Unter den Linden («Под липами») — один из главных и наиболее известный из бульваров Берлина, получивший своё название благодаря украшающим его липам. Липы появились на месте современного бульвара в 1647 году по приказу Фридриха Вильгельма. По этой дороге «Великий курфюрст» ездил верхом из королевского дворца в свои охотничьи угодья в Тиргартене. 1000 лип и 1000 ореховых деревьев образовали аллею в шесть рядов.

Augenblick - миг, мгновение, момент - что-то настолько короткое, что лишь глазом успел моргнуть/

Эммет приходит в тратторию за пять минут до назначенного времени. Толкает от себя тяжелую дверь с надписью «push». Добродушно здоровается с хостесс, старательно произнеся «grazie», когда девушка его приветствует.
Эммет никогда не опаздывает, чем я в свое время грешила. Теперь же, после встречи с Эдвардом, жду его за баром. Уже десять минут как жду, как-то безропотно и само собой выучив правило Каллена появляться в назначенном месте за пятнадцать минут до встречи. «Иначе босс опоздал, Schönheit». Я шутливо тогда ответила ему, что я – не босс. Эдвард, оценивающе окинув меня взглядом, подвел итог: есть все предпосылки им стать.
- Изабелла!
Эммет, обогнув хостесс, что провожает его к нашему столику, идет ко мне. Он большой, я всегда удивлялась, насколько – до встречи с братьями Эдварда. Эммет ходит в зал четыре раза в неделю, он высокий, стрижется коротко и всегда гладко выбрит. У него темно-зеленые глаза, иногда кажется, что даже карие. Прямой профиль, почти античный. И ярко очерченная линия челюсти. Эммет вполне бы сошел за заправского американца начала века. Из рабочего класса, по его собственному уточнению. Родители Эммета не получили высшего образования, отдав всю жизнь лакокрасочному заводу в их городке. Эммет всегда говорил, что такая перспектива была лучшей его мотивацией. Прежде, чем заняться Bloom Eatery, он был главным редактором одной из техасских газет. Потом переехал в Европу. Потом вернулся в США. Потом предложил работу мне.
- Привет, Эммет!
Я поднимаюсь ему навстречу за секунду до того, как подходит совсем близко. Шутливо усмехается моему скромному приветствию, легко и вежливо, но вполне себе ощутимо обнимает. Эммет любит неформальное общение, он никогда не был со мной по-настоящему строгим боссом. Говорит, в своем журнале хочет скандинавскую модель видения бизнеса – все на равных.
- Guten Abend, как говорится, - басисто смеется мужчина. Отстраняется от меня первым, отступает на шаг назад. Глаза у него горят. – Никогда не думал, что встречу тебя в Америке.
- Я не знала, что ты бываешь в Портленде.
- У меня не так давно появилась причина.
Эммет красив. Возможно, не самой стандартной красотой, однако что-то особенное чувствуется в каждом его движении, в каждой фразе. Свет. Тепло. Спокойствие. Никаких подводных камней и никакого притворства. Мне кажется, не глядя на свою карьеру, Эммет в принципе притворяться не умеет. Он очень искренний человек.
- Я знакома с этой причиной.
- Ты так помогла мне в начале, Изз, - немного покраснев, совсем как мальчишка, признается Эммет. Меня трогает эта его откровенность, не так часто со мной случается. – Спасибо тебе.
- Я буду рада, если у вас все получится. Элис хорошая.
- Потрясающая, - мечтательно улыбнувшись, хмыкает Эммет. Указывает на столик, что так и стоит с табличкой «prenotato». У самого окна, как я люблю. Ближе к центру зала, как любит Эммет. Он по-джентельменски выдвигает мне стул, предлагая садиться.
- Danke.
- У тебя отличное произношение, Изза.
- С моим словарным запасом из двадцати слов можно и поработать над произношением, - смеюсь я.
Официант подает нам меню – простая карта с грифельными иллюстрациями блюд. Пару видов пасты, равиоли, ризотто и пицца из дровяной печи. Но место довольно уютное, хоть здесь и многолюдно. Свет неяркий, приглушенный – мне нравится. Стены выкрашены в нейтральный желтый оттенок. Пол выстлан паркетом. Все тарелки в единой цветовой гамме – темно-синие. А зеленоватые бокалы с толстыми стенками и на устойчивых ножках. Неплохо.
- Последняя очная встреча была у нас с тобой в Лионе, насколько я помню.
- Больше чем полгода назад. Ужасный ресторан с ужасными улитками.
- Тут я не гурман – больше ни в жизни, - поддерживает Эммет, засмеявшись. Наскоро просматривает меню. – Говорят, здесь хорошая карбонара.
- Мне больше по душе «Quattro Formaggi».
- Странно, что ты не переехала в Милан, когда я предлагал. Думаю, итальянский куда приятнее немецкого.
Это правда. Эммет предлагал мне сменить город через пару месяцев после окончания испытательного срока. Но я была в отношениях с Керром. Я не хотела нового переезда. Я только-только обставила нашу квартиру. У меня было желание хоть как-то, хоть где-то осесть... и я отказалась. Потом жалела. А затем встретила Эдварда – и поняла, почему все-таки должна была остаться в Германии.
- Да уж. Но мои лучшие знакомства состоялись в Берлине.
Эммет немного робеет, но перебарывает в себе это чувство. Слегка прищуривается, опустив меню.
- Я только по слухам знаю, так, неявно... твой немецкий бойфренд в родстве с Элис?
- Он ее отчим.
Так спокойно говорю это, что самой удивительно. Раньше меня тревожила эта тема. Теперь – нет. Эммет опасается, что тревожит и по сей день – но нет, искренне. Я на пороге того, чтобы стать миссис Эдвард Каллен. В пору называть вещи своими именами.
- Я рад... здорово, что у вас все вышло, - он не слишком понимает, что сказать, и я не знаю тоже. Правильных слов здесь нет. Да и слишком давно мы с Эмметом друг друга знаем, чтобы подбирать слова.
- Спасибо. Быть может, однажды вы познакомитесь.
Мужчина сглатывает, рвано усмехнувшись. Бормочет «может быть, может быть». Возвращается к меню. Тем более, официант уже идет к нашему столику.
Прошу у него безалкогольный Aperol Spritz – такая позиция в меню меня радует. Эммет шутит, что нельзя так издеваться над хорошим напитком. Просит себе оригинальную версию.
