Глава 9

Hot spot *

Soundtrack главы Gregoire - Donne Moi Une Chance



Он сбросил с плеча тяжёлую сумку и смотрел, как она проходит в шикарные апартаменты номера отеля, снятого им специально для них. Он не хотел ни о чем говорить, не хотел спрашивать и рассказывать. Он хотел её – сейчас, всю сразу, прямо вот так вот, не принимая душ, не заботясь об антураже. Он хотел чувствовать её. Но он сдержался, потому что догадывался – у Тони явно что-то случилось, и она хочет поговорить с ним.

А Тони уже жалела, что выпалила, не подумав, то «да» в аэропорту. Проезжая в такси по набережной, она смотрела, как колышется тёмная, тяжёлая вода в каменном окладе городских берегов, мерно покачивая причаленные лодки, катера и красноклювых чаек, и думала о том, что вовремя сказанное «пока» сохранило её от непоправимых поступков, но и забрало то, о чем можно было бы помнить всю жизнь. Она взглянула на Паскаля – он сидел рядом, обнимая её за плечи и тихонько целуя в затылок. И это тепло, которое он выдыхал, пробегало по её волосам, проникая под кожу, вытесняя образ высокого нескладного парня и поселяя в душе покой.

- Тони… ты… - начал было Паскаль, но девушка оборвала его слова, впившись в губы поцелуем. От неожиданности парень сначала замер, но потом лавина желания прорвалась сквозь призрачную сдержанность, и было только слышно, как вырываются с «мясом» пуговицы на её рубашке, как падают на пол его ботинки, и как шаркнула по наполированному паркету молния его отброшенных джинсов. И ещё: «Да… ты… о-о-о… не… с тобой…». А потом они лежали, сплетясь руками и ногами, она не хотела его отпускать, а он и не пытался отстраниться. Она дышала ему куда-то в шею, а он слушал, чувствуя, как его кожу пропитывает её запах.

Утром она проснулась одна в огромной кровати. На подушке Паскаля Тони обнаружила записку:

«Придумал себе дела, чтобы… не спугнуть удачу. Вечером жду на нашем старом месте».

Она перечитала снова.
Понимать… можно всё понимать и даже принимать, можно чувствовать. Нужно! Ей сейчас нужен только Паскаль, нужно чувствовать, нужно, чтобы он её не отпускал, нужно для того, чтобы жизнь стала если не прежней, то хоть немного похожей на ту, что была «до». А что-то непрошенное, почему-то вторгшееся однажды, отойдёт в небытие, сотрётся временем, западёт куда-то в глубину памяти.

Ей нужно было в мастерскую, ей нужно было выплеснуть то, что накопилось за эти дни. Она уже обдумала сюжет.

Обуваясь, Тони обнаружила, что в правом кеде что-то мешает, она нагнулась, сунула в него руку и вынула кольцо, усыпанное маленькими бриллиантами. Держа его на раскрытой ладони, она присела на корточки, разглядывая, как нечто нереальное. Камни блистали в свете лампы, стоящей на тумбе, и разливали по ладони девушки тёплый свет.
Она закрыла глаза, чтобы слёзы не пролились. Как это похоже на Паскаля… без помпезности, без обволакивающих фраз, но так тонко и умело, что… Не говоря ни слова, уметь сказать о многом – талант Паскаля, и будь она проклята, если соврёт сама себе, что ей это не нравится.

***

Они вышли из дверей Бастилии, когда солнце уже садилось, небо на востоке алело яркими полосами, словно кто-то надрезал голубизну ножом, и небесная кровь вырвалась наружу.

Кареты у особняка Ламарков были давно готовы к отъезду и отправились в Шенонсо поздним вечером. Герцог ехал верхом, впереди. Он не чувствовал ни ветра, безжалостно трепавшего его волосы, ни того, что ночью значительно похолодало. Он не знал до сих пор, что сердце может остановиться, а тело при этом продолжать жить. Это было странным для него – трава продолжала расти, ночные птицы продолжали свои песни, и солнце, скорее всего, снова взойдёт утром, он только не понимал зачем. Разве что-то теперь имело смысл?

