— Белла, у меня отличные новости!

Он практически влетел в мою комнату, где я читала, лежа на кровати, все еще одетый в рабочую форму, передник и все прочее. Вне помещений «Старбакса» зеленый передник на любом смотрелся бы странно. В появление Эммета он внес бы комедийную нотку. Ему совсем не подходил передник… Но Эдварду он только подчеркивал его зеленые глаза и акцентировал необычный оттенок волос. Я приоткрыла рот и от него, и от его внезапного появления в моей комнате, и начала беспокоиться, что после длинных часов фантазий во мне разовьется тоска по «Старбаксу»...

—Изабелла, ты слушаешь меня?

Он сидел на моей постели и смотрел, как я выпутываюсь из своих мыслей. Его голос был озабоченным, и он использовал мое полное имя, потому что понимал, что я его не слушаю. Я немедленно покраснела, застигнутая врасплох, и только радовалась, что он не может прочитать мои мысли. В ином случае он мог бы часто ловить меня на непристойных мыслях с его участием. Свежеобнаруженная свобода наших отношений освободила и мой разум.

— Ой, прости! У тебя новости! — попыталась я сымитировать его возбуждение и одновременно заинтересованность.
— О нет. Ты сильно покраснела. О чем ты думала? — спросил он иначе, чем обычно, менее серьезно, и наклонился ко мне, игриво улыбаясь. Я покраснела еще больше.
— Эдвард, здесь просто жарко. Так о чем твои новости? — быстро проговорила я, пытаясь отвлечь от предмета моего легкого смущения.

Он с подозрением посмотрел на меня. В последнее время Эдвард часто заставал меня краснеющей, потому что стал уделять мне больше внимания. Прошла всего неделя после прогулки к их репетиционному залу, ставшей суровым испытанием. Только что начался ноябрь, и еще не так похолодало, чтобы меня можно было обличить во лжи. Я никогда не говорила, что являлось истинной причиной румянца, но он всегда спрашивал это, и, полагаю, у него имелись кое-какие идеи на этот счет, но мне не хотелось подтверждать их.

— Моего отца пригласили на медицинскую конференцию в «Ритц Карлтон» в Пасадене на следующей неделе. А поскольку это всего в двадцати милях от Голливуда, то мои родители решили вместе приехать сюда. Что означает…
— Карлайл и Эсме приезжают! — закончила я его мысль, на самом деле радуясь. Последние несколько раз Эдвард говорил со своей мамой в моем присутствии, и каждый раз протягивал трубку мне, и я несколько минут беседовала с ней. Я стала называть ее «мамой», потому что говорила она материнским тоном, и для меня было естественно так ее называть. Ее голос определенно был более материнским, чем голос моей собственной матери. Моя мать, когда я рассказала ей, посчитала это милым, а Эсме немедленно понравилось сравнение, от чего я полюбила ее еще больше.
— Да! Они хотят посмотреть, как мы живем, и познакомиться со всеми нашими леди, — улыбнулся он. Я просияла в ответ.

Всеми вашими леди, да? Я уже квалифицируюсь у Эдварда как «леди»? Самый большой вопрос этих дней. Мы пока еще ничего не определяли, потому что он попросил себе время. Но для чего, я все еще не понимала и не спрашивала.

То, как он смотрел на меня и как касался… при этой мысли я засмеялась и опять покраснела, что не прошло незамеченным Эдвардом.

— Ты опять покраснела. О чем ты думаешь? — почти прохныкал он.
— Ничего серьезного, Эдвард. Я просто… часто задумываюсь и не могу контролировать это, так что прекрати волноваться и научись игнорировать это, — попыталась я быть жесткой. Но мое бормотание было чем угодно, но не жестким ответом, и он не принял его.
— Я сейчас пойду в душ и смою с себя запах кофе, но даже на секунду не думай, что я прекращу спрашивать или думать о причине твоего румянца. Когда-нибудь я узнаю ее. — Он самодовольно улыбнулся. Я почти уверилась, что он на самом деле может читать мои мысли и только притворяется, чтобы заставить меня признать вслух, что я хочу сорвать с него передник.

Я только улыбнулась, сдерживая свои желания. Он вышел из комнаты.

Я отставила осторожность и широко улыбнулась. Встреча с Карлайлом и Эсме положительно возбуждала меня.

