Белла POV

Не так часто в последнее время я просыпалась сама, без всяких толчков извне, просто потому, что уже выспалась, но сегодня именно такой день. Открыв глаза, я не спешила подниматься с кровати, и меня никто не торопил с этим. Градус напряженности в отношениях между родителями, а значит, и в доме, снизился, но я не знаю, радоваться этому или нет. С одной стороны, мне полагается быть счастливой от того, что мои мольбы, так или иначе, оказались услышанными. Но в то же самое время я не могу избавиться от ощущения, что мои слова, произнесенные в стенах церкви, не имеют к этому никакого отношения, и все дело совсем в ином, а именно в том, о чем отец заговорил за завтраком, когда я сделала глоток чая. Папа читал газету и, отложив ее в сторону секундой позже, сказал, конкретно обращаясь при этом к маме, но гнев, в своем голосе, направляя, к счастью, не в ее сторону:

- Они отправили на дно еще один наш корабль. Неужели Германии мало того, что мы разорвали с ними дипломатические отношения? Ее руководство не может не понимать, к чему все это может привести страну.

- Мы могли бы поговорить об этом позже? Не за завтраком, а наедине? – с мольбой в своих словах спросила в ответ мама, едва заметно кивнув головой в нашу с Дени сторону, но этот ее жест от меня лично не укрылся, и думаю, что от моего брата тоже.

Я поняла, что нас хотят уберечь и защитить всеми возможными способами от того, что может расколоть нашу семью, но мы-то уже не маленькие, хотя в глазах родителей такими навечно и останемся, и все осознаем. Наша страна еще никогда не была так близка к тому, чтобы вступить в Первую мировую войну и воевать против Германии, хотя кровопролитные бои на ее фронтах ведутся еще с 1914 года.

Война уже унесла миллионы жизней, и лишь одному Богу известно, сколько еще искалеченных судеб и разбитых семей потребуется, чтобы все закончилось. Ни в чем не повинное мирное население, страдающее и погибающее от холода, голода и эпидемий. Постоянный страх людей за свою жизнь. Нескончаемое беспокойство любой женщины за своего мужа и детей, которые могут не вернуться домой живыми и невредимыми или умереть вдали от военных действий от целого ряда естественных причин. Разруха, ужас, хаос и запустение, которые становятся нормой жизни.

Вот, что олицетворяет собой война, от которой нет никому спасения. Она не может никого примирить или сблизить, но с нашими родителями это произошло, как бы невероятно это не звучало. Ты никогда не знаешь, что случится с родным тебе человеком завтра, и наступит ли оно вообще, а потому тратить, возможно, последние мгновения с ним на ссоры вместо того, чтобы выразить, как сильно он тебе дорог, как сильно ты его любишь, противоестественно, учитывая все обстоятельства.

Нужно быть счастливым, пока еще есть такая возможность, ведь уже через час твоя жизнь может резко и внезапно оборваться, и на твоих губах навечно застынет не признание в чувствах, а какое-нибудь незначительное обвинение или укор, и лишь его невольно запомнит близкий тебе человек. Именно все это и осознали мои родители, когда над нашей страной нависла страшная угроза.

Нет ничего ужаснее войны, и я боюсь, что она неизбежно затронет самых дорогих мне людей, и больше ничто и никогда не будет прежним. Мне страшно потерять всех тех, кого я люблю, а самой остаться жить, жить в вечном одиночестве. Душевные раны никогда не затянутся и будут кровоточить каждый раз, когда воспоминания о тех днях, когда у меня были все составляющие для счастья, будут прорываться через горе, затопившее мой рассудок.

Мне хочется верить, что все обойдется, но мысли о трагичном исходе независимо от моего желания завладевают моим разумом, и я ничего не могу поделать с этим. Каждый раз, смотря на папу или брата, я думаю только о том, кого из них заберут в случае объявления войны и последующей мобилизации. Только папу? Только Дени? Или же их обоих? Что тогда будет с нами с мамой? Кто защитит нас, если мобилизация коснется и моего дяди?

Нет никаких гарантий, что враг не появится в наших краях, а это значит, что мы можем остаться один на один с опасностью. Кто нас тогда спасет? Похоже, что свой последний вопрос я задала вслух, судя по тому, что кто-то начал поглаживать меня по голове и что-то шептать рядом с моим ухом. Я различила звук отодвигаемого стула и огляделась, чтобы понять, что происходит. Мама стояла рядом, и именно она говорила мне успокаивающие слова, а Дени в это же самое время держал меня за руку, перебирая мои пальцы. Передо мной возникла чашка, до краев наполненная водой, и я потянулась к ней, делая медленные глотки и постепенно успокаиваясь. На собственных губах мне почудился соленый привкус, но когда я провела руками по щекам, то оказалось, что мне не показалось, и я действительно плакала.