- Я хотел поговорить о делах до еды. Но если хочешь, можем сперва поужинать.
- Я думаю, это хорошая идея. За едой лучше говорить на отвлеченные темы.
Это слова самого Эммета, я его буквально цитирую – с нашей последней встречи в том французском ресторанчике, когда я приезжала к матери, а он подбирал нового копирайтера на тематику французской кухни. Он приятно удивляется, что я их помню.
- Тогда поехали, - объявляет. И ловким движением руки достает из своей кожаной сумки тонкий макбук. Последний из серии, суперлегкий, супермощный и до невозможного футуристичный. Ему стоит показать его Элис – она обожает такую технику.
Эммет рассказывает мне о наших планах на остаток зимы и весну. Темы, которые будем обсуждать. Районы, которым стоит уделить внимание. Особой популярностью у читателей пользуется сегмент кофе и выпечки. Значит, навестим «Five Elephants» в каждой из их локаций и сравним, так ли повсеместно отточенно мастерство бариста и помол кофемолок, насколько они заявляют в рекламе. В этом году компании исполняется тринадцать лет – можно будет посвятить им целую рубрику. А еще, есть запрос на дегустацию брецелей. Многие ассоциируют Германию именно с ними.
- Дегустацию? Где лучше?..
- Люди хотят знать что-то, а мы им рассказываем, - улыбается Эммет, обведя тему красным кружком на экране макбука. – Даже если это брецели.
- Их почти везде подают.
- Нам нужны знаковые места. Или знаковые киоски. Посмотрим, что можно будет сделать. Я буду рад твоим идеям.
Я обещаю ему, что подумаю.
Мы и вправду успеваем закончить до того, как подают основное блюдо. Это не Италия, скорость приготовления пасты здесь не доведена до совершенства – мы ждем добрых полчаса. И это самые продуктивные мои рабочие полчаса за последний месяц.
- Я пришлю тебе всю информацию в копии, - подводит итог Эммет, закрывая макбук. – Надо будет разбить темы по датам, но этим можно заняться на следующей неделе. Ты уже будешь в Берлине?
- Мы улетаем в воскресенье, да.
- Приятно было вернуться домой?
- Я уже не знаю, где мой дом, Эммет. Я из Луизианы.
- Берлин так и не стал тебе родным? – понимающе зовет он. Благодарит официанта, когда ставит перед нами две тарелки пасты. Ее так много... но как же потрясающе она пахнет!
- Берлин подарил мне родного человека, - улыбаюсь уголками губ, - за это я всегда буду ему благодарна. И тебе.
- Мне-то за что? Ты встретила этого парня в одном из заведений, чей обзор я запросил?
- Нет. Но ты предложил мне работу в liebe Berlin.
- Ты произвела впечатление своим тестовым материалом, - усмехается Эммет, припомнив мой многостраничный опус в ответ на его емкое письмо с техническим заданием. – Три варианта одной и той же статьи. И все такие разные, все такие сочные. Про несчастную булочную.
- Я до сих пор там бываю, между прочим. Но спасибо.
Эммет поднимает бокал с аперолем, отодвинув в сторону соломинку. Предлагает тост. И мы чокаемся за счастливое будущее и приятные случайности. Обоим это актуально.
- А они хороши – с пастой.
- Al dente. И итальянская горгонзола. Я узнаю ее из тысячи после немецких и американских вариаций.
- Будем вести колонку о сырах, - поддерживает Эммет, посыпав свою карбонару натертым пармезаном, что подают в розовом блюдечке рядом. – Приятного аппетита.
- И тебе, Эммет.
Какую-то часть ужина мы болтаем о мелочах. Немного – о немецком менталитете, немного – о Мэне, совсем чуть-чуть – о номинации «Bloom» на одну из наград в мире путеводителей. Я уверяю Эммета, что в тройку лидеров мы точно попадем. Он ставит на то, что в пятерку, хотя за последнее время просмотры и популярность журнала уверенно идут вверх. Мы первые в англоязычном сегменте Евросоюза. Это и было целью прошлого года.
- Ты знаешь, Элис сказала мне... – аккуратно начинает Эммет, накручивая на вилку остатки пасты, - будто у вас были нелегкие времена в общении.
- Да.
- Я надеюсь... не из-за меня? Не стоило мешать работу, дружбу и отношения.
- Элис не нравилось, что я встречаюсь с Эдвардом. Но мы прошли этот этап. Сейчас все неплохо.
- У нее есть братья, верно?
- Да, двое.
- Младшие.
- Младшие, - киваю, отпивая свой потрясающий безалкогольный апероль. Он здесь выше всяких похвал, надо будет попросить второй бокал.
- Извини, что я так... просто это настолько сложно. Когда дети... и вы между... извини, Белла.
- Дети никогда не стали бы для меня проблемой, - спокойно улыбаюсь, отложив приборы в опустевшую тарелку. – Мальчики чудесные. А с Элис, я надеюсь, мы продолжим общаться.
- Хотел бы я обладать твоим здравым подходом, - впечатленно признается мужчина, допивая апероль. Просит повторить – и мне тоже. – Я на восемь лет ее старше. Порой это... весомо.
- Я в отношениях с мужчиной, старше меня на шестнадцать лет, Эммет. Поверь, это только плюс.
Он сдавленно усмехается, смутившись.
- Верю тебе на слово.
Мне нравится, как мы общаемся. И мне нравится, что Эммет сразу же предложил встретиться, как узнал, что мы в одном городе. Личные встречи куда продуктивнее и приятнее онлайн-конференций. К тому же, Эммет – отличный собеседник. И заядлый путешественник, к тому же. Я обожаю путешествовать.
- Ты ведь был в Эфиопии пару недель назад?
- Эфиопия и Конго. Мы с парнями совместили приятное с полезным – рабочую поездку и неделю отдыха.
- Я никогда не была в Африке. Но в Эфиопии ведь выращивают большую долю мирового спешелти-кофе.
- И никто, кто не имеет эфиопского гражданства, не может иметь с этим бизнесом дела, - фыркает Эммет, придвигая к себе ближе второй апероль. – А на деле у каждой крупной компании есть свой – а то и несколько – «кофейных агентов» из местных. Чистая рыночная экономика.
- И как кофе?..