Позже вечером мальчики ушли на репетицию, а мы с девочками в гостиной ждали их возвращения. Они должны были вернуться поздно, и мы планировали посмотреть фильм «Телеведущий», так что приходилось поддерживать себя бодрыми и энергичными.

Мы втроем сидели на небольшом диванчике и ели доритос, обмакивая их в сырный крем. Наверное, звучит ужасно, но так получилось, потому что мы пробежались по продуктовому магазину и применили изобретательность. Мы смеялись над собой и собственными нелепыми вкусами, особенно Роуз, которая предоставила инициативу Элис и мне и с отвращением смотрела, как мы начали есть. Но потом она забрала себе и крем, и поставила на колени банку с доритос. Мы смеялись над сюжетами из шоу «Самое смешное домашнее видео Америки», и это было лучшее время, которое каждая из нас могла бы вспомнить.

— Ничто не сравнится с падающими детьми! — воскликнула Роуз, хватая ртом воздух.

Мы с Элис нахмурились, но не смогли возразить. Все падения были невероятно смешными, и я подумала, что имела бы полное право смеяться, раз уж сама могла оказаться на их месте. Я их прекрасно понимала.

После двух полных эпизодов «ССДВА» у нас начало расти раздражение. Музыка стала влезать в нашу семейную жизнь, и поскольку у нас троих был недельный перерыв между третьим и четвертым семестрами, мы могли только ждать.

— Ненавижу эти длинные ночные репетиции! Они никогда хорошо не заканчиваются. Вы же знаете, это означает, что двое из них поссорятся и будут в плохом настроении, когда, наконец, вернутся, — констатировала Элис, засовывая себе в рот два чипса. Сейчас доритос с сырным кремом уже не казались лакомством. Она пристально посмотрела на нас с Роуз, потому что ссорились всегда Эммет с Эдвардом. Как будто мы могли с этим справиться!
— У меня всегда уходит вечность на то, чтобы успокоить Эммета после его ссор с Эдвардом. Глупость какая-то. Белла, а как ты с этим справляешься? — поинтересовалась Розали.
— Никак, — непонимающе посмотрела на нее я. — А почему я должна с этим справляться?
Роуз сердито начала мне объяснять.
— Потому что мне приходится иметь дело с Эмметом, который злится на Эдварда, а Элис — с Джаспером, который злится на Эммета за то, что тот злится на Эдварда… — Элис согласно кивнула и закатила глаза, — так что, полагаю, ты должна справляться с Эдвардом, который злится после их ссор. Он как бы твой. — Когда она произнесла «твой», то засмеялась. Мы с Элис поддержали ее.
— Ты говоришь так, словно они щенки, которых мы себе завели! — смеялась Элис, прикрыв рот, чтобы не вылетали крошки доритос. — И, сколько бы он не умолял, я никогда не вывожу Джаспера на улицу сделать пи-пи.

Роуз, расхохотавшись после этой фразы, выронила чипс, а я почти подавилась, так сильно рассмеялась.

— И я даже не награждаю его, когда он, как хороший мальчик, воспользуется горшком! — сквозь взвизги пошутила Элис, пытаясь удержаться на ногах от смеха. Даже Роуз покачнулась. Мы так громко смеялись, что я не могла не представить этот образ в своей голове.

Успокоившись, я спросила:
— А если серьезно, Роуз, что ты имела в виду, сказав, что «он мой»?

Я продолжала смеяться, но заметила ее странный взгляд.

— Ты же понимаешь, о чем я! — обвинила она. — С тех пор, как Эдвард вернулся из черной дыры, в которую попал после тура, вы с ним стали ближе, чем прежде. — Она помолчала, и на ее лице проявилось любопытство. — А что между вами двумя? Я хочу сказать, он, кажется, отлично справляется после всего того, что случилось с Таней…
— Или после ее отсутствия, — пошутила Элис себе под нос, опять вызывая у нас приступ смеха.
— Так что у вас, Беллз? Все официально? — Они обе выпрямились, и мне показалось, что сейчас я провалюсь внутрь диванчика.
— Нет. Но как-то раз, когда я вернулась после свидания с Джейком… — Я передернулась, все еще чувствуя себя неловко при мысли о нем. Хорошо еще, что пока перерыв в занятиях, и мне не нужно видеться с Джейком или говорить с ним. — Мы с Эдвардом прогулялись к их репетиционному залу… — Я замолчала, не зная, как продолжить.
— И? — подпрыгивала вверх-вниз Элис.
— Он пытался тебя соблазнить, Белла? — драматически подмигнула Розали и сжала мою руку.
— Нет, нет. Он попросил дать ему время.