- Еще воды? – вполне отчетливо достиг моих ушей вопрос отца, но я отрицательно покачала головой, вновь испытывая желание заплакать от осознания того, что своей наметившейся истерикой наверняка испортила всем аппетит.

- Мне жаль, простите. Я вас расстроила, я не хотела, - выпалила я первое, что пришло мне в голову, прежде чем меня смог бы кто-нибудь остановить.

Папа с непониманием посмотрел на меня. Дени сжал мою руку в своей. Мама, обойдя вокруг стола, села напротив меня, и я, ни о чем не думая, опустила глаза вниз, ощущая, как обстановка вокруг становится все более напряженной. Рано я радовалась тому, что все, кажется, налаживается. Возможно, что все наоборот, и даже существование моей семьи под большим вопросом, а наши жизни уже висят на волоске.

- Белла, девочка моя, не плачь, - мама притянула меня в свои крепкие и любящие материнские объятья, но мне почти не стало легче. Клянусь, я уже предчувствовала, что могу услышать сейчас слова о том, что все будет хорошо, но очевидно, что это невозможно. – Что же ты, моя родная? Мы ведь вместе и есть друг у друга.

- Надолго ли, мама? Только не говори мне, что все будет хорошо, это не так. Вы пытаетесь нас оградить, но невозможно вечно оберегать нас от всего. Мы выросли, и, возможно, настал момент, когда пришла пора признать это. Нужно быть реалистами, учитывая все, что происходит, - я осторожно, чтобы не обидеть самого близкого мне человека, убрала руки мамы со своего тела и, ни на кого не глядя, поднялась и выскользнула за дверь, не чувствуя в себе больше сил находиться под пристальными взглядами трех пар глаз.

Вскоре я уединилась в своей комнате, временами слыша шаги рядом с дверью, но никто ко мне не стучался, и поэтому я отстранилась от окружающей действительности, накрыв свою голову подушкой. Слезы на щеках давно высохли, и мне кажется, что я просто уже выплакала их все, раз они вновь и вновь не собираются в уголках моих глаз. Я чувствую себя такой несчастной и, наверное, таковой и являюсь в большей степени, хотя осознаю, что в мире прямо сейчас, в данный момент, есть миллионы людей, которые уже познали настоящее горе в то время, как это мне, возможно, только предстоит.

Кто-то сегодня не поел и даже не сделал глотка воды, а значит, завтра может умереть.

Кто-то столкнулся с потерей близкого человека, и эту утрату ничто не восполнит.

Кто-то находится в самой гуще событий и сражается из последних сил.

Кто-то сражается уже не за свою страну и своих родных, а за свою жизнь, но делает это неохотно и на самом деле просто молится. Молится не о выздоровлении, а о скорейшем наступлении забвения. Просто потому, что больше не может терпеть адскую боль, разрывающую тело на части и вместе с кровью, все медленнее бегущей по венам, разносящуюся по организму в сторону сердца.

Оно все еще бьется и никак не останавливается, хотя именно об этом с недавних пор мечтает умирающий, который существует в ожидании последнего глухого удара в грудной клетке. Просто потому, что в этот момент боль уйдет, и наступит долгожданный покой. И я тоже его хочу, но мое желание имеет совсем иную форму, чем у тех людей, которые отсчитывают секунды до того мгновения, когда простятся с окружающим миром. Я хочу жить в согласии и мире со своей семьей, просто жить и быть счастливой, но, возможно, моей жизни уже подписан смертный приговор, начался обратный отсчет, и время против меня так же, как и против всех тех, кого я знаю и люблю.

Родители, Дени, тетя с дядей, которые с первых дней моей жизни заботились обо мне. Моя любимая Анжела, которая всегда была и будет для меня лучшей подругой. Ее родители, которые столько, сколько я себя помню, относились ко мне с искренним участием и неподдельным радушием, как будто я для них вторая дочь, которой у них никогда не было. Уже и не будет так же, как и у меня, скорее всего, не будет ребенка.

Никогда раньше я даже не задумывалась об этом, о том, что когда-то в будущем встречу человека, которого полюблю, который полюбит меня, создам собственную семью и стану матерью, возможно, даже не одного ребенка, да и незачем мне было размышлять о таких вещах по причине своего довольно юного возраста. Ничего из этого у меня может и не быть, хотя я определенно бы хотела жить не только ради себя. Такой выбор могут делать только эгоисты, а я не считаю, что отношусь к их числу.