- Я больше всего оценил тот, что они готовили в пустыне на костре, уж прости, Изза.
Эммет хороший рассказчик. Он владеет словом, прекрасно подбирает описания и не упускает деталей. Эммет не только хороший редактор, он был отличным журналистом в свое время. И все еще многим даст форы. Наш второй бокал апероля – с просекко и без – мы обсуждаем Африку. Это и правда интересно.
Два часа пролетают незаметно. Я обещала Эдварду быть дома в начале шестого, чтобы мальчишки не оставались одни. Да и Эммету пора, кажется, у него планы с Элис. Мы прощаемся на парковке перед тратторией. Эммет, заложив руки в карманы, провожает меня до авто. На нем синяя рубашка в клетку и темные джинсы, сверху серая куртка, кроссовки. Casual, но стильный. Думаю, Элис это по нраву – она всегда выбирала парней, что так одеваются.
- Это твоя?.. – удивленно протягивает Эммет, когда останавливаемся возле «Порше». Немного смущается своей реакции, но алкоголь приглушает неловкость.
- Эдварда. Он американец до мозга костей – даже в Берлине против метро.
- Всегда берешь Uber?
- У меня теперь свое авто, - пожимаю плечами, постаравшись произнести это как можно спокойнее, - это было важно для него.
- Тем лучшее для тебя, - сдержав вторую волну изумления, сдавленно кивает Эммет. Но берет себя в руки. – Отлично. Поезжай аккуратно, Белла. Увидимся в Discord.
- Или ты приедешь в Берлин, - смеюсь я. Отвечаю на его объятья, когда подается вперед, легко придержав меня за талию. – В любом случае здорово встретиться в живую.
- Мой любимый тип встреч, - хмыкает мужчина. Шутливо отдает мне честь, откланиваясь. – Хороших выходных.
- И тебе, Эммет.
Я сажусь в «Порше», пару секунд пространно глядя в лобовое стекло. Не могу заставить себя активировать зажигание, включить обогрев сидений. Или дворники, как минимум – лобовое стекло засыпает мокрым снегом. Кожаный салон кажется непривычно холодным. И такая звенящая тишина... ладно. Много думаю.
Вставляю карту в зажигание, блокирую двери. Включаю печку и расстегиваю пальто. Расслабляюсь. Все хорошо. Я дома, я в порядке. Меня ждут дети, как бы странно такое не звучало прежде. И Falke. Моя семья.
Уже лучше.



Дверь папе открывает Гийом. Только услышав звонок срывается со своего места метко пущенной стрелой и первым оказывается в прихожей. Улыбается так радостно, так по-детски, что мрачноватый Эдвард на пороге сразу преображается.
- Ух, мой Spatzen!
- Привет, папочка, - веселится Гийом, обняв отца за талию. Пробирается ладошками под его пальто, ближе к теплу кожи. Щекой прижимается к ткани пуловера. У Гийома есть точно такой же, детского размера – я видела сегодня, разбирая белье.
- Как вы тут?
- Скучали, - Гийом льнет к нему ближе, как только Эдвард накрывает его затылок своей ладонью. Вздыхает. – И ели мороженое.
Я ужинала с Эмметом, а дети – с Falke. Он сообщил мне, что накормил их, прежде чем поехать к Террен. Так что Фабиан и Гийом были в вполне себе хорошем настроении. А мороженое его еще больше скрасило. Правда, большую часть времени его поглощения Тревор говорил по телефону с Сибель.
- У нас что же, нет больше стратегических запасов Eiscreme в холодильнике?
- Его остатки, - хмыкает Фабиан, приникнув плечом к косяку двери. На нем черная футболка с затейливым рисунком синих линий и свободные домашние штаны. Парень, как всегда, босиком. – Добро пожаловать домой.
- Спасибо, любимый.
Фабиан смущается такого обращения, но кивает почти спокойно. Гийом поднимает голову.
- А я как же?..
- Mein lieber Sohn, - Эдвард ерошит его волосы, наклонившись и поцеловав в макушку. – Давай-ка. Дашь мне раздеться?
Гийом хитро прищуривается.
- А если не дам?..
Эдвард наклоняет голову, проследив за его взглядом. На щеках у него ямочки от улыбки. Нет больше и толики хмурости, и капли мрака. Эдварду спокойно и хорошо, он дома. Он в порядке.
- Тогда мне придется тебя защекотать, Парки.
- Ну vati-ti-ti!..
Он сразу же претворяет угрозу в жизнь – после первой же щекотки Паркер сразу папу отпускает. Отступает к Фабу, к стене. Часто дышит.
- Запрещенный прием, - посмеивается тот, - дадим ему сдачи, Паркер?
- Папа не боится щекотки.
- Мы что-нибудь придумаем.
- Ну-ну, дети.
Эдвард качает головой их дурачеству, скидывая с себя пальто. Пристраивает его на вешалке прихожей, разувается. Видит меня у раскрытых дверей кухни, до сих пор неприметно наблюдающей всю сцену возвращения. Очаровательно, очень тепло щурится. У меня чаще бьется сердце, когда Сокол так на меня смотрит – совсем влюбленно.
- Я уже думал, где мне искать тебя, Schönheit.
- Я всегда здесь.
Эдвард тронуто улыбается моим словам. Проникновеннее, глубже становится синева его глаз. Мужчина бережно касается моей талии, легко целует в щеку. Как и повелось, кожа его пылает – а на улице двенадцать градусов мороза.
- Как ваш вечер?
- Спокойно, - глажу его пуловер на груди, разравнивая мелкие складочки ткани. – А ваш?
- Тоже. Мальчишки, мама просила вас набрать ей как только я приеду.
- Мы говорили, пока она была в аэропорту, - выдыхает Фабиан. – Снова?..
- Это мама, Фаби! Ты что? – возмущается Гийомка, выуживая из кармана свой телефон. – У меня зарядки нет. Ты наберешь? Ну набери, Фаби!
Юноша отрывается от стены, кратко глянув на нашу с отцом позу. Выдыхает через нос.
- Ладно. Пойдем, Паркер.
Эдвард наблюдает за ними до тех пор, пока не скрываются из вида на кухне. Мы слышим характерный звук звонка.
- Вам удалось прийти к согласию?..
- Более или менее, - отзывается мне Эдвард, ощутимее обняв за талию. – А вы обсудили все планы журнала?