Они обе на какое-то время уставились на меня. Элис прекратила подпрыгивать и выглядела смущенной, а потом спросила:
— Время для чего?
— Он не объяснил, — вздохнула я и решила, что лучше рассказать им всю историю, начав с небольщих изменений в наших отношениях, того, как он отреагировал на приглашение Джейкоба на свидание, а потом все детали нашего разговора в зале.

Я подумала, что они обе расчувствовались, когда дошла до части с моей колыбельной. Я сама почти расплакалась, когда вспомнила, какой невероятно милой она была. Мы разделили очень девичий момент. Элис выглядела так, словно отправилась в страну грез вместе с Джаспером, который последовал примеру Эдварда и увел ее в репетиционный зал, а Роуз неконтролируемо прижала руки к сердцу, глядя на меня с обожанием в глазах. Я улыбалась как идиотка, глядя на них.

Подойдя к концу истории, я остановилась и ждала их мнений, которые обязаны были последовать.

— Белла, очевидно, что ему нужно время, чтобы быть готовым принять тебя. А для чего еще он может просить время? — уверенно заявила Роуз.
— Я тоже так думаю. Но это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой. — На самом деле так. Только это заставляло меня колебаться.
— Даже не думай, Белла! Это имело бы смысл для кого-нибудь еще, но мы же видим, что происходит! Вы двое намного больше подходите друг другу, чем мы все, а у нас настоящие отношения! — Элис потрясла мою руку, подчеркивая свою точку зрения. — Он сейчас очень бережно относится к тебе, просил время и все такое прочее, что хороший знак. Я понимаю, все еще зыбко, но думаю, ты можешь быть уверенной в том, что происходит.

Я кивнула в знак понимания их слов, но все еще не была уверена. Все эти длинные месяцы осознавания, что я не могу его получить, выработали у меня плохую привычку к неуверенности, которую невозможно побороть. Я привыкла к мысли, что он недоступен для меня в этом плане.

— А если ты все еще чувствуешь неуверенность, просто спроси его. Между вами такие безумные отношения, что вы вполне можете про них поговорить. Плюс, мне кажется, ему самому надо разобраться в том, что происходило во время Дней Черной Дыры, прежде чем ты со всем согласишься. — Роуз посмотрела меня, передавая взглядом сообщение «Доверяй мне», но тут дверь открылась, и зашел Джаспер, не давая мне времени ответить.

Он выглядел сильно расстроенным, по крайней мере для Джаспера, кивнул нам в знак приветствия, подошел прямо к Элис, наклонился, схватил ее за руку и поволок в прачечную. Элис только махнула нам, закатила глаза и закрыла за нами дверь.

— Похоже, пора приступать мне, — вздохнула Роуз, встала и направилась к двери. — Хочешь, пришлю твоего сюда? Мне, возможно, все равно придется их разнимать, — усмехнулась она, но выглядела озабоченной стоящей перед ней задачей.
— Эй, он сам может найти дорогу, — пошутила я и пожала плечами.

Она кивнула и вышла в коридор.

Я встала, ушла на кухню, убирая чипсы и сырный крем, и думая, как в следующий раз, когда мы пойдем в кино, предложу их попробовать Эдварду.

И он действительно быстро нашел дорогу.

Я улыбнулась, когда открылась дверь, и на пороге появился Эдвард.

— Успешно порепетировали? — саркастически спросила я, понимающе улыбаясь.
Он закатил глаза и сказал:
— О да.

Мы никогда не говорили про их ссоры, он всегда хотел скорее забыть про них и прийти в хорошее настроение. Я была более чем счастлива подчиниться. Они никогда не ссорились по поводу чего-то очень серьезного, так что я радовалась тому, что он проводит время со мной, не злясь на Эммета.
Эдвард подошел и взял бутылку воды из холодильника. Только теперь я заметила, что у него в руках.