Поэтому мне очень тяжело признавать, что, вероятно, я никогда не состоюсь в роли любящей мамы и верной и любимой жены. Откинув подушку в сторону, чтобы вдохнуть свежего воздуха, я неожиданно для себя увидела сидящего на широком подоконнике братишку, который смотрел в окно, но, видимо, услышав, мое движение, перевел взгляд на меня.

- О чем бы ты сейчас ни думала, прекрати. Даже не вздумай преждевременно прощаться со своей жизнью и терять надежду на то, что у тебя еще может быть счастливое будущее. Знаю, мои слова могут показаться глупыми и не имеющими смысла, но я верю и не просто верю, я знаю, что ты обязательно будешь счастлива, и все то, о чем ты мечтаешь и пока даже не задумываешься, обязательно исполнится и станет реальностью. Ты не умрешь сейчас, можешь считать, что я запрещаю тебе, - твердым и волевым голосом сказал Дени, ни разу не моргнув и не отводя взгляда от моих глаз, которые снова заполнились непонятно откуда взявшимися слезами и начали слезиться. – Не могу сказать, что я верю в высшие силы, но думаю, что на нашу долю выпадают только те испытания, которые мы можем выдержать, не сломавшись, и пойти дальше, чтобы снова через какое-то время улыбнуться окружающему миру. Ты не умрешь сейчас, повторяй себе это каждый день и сохраняй веру в лучшее в своем сердце. Ты будешь жить.

- А ты? А мама с папой? Ты ведь не веришь в свое будущее и будущее наших родителей! Это видно по твоим глазам. Как я могу верить в свою жизнь, если мне не нужна жизнь, в которой вас не будет?

- Самое главное это то, что ты будешь жить. Я могу не верить в будущее для себя и наших родителей, но в твое будущее я верю, возможно, не до конца, но верю. Я просто чувствую, что ты выживешь, что бы ни случилось, и эта мысль греет мне сердце, как и маме с папой. Для них главное, что ты останешься, даже если их самих и меня не станет. Они всегда любили тебя больше, чем меня. И причина не только в том, что ты младше, и что ты девочка. Просто ты лучше меня во многом, и это правильно, что тебя любят больше.

- Это неправильно, - всхлипнула я. – И ты не прав, я не лучше тебя, иначе бы они не отправили меня в школу, а позволили остаться здесь. Они хотели избавиться от меня.

- Это не так, они просто хотели дать тебе образование намного лучше того, которое получил я, когда мама выкраивала на меня немного времени в череде домашних дел. Никто не хотел от тебя избавиться, им было тяжело в разлуке с тобой, как и мне. Я точно знаю, что они желают для тебя всего самого хорошего, поэтому и не забирали тебя домой, хотя и могли обучить тебя самостоятельно, - Дени обнял меня, едва сев рядом со мной на кровати, и я вздохнула, вынужденно признавая, что в его словах есть рациональное зерно.

- Я не смогу без вас, я такая слабая. Я не могу вас потерять, - рубашка брата стремительно пропитывалась моими слезами, но он совершенно не обращал на это внимание, медленно поглаживая мою сотрясающуюся спину и все крепче прижимая меня к теплу своего тела.

- И ты не потеряешь, мы всегда будем в твоем сердце, - слова Дени были пропитаны горечью, но от них исходило и что-то более важное, чем страх, отчаяние и безнадежность.

Я слышала и любовь, не знающую границ, и обещание быть рядом в физическом смысле, пока это возможно, и напоминание о том, что следы присутствия дорогих себе людей я смогу отыскать в своем сердце в случае иного развития событий. Я слышала все это, и во мне воскресала уверенность, что я не останусь одна, что со мной обязательно останется кто-то, кто крепко прижмет к себе и больше никогда не отпустит. И не потому, что мне нужно утешение на определенном этапе своей жизни, а просто потому, что для этого человека держать меня в своих объятиях удивительно естественный и самый простой способ показать, как сильно я дорога и любима.

Пожалуй, жизнь без потерь и разочарований неизбежна, но нужно учиться жить дальше, и жить дальше вовсе не означает, что все забыто. Нужно уметь быть счастливой даже тогда, когда тебе кажется, что счастье безвозвратно утеряно, и находить что-то хорошее и поводы для радости в каждом прожитом дне. Нужно уметь быть благодарной за то, что у тебя есть, и за тех, кто тебя окружает. Нужно заранее ценить все то, что у тебя появится, и всех тех, кто встретится на твоем пути.

