, не видишь, что ли! - Разозлившись, я кинула мокрую тряпку в раковину. - А ты бы научила своего брата есть по-человечески, сущий свин за столом.
Я кивнула в сторону отставленного от стола стула, под которым было больше всего крошек. И именно это место за столом полчаса назад занимал Сет Клируотер.
Ли сложила руки на груди и вперилась в меня хорошо знакомым «сейчас-как-врежу» взглядом.
- Что? - непонимающе уставилась я на неё.
- Может, ты наконец перестанешь идиотничать и расскажешь, как в твоём доме оказался Эдвард Каллен?
Ну конечно! Можно было и догадаться, что именно это она и имела в виду, и без ответа на главный вопрос Ли не уйдёт. Более того, если бы она его не задала, я бы обвинила её в равнодушии.
- Он привёз нас вчера из Сиэтла. - Мой голос напоминал овечье блеяние. Я отвернулась к раковине и стала выжимать тряпку. - Возвращаться было уже поздно, поэтому мы с Максом предложили ему остаться... - Подумав, я добавила: - В гостевой.
- Белла, - Ли тихонько позвала меня. В её голосе не было вызова или нетерпения, которые сквозили в нём до этого, поэтому я без опаски к ней повернулась.
Она смотрела на меня с сочувствием.
- Тебе не кажется, что пришло время всё рассказать?
Сердце ухнуло вниз, правда, я так и не поняла - почему. Что за страх сковал меня? К каким вопросам я не была готова? К каким объяснениям? Я уставилась на неё с недоверием, хмуря брови и пожимая плечами.
- Что рассказать?
- Из тебя совершенно никакая актриса, Свон, - всё тем же спокойным тоном проговорила подруга. - И ты это знаешь. И я это знаю. Как знаю и то, что он был у тебя в новогоднюю ночь.
- Откуда?
Мои попытки игры в «я не понимаю, о чём ты», с треском провалились.
- Узнала его машину. Она стояла перед домом, когда я решила проверить, всё ли у тебя нормально. Ты как-то странно отвечала мне тогда по телефону. Я подумала, что уж мне-то ты могла сказать, что у тебя свидание или что-то вроде того, и серьёзно на тебя обиделась. А сегодня, когда увидела Макса, сидящего в знакомой мне машине, сразу рванула к тебе за разъяснениями. И совершенно не ожидала увидеть… - Ли шумно выдохнула: - … его.
Внутренне я была готова к чему-нибудь подобному. Не готова была только к тому, что, помимо желания указать Ли не лезть не в своё дело, я боролось с внезапно обрушившимся на меня чувством стыда. Я никогда и ничего от неё не скрывала. Она была моим поверенным во всех делах, всегда и во всём поддерживая, подставляя плечо. И сейчас… даже если Ли будет утверждать обратное, моё недоверие очень её обидело.
Ещё неделю назад я бы подумала, что именно могу рассказать ей. Но после сегодняшнего разговора с Эдвардом, после того, как мы признались друг другу в своих чувствах, для нас не было другого исхода - мы должны и будем вместе. А Ли - человек, входящий в число тех, перед кем юлить мне совершенно не хотелось. Тем более она знает намного больше других.
- Ты сказала ему про Эбби?
- Да.
- И что он?
- Он удочерит её.
- Каким таким образом? - опешила Ли. - Он собирается подать иск об установлении отцовства?
- Нет. Он просто удочерит её с моего разрешения.
- Слушай, - подруга подошла ко мне, отобрала из рук тряпку, бросив её в раковину, и закрыла воду. - Ты можешь не рассказывать мне, если не хочешь, - я пойму. Но, Беллз, это… Ты хорошо подумала?
- Я люблю его, Ли. И он любит меня. Остальное… - я замолчала, взвешивая свои слова. - С остальным мы справимся.
Ли выжидающе молчала.
- Ну хорошо, - я вздохнула и прислонилась к мойке спиной, опираясь на неё руками. - Тебе лучше сесть.
- Ты меня пугаешь, - пробормотала подруга, но послушно опустилась на стул, стоящий рядом со мной.