— Для чего это? — скептически спросила я, показывая на скейтборд, который он тащил за спиной.
Он хитро улыбнулся.
— Сейчас мы начнем твои тренировки, — авторитарно заявил он, криво улыбнулся и сделал глоток воды.
Внезапно я начала нервничать.
— Эдвард, я не хочу учиться скейтборду. — Мне до сих пор казалось, что это все шутка.
— Конечно, хочешь. Я требую этого умения от всех своих друзей, — продолжал улыбаться он.
Я нервно засмеялась и повернулась к нему.
— Прекрасно, тогда вычеркивай меня из них. Я не хочу закончить день в больнице, — умоляюще посмотрела я на него, только наполовину говоря шутливо. Все вполне могло закончиться травмой.
Подойдя, Эдвард положил руку мне на плечо и нежно проговорил:
— Я обещаю, что ты не пострадаешь. Ты веришь мне?

Вдруг мне показалось, что мы говорим не только о скейтборде, и предложение Розали пронеслось у меня в голове. Может быть, скейтбординг — хороший способ избежать этого разговора. Часть меня действительно хотела знать, для чего он просил время, и хотела получить некоторые ответы на выходки Эдварда во время Черной Дыры, но вторая большая часть наслаждалась прошедшими двумя неделями с ним и новыми вершинами, на которые поднялись наши отношения. Если я думала неправильно, и он искренен со мной, то все может разрушиться и опять пропасть. Я не готова к такому повороту событий.

Значит, все-таки скейтборд.

— То есть ты не сдашься, пока я не упаду достаточное количество раз, чтобы доказать, что мне не стоит заниматься чем-то типа скейтборда? — засмеялась я, пытаясь поднять настроение.

Он мгновение выглядел расстроенным тем, что я не ответила на его вопрос, но, раз уж я согласилась с его планом, улыбнулся и придержал мне открытой дверь.

Мы вышли на парковку, где в это время было пусто и уединенно. Поздней ночью никто не мог наехать на меня, а я никого не могла сбить.

На самом деле это было весело. В самом начале, когда я первый раз встала на доску, сердце заколотилось внутри грудной клетки. И стало еще хуже, когда Эдвард положил свои руки на мои бедра.

— Не бойся, Белла. Я не отпущу тебя, пока ты не попросишь меня. — Он встал позади меня, и я очень радовалась, что Эдвард не видит мое побагровевшее лицо, иначе мне пришлось бы отвечать на его вопросы.
— Ладно. — Мой голос дрожал от нервов и наполовину от идеи, что я, если захочу, могу чувствовать на себе его ладони всю ночь.

Он начал катить доску, чтобы я смогла почувствовать движение. Потом пришла очередь подпрыгиваний, разворотов и объездов. Примерно через десять минут он потребовал ездить быстрее и быстрее и рассмеялся, когда я взвизгнула, объезжая машины.

Его руки все это время надежно лежали на мне, и только однажды, когда доска на секунду подпрыгнула и ударилась о цемент, я инстинктивно схватила его ладони для поддержки. Он, засмеявшись, сплел наши пальцы в ответном жесте.

— Похоже, ты не доверяешь мне, — саркастически сказал он.
— Дело не в тебе. Это моя природная способность превратить любую безопасную для человека ситуацию в катастрофу. — Я повернула голову, чтобы продемонстировать ему обеспокоенный взгляд, чтобы подчеркнуть свою правдивость и то, что это не имеет ничего общего с доверием к нему.

Его лицо оказалось ближе, чем ожидалось, и, повернувшись, я уловила его запах и одновременно поймала его взгляд, что вызвало у меня улыбку.

— Да, это весело, — ласково сказал он, улыбаясь в ответ.
— Конечно, — тихо сказала я. И это чистая правда.

Мы разделили момент серьезности, а потом он поставил ногу на передний край доски, чтобы остановить качение, и игриво улыбнулся, полностью разрушая атмосферу.

— Следующий шаг. Давай сама! — широко улыбнулся он. Я запаниковала.
— Сама? Я не умею.
— Умеешь, — нахмурился он. — Это требует минимальных навыков, а они у тебя уже есть.