- И даже путешествия.
Эдвард смотрит на меня с высоты своего роста хмурым взглядом. Подозрительным, хоть и старается это скрыть.
- Путешествия даже.
- Эммет любит дальние поездки. Эфиопия, Занзибар...
- Пугающая перспектива для Элис, - фыркает Каллен, объятья у него выходят вполне себе собственническими теперь. – В общем, неплохо поговорили. Наедине.
- Неужели ты ревнуешь меня к Эммету? Мы работаем вместе два с половиной года.
- Это кому-то мешало?
- А ну-ка, Эдвард, - шутливо останавливаю его, вполне ощутимо коснувшись у ворота пуловера. – Ты ужинал с бывшей женой, между прочим.
- Она-то бывшая, Изз.
- Да уж. Но мы договаривались. К тому же, ревность в твоем случае бессмысленна.
Он неявно улыбается этим словам, чуть хмурясь. Это очень сексуально – его удовольствие. Какой же у меня красивый Falke.
- Так уж и бессмысленна?..
- В моем случае – абсолютно. Я выбрала себе своего Сокола.
Каллен оттаивает, хмыкнув такому признанию. Утягивает меня к себе как следует, как он любит. Легко целует в губы.
- Ну спасибо.
- И не благодарите, мистер Каллен. Только не ревнуйте.
- Я ничего не могу обещать, - и хитро, и серьезно одновременно выдыхает Эдвард. Его губы у моей щеки, дыхание горячее, а руки – на талии. Недвусмысленно потирают пояс платья. – Я же влюблен. А влюбленные – те еще идиоты. Ревнивые идиоты, попрошу заметить.
- Однажды ты встретишься с Эмметом в качестве отца, - переключаю его внимание, погладив у шеи, - тогда все образумится.
- И не напоминай, Изза.
Выдыхает, приникнув щекой к моему виску. Выдыхает снова. И все же, расслабляется. Мы все дома.

Позже, уже пообщавшись с Террен и даже сделав перерыв на чай с масляными печеньями, Эдвард предлагает нам всем переместиться в зал. Там стоят два кресла и большой диван, что я невзлюбила с самого начала. Фабиан и Гийом садятся на него, с некоторым подозрением наблюдая за папой. На самый край, не слишком-то удобно, в напряжении. Оно эту комнату собой просто заполняет.
Эдвард разворачивает себе одно из кресел, с негромким скрипом придвигает его ближе к дивану. Указывает мне на свободное место. Садится сам. Кладет руки на свои колени, в доверительном жесте раскрыв ладони навстречу сыновьям. Мальчики следят за каждым его движением.
- Нам надо поговорить, дети.
Гийом ерзает на своем месте, неуютно нахмурившись. Фабиан пожимает плечами.
- Мы уже поняли, пап. О чем?
Я аккуратно, стараясь никак не помешать им, присаживаюсь на свое кресло. Оно ужасно неудобное. Не совсем понимаю, правильно ли, что я остаюсь здесь. Но ведь Эдвард сам сказал.
- Мы с Иззой возвращаемся в Берлин в воскресенье.
- Быстро, - мрачно протягивает Гийом, скрестив руки на груди. Закрывается.
- Да, малыш, время пролетело незаметно. Мне жаль.
- Оно так всегда и пролетает.
- Через две недели я планирую вернуться.
И Фабиан, и Гийом резко поднимают на отца глаза. Теперь хмурится Фабиан.
- Шутишь, наверное.
- Ненадолго. Я говорил с вашей мамой сегодня. Я сказал ей и говорю теперь вам: я хочу, чтобы мы жили вместе.
Гийом не понимает. Он растерянно переводит свой пронзительный синий взгляд с меня на папу и обратно. Фабиан устало облокачивается на спинку дивана, пододвинувшись поглубже. Его темные волосы чуть отросли за эти каникулы, глаза внимательные, яркие, подозрительные. И тонкая полоска крепко сжатых розоватых губ.
- Это уже даже не немецкая семья, пап. Если все вместе, - кивнув в мою сторону, невесело протягивает юноша.
Эдвард принимает его мрачную шутку. Спокойно кивает. Гийом ловит каждое его движение, каждое слово.
- Я хочу, чтобы вы жили со мной, дети.
Это звенящая тишина. Пронзительная и очень глубокая, словно бы до самого дна марианской впадины. Слышен плеск океана за окнами. Каскадами вьются остроугольные снежинки. Фабиан сжимает край своей домашней майки так крепко, что белеют пальцы.
- В смысле?..
- В смысле – с нами. Со мной и с Иззой, - уточняет Эдвард, спокойно посмотрев на сыновей, а затем ободряюще – на меня. Медленно кивает нам всем. – Для начала – в Берлине.
- Но Берлин далеко...
- Не так критично, Парки. К тому же, он в центре Европы. У нас будет возможность вдоволь попутешествовать.
- С каких пор ты так активно путешествуешь по Европе? – фыркает Фабиан, по примеру брата сжав руки на груди. – А школа? Я не понимаю, ты шутишь что ли?
- Мы все организуем – за это не беспокойтесь. Скажите мне лучше, что думаете.
Эдвард нервничает. Это совсем незаметно и почти что украдено, будто кажется просто – но я вижу. То ли ракурс у меня правильный, то ли я знаю Сокола достаточно хорошо... у него по-особому блестят глаза. И очень внимательный, очень спокойный – чрезмерно спокойный – взгляд для мальчиков. С готовностью к любому развитию событий.
- Мама?.. – нерешительно протягивает Паркер, опасливо глянув в мою сторону.
- Она остается в Портленде, Паркер. Здесь вся ее жизнь. И мы тоже вернемся в Портленд.
- Вернемся?..
- Через полгода, максимум – 9 месяцев. Мне нужно закончить дела в Германии.
- Их можно заканчивать дольше года, vati.
- Я постараюсь как можно скорее, Фабиан. Нам всем хочется домой.
- Ты еще помнишь значение этого слова? Где твой дом?.. – хмыкает Тревор. Мрачно, ядовито хмыкает. Ему неприятно и удивительно, негативно удивительно, что здесь происходит. Тревор не был готов к такому развитию событий.
Никто из нас не был, если быть честными. Я с тревогой наблюдаю за всеми Калленами. Они будто ходят по краю своих эмоций, по самому острию. Взрывоопасно.