Я рассказала всё: и про то, как впервые увидела его в больнице, где мне показалось, что он меня не узнал; про то, что он был на пресс-конференции, где со слов Джеймса убедился, что я счастливо замужем и забыла его. Как сделал предложение Тане. Как мы встретились на балу, где танцевали с ним. Рассказала про то, как все подумали, что мы с Сетом пара, что он мой новый муж. Ли не смогла сдержать нервный смешок и прикрыла рот рукой. Я рассказала, как Эдвард примчался ко мне ночью после дня рождения Эбби и узнал о её существовании. И про приезд в новый год, когда он впервые заговорил об удочерении; и про то, что эта поездка в Сиэтл была вроде нашего официального знакомства с его родителями.
Ли слушала меня, не перебивая, иногда лишь кивая головой или, наоборот, мотая из стороны в сторону в неверии. Когда я рассказывала о том, как Эдвард впервые увидел Эбби, я не могла сдержаться, и мой голос сорвался. В глазах подруги тоже стояли слёзы, но она, казалось, не замечала их, продолжая неотрывно смотреть на меня. Я не выдержала этот взгляд - говорить, уставившись в пол, было намного легче.
Я рассказала и о сегодняшнем нашем разговоре по пути в Порт-Анджелес - о том, что чувствует Эдвард, и о тех страхах, что терзают меня.
Когда я закончила, то пошла к своему заветному шкафчику и достала оттуда пачку «Мальборо». Ли же открыла холодильник и взяла банку пива из запасов, хранившихся на приход Чарли или Билли. Шумно вскрыв её, она припала к горлышку. Я во все глаза смотрела, как она, почти не отрываясь, вливает в себя холодный пенный напиток.
Закончив с ним и поставив пустую банку на стол, Ли задержала воздух, пытаясь справиться с отрыжкой, - безуспешно, правда, - и сразу начала задавать вопросы.
- Как ты объяснишь, что посторонний мужчина собирается удочерить твоего ребёнка? Ведь наверняка запрос об этом придёт сюда, в мэрию.
- Он мне не чужой, - ответила я.
Ли не удалось скрыть сарказма в голосе:
- Вот как?! И кто же он тебе, позволь узнать?
- Муж.
Подруга замерла. Потом закрыла глаза и помотала головой.
- Кто, прости?
- Мы поженились неделю назад в Порт-Анджелесе.
Я сама удивлялась тому, как спокойно мне удалось это сказать. Когда-нибудь я обязательно должна была всё рассказать Ли, но никак не могла предположить, что это «когда-нибудь» наступит так скоро.
- Кто ты и что ты сделала с моей подругой? - внезапно услышала я её приглушенный голос. Она стояла, вцепившись рукой в своё горло, и мотала головой с диким выражением лица.
- Это была гражданская церемония, ничего личного. Никто не задаст вопрос, почему мой муж хочет удочерить мою дочь.
- Никто не задаст вопрос? Белла, ты что, забыла, где живёшь? - Ли смотрела на меня как на провинившуюся малолетку, стянувшую из кошелька родителей две сотни. - Здесь все и всегда задают вопросы. Я сегодня отбивалась от досужливых кумушек, звонивших мне с вопросом, когда это ты успела поменять машину. А потом мне позвонила Бриттани Маркс и сказала, что её дочь видела тебя в компании какого-то мужчины. А где работает Бриттани, ты помнишь?
- В мэрии юрисконсультом, - послушно ответила я, понимая, к чему она клонит.
- Умница, - кивнула Ли. - Это Форкс, детка. Задавать вопросы здесь любимое дело.
- Эдвард хочет, чтобы мы переехали в Сиэтл.
Это была правда, с одной лишь оговоркой, что, когда мы говорили об этом, я думала, что он просит об этом только ради того, чтобы быть поближе к дочери. Сейчас же… нет, вероятность того, что мы станем жить вместе, пока слабо вырисовывалась. Она казалась такой сладкой и желанной, но сейчас было не время предаваться мечтаниям.
- Эдвард хочет, - хмыкнула Ли. - Эдвард захотел удочерить Эбби - ты согласилась. Ему для этого понадобилось жениться на тебе - ты и не подумала возразить. Теперь он хочет перевести тебя в Сиэтл… Белла, - она подошла ко мне, взяла за руку и заглянула в глаза: - А чего хочешь ты?
Моя добрая, милая, светлая Ли. Моя сестра. Она смотрела с таким участием и с такой болью за меня. Ей действительно было так же больно, как и мне.