Он дал мне сойти с доски и начал учить, как толкаться одной ногой, а потом ставить ее в центр доски, чтобы она покатилась. Смысл был в плавности и равновесии. Я точно знала, что это будет моим концом. Эдвард перестал придерживать меня, что само по себе разочаровывало, и я очень долго колебалась. Он минут пять смотрел на меня, одной ногой стоявшую на доске, а второй — на земле, и, наконец, скрестил на груди руки:
— Оттолкнуться обычно означает то, что надо толкнуться одной ногой, — хмыкнул он.
— Я мысленно готовлюсь. — Хотя я не делала ничего подобного. Я тянула время. Может быть, он разозлится и бросит все.
— У нас есть вся ночь. — Я забыла, каким иногда он бывает упрямым.
— Белла, все, что тебе нужно — это немного толкнуться и покатиться ко мне. Я остановлю тебя, как только ты подъедешь, и стою всего в трех футах, так что успею подхватить, если ты начнешь падать. — Эдвард протянул ко мне руки, и внезапно это мотивировало меня.

Я сделала глубокий вдох, осторожно оттолкнулась ногой, поставила ее на переднюю часть доски и, шатаясь, прокатилась примерно два с половиной фута. Я еле удерживала равновесие, но не упала, потому что была достаточно близко, чтобы положить руку на плечо Эдварда и устоять.

— Ты сделала это! — улыбнулся он. Стоя на доске, я оказалась лицом к лицу с ним, потому что она уравнивала различие в нашем росте.
— Почти… я чуть не упала в конце. — Он выглядел таким довольным мной, что я даже почувствовала легкую гордость, хотя и понимала, что глупо гордиться проездом трех футов на скейте.
— О нет, моя Белла, это уже считается успехом. Ты же не попала в больницу? — засмеялся он, поджидая моего ответа, чтобы подтвердить свою точку зрения.
— Кажется, нет, — засмеялась я и победно улыбнулась.

В конце концов он уговорил меня проехать пять футов. Потом семь. А потом шел рядом, пока я объезжала парковку. Признаю, это было весело. А потом он взял меня за руку, потому что я собиралась проехать достаточно большую дистанцию и развернуться, а я еще не была уверена, что способна на это.

После этого Эдвард удовлетворился моим прогрессом, объявил урок законченным и отобрал доску, чтобы самому сделать несколько кругов. Я никогда не думала, что наблюдение за кем-то, катающимся на скейте по парковке, может быть таким замечательным способом проводить время. Вполне счастливая, я прислонилась к стене и смотрела, как он ездит круг за кругом, улыбаясь мне. Все, что я делала — будет замечательным, если при этом будет улыбающийся мне Эдвард.

Вдруг он поехал прямо на меня на высокой скорости, застигнув меня как оленя в свете фар. В последнюю секунду он убрал ногу и остановился прямо передо мной, в дюйме от столкновения со мной и стеной. Он уперся обеими руками в стену по обе стороны от моей головы, чтобы избежать падения на меня, пока я в панике орала: «Эдвард!»

Он, смеясь, смотрел на меня, явно довольный своим трюком. Я недовольно покачала головой.

— Это плохо, — обвинила я.
— Я знал, что не ударю тебя. Зато твое выражение было бесценно, — ухмыльнулся он, но не изменил своей позы. Я обнаружила, что мне сложно дышать.

Его смех превратился в искреннюю улыбку. Глаза сияли светом и жизнью. Казалось, он на секунду прекратил дышать.

— Эй, — тихо сказал он, наклоняясь немного ближе. Я тут же покраснела.
— Эй, — ответила я, пытаясь скрыть лицо, но мне некуда было посмотреть, чтобы не наткнуться на него. Так что вместо этого я завесила лицо волосами.
— Ты правда боялась, что я налечу на тебя и ударю? — теперь озаботился он.

Я вздохнула, потому что, похоже, он опять сменил предмет беседы. Увертливый Эдвард Каллен. Наверное, мне надо воспользоваться возможностью, раз уж она представилась. Собравшись, я начала.

— Эдвард, мне надо кое о чем спросить тебя. — Знаю, мое лицо выглядело озабоченным. Я видела, как он обеспокоился, изучая эмоции, прорисовавшиеся на нем.
— О чем? — Эдвард не сдвинулся. Его руки все так и лежали по обе мои стороны, а я все еще находилась между ним и стеной. Очень тяжело концентрироваться, когда он так близко.
— Ты можешь немного отодвинуться? — тихо спросила я.