Я счастливее, чем миллионы людей в мире, уже познавшие ужасы войны, лишившиеся близких, крыши над головой, пропитания, уверенности в завтрашнем дне, свободы и спокойной жизни. Я должна быть благодарна, и я благодарна, ведь у меня есть то, чего другие навсегда лишены. Дом, семья, вера, надежда и любовь.

Вполне возможно, что я потеряю все это, но до того момента я не позволю себе отчаяться и заранее проститься с той жизнью, которая у меня есть сейчас. Нужно ценить каждое прожитое мгновение, и именно этим я и займусь прямо сейчас, начиная с этой минуты.

- Собирайся, поехали, - воскликнула я неожиданно бодрым голосом и очень энергично вынырнула из-под складок одеяла.

- Что? Куда? – спросил Дени, когда я потянула его за собой к выходу из комнаты в сторону кухни, откуда доносились голоса родителей.

- Сейчас узнаешь. Мам, пап, - прервала я их разговор и тут же замялась, не уверенная в том, что их реакция будет такой, какой я хочу ее видеть, но все же решилась продолжить спустя примерно минуту, прошедшую в напряженной тишине. – Нам нужно отвлечься, и я подумала, что нам стоит поехать в гости к Анжеле и ее родителям. Они же неоднократно нас приглашали, и я уверена, что будут рады всех нас видеть, несмотря на то, что мы приедем без предупреждения. Знаю, что, возможно, сейчас не самое подходящее время, но нам всем это нужно. Мы давно ничего не делали вместе, никуда не выбирались, и это наш шанс забыть обо всем хотя бы на один вечер. Пожалуйста, всего несколько часов, - на этом я исчерпала весь свой запас аргументов и стала просто ждать решения своих родителей, которые мучительно долго по моим меркам переглядывались и, наконец, одновременно кивнули в знак согласия.

Мы тут же стали собираться и через какое-то время встретились у машины, которую Дени уже успел перегнать прямо к крыльцу. Мама собрала что-то из продуктов, и папа загрузил сумку с ними на заднее сидение, куда я запрыгнула, когда, переодевшись из домашней одежды в платье с причудливым рисунком, вышла из дома. За руль после непродолжительного спора сел братишка, а папа занял переднее пассажирское сидение. Убедившись, что все с комфортом разместились, Дени завел двигатель, и мы поехали.

Как я и предполагала, нам были рады, и родители подруги никак не уставали высказывать, свою радость от того, что мы, наконец, выбрались к ним всей семьей. Нам с Анжелой вручили домашние вафли, и мы с подругой удалились к ней в комнату, болтая ни о чем почти весь вечер. Но в какой-то момент вся беззаботность ушла, когда Анжела спросила:

- Как думаешь, что со всеми нами будет дальше? – вопрос прозвучал спокойно, но я-то понимала, что подруга беспокоится и тревожится, просто не показывает этого.

- Я не знаю, мои родители хотят оградить нас с Дени, но ничего у них не выйдет. Это же очевидно, - признала я давно известный факт и взяла Анжелу за руку. – А твои что говорят?

- Мои мама с папой думают в случае чего перебраться на время к нашим родственникам в Орегон. Вместе вроде безопаснее, но кто знает, где и как на самом деле будет безопаснее, если все станет совсем плохо. Если мы уедем, то это не значит, что мы никогда не вернемся. Мы обязательно с тобой увидимся, прошу, не расстраивайся преждевременно и верь в нашу встречу, - подруга мгновенно распознала то, как на меня повлияла преподнесенная ею новость, и протянула мне носовой платок, но он мне не понадобился.

В конце концов, я здесь не для того, чтобы снова плакать, на этот раз на плече Анжелы, а для того, чтобы забыть на один вечер о горестях и испытаниях, которые могут вскоре обрушиться на мои плечи. Возможно, один вечер это все, что есть у меня, все, что есть у наших с подруг семей, и мы просто обязаны не думать о плохом хотя бы несколько часов.

- Я в порядке, - заверила я Анжелу, и это было правдой. Я действительно чувствовала себя чуть лучше, абсолютно уверенная в том, что это не самовнушение, но в то же время убежденная в том, что мое заверение не уменьшит беспокойства подруги. Но моей жизни пока ничто не угрожает, а значит, я по-прежнему счастливее, чем те, кто уже забыл, как просто улыбаться, и, возможно, никогда не вспомнит, как смеяться без повода. - Нужно вернуться к родителям, - мы с подругой ободряюще улыбнулись друг другу, возможно, немного натянутыми улыбками, но лично я в целом была искренней весь оставшийся вечер.

