- Иногда он просто доводит меня до невроза, - пожаловалась Элис. – Джаспер забрызгал все зеркало над раковиной. Понятия не имею, как он умудряется! Думаю, он нарочно, и в каком-нибудь шкафчике спрятан злосчастный пульверизатор!
Соседка раскладывала только что приготовленные кексы на квадратной фарфоровой тарелке пастельно-розового цвета. Рельефная каемка была украшена изящным и утонченным платиновым узором, и это по-своему вдохновляло. Кексы были яблочно-медовые с корицей. Маленькие произведения кулинарного искусства, щедро украшенные орешками, маком и кунжутом. Румяные и душистые. Их аромат наполнил квартиру невидимым пряным туманом, делая этот вечер по-особенному уютным.
Разгладив белую скатерть, Элис еще раз оценивающе оглядела стол и, не обнаружив никаких изъянов, наконец, села. Изогнув бровь, девушка уставилась на меня, вероятно, ожидая моих комментариев по поводу ее парня. Я закатила глаза и ответила:
- Что ты хочешь, чтобы я сказала?
Признаться, эти разговоры были не для меня. Мне не хотелось обсуждать ни парней, ни бульварные любовные романы, ни того красавчика из новой вышедшей на большие экраны комедии.
- Ладно, я сдаюсь, - Элис подняла ладони. – Ты какая-то задумчивая в последние дни. Что тебя беспокоит? Жакет? Я обещаю сходить с тобой за новым в следующие выходные.
- Я в порядке.
- Точно? Имей в виду, я знаю, ты скрытная натура и не будешь рассказывать. Просто скажи, что не собираешься выпрыгивать из окна из-за этого дерьма.
- Не собираюсь, - лаконично ответила я, откусывая нежнейший кекс и с наслаждением прикрывая веки.
- Дело в том человеке, который учит тебя писать картины?
- Ничему он меня не учит, - недовольно сказала я, нахмурившись. – Я сделала то, что он просил, а взамен ничего. Только время зря потратила, - я вспомнила про вымытые едва ли не до блеска полы и тяжело вздохнула.
- То, что он просил? – соседка широко открыла глаза. Взгляд ее выражал глубокое изумление с примесью злости и возмущения. – Он что? Принуждал тебя к чему-то?
- О, Боже, нет! – заверила я Элис. – Ничего такого!
- Тогда иди и потребуй у него урок за твое потраченное время, - девушка даже встала в порыве негодования. Элис частенько пробивало на эмоции. На самом деле я даже немного ей завидовала, она была всегда такой живой и полной взрывной, заражающей энергией. А еще Элис была смелой. Она могла без угрызений совести сказать что-то в высшей степени неприличное и послать тех, кто ей не нравится, далеко и надолго. Она никогда не пыталась подстроиться под узкие рамки «нравиться всем». И уверена, что в голову Элис ни разу не приходила мысль: «А что люди подумают обо мне?»
- А знаешь, ты, кажется, права, - кивнула я, глядя на полное решимости лицо соседки. Я вдруг представила ее воительницей, амазонкой и мысленно отметила себе, что обязана нарисовать девушку в таком образе. При первой же возможности.
- Не кажется, а точно! Мы можем взять факелы и вилы и пойти к этому шарлатану вместе!
Я улыбнулась: - Думаю, что справлюсь сама. Спасибо, Элис. И за кексы тоже.
- Всегда пожалуйста, дорогая, - девушка вновь уселась за стол и сделала глоток своего ароматного, травяного чая. – Про поход с факелами я не шутила, - подмигнула она, а я, накинув верхнюю одежду, поторопилась в галерею.
Кое-кто, в каком бы он там настроении не был, должен мне урок.

Прежде, чем коснуться ручки, покрытой паутиной белесых трещин, я несколько минут стояла перед знакомой деревянной дверью, собираясь с мыслями. И вот я снова здесь. В шаге от галереи и её хозяина, которые стремительно ворвались в моё существование и внезапно придали ему какой-то привкус.