- Приведите ко мне эту Пуатье!

Вся в чёрном, ныне вдовствующая королева приняла решение относительно любовницы Генриха. В эти дни она пребывала в состоянии непрекращающейся агонии, сопровождающейся то приступами истерии, то приступами яростного гнева, то апатичного равнодушия к реальности, при всем этом ежедневные и еженощные многочасовые молитвы превращали Екатерину в зомби с безумным глазами.

Почти сразу после того, как тело её покойного мужа унесли для приготовлений к похоронам, она приготовилась мстить. Мстить отчаянно, не оставляя будущим жертвам ни единого шанса.

Диана вошла в залу, и челюсти Медичи сжались так, что было слышно, как скрипнули зубы. Её вечная соперница не надела траурное платье, её волосы были убранные безупречно, весь вид Пуатье говорил о том, что она выше – выше истерик, выше хаоса, выше никчемных причитаний, выше смертной тоски. Её умение достойно принимать любые удары судьбы всегда поражало Екатерину, сейчас же это вызывало какую-то дикую зависть и бешенство.
Даже в этот час, ужасный для них обеих, Диана выглядела как богиня.

Да как она смеет?!

Уняв дыхание и пытаясь выглядеть невозмутимой, Екатерина сказала:

- Вам надлежит немедля вернуть все драгоценности, подаренные Его Величеством. Так же, - королева перевела дыхание, – так же, Вы покидаете Шененсо навсегда, сегодня же! И… с этого дня ноги вашей не будет в Париже.

Диана выслушала всё, затем подняла на Екатерину глаза и, чуть приподняв подбородок, ответила:

- Я хочу, чтобы мои враги знали – даже сейчас, когда короля не стало, я никого не побоюсь.

И, не присев, как это было положено, в поклоне, она прошла через всю залу к двери, вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Ни паники, ни гнева, ни обвинений в несправедливости, ни просьб! Ничего, кроме достоинства и спокойствия, пусть и давшихся с огромным трудом. Вот в этом, именно в этом, и состоял «секрет» Дианы де Пуатье. Этому невозможно было научиться или перенять, она такой родилась и, возможно, в этом и было её проклятье. И ещё красота, невероятная красота, немеркнущая с годами.

- Камбьен! – позвала своего поверенного Медичи.
Жак де Камбьен был поверенным в делах Екатерины, её правой рукой и советником.

- Слушаю, Моя Королева. - Жак вошёл почти мгновенно, потому что был постоянно под дверьми, пока королева принимала Пуатье.

- Я приказываю выставить вон эту потаскуху вместе с её отродьем!

- Но на дворе уже темно, Ваше Величество, - попытался отговориться Камбьен, потому что ему было попросту лень затевать возню с приказами и сборами. – Тем более, Вы уже сказали ей, на сборы мадам де Пуатье уйдёт неделя, не меньше.

- Велите нанять ещё слуг в деревне, пусть помогают ей собираться.

- Слушаюсь, Ваше Величество.

- Камьбен. - Королева посмотрела на свечу, горящую в подсвечнике, свеча мерцала, но горела, кривенький огонёк норовила затушить расплавившаяся восковая жижа, но он бился, отталкивался от неё и продолжал гореть, оставляя свою копоть на свечах, горящих рядом. – Так как там в Бастилии? Уже казнили конюха?

- О, ещё нет. Прямого приказа не было, да и все эти хлопоты с похо…

- Как?! Ещё нет? У вас что, страха нет совершенно?

- Но…

- Ещё раз скажите мне «но», отправитесь в соседи к конюху! Чтобы завтра же, слышите, завтра же смертный приговор был приведён в исполнение!

- Слушаюсь, Ваше Величество! – И Камбьен поспешил удалиться, дабы не навлечь на свою шею ещё большего гнева королевы.