- Я хочу… - Я смотрела на подругу и чувствовала, как влага скапливается в уголках моих глаз. - Я хочу его, Ли. Я так его хочу.
Не выдержав, я зарыдала, закрывая лицо руками. Ли тут же обняла меня и прижала к себе.
- Я люблю его. Ты не представляешь, как сильно я его люблю, - продолжала я говорить между всхлипами. - Как тяжело мне было отпустить его сегодня. Как невыносимо знать, что он где-то далеко, что он не со мной.
Ли гладила меня по голове, не пытаясь прервать мой монолог. Я была очень этому рада - мне необходимо было выговориться.
- Ты… - я чуть отстранилась от неё, глядя сквозь пелену слёз в её родные тёмные глаза, тоже наполненные слезами, - ты прости меня за то, что я сейчас скажу, но… Ли, я не думала, что любовь бывает такой. Мне кажется, что вот он ушёл, и я… я дышу одним лёгким, понимаешь? - Слёзы катились по её щекам, когда она кивала мне, грустно улыбаясь. - Мне так жаль, так жаль, Ли, что я совсем не так любила Джейка. Мне так жаль…
Я всё повторяла и повторяла это, прижимаясь к подруге, и продолжая плакать. Дыхание прерывалось, переходя в истеричные всхлипы, и, в конце концов, у меня началась икота. Ли осторожно посадила меня на стул. Потом потянулась к холодильнику, отцепила от связки ещё одну банку пива, открыла и протянула мне:
- Пей.
Я взяла её трясущимися руками и начала делать судорожные глотки. Через некоторое время мне удалось справиться с рыданиями, и я смогла спокойно вздохнуть. Высморкавшись в комок мокрых салфеток, лежащих на столе, я вытерла глаза и виновато посмотрела на Ли.
- Прости за истерику.
- Она напугала меня меньше, чем твоё спокойное «мы поженились неделю назад, гражданская церемония, ничего личного».
Она взяла ещё одну банку. Теперь уже для себя.
- А насчёт того, что ты мало любила Джейкоба… Ты и сама не веришь в то, что говоришь, Беллз, - усмехнулась она, глядя на меня, пока отпивала из пиво. - Я как-то прочитала, что для счастливой семейной жизни муж и жена не должны становиться друг для друга родными. Ну, в том смысле, что они не должны быть близкими родственниками. Муж всегда должен быть немного чужой. Ты меня понимаешь?
- Неа, - замотала я головой.
- Вы с Джейкобом были родными. Он был тебе и мужем, и братом, и отцом, и сыном в одном лице. Во всяком случае, пока у вас не появился Макс. Знаешь, я признаюсь тебе честно, - засмеялась она, смахивая слёзы. - Я как-то сказала Полу, что не представляю, как вы с Джейком вообще можете заниматься любовью. Секс между близкими родственниками - это же аморально.
Струя пива вылетела из носа, когда я поперхнулась, услышав последние слова Ли. Кашель, сопли, смех, рвущийся из горла, - всё навалилось сразу.
- Да как вообще тебе это в голову пришло? - я смеялась, вытирая лицо и свою футболку, безнадёжно испорченную пивом. - Представлять нас с Д-джейком…
- А вот так, Беллз, - смеялась она. - Мне казалось, что вы никогда не доходите до дела, всё время друг над другом подшучиваете и прикалываетесь. Ваш брак был для меня сродни инцесту. Вы же росли вместе, и я считала тебя своей сестрой, так же как и его, - братом. Откуда в вас могла взяться страсть, если ты ему одному из первых сообщила, когда у тебя пришли месячные.
Я задумалась, грустно улыбаясь.
Я поняла, о чём говорила Ли: что бы ни происходило в нашей жизни, Джейк всегда был моим другом. И, когда он ушёл, в первую очередь мне не хватало его надёжного плеча, его добрых глаз, его ласкового голоса… Да, Ли права - мы были близкими родственниками, в равной степени замещая друг другу всё, что так не хватало нам в жизни: Джейк заботился обо мне так, как в детстве заботился Чарли, и, выйдя за него замуж, я, выражаясь официально, перешла под его юрисдикцию.