Погода была по-осеннему отвратительной и совершенно не вдохновляла. Накрапывал мелкий дождь, выл ветер, и если бы мне приказали изобразить этот пейзаж на холсте, то кроме черной краски и размашистых мазков мне бы ничего не потребовалось. Пока я шла к знакомому зданию, то задумалась, а страсть, которой меня заразила Элис, слегка подстыла, но я все равно всей душой стремилась в это место.
Забавно, оказывается, все это время я глубоко заблуждалась. Никогда не считала, что ощущаю всю сладость каждого прожитого дня, но и не думала, что живу пресно. И внезапно все изменилось. Появилась интрига. Интерес. Азарт. Я ощутила едва уловимый аромат жизни и теперь им жадно дышала. В тот день, когда я впервые услышала низкий, пленяющий голос художника, будто бы все на свете наконец пришло в порядок. Сквозь черный янтарь туч выглянул тоненький луч блестящего золота. И все словно ожило. Приобрело цвета.
Если бы раньше я знала, что можно чувствовать такой пыл, то хотелось бы думать, что изначально делала бы все по-другому. Я бы радовалась мелочам, искала приключения, со всей серьезностью относилась к своему бесценному времени, акцентировала бы внимание на важных вещах, а не тонула в ежедневных проблемах, которые словно болото – чем больше ты барахтаешься, тем больше оказываешься в дерьме. Жаль, что я не поняла раньше, что жизнь не найдешь в коробке хлопьев у себя дома. Я шла по сложенной тропе, а не протаптывала свою.
Как хорошо, что еще не поздно начать жить.
Я толкнула дверь и, закрыв глаза, неторопливо втянула запах этой комнаты. Аромат бумаги и древесины, вызывающий приятное тепло в груди, легкая кислота красок, нотка нежной ванили и еще что-то, очень теплое и загадочное. А еще комната пахла им… Маэстро. Его эмоциями и переживаниями. Его чувствами. И все это делало меня… настоящей. Поражало то, насколько странным, невероятным и в то же время неоспоримым было это чувство.
Одно было абсолютно ясно – я буду цепляться за то, что делает меня живой.
Все тонуло в вязкой тишине. Тяжелые шторы вновь плотно закрыли путь свету и наполнили комнату тьмой. Лишь одинокая лампочка в латунном бра практически безуспешно боролась с голодной темнотой.
Я почувствовала его присутствие еще до того, как услышала голос. Каждая пылинка в этой комнате вибрировала в ответ на его магнетизм. И я тоже. Тоненькие волоски на теле встали дыбом, и волнующий трепет прошелся по телу. Он здесь.
- Я думал, ты больше не придешь, Лисичка, – его голос отозвался во мне дурманящей дрожью, и согревающий маленький огонек вдруг вновь вспыхнул в моей груди. Сделав глубокий вздох, я обернулась и посмотрела на дверь, тонущую в темноте.
- Я все же помыла полы, Маэстро. Вы должны мне урок.
Кажется, он усмехнулся.
- Ты где-нибудь учишься? – вдруг спросил Маэстро, застав меня врасплох. Я не ожидала, что художник будет интересоваться тем, что происходит со мной вне стен этой галереи. После нашей последней встречи мне показалось, что, если мы когда-нибудь увидимся вновь, на распространение личной информации будет наложен запрет.
- Да, - выдержав недолгую паузу, ответила я.
- На психолога? – с долей иронии и едва уловимой ноткой игривости произнес он.
- Нет, - отрицательно покачала головой я.
- А на кого?
- Экономист? – произнесла робко, в голосе властвовала неуверенность, поэтому мой ответ обрел вопросительные интонации.
- Почему? Почему ты не поступила туда, куда хотела?
- Наверно, предчувствовала, что встречу вас, Маэстро, и отделаюсь мытьем полов, а не астрономическими счетами за обучение.