Екатерина вошла в небольшую церковь, построенную ещё отцом Генриха близ Шенонсо. Она опустилась на колени перед распятием и начала горячо молиться.

***

Паскаль вот уже в третий раз обходил в круг окрестные улицы неподалёку от назначенного ресторанчика. Он боялся заходить внутрь. А что если она не придёт, тогда надежды улетят, как дым, а если она уже пришла… пусть подождёт, он не знает, чего ждать от неё, готов ли он услышать…
Вдруг из кармана его джинсов подал голос сотовый. На экране высветился любимый номер.

- Где ты? – Голос парня прозвучал глухо и хрипловато.

- Я? Паскаль, я не смогу…

- Что?

- Я не могу сейчас прийти.

- Но почему, чёрт возьми?!

- У меня срочное дело, пожалуйста, не жди меня, возвращайся в гостиницу, я приду, я обязательно приду!

- Тони! Что, мать твою, происходит?

- Я всё объясню тебе, я обещаю!

И отключилась.

***

Француаза вышла из кареты, они остановились всё на том же постоялом дворе, нужно было поменять коней, времени на сон не оставалось. Робер отдал распоряжения слугам, сам стал снимать седло у коня, на котором ехал. Он нарочно медлил, хотел, чтобы девушка вошла в дом и поднялась в комнаты, он не мог разговаривать с ней, смотреть на неё…

- Эй, кто там есть! – раздалось на весь двор. – Коня мне!

Это бы придворный слуга Её Величества, и по всему было понятно, что он скачет из замка в Париж. Робер подошёл к нему:

- Что происходит, месье?

- Срочный приказ Королевы, Ваше Сиятельство.

- Могу ли я осведомиться, что в нём?

- Секретности в нём нет – это приказ казнить завтра, то есть уже сегодня, Луи Мореля, причастного к смерти Его Величества.

Француаза стояла на крыльце и слышала всё, что сказал посыльный. Робер посмотрел на неё – девушка, казалось, оцепенела, но это длилось всего лишь несколько мгновений.

- Задержите его! – прошептала Француаза на ухо Роберу. – Я прошу вас!

- Но каким образом?! – Робер смотрел в её синие глаза и чувствовал, что не сможет отказать ей, хотя он понимал, что всё это очень опасно.

- Найдите способ, умоляю!

Он отвернулся от неё и направился к посыльному.

- Послушайте, милейший, сейчас мы меняем коней.

- У меня срочный приказ Королевы.

- Но ведь вы же устали, вон и лошадь почти загнали. Не желаете ли передохнуть – выпить, перекусить чего-нибудь?

- Благодарю вас, милорд! Но мне необходимо…

- Ну же, составьте нам компанию! Что случится с вашим поручением за час-другой?

- Однако, возможно вы и правы. В замке последние два дня подают препротивную еду, повар госпожи де Пуатье уволен, а новый готовит чистую отраву, - и посыльный последовал в дом на постоялом дворе.

- Что вы задумали? – Робер едва сдерживался, чтобы не связать девушку и не отправить силой к себе в поместье. А она тем временем уже вывела осёдланного коня и собиралась взобраться на него. - Я не могу отпустить вас одну.

- Придётся!

- Я дал слово охранять вас.

- Я освобождаю вас от каких либ…

- Не стоит торопиться, миледи, - и он сжал челюсти так, что на скулах заиграли желваки.

- Дайте мне пройти!

- Не раньше, чем вы расскажете мне, что вы надумали делать.

- Я хочу… ехать в Париж, в Бастилию…

- И что дальше?

- Я попытаюсь убедить…

- О, Боже, Фроу! – Она вздрогнула, потому что он назвал её так, как звала только мать. – Вы действительно думаете, что стража пропустит вас в тюрьму?

- Я…

- Вы сейчас поедете в замок к матери и будете ждать, - он взял у неё поводья и сел на коня.
Робер посмотрел ей в глаза – в них читалась надежда, смешанная с беспокойством.