Я, нисколько не притворяясь, смеялась над шутками брата, внимательно вслушивалась в рассказы взрослого поколения о своей молодости, стараясь ничего не пропустить мимо своих ушей, а в перерывах неустанно шепталась с Анжелой о несущественных вещах. Как бы невероятно это не звучало, но мне удалось забыть о своей истерике, случившейся дома, и мне даже начало казаться, что она вовсе и не со мной была, и я лишь была сторонним наблюдателем, чисто случайно ставшим свидетелем того, что вовсе не предназначалось для чужих глаз.

Не могу сказать, что переживания навсегда оставили меня, но, выскользнув на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и понаблюдать за закатом перед ужином, я вновь осознала для себя одну важную вещь. Нужно уметь радоваться жизни и быть счастливой, пока это возможно, а слезы и печаль оставить для тех моментов, когда действительно станет тяжело жить, и каждое утро, когда ты проснешься в своей кровати в относительной безопасности, начнет казаться чудом, посланным свыше судьбой.

- Тебя там потеряли, - донесся издалека до меня голос брата, и я медленно обернулась на его зов, увидев, как он стремительно приближается ко мне. – Ужин готов, собственно говоря, поэтому меня и послали за тобой. Ты в порядке?

- Как ни странно, да, я в порядке. Просто задумалась, - ответила я, полностью развернувшись лицом к Дени, который напряженно с мгновение смотрел вдаль, как будто прислушивался к чему-то, пока, наконец, не сосредоточил свое внимание на мне, явно ожидая продолжения от меня. – Ни о чем плохом, просто я не перестаю размышлять о твоих словах и понимаю, что прямо сейчас я счастливее, чем множество людей, которых я даже не знаю. И все это просто потому, что у меня есть ты, есть родители, есть подруга, есть дом, и я не умру завтра от голода. Возможно, я вообще не умру в ближайшее время и думаю, что стоит ценить это и то, что у меня есть. А сожалеть о чем-то я еще успею, но пока, наверное, не стоит думать об этом так много.

- Все будет хорошо, мы справимся, что бы ни случилось, а теперь пойдем. Ты наверняка голодна.

- Есть немного, - отозвалась я на предположение Дени и послушно пошла впереди него к задней двери дома родителей Анжелы, где всегда царит уют и покой, даже сейчас.

- А вот и они, - поприветствовала нас моя мама, и меня усадили рядом с подругой, которая протянула мне салфетку.

С другой стороны от Анжелы сел Дени, который тут же приступил к поеданию своей порции, впрочем, как и все присутствующие за столом. В разгар ужина нам предложили остаться на ночь, и я не могла не заметить, что мой папа реально задумался об этом, но в конечном итоге, обменявшись взглядом с мамой, отрицательно покачал головой. Если бы от меня что-то зависело, то я, конечно, предпочла бы побыть с подругой еще немного, но я не решилась выразить свое мнение. Мы и так приехали всей семьей без предупреждения лишь только из-за того, что я убедила своих родителей, что это не доставит никаких неудобств, принимающей стороне, и мне меньше всего хотелось ставить кого-то из моего окружения в неловкое положение, прямо сейчас уговаривая отца принять предложение и никуда не уезжать.

Таким образом, еще немного посидев в гостиной и попив чаю, мы стали собираться, причем, нашим маме с папой, на мой взгляд, не хотелось ехать домой даже больше, чем мне. Позади, остался прекрасный вечер, и, наверное, они ощущали некое сожаление, что он так быстро закончился и, возможно, никогда не повторится. Родители внешне казались спокойными, но меня не покидала уверенность, что внутри наши чувства во многом схожи.

Вдруг мы больше никогда не соберемся вот так, все вместе, и нам останутся лишь воспоминания, теряющиеся в лабиринтах несовершенной человеческой памяти и тускнеющие день ото дня? Время быстрее всего бежит именно тогда, когда отчаянно хочется как-то затормозить его течение, и, наоборот, тянется бесконечно долго, когда больше всего на свете хочется, чтобы наступил один конкретный день.

Лично я хочу однажды проснуться со счастливой улыбкой на лице, в окружении своей семьи, с мыслью о том, что все невзгоды, что я пережила, были лишь ступенькой на пути к тому, чтобы обрести утраченное и вернуть все то, что когда-то у меня отняли. Я хочу верить в это и буду верить, пока мое желание не станет реальностью, возможно, сказочной, но все же реальностью.