- Мой дом там, где моя семья, сынок.
Он подается вперед, оставляет кресло. Присаживается на корточки перед Парки, касается рукой его колена. Паркер смотрит на папу из-под ресниц, совсем потерянно.
- Spatzen, это будет отличным приключением. На долгую память. И я обещаю тебе, я обещаю вам, Тревви. Мы вернемся домой.
- В Берлине все на немецком, пап...
- Ты прекрасно знаешь немецкий, Hasse. Natürlich.
- Я не хочу на нем учиться.
- Найдем американскую школу. Даже предметы будут те же.
- А друзья?..
- Ты легко заводишь друзей, малыш. Взять хотя бы Кайли – вы не общались в прошлом году, а теперь так хорошо ладите.
Упоминание девочки, что ему понравилась, что-то задевает в Паркере. Он жмурится.
- Я ее долго не вижу.
- Джоуи родом из Гамбурга, Паркер. Это два часа от Берлина. Я думаю, он захочет нас навестить. С Кайли, разумеется.
- Ты читаешь его мысли? – хмуро выплевывает Фабиан, впившись пальцами в волосы. Его его вынужденное спокойствие постепенно отходит на второй план. – А моя Сибель? Или это была временная промоакция, сейчас ты снова запретишь нам общаться?
- Я не стану мешать вашему общению, Тревор.
Его обещание не сильно юношу удовлетворяет. Он скалится.
- Конечно нет. Разделишь нас океанами – и мешать не придется.
- Трев, у меня есть идея по поводу Сибель. Тебе понравится. Мы обсудим чуть позже.
- Зачем тебе сдался переезд? – недоумевает Фабиан, нехотя, но чуть поутихнув с последней фразой папы. Обращается уже ко мне, не скрывая удивления. – Белла? Ты знала?
- Не я принимаю такие решения, Тревор, - как могу мягко говорю ему я. Тревор закатывает глаза.
- Но тебе с нами жить. Или это вообще все равно? Две недели каникул и девять месяцев разве можно сравнить?
- Мне нравится, когда вы дома, - честно и немного смущенно признаюсь им обоим я. Гийомка по-доброму улыбается мне краешком губ, в глазах Falke вижу одобрение. И только Тревор остается мрачным.
- Не понимаешь всей глубины проблемы... мы банально не поместимся в твоей квартирке, пап!
- Я сразу же по возвращению займусь поисками. Каспиан и Виттория нам помогут. Будет большая квартира с видом на Тиргартен или Шпрее. Будем гулять вдоль Унтер-ден-Линден каждый день! В каком районе мне искать?
- В районе Портленда.
- Фабиан.
- Я и так делаю то, что ты хочешь. Я хожу к Кроули. Я обещал тебе про вещества... я не хочу сейчас переезжать! Что за необходимость?
Эдвард кратко смотрит в мою сторону. Очень кратко, почти незаметно для мальчишек. Он хочет исправить свою ошибку, он боится, что их с Террен доверие и недостаток общения допустили сам факт свершившейся катастрофы. Он не даст ей повториться. Эдвард не повторяет ошибок. Но все это пока не так важно Тревору знать.
- Я соскучился. Я ждал вас много лет.
- Шесть лет скучал, но ничего такого в голову не приходило...
- Фаби, вам надо отвлечься. Нам всем надо отвлечься. Сменить обстановку, попробовать новое, посмотреть мир. Что в этом плохого?
- Ты мою жизнь крошишь на части, не свою же... и правда, что плохого?
- Ты же рассматривал возможность поучиться в Берлине. Элис там. Вы будете часто видеться.
- Поучиться по обмену... но не переезжать.
- Это и есть программа обмена, по сути. Что такое полгода или год, Фаби? Вернешься к последнему классу школы.
- У тебя так складно все...
- Незачем усложнять. К тому же, головной офис «Порше» в Германии, Тревор. Найдем тебе стажировку на лето, что скажешь?
Тревор хотел приобщиться к папиной работе, посмотреть на автомобильный бизнес изнутри, я помню. И он помнит. Совсем по-детски закусив губу, вдруг хмурится. Нервно откидывает волосы с лица.
- Я не оставлю Сиб одну. Совсем одну здесь.
- Я оплачу ей «Erasmus». На шесть недель в Берлине. Будет учить немецкий в твоей школе. А в свободное время сможешь показать ей город.
Фабиан ошеломленно сглатывает, подавшись вперед к краю дивана.
- Что сделаешь?..
- Мое обещание. Летом, если захочет, пригласим ее в Италию на неделю. Перуджа, помнишь? Мы всегда хотели съездить.
- А Неаполь, папа? А пицца! – подает голос Гийом.
- И Неаполь, - уверенно кивает Каллен, погладив его плечико. – От Берлина до Неаполя три часа, любимый. Вся Европа как на ладони. Куда проще, чем из Америки.
- Но я там ничего не знаю...
- Ты знаешь куда больше, чем думаешь.
- Ты блефуешь, пап, правда? – недоверчиво шепчет тревор, с тревогой глядя на отца. – Сиб и Берлин, Сиб и Перуджа... ни в жизни.
- Я сделаю все, что от меня зависит. Если ты поедешь со мной.
- Это что, как откуп?..
- Дети, я жил без вас много лет. Я хочу побыть вместе.
- Прибедняешься, - хмуро глянув на Гийомку, вздыхает Тревор. Но его пронимает папино откровение. Темные глаза влажнеют.
- Я так скучаю по тебе, vati, - сорвано бормочет Паркер, часто заморгав. Обвивает папину ладонь обеими своими ладошками. Крепко пожимает пальцы. – Но это так... это так далеко! И мама...
- Мама может навещать вас так же, как навещал я. Мы говорили с ней об этом.
- Мама в жизни не поедет в Берлин.
- Встретимся в Брюсселе. В Антверпене, она так его любит. Или в Риме. Это вечный город, кто не поедет в Рим?
Паркер коротко всхлипывает, прикусив губу. Тревор продолжает хмуриться, растревоженно обернувшись к окну. Меня будто бы не замечает теперь.
Дети задумываются. И они, в общем и целом... не против. Не без козырей и обещаний, не без условностей... и все же. Я удивлена. Я думала, это будет куда, куда сложнее.