- Не все идет так, как мы хотим, верно? – тихо сказал он.
- Чертовски верно.
- Так, - он словно очнулся от чего-то. - Мы должны договориться, Лисичка. Если тебе вдруг захочется поговорить о чем-то, кроме холста и красок (а это крайне нежелательно), то мы можем обсудить уровень инфляции, амортизацию и валовый доход. Но давай раз и навсегда оставим психоанализ.
- Итак, что ты думаешь о нынешнем уровне безработицы? – хмыкнула я, устраиваясь поудобнее в центре комнаты и неторопливо рассматривая инструменты, которые так и остались лежать здесь после моего ухода. Однако все было бережно прочищено.
- Я не думаю об этом. И тебе сейчас не советую. Возьми тюбик с готовой краской и сделай пару мазков на холсте.
Учитывая мою сосредоточенность, думаю, что хмурилась я в этот момент, как никогда. Сконцентрировавшись на его задании, я отыскала необходимый тюбик, выдавив немного пурпурной краски на палитру, и, позволив мягкой кисти почувствовать ее, сделала несколько размашистых мазков на полотне.
- А теперь получи этот же цвет смешиванием.
Я аккуратно взяла баночки с красным, синим и желтым порошком. Ласково взяв бутылочку с льняным маслом, я принялась разбавлять порошок и, добавив все необходимые ингредиенты, смешала цвета, получив необходимый пурпурный. Не дожидаясь приказа Маэстро, я сделала пару мазков уже другой краской.
- Тебе нравится цвет, который был в готовом тюбике? – спросил художник.
- Нет, - ответила я, слегка склонив голову.
- Почему?
- Он… - я задумалась, глядя на свои первые мазки.
- Что он?
- Мертвый?
- А что ты скажешь о том цвете, над которым ты трудилась сорок минут? Разве он не мертвый?
- Нет.
- Почему?
- В нем есть… Что-то… Я не знаю. Прозрачность, глубина, звучность.
- Он намного богаче, тоньше, интереснее, не правда ли? Правило номер один, Лисичка - забудь о готовых красках. Если ты хочешь получить даже самый банальный цвет, сиди и мучай свои баночки. Ты умеешь, я убедился. Правда, можно не делать такое лицо, как будто ты сидишь за круглым столом и решаешь все политические проблемы одновременно.
Я искренне улыбнулась.
- Потрать столько времени, сколько потребуется. Не торопись. Смакуй этот процесс и поправляй саму себя. Тогда то, что ты пишешь, будет иметь ценность. Ты всегда рисовала только в один слой, не так ли?
- Да.
- Почему ты не хочешь попробовать сотворить что-то многослойное? Мир не плоский, если ты научишься писать, накладывая слои друг на друга, то твои картины оживут. Они будут занимать пространство и время.
- Я не настолько хороша в живописи, чтобы нагло лезть на следующую ступень.
- Но если ты нагло не полезешь на следующую ступень, то никогда не будешь хороша в живописи. Попробуем?

- Нет, это просто невозможно!
Я безумно злилась из-за своей неудачи. Мои мучения продолжались уже несколько часов, но я никак не могла подстроиться под технику импасто. Да, что-то получалось в том смысле, что в моем чертовски многослойном скромном пейзаже было дерево, но в нем не было энергии. Не было жизни и внутренней красоты.
- Спокойно, Лисичка. Правило номер два - живопись это не только смешать краски и правильно поставить свет и тень. Я верю, что у тебя получится.
С нотками дикой печали в голосе я добавила:
- Миссия невыполнима, Маэстро! И это возмутительно несправедливо! – я безжалостно кинула кисть в стакан и, скрестив руки на груди, недовольно уставилась на свою мазню.
- Немедленно возьми кисть и продолжи работу!