- Возможно, - и пришпорив коня, он очень быстро скрылся в сгустившихся сумерках.

***

В пабе было душно и сильно накурено. Пиво Паскаля не возбуждало, поэтому он налегал на добрый шотландский виски. Мысли уже не толпились в голове так сильно, как поначалу, но вот желание вытрясти из Тони дурь пока не прошло.



Вокруг народ, прилично набравшись, начал шуметь, кого-то даже выпроводили за излишнюю рьяность в споре, а он, покручивая в руке стакан с тяжёлым стеклянным дном, гонял и гонял в голове мысли о том, что же он делает не так. Видимо, он делает не так всё, абсолютно всё! Потакает всем её странностям, ждёт, ждёт, ждёт… Схватить в охапку и увезти. Всё равно куда, только бы подальше от суетности дней. Надо просто купить билеты в один конец. Он достал сотовый – там не было ни одного пропущенного вызова от неё. В такие секунды он чувствовал, как теряет её, словно кто-то или что-то крадёт её у него, и поделать он с этим ничего не мог.

Очередной глоток виски уже не обжигал горло, он лишь добавил тяжести в голову. Мысли теперь были будто жёваными, пустой стакан раздражал, и он махнул бармену, чтоб тот повторил.

Спустя три часа паб начал пустеть, на часах было половина первого ночи. Что ж, сейчас он придёт в отель, и если её там не будет…
Если её там не окажется, он будет ждать!

Потому что… любит! Любит, любит, любит, любит… Любит, чёрт возьми!

- Куда едем, сэр? – поинтересовался таксист.

- Прямо.

Таксист кивнул, непонятно себе или пассажиру, и тронулся с места.
Они проезжали квартал за кварталом, площади, дома, улицы и улочки, мосты и проулки – в итоге, машина, объехав полгорода, выехала на окраины, в те районы, где нагромождение старых зданий давало возможность уличным марателям стен полную свободу действий.

Задремавший Паскаль открыл глаза как раз тогда, когда машина, проезжая мимо расписанных стен, «запнулась» за выбоину в асфальте. Он никогда не мог постичь, зачем нужно было пачкать стены. Ну, забавно, но не более.

- Остановите, - расплатившись, Паскаль вышел из машины, решив, что небольшая прогулка лишь отдалит его от неизбежного одиночества в номере. Его не очень заботило то, что этот район он совершенно не знает.
А райончик был тот ещё – кое-где ютились на картонках бомжи, свора бездомных собак, выбежав внезапно из-за угла, скрылась в подворотне какого-то заброшенного склада. Вдруг Паскаль увидел, что у стены небольшого трёхэтажного дома стоит молодой человек – и это явно был граффитист. Он выводил последние штрихи на небольшом рисунке.

- Эй! – крикнул ему Паскаль.

Парень оглянулся, замер на секунду, затем, отбросив в сторону баллончик с краской и схватив рюкзак, бросился бежать. Неизвестно какая сила понесла Паскаля вслед за парнем – то ли ночь, то ли виски добавляли во всё это приличную пригоршню адреналина – и Паскаль старался не отставать. А парень, ловко закинув рюкзак на плечо, за поворотом припустил ещё быстрее и вскоре скрылся из виду. Паскаль остановился. Отдышавшись, он решил вернуться и рассмотреть, что же такое было на той серой стене.



Он был поражён, что в такой маленькой работе была душа и идея. Словно маленький символ стремлений к любви и красоте.

Мелькнула мысль – это рисовал не парень.

Открыв дверь номера, он увидел, что на полу валяются сброшенные, словно в спешке, кеды Тони, от её куртки почему то пахло ацетоном. Саму девушку он обнаружил в спальне, она мирно спала. На прикроватной тумбочке лежало кольцо, она его так и не надела…

Парень разделся и лёг рядом, притянув девушку к своей груди. Он долго слушал её дыхание и не заметил, как провалился в сон.

* hot spot - в граффити - опасный район