Эдвард удивлен тоже. Но он чувствует момент. Пожимает ладони каждого из своих сыновей. Так и остается перед ними на коленях, внизу. Смотрит снизу-вверх и просит довериться. Ждет, пока они посмотрят в ответ. Не торопит. И мальчики, вольно или нет, а оборачиваются на папу.
- Дети, все организационные моменты – это мелочи. Мы с вами все устроим. Как хотите, как выберете – вы главные. Я хочу лишь побыть с вами. Не могу пока в Мэне, но так даже лучше – сменим пейзаж и поживем в Европе вместе. Для меня нет ничего важнее вашего комфорта, счастья и спокойствия. Вы, Элли и Белла – все, что мне когда-либо было нужно. И я буду очень счастлив, если мы сможем договориться. Я очень вас люблю.
Эдвард думал о том, что он скажет. Не знаю, было ли у него достаточно времени... но все это звучит искренне и без напускного пафоса. Мальчики ему верят. После всего, что случилось за последние дни, после всего, что вышло из тени... они куда, куда ближе, чем были прежде. Их любовь прошла самую жесткую и болезненную проверку. Они выстояли. И теперь пора двигаться навстречу будущему. Светлому, разумеется. Вместе.
- Я уже и не помню... я не помню, как жить с тобой, папа... долго, - сдавленно, смущенно шепчет Паркер. Придвигается вперед, подается папе навстречу, прижимается к нему. Зажмуривается.
Эдвард с любовью гладит детскую спинку, тепло поцеловав пшеничные волосы Парки.
- Это так быстро вспомнится, малыш. Я буду так рад, ты даже не представляешь. Как же я буду рад, что мы вместе.
- Я тоже... я... но мама-то будет одна?..
- Мы пришли к согласию, Парки. Полгода или девять месяцев. Потом мы вернемся в США.
- И снова будет жить с ней?..
- Это вам решать. Вы оба уже достаточно взрослые, чтобы решать.
Тревор задумчиво смотрит на руку отца на своем колене. Черты лица у него острые, взгляд хмурый, а дыхание неглубокое. Он часто моргает.
- Тебе нужен ответ прямо сегодня?
- Я был бы благодарен, Тревор. Ты хочешь подумать?
- Разве ты оставишь меня, если скажу, что не поеду?
Эдвард принимает его выпад, сам себе качнув головой.
- Я попытаюсь убедить тебя.
- И если не выйдет?..
- Думаешь, не выйдет?
Тревор садится на диван с ногами, отстранившись от отца. Ерошит свои волосы пятерней. Нервничает.
- Я хочу, чтобы ты остался.
- Чуть позже. Мы вернемся.
- А все то, что?.. После Кэтт и?.. Разве можно просто так уехать.
- Мы поговорим с тобой отдельно, ладно? Я был сегодня у Габриэля, это твой адвокат. У него есть соображения.
- Сибель так расстроится... – сжимает губы Тревор.
- Вместе выберем ей программу обмена сразу, как будем знать вашу школу, - утешает Эдвард, поцеловав в макушку Паркера, но не отпуская взгляда старшего сына. – Все устроится.
- Мама сказала нам ехать? – шмыгает носом Парки.
- Она сначала возразила мне, - признает Эдвард, погладив его спину. – Но мы поговорили, как говорим сейчас с вами. Она не против. Завтра заберет вас из школы, проведете вечер вместе – можете обсудить.
- Мама только рада будет, - тихо бормочет Тревор, сжав руки в замок на своих коленях. Вдыхает, а затем быстро выдыхает. Опасливо глядит на Паркера, но тот его ремарки не слышал.
- По крайней мере, мы не будем жить с Хорассом.
Вот тут Паркер оживляется.
- Да... только не с ним. С папой, не с ним.
- Белла еще пожалеет, что ввязалась, - беззлобно поддевает Тревор, хмуро глянув в мою сторону. Робко.
Я ласково, мирно мальчику улыбаюсь. Тревор просто что-то удивительное вызывает в моем сердце. Возможно, я вижу в нем не только Сокола... я вижу в нем себя. В том же возрасте, когда едва не послала все к чертям, когда казалось, мир черный и никогда цветным больше не станет. Мне так был нужен человек, которому можно довериться, который не даст утонуть в своем страхе... у Тревора есть папа, но теперь у него есть и я. Я хочу быть рядом. Я ведь его люблю. И его, и Парки.
- Ну что ты, Тревор.
Тема остается открытой. Вопрос не теряет актуальность и сложности, коих так много, никуда не денутся просто так. С ними придется побороться, разобраться и вникнуть как следует. Они еще вызовут отторжение, раздражение и гнев. Быть может, даже слезы. Но я вижу, вижу, что дети уже сказали «да». Нехотя или опасливо, но... сказали. Эдвард был прав. Он смог с ними договориться. Он знал, что предлагать. Как же убедил Террен?.. Или прав Фабиан, ей только в радость? Но не может же такого быть. Она же их мама...
- Мы еще поговорим обо всем этом, - резюмирует Falke, вставая на ноги вместе с Гийомом. Прижимает его к себе и мальчик скромно, но папе улыбается. – Я думаю, мы заслужили маленькую паузу. И горячий шоколад с маршмэллоу.
Паркер умиротворенно выдыхает. Смеется.
- Ты же не ешь маршмэллоу, папа...
- Сегодня особый день, почему бы и нет? – усмехается Каллен. Крепко, куда крепче, чем прежде, обнимает младшего сына. – Фабиан, ты ведь с нами? Без тебя не начнем.
- Слишком все сладко получается и просто, voter.
- Хоть немного, а можно, м-м-м? Будешь главным по зефиркам?
- Только если Белла сварит нам шоколад.
Тревор встает с дивана, одернув свою футболку. Поворачивается в мою сторону. –
- После тебя.
Эдвард, хмыкнув его жесту, тоже пропускает меня вперед. А потом, так и не отпустив Гийомку, идет на кухню. Фабиан наше маленькое шествие замыкает.
И в этом вечере, прежде натянутом, появляется нотка умиротворения. С запахом горячего шоколада и мягким блеском маршмэллоу.