Я злобно проигнорировала его приказ и продолжила непоколебимо сидеть на своем месте, не двигаясь. Я любила упрямиться. Мне нравилось думать, что эта черта сильной стороны моего характера, но на самом деле жизнь часто делала ее еще одним моим недостатком. Даже сейчас. Я должна была взять кисть в руки, должна была ведомыми и неведомыми способами заставить холст работать на меня, но своенравный характер заставлял меня сохранять проклятую неподвижность.
Внутри я вся вибрировала от накрывшей меня волны фиаско. Один покойный Ван Гог знает, как мне было тяжело в этот момент.
- Ты позволишь довериться тебе, Лисичка? – внезапно полушепотом произнес Маэстро, и его голос волнующе сорвался.
- О чем ты? – непонимающе отозвалась я, все еще трясясь от гнева.
- Не оборачивайся, - сказал он, и вдруг послышался скрип открываемой двери.
Этого звука было достаточно, чтобы вызвать во мне панику. Я замерла, окаменев подобно мраморной статуе. Пульс резко подскочил. Меня накрыла волна из смеси необъяснимого страха и предвкушения, которая на несколько секунд обесточила мое тело.
Я слышала его шаги, и все внутри сводило от тревоги. От остроты нахлынувших ощущений у меня поджимались даже пальчики на ногах. Мне хотелось обернуться, но я не могла. Мое тело перестало меня слушаться, оно реагировало дрожью лишь на звук его шагов.
Маэстро остановился прямо позади меня. Спиной я ощущала его тепло, его наэлектризованную ауру и испытывала противоречивые чувства. Одновременно я ощущала себя в опасности и безопасности.
Он прикоснулся к моему плечу и неторопливо провел пальцами вдоль руки. Кожа вдруг стала гиперчувствительной, и каждая моя клеточка почти болезненно реагировала на его едва ощутимое прикосновение. Я застыла, пытаясь усмирить свое рваное дыхание и не позволить водопаду ощущений унести меня в беспроглядную бездну. Он сжал рукой мою ладонь и прижал меня спиной к груди.
Его запах.
Его близость.
Сводили с ума.
Это было интимнее, чем объятие.
И в этот момент я перестала о чем-либо думать. Я чувствовала.
- Тшшш, успокойся, - прошептал он, и в эту безумную секунду его голос звучал абсолютно по-другому. Его простые слова трепещущими бабочками проникли мне в самое сердце.
Это был самый чувственный, самый сексуально напряженный момент в моей жизни, и я бы обманывала сама себя, отрицая темную потребность, которая вдруг начала вскипать в моей крови.
- Расслабь руку, кисть чувствует твое напряжение, - его дыхание раскаленным ветром обжигало мочку моего уха.
«Боже! Боже! Боже! Все, я потеряна!»
- А теперь смотри, - он водил кистью с помощью моей руки. Через несколько минут, во время которых я чуть не задохнулась от тахикардии, поверхность холста стала приобретать рельеф. Рисунок оживал.
Если он думает, что таким образом заставит меня все запомнить, то Маэстро глубоко ошибается. Я не разобрала ни единого слова. Все, что я слышала – грохот моего взбесившегося сердца и его дыхание.
Я, чувствуя себя заблудшей душой в непроницаемом огне преисподней и одновременно в прохладной росе небес, внезапно даже для самой себя взяла его ладонь и робко прикоснулась чувствительными подушечками пальцев к огрубевшей коже мужчины, а потом услышала его резкий вздох.
- Почему ты прячешься? – шепотом спросила я, делая короткие, поверхностные вздохи, потому что безумно боялась упустить любое из его движений.
- Я сложный, - тонкая прядь моих волос слегка покачивалась от его дыхания.
- Позволь мне обернуться, - голос дрожал и подводил.
- Если ты обернешься, то больше никогда не услышишь моего голоса. Мы прекратим наше знакомство и наши уроки, Лисичка. Ты действительно хочешь этого?

---

Спасибо бесценной Ksushenka за редакцию
Жду ваших впечатлений на форуме)))