Привыкшая к самостоятельности, позже я частенько ловила себя на мысли, что была к Джейкобу довольно снисходительна, относясь к нему как к ещё одному своему ребёнку. Даже не так: он был моим первым ребёнком, и, после того как появился Макс, я стала матерью для них обоих. Джейк принимал это. Если бы ему не нравилось что-то в моём поведении, он бы точно сказал. Он творил что-нибудь глупое, а я всего лишь крутила у виска, называла его ребёнком и, чуть подувшись, почти сразу прощала. Ну а насчёт занятий любовью… тут Ли была не права: с этим у нас всё было хорошо. Правда, до той поры, пока у меня не появилось с чем сравнивать. Вернее - с кем.
Я не кривила душой, говоря Эдварду, что не могла забыть о нём, занимаясь любовью с мужем. Это было ужасное чувство, и впервые, когда мы начали делать это по возвращении из отпуска, у меня случилась истерика: прямо под Джейкобом, когда он начал меня целовать, поглаживая бедро и запуская руку в мои пижамные шорты. Тогда я его резко остановила, а он не стал настаивать, полагая, что это я делаю в наказание за наш сорванный второй медовый месяц. После, когда он уснул, я долго плакала в ванной, вспоминая Эдварда, коря себя за эти воспоминания и ежеминутно повторяя себе, что этого больше никогда не повторится. Что всё надо забыть и не обижать Джейкоба, иначе это будет не жизнь. Я запрещала себе думать о губах другого мужчины, когда губы моего мужа ласкали моё тело. Но, Боже мой, как трудно это было, нечеловечески трудно! Вскоре я обнаружила, что беременна, и наши сексуальные контакты стали довольно редки: всегда можно было сослаться на плохое самочувствие, а Джейк, будучи чрезмерно заботливым, не настаивал. От этого я чувствовала себя ещё паршивее. Я клятвенно пообещала себе, что после беременности всё изменится, но… мне так и не представилась возможность сдержать своё обещание. И сейчас воспоминания об этом снова всколыхнули во мне чувство вины, что терзало меня после смерти Джейкоба. Он был мёртв, а я снова могла наслаждаться сладкими объятиями Эдварда.
- Боже, Ли, - я закрыла лицо руками. - Я такая сука! Я не должна была соглашаться. Не должна была снова впускать в свою жизнь Эдварда. Не должна была печатать эту книгу.
- Я тебя сейчас ударю! - прошипела Ли. - Вот сейчас ты действительно рассуждаешь как эгоистичная сука!
Я убрала руки от лица и в шоке уставилась на подругу. Прежде я никогда не видели Ли такой злой. Её карие глаза прожигали меня насквозь, неприкрытая ненависть плескалась в них. Волны ярости исходили от моей подруги, заставляя её мелко трястись.
- Ты уже предала одного мужа, Свон. Не смей делать это со вторым! Выплюнув это мне в лицо, она быстро развернулась и выбежала из кухни, оставив меня одну, ошалело глядящую ей в след.
От её слов мне стало нестерпимо больно. Но боль от понимания того, что Ли права, была невыносимей. Ноги подкосились, и я безвольной грудой сползла по кухонному шкафу на пол, уткнувшись лицом в дрожащие ладони.
«Любовь моя, прости меня! Я не должна была это говорить! Я не должна была это делать! Я должна была навсегда остаться с тобой, никогда не отпускать тебя. Беречь, лелеять, жить тобой, дышать. Я, как рыба, выброшенная на берег без тебя. Ты – моя стихия. Только с тобой я дома. Только в твоих объятиях я чувствую себя защищённой. Только тебе я готова отдать своё сердце, и только ради тебя я всё ещё живу на этом свете».
Кому шептала я эти слова: Джейкобу или Эдварду? Два берега, между которыми текла моя жизнь. Две составляющие меня. Две неотделимые части одной жизни – моей. Я счастливо купаюсь в любви, которую дарят мне эти приветливые берега. Но они так же нуждаются во мне. Даже сейчас далёкий, еле виднеющийся в лёгкой дымке небытия берег Джейкоба не оставляет меня. Память о нём живёт в нашем сыне, и так и будет до скончания времён. Но теперь я знала, насколько другому берегу сложно, когда я отворачиваюсь от него, с отливом унося радость и любовь, оставляя лишь горечь и сожаление. Я нужна этому берегу не меньше. Я нужна Эдварду. Он мой второй берег, и сейчас я направляю свои воды именно к нему, притягиваемая самым незабываемым маяком - изумрудными глазами нашей дочери. Я больше не буду страдать из-за того, что сделала в прошлом, как не позволю этого и Эдварду. Я буду счастлива с ним. Я уже счастлива. И я сделаю его счастливым, чего бы мне этого ни стоило.