На его лице отпечаталась растерянность, потом разочарование, и через секунду все исчезло. Он убрал руки и выпрямился, больше не наклоняясь ко мне.

— Прости, — тихо произнес он, изменив позу, и неохотно опустил взгляд. Лицо у него вытянулось.

Очевидно, он подумал, что это я хотела попросить у него, и я невероятно умилилась при виде того, как он расстроился тому, что я прошу его быть подальше от меня. Однако это придало мне уверенности. Его реакция на мою просьбу успокаивала мои сомнения.

— Это не мой вопрос, Эдвард, я просто не могу концентрироваться, когда ты так близко, — тихо проговорила я, и засмеялась, так как он быстро поднял засиявший вновь взгляд.
— О, — усмехнулся он. — Может, я просто встану рядом? Или это тоже будет чересчур близко? — улыбнулся он еще шире. Ему явно нравилось поддразнивать меня.

Я показала язык. Он отошел и прислонился к стене рядом со мной, в ожидании глядя на меня. Когда я так и не начала говорить, он чуть наклонился ко мне.

— Твой вопрос, Белла?

Я сделала глубокий вдох.

— Ладно… Мне нужно кое что знать. Помнишь, ты сказал, что тебе нужно время? — Он явно напрягся, не ожидая от меня такого вопроса. Я видела, как Эдвард молча кивнул, и продолжила: — Ну, я не точно уверена, что понимаю, что ты точно имел в виду. — Я на самом деле несколько раз произнесла «точно»? Ну конечно, самое время говорить как идиотка.
— Ну… — начал он, и я ощутила, как через тело прошел нервный поток. Сейчас все могло измениться, и я внутренне испугалась, так что в попытке остановить его быстро заговорила:
— То есть, я знаю, что, как мне кажется, ты подразумевал, но точно не уверена. Ты никогда не говорил этого. Так что я не знаю, точно ли расценила твои слова. — Я опять как идиотка миллион раз повторила «точно»? Черт, он вводит меня в странное нервное состояние.
— Я думал, что это очевидно, — слегка разочарованным голосом проговорил Эдвард и замолчал. Тишина длилась несколько минут, и я была уверена, что он со своего места слышит биение моего сердца. — Белла, у меня очень сильные чувства к тебе. Не просто дружеские.

Все замерло.

Не так, как в тот раз, когда он сказал мне, что у него есть девушка, и не когда я первый раз увидела ее фото, или когда он сказал, что собирается жениться на ней, или когда выстроил стену и провалился в черную дыру, или когда вошел в свою комнату с Анжелой, и все вокруг потемнело, и я никак не могла восстановить дыхание, и все вокруг больше не существовало. О нет. На этот раз все остановилось, небо раскрылось, и на меня упал свет, наполнивший тело теплом и собственным сиянием, и мне захотелось петь хиты на вершине горы.

В этот момент все темные ночи в моей жизни растворились и заменились наполненными солнцем фантазиями. И это не было какой-то сверхреакцией. Я знала, что мои ночи не всегда будут темными. А солнце, сейчас сияющее во мне только от его слов, светило так ярко, что у ночи не было шанса опять появиться в моей жизни.

У меня закружилась голова. Я захихикала.

— Дружеские чувства, Эдвард? — Наверное, не самое подходящее время веселиться из-за его короткой фразы, но у меня внезапно появилось такое хорошее настроение, что я не могла сдерживаться.
— Изабелла Мари Свон, я только что признался, что испытываю к тебе чувства, а ты смеешься надо мной? Смеешься? Это способ придать парню уверенности… — Он говорил с серьезным видом, но слегка веселился сам. Я расхохоталась еще сильнее и повернулась к нему.
— Прости, Эдвард. — Смех продолжился, и он уставился, все еще веселый, но не присоединяясь к смеху. Наконец, я угомонила солнце в себе, но продолжала ярко сиять. — Прости, — собралась я. — Просто… это приятно слышать.