Эдвард мягко смеется, когда забираюсь прямиком под одеяло нашей постели. В темно-бирюзовой пижаме с коротким рукавом чересчур оптимистично оцениваю температуру спальни. Окно приоткрыто, свежий воздух сочится в комнату – и я злюсь, что не досушила волосы, не стала тратить на это время. Дрожу, прижимаясь к Эдварду. Он лежит поверх покрывала и не может пока как следует меня согреть.
- И долго еще ты планируешь смеяться?
Мой тон веселит Эдварда больше прежнего. Но смех у него добрый, тронутый. Он бережно гладит мои волосы, путаясь пальцами в прядях. Какая же большая и теплая у Эдварда ладонь.
- Чего бы ты хотела, моя красота?
- Тебя. И немедленно.
- Я и так здесь.
- Под одеялом, Эдвард, - перебарываю дрожь, сделав вдох поглубже, - ну же, быстрее.
- Слушаюсь, моя королева.
Послушно откладывает какой-то немецкий журнал (кажется, авто-тематики), что изучал за время моего отсутствия. Отодвигает для себя край одеяла, ловко забравшись внутрь. Тянется к прикроватному светильнику, едва успев погасить свет – я тут же обвиваюсь вокруг Сокола всем телом. Льну к нему и не могу успокоить дрожь, что сперва лишь нарастает. От его жара мне и хорошо, и больно. Не думала, что так замерзну.
- Ты ведь теплая, Schwalbe.
- Тебе так кажется, - жмурюсь озабоченности его голоса, коснувшись щекой плеча. – А вот ты... ох, Эдвард, как ты это делаешь.
- Ты ведь биолог, малыш. Тебе мне и рассказывать.
- Как-то прочитаю лекцию про физиологию тепла... но потом... потом...
Мои бормотания его забавят. Эдвард расслабленно, очень нежно гладит меня, не скупясь на ласку. Его дыхание, тишина комнаты, ее полумрак – все успокаивает, унимает мою дрожь. И хоть окно все еще приоткрыто, я согреваюсь. Уже не так неистово прижимаюсь к Эдварду, уже просто лежу рядом, с удовольствием его обняв. Falke так и продолжает перебирать мои пряди кончиками пальцев, играет с ними у плеча, у ключиц. Изредка целует мой лоб.
- Лучше?
- Уже даже хорошо, не просто лучше, - слабо улыбаюсь, обведя пальцами ворот его футболки. – Спасибо.
- Еще чего. Я всегда здесь.
- Буквально.
- Буквально, Liebe, - мудро соглашается Эдвадр.
На комоде неярко мерцают электронные часы – их голубые цифры медленно сменяют друг друга. Уже начало первого. Наше традиционное время отхода ко сну. Только вот в душ в следующий раз я схожу заранее... не перед самой постелью.
- Очень спокойная ночь.
- Спокойный выдался и вечер, - кивает Эдвард, легко коснувшись губами моего виска, - я даже... я удивлен, если честно.
- Вы доверительно поговорили. Ты был с ними честен.
- Я думаю, завтра появятся возражения... но как для первого раза – удивительно.
Я кладу голову на его плечо, разгладив складочку пижамной майки. Темно-серая, в комплект с брюками. И под цвет пояса моих пижамных штанов.
- Все ведь правда прошло неплохо?.. – негромко зову в тишине ночи я. - У вас с Террен.
Эдвард мирно вздыхает.
- Более чем. Мы давно так откровенно с ней не говорили.
- Она чувствует, что... что что-то случилось.
- Я ей рассказал.
- Тем более тогда. Этот переезд, он... не знаю, правильное решение или нет. Сложное.
- Тревор не будет в безопасности здесь. Она не далеко и на свободе пока... это сводит меня с ума. Хотя Террен не меньше моего намерена снять с нее скальп.
- Рэй говорил мне, они – подруги?..
- Были, - хмурится Каллен, лицо его мрачнеет, а взгляд становится каким-то уж очень жестким. – Она, Роз и Террен. Главное трио международной школы бизнеса в Торонто. Роз получала второе образование, остальные – квалификацию. Тебе хочется говорить об этом перед сном?
- У нас не так много времени до сна.
- Допустим, - нехотя принимает такой ответ Эдвард, накрыв рукой мой затылок. – Если кратко: то так. Мы с парнями были в Торонто по делам папиной компании. Калеб официально у руля маркетинга, но я помогал ему... познакомились в баре недалеко от школы. Калеб с Терр, а я – с Роз.
- Так это правда? Первое свидание у тебя было с Роз?
- Сколько лет прошло, Schönheit, а они все помнят, - усмехается Эдвард, поцеловав мой лоб. – Да. Кошмарное было свидание, Роз во мне глубоко разочаровалась. Не хотела даже сперва выпить с Калебом, узнав, что он мой брат.
- Что же ты такого сделал?..
- Я был эгоистичным придурком, - поясняет Сокол, глянув на меня с высоты подушки. – В принципе, таковым был и с тобой не раз... но она мне второго шанса не дала.
- Тогда ты еще не был так настойчив?
- Тогда я еще был молод и зелен, - хмыкает он, погладив мои пальцы на своей груди. – Ох, Белла, встреть ты меня тогда... ничто бы не заставило со мной остаться.
- Думаешь? Я бы тебя не узнала?
- С большим трудом. С годами я лучше. Хоть и жаль это на фоне твоей молодости.
- Ну, Falke. У тебя уже старость?
- Шестнадцать лет, как никак...
- Первый раз слышу, чтобы это тревожило тебя, - улыбаюсь ему краешком губ, потянувшись чуть выше и поцеловав у челюсти. – На твоей мудрой надежности все держится. И твоем опыте, конечно. Да и в постели...
- Опасной контент упоминаний, - выдыхает Эдвард, прижав меня поближе. – Но спасибо, любимая.
- Тебе спасибо. Но как же Террен тогда разглядела в тебе потенциал?
- Разглядела потенциал? – он веселится, взъерошив мои волосы. – Это так теперь называется? А ты во мне потенциал видишь?
- Ты сомневаешься? Я же здесь и собираюсь замуж, - шучу в ответ. Но смотрю на него очень нежно. Эдвард млеет, бережно поцеловав меня в щеку. Дыхание у него тоже горячее.
Это давний разговор, мы прекрасно это понимаем. Эдвард с самого начала поверил, что я люблю его – за него. Не за все наносное, хоть и комфортное, хоть, его словами, и заслуживающее внимание. Я люблю Эдварда за его душу, столь точно совпавшую с моей. А остальное приложится. Остальное у нас будет.