Конечно, мы помирились с Ли. На следующее утро я завезла к ней Эбби, и она попросила у меня прощения за резкие слова, сказанные накануне.
- Нет, Ли, ты всё сказала правильно, - остановила я поток её извинений. - Мне нужно было услышать.
- Беллз, я не…
- Перестань! Ты совершенно права. Мне давно пора навести порядок в своей жизни. Мне надоело обманывать себя, надоело постоянно возвращаться в своих мыслях к одному и тому же. Надоело жить с оглядкой на прошлое. Я хочу быть счастлива, а без Эдварда у меня этого не получится.
Подруга медленно кивнула и обняла меня.
- Я рада это слышать.

Это была сумасшедшая неделя. В магазине скопилось множество дел. Ежедневно шёл поток покупателей, которые ничего не покупали, а всё больше задерживались у моего прилавка, болтая о разных пустяках. Разумеется, мне было хорошо известно, чем был вызван такой интерес. В среду мне позвонила Анджела и сказала, что по школе ходят упорные слухи о каком-то таинственном мужчине из Порт-Анджелеса, который каждый вечер приезжает ко мне, оставаясь на ночь. Я заявила Анджеле, что это бред, на что подруга успокоила меня, сказав, что не верит ни единому слову, но чтобы я была готова отвечать на вопросы. Я мысленно послала куда подальше всех сплетников нашего города и решила просто не обращать на всё внимания.
Эдвард звонил ежедневно, и минуты нашего с ним общения были для меня раем. Мы разговаривали обо всём на свете. Я рассказывала, как проходил наш день. Он хотел знать абсолютно всё: что мы ели на завтрак, что делали вечерами. Эдвард смеялся, когда я рассказывала про выходки Эбби и как Макс всерьёз собрался стать лётчиком и вечерами не выходил из своей комнаты, клея модели самолётов. В пятницу Эдвард сообщил, что по делам корпорации улетает в Чикаго, и его не будет до начала следующей недели.
- Должен был лететь Эммет, но в последний момент возникла необходимость его присутствия в Сиэтле, поэтому придётся ехать мне.
Он рвался к нам на эти выходные, и как бы мне ни хотелось увидеть его, оба мы понимали, что нам необходимо взять небольшую паузу. Правда, была вероятность, что пауза эта растянется: через две недели мы праздновали день рождения Чарли, и вряд ли у нас получилось бы встретиться с Эдвардом.
- Ты хочешь сказать, что я не увижу тебя почти три недели? - мрачно поинтересовался он.
- Мне жаль, но скорее всего да.
Он долго молчал, а когда снова заговорил, я поняла, что он пытается подбодрить меня.
- Я очень надеюсь, что, когда мы встретимся, нам удастся побыть с тобой наедине. Я соскучился по твоим губам.
Моё сердце сделало кульбит.
- Я тоже скучаю по тебе, мой родной. Я так хочу быть рядом, хочу прижаться к тебе, обнять, почувствовать твоё дыхание…
- Малыш, прекрати немедленно, - зарычал Эдвард.- Иначе я примчусь и возьму тебя прямо на пороге твоего дома.
Я рассмеялась.
- Мы напугаем детей.
- В следующий раз, когда вы приедете в Сиэтл, мы оставим детей у родителей, а сами проведём ночь у меня. И я не потерплю возражений, ясно? - сурово закончил он.
- Я и не думала возражать. Я хочу тебя.
Он застонал.
- Больше не говори мне это, Белла.
Я снова рассмеялась, услышав умоляющие нотки в его голосе.
- Ещё две недели - и я буду твоей. Хотя, - я на секунду задумалась, - я и так твоя, Эдвард.
- Повтори это, - услышала я его сдавленный голос.
- Я твоя. Я люблю тебя, и я - твоя.