- Террен не планировала долгих отношений, в этом мы и сошлись, - спустя какое-то время негромко поясняет он. – А потом нам показалось, что могло бы неплохо получиться.
- И через сколько ты предложил ей?..
Эдвард загадочно поглядывает на меня с высоты своего роста. Вздыхает.
- Как только узнал о беременности. И только потом мне позволили познакомиться с Элоиз.
- Ты не знал?..
- Знал. Не видел. До последнего оттягивал – ну какой из меня отец девочке, Изза? Мне было двадцать восемь лет.
- Как вижу, прекрасный отец из тебя вышел, Эдвард.
- Фабиан подсказал мне своим появлением. Он всегда мне подсказывал, - выдыхает мужчина. – И Элли очень быстро мне поверила.
- Тебе хочется верить.
- Это лучший комплимент, - улыбается он, поцеловав мою ладонь, - ну и разговоры у нас на ночь глядя.
- Сегодня такой день. Разговорный.
- Да уж.
Я удобно устраиваюсь на его плече, Эдвард накрывает нас обоих одеялом, подтянув его выше. Какое-то время мы оба молчим. Но не засыпаем. Эдвард методично гладит мои волосы, я прикасаюсь к его груди. Тишина и темнота придает смелости. Решаюсь.
- Эдвард.
Он реагирует на мой голос, нежнее коснувшись волос. Отводит пару прядей со лба. Какие нежные у него пальцы.
- Да?
- Глупый вопрос.
- Я в нетерпении.
Разряжает обстановку, Эдвард в этом мастер. Улыбаюсь в его плечо. В такие моменты люблю Сокола еще больше.
- Ты с Террен... когда ты был с ней, ты бывал... с кем-то еще?
Он удивленно моргает, резко выдохнув. Останавливает свои поглаживания.
- Конечно нет. В этом заключается один из главных смыслов брака. Ты выбираешь одного человека.
- Правда?..
Он мягко касается пальцами моего подбородка. Просит на себя посмотреть. Это непросто. Взгляд у Эдварда тронутый, участливый. Но внимательный.
- Почему ты спрашиваешь?
Лучше быстро. Я знаю, что лучше быстро. Сглатываю и опускаю глаза.
- Если ты не был верен Террен, которая такая... Террен! На что тогда рассчитывать мне.
Эдвард в замешательстве. Я выбиваю его из колеи и делаю это играючи, сама поражаюсь. Почти минуту, наверное, он не знает, что мне ответить. Собирается с мыслями. Где-то в горле стучит сердце. Дались мне эти откровения... как бы просто не было с Калленом, порой мне все же с ним очень тяжело. Не так много во мне веры... в себя. Чтобы быть спокойной и рассудительной, не задавать таких вопросов.
- Прежде всего, Изабелла, ты – Schönheit. Безупречная красота, невероятная. Как солнце. Я тебе говорил, ты мое солнце. Однажды узрев его, никакие лампы накаливания уже не заинтересуют.
Его голос звучит серьезно и сосредоточенно, чуть ниже, чем обычно. Эдвард смотрит мне прямо в глаза, не подбирает слов, говорит от сердца. Нельзя не поверить.
- Просто...
- Просто ты не видишь себя со стороны, - подхватывает он, погладив большим пальцем мою скулу. – Иначе бы не сомневалась. Но даже если бы все было иначе, мой выбор остался бы прежним. Я выбираю тебя, Белла. Мне никто другой больше никогда не будет нужен.
- Последняя любовь?..
- Самая последняя, - серьезно кивает Эдвард, - до конца. Я буду верен тебе, я буду с тобой до самого конца. Чтобы не случилось.
- Это клятвенно звучит...
- Это и есть моя клятва, - он улыбается уголками губ, но ни серьезности тона, ни собранности черт лица это не отменяет, - буду повторять, пока ты не поверишь. Я люблю тебя. Я выбираю тебя. Только тебя – раз и навсегда.
- Не знаю, перестану ли я сомневаться... – зачем-то откровенничаю дальше, неуютно поежившись на своем месте.
Эдвард бережно оглаживает контур моего лица. Приподнимает поближе к себе.
- Я здесь, чтобы перестала, - обещает. Чувственно, глубоко целует – очень коротко. Отстраняется. По поцелую получает и мой лоб, и щеки, и уголки глаз. Эдвард будто бы изнутри меня согревает.
- Я люблю тебя.
- Ну вот, - улыбается, поцеловав меня еще раз, теперь чуть дольше. – Ну вот, Schönheit. Вот мы и здесь.
- Вопросы...
- Я люблю вопросы, - отметает попытку извиниться, качнув головой. – Задавай. Всегда.
- Отрывисто, мистер Каллен.
- Ну я ведь немец, - хмыкает он, пригладив мои волосы. – Еще я люблю планировать: завтра в девять утра у меня созвон с командой. До этого отвезти детей в школу. А, еще после обеда нужно заехать к Габриэлю.
- Снова?..
Эдвард мило, но чуть смущенно ухмыляется мне, опустив голову. Смотрит сверху-вниз, немного даже из-под ресниц.
- Я забыл у него бумажник.
Это что-то новое.
- Ты? Забыл?
- Ох нет, Изза, не смотри на меня так, - смеется Каллен, зажмурившись, - такое со мной впервые и, надеюсь, в последний раз. Обыскал всю машину и только потом догодался позвонить Габу. Дай бог, это не деменция.
- Эдвард, - журю его, похлопав по плечу. – Ладно уж. Один раз – не считается.
Эдвард ухмыляется моему выводу, очень нежно погладив у щеки. Я льну к его пальцам. Я всегда буду хотеть их касаний, всегда буду скучать по ним. Не знаю, как жила без Эдварда всю эту жизнь. Но точно знаю, что больше ни дня, что отпущен, жить без него не собираюсь.
- Так и запишем, - бормочет, притянув меня поближе. Вздыхает. – Так что план такой. А теперь давай спать.
Это дельное предложение.
- Добрых снов.
- Добрых, моя радость.
Поскрипывает от ветра так и неприкрытое окно. В спальне воцаряется абсолютная тишина. Попригревшись в самой непосредственной близости от Сокола, я засыпаю.
Ruhige Nacht. Спокойная ночь.