- Моя…

Ещё до того, как я положила трубку, у меня в голове созрел план. Я не хотела ждать ещё две недели. Я могла взорваться от желания. У меня два года не было мужчины, и теперь, когда он появился, я могла называть себя самыми нелестными словами, но он был мне нужен даже больше, чем я ему. Не знаю, получилось бы у нас побыть наедине в Сиэтле, но то, что в Чикаго нам никто не помешает сделать это, – в этом я была почти уверена.
Сначала я хотела спросить у Эдварда, что он думает об этом, но потом решила, что, предупредив его о своём приезде, лишу себя удовольствия увидеть его реакцию на моё неожиданное появление. А в том, что она будет очень бурной, я не сомневалась.

На следующий день после отъезда Эдварда я позвонила Эсми и поблагодарила за гостеприимство. Она была рада услышать меня, и позже мы ещё несколько раз созванивались, разговаривая об Эдварде, об Эбби с Максом, о нашей работе.
Книга хорошо продавалась. Эсми предложила мне подумать о продолжении. Мы также говорили о возможности возобновления моих поездок по больницам. После губернаторского бала многие лечебные учреждения, а также детские благотворительные организации заинтересовались этим проектом и приглашали меня в гости с моей книгой. Я была безумно рада снова окунуться в работу и, учитывая, что дела в магазинчике шли хорошо, начала подумывать о помощнице.
В последний наш разговор я сообщила Эсми, что собираюсь полететь в Чикаго к Эдварду. Она полностью одобрила эту идею, тут же предлагая привести Эбби и Макса к ней – лететь бы мне всё равно пришлось через Сиэтл. Она поняла, когда я очень вежливо отказалась от её предложения, разумно полагая, что мне совершенно не захочется отвлекаться на волнительные мысли о детях, когда мы с Эдвардом будем вместе. Да, можно сказать, я открыто сообщила, что собираюсь заняться любовью с её сыном, но, слава Богу, Эсми не была пуританкой, да и мне нужна была помощь, чтобы найти его в Чикаго.
Я знала, в каком отеле и даже в каком номере он остановился, но мысль о том, что я приеду, а его там не окажется, расстраивала меня. Поэтому Эсми пообещала всё хорошенько разузнать о расписании Эдварда на ближайшую пятницу, и уже в начале этой недели я знала, что на этот вечер в «Ритце», отеле, где и остановился Эдвард, запланирован приём по случаю завершения медицинской конференции, на котором он, как глава делегации «Cullen Inc», обязательно должен присутствовать.
Всё складывалось как нельзя кстати. Эсми внесла моё имя в список членов делегации, записав как Изабеллу Мейсен, и забронировала мне номер в «Ритце», сказав, что все расходы берёт на себя агентство. Я была очень ей признательна, потому что даже боялась представить, сколько всё это может стоить.
Детей я оставила Ли, разумеется, рассказав, куда еду. Она искренне пожелала мне удачи, заметив, чтобы я вела себя хорошо и постаралась сдержаться хотя бы до того момента, когда мы с Эдвардом останемся наедине.
- Постарайтесь не разрушить гостиницу.
Я покраснела от её намёка на то, зачем я к нему еду, но лишь смущённо улыбнулась, не став возражать. Я была на взводе. Желание, помноженное на ожидание, заставляло меня трястись.



Перелёт вымотал меня. Когда я добралась до отеля, было уже около семи часов. Приём, назначенный на девять часов вечера, должен был проходить в зале, расположенном на крыше здания отеля.
Служащий проводил меня в номер на двадцать пятом этаже, который оказался роскошным. Он состоял из гостиной и спальни с огромной кроватью, выполненной в английском стиле. Номер был угловым, поэтому с одной стороны я могла любоваться потрясающим видом на вечерний город, а с другой передо мной бледнело в темноте занесённое снегом озеро Мичиган.
Я решила распаковать вещи. Правда, распаковкой это было назвать сложно: мне всего лишь предстояло достать из чехла вечернее платье, которое, как сказала в аэропорту провожающая меня Эсми, будет ждать меня в номере. Она, зная, что у меня совершенно не будет временем заняться поиском подходящего наряда, вызвалась уладить эту проблему.
Я зашла в гардеробную, расположенную рядом с ванной и, включив свет, обнаружила несколько шелковых чехлов, покачивающихся на рейлинге. Под ними стояли коробки с обувью, а на полке я увидела несколько шикарных вечерних сумочек - Эсми продумала всё.
Я с энтузиазмом начала расстёгивать чехлы, с каждым разом находя внутри всё более и более роскошные наряды. Платьев оказалось не меньше дюжины, и все они были на разный вкус: короткие и длинные, откровенные и закрытые, оголяющие ту или иную часть тела. Но когда я открыла восьмой по счёту чехол, то задохнулась от увиденного.
Платье было предельно элегантное: струящаяся шелковая юбка, посаженная на облегающий корсет. Он был красиво задрапирован мягкими шелковыми складками, несколько серебристых нитей, пропущенных между ними, подчёркивали его форму. Но не это поразило меня - нет. Оно было того оттенка зелёного, который был так хорошо знаком мне и так любим - изумрудный, завораживающий цвет глаз моего любимого.
Я немедленно сняла его с вешалки, и приложила к себе. С моим шоколадным цветом волос и сияющими карими глазами оно смотрелось бесподобно. Я весело засмеялась и стала кружиться с ним перед зеркалом.
От этого занятия меня отвлёк звонок. Эсми решила поинтересоваться, как я долетела и подошло ли мне что-нибудь из предоставленных вещей. Я от всего сердца поблагодарила её за всё, что она для меня сделала. В ответ она посоветовала мне отдохнуть перед приёмом и обязательно выпить бокал шампанского.
- Это чтобы расслабиться, девочка, - засмеялась она.
- Эсми, я не знаю, как мне вас отблагодарить за всё это.
- Сделай моего сына сегодня счастливым, Изабелла, - ответила она мне. - Сегодня и всегда.

Я приняла душ, вымыла и высушила волосы, оставив их свободно струиться по плечам. Я жутко нервничала, думая о том: а не выпить ли мне бокал шампанского прямо сейчас. На столике в гостиной стояло большое блюдо с фруктами, рядом с которым в серебряном ведёрке я увидела тёмное горлышко бутылки, заткнутое полуоткрытой пробкой. На столе стояли два бокала, и я взяла один. Потом, передумав, наполнила его водой из прозрачной пластиковой бутылки, которую нашла в мини-баре. Я жадно выпила из хрустального бокала простой воды и, подумав, тут же налила себе ещё. Пока мне хотелось оставаться трезвой.
У меня возникло две проблемы. Первую я благополучно решила, найдя в одной из коробок, стоящих в гардеробной босоножки на высокой шпильке, представляющие из себя переплетение двух тоненьких серебряных ремешков, оставляющих ногу открытой. Конечно, о педикюре и прочих косметических процедурах я позаботилась дома. Моментально вспыхнув от воспоминаний о своём смущении, вызванном необходимостью решить вопрос с эпиляцией зоны бикини. Это была настоящая дилемма. В прошлый раз я удивила Эдварда её девчачьей чистотой, но даже желание сделать ему приятное не смогло сподвигнуть меня снова подвергнуться этой жестокой процедуре
Вторая проблема вышла с бельём. Конечно, собираясь в Чикаго я пробежалась по магазинам и купила несколько довольно откровенных комплектов. Но ничего из них не подходило к зелёному платью. Это действительно становилось проблемой, и я уже было решилась позвонить в справочную отеля, чтобы узнать, есть ли где-нибудь поблизости магазин женского белья, но времени на это у меня всё равно ни оставалось. Поэтому я решила не рисковать и надела самые маленькие трусики, которые нашла у себя в арсенале: простые белые стринги, брошенные в сумку в самый последний момент. А вот лифчик… когда я примерила платье, то мысленно похвалила себя за то, что так и не решилась на новые покупки - корсет так плотно облегал мою грудь, что было невозможно что-либо ещё под него надеть.
Было около половины десятого, когда я подошла к столу и всё-таки достала из ведёрка со льдом бутылку шампанского. Откупорив её, я налила шипящий напиток в бокал и выпила пару глотков. Потом подошла к зеркалу, внимательно оценивая свой внешний вид. «Сексуально», - вот единственное определение, пришедшее мне в голову.
О, да - я определённо буду сегодня заниматься сексом! И горе тому, кто попытается мне в этом помешать!
___________________________________________________________________________________

Отредактировано 18.03.2013