И говорите о преуменьшении года! Что случилось со мной? Я так долго представляла, как Эдвард скажет мне подобные слова, но мне и в голову не приходила такая реакция. Я пыталась контролировать хиты на вершине горы, рвущиеся из меня, так что постаралась слегка приглушить эмоции…

— Приятно слышать? — его челюсть буквально отвалилась, когда прозвучал мой простой ответ.
Мне срочно требовалось вернуть назад серьезность, чтобы все исправить. Я сделала глубокий вдох. Он явно удивлялся моему ответу. Я почти расхохоталась опять. Он не знал, что альтернативной попыткой усмирить эмоции для меня были бы подпрыгивания на месте, хлопки в ладоши и взвизги в манере Элис.

— Нет, я не имела в виду просто «приятно слышать»… это определенно лучше! То есть… ну… я чувствую то же самое. — Теперь я обрела достаточную серьезность. И смогла ни разу не сказать «точно». — Конечно, Эдвард, я чувствую то же самое! И уже так давно, что это кажется вечностью! Я так давно мечтала, чтобы ты чувствовал ко мне то же, что и я к тебе.

Я искренне посмотрела на него, не избегая, как обычно, его взгляда. Я, наконец, призналась ему, и все прошло прекрасно, потому что он сказал мне первым.

Его лицо расплылось в широкой улыбке — эквиваленту широченной ухмылке Эммета, за тем исключением, что в улыбке Эдварда не было ничего глупого.

— Приятно слышать, — просто сказал он. Мы оба расхохотались, я отвела взгляд и шутливо ткнула его локтем за использование моих слов против меня.

Когда смех замолк, я продолжила:
— Так когда ты просил время…
— Я просил тебя подождать меня, по существу, да. — Серьезность опять вернулась. — Я хорошо понимал, что не заслуживаю тебя, Белла, но правда, правда заботился о тебе. Лучше дружба, чем ничего, и она делала для меня все очень важным. — Он оторвался от стены и встал передо мной, положив руки мне на плечи.
— Я через многое прошел с Таней, особенно после того, как мы приехали сюда, и я встретил тебя. Во мне бурлили эмоции, что все только усложняло. Я действительно чувствовал, что обязан исправить отношения между мной и Таней, но они становились для меня все более и более призрачными. Особенно с тех пор, как я стал сближаться с тобой, и это делало меня счастливее, чем когда-либо в жизни.

Я опустила взгляд и улыбнулась при этих его словах. Это тоже было приятно слышать, но я понимала: то, что тогда происходило с ним, сейчас подвело его к объяснению со мной.

— Когда я порвал с Таней, то не знал, как справиться со своими чувствами. Я пытался совладать со всеми эмоциями от потери, от боли, которую она причинила, от потери доверия. То, что я чувствовал к тебе, не могло помочь — я терялся еще больше, и меня угнетало чувство вины. — Он на секунду преравлся, протянул правую руку и поднял мне подбородок, чтобы я смотрела на него.
— Белла, мне нужно, чтобы ты полностью понимала меня. Я оттолкнул тебя так далеко потому, что чувствовал невероятную вину за то, что слишком много взвалил на тебя, хотя думал, что только я должен нести ответственность за разрыв с Таней. Я силой заставлял себя верить, что слишком эгоистичен, так что отошел в сторону, чтобы попытаться устранить риск потери отношений с тобой и разобраться, наконец, со своими чувствами к тебе, поскольку совершенно растерялся. — Его глаза умоляли меня понять. Потом они опять наполнились грустью.
— Я понимал, что, отталкивая, только причинял тебе боль и расстраивал, но это было единственным, что я мог сделать, чтобы прочистить голову, — горько рассмеялся он и продолжил объяснения. — Самое смешное, что моя голова так и не прояснилась. Все, что я мог делать — это думать о том, чем ты заполняешь свое время, и страшно скучать по тебе. Думаю, мне только становилось хуже от этого. Я избавился от всех эмоций по поводу разрыва с Таней, потому что вместе с ним потерял дружбу и причинил много боли… но не понимал, как реагировать на тот факт, что абсолютное большинство моих эмоций вращалось вокруг тебя. — Он слегка наклонился ко мне и улыбнулся.
— Это заставило тебя осознать, что ты сильно обманулся? — ухмыльнулась я. Он засмеялся.
— Когда я зашел в твою квартиру тем вечером, когда шло то глупое кино про бигфута, — он закатил глаза, и я рассмеялась, — ты сидела на маленьком диване с Джейкобом, и я чуть не сошел с ума.

Он ревновал. Я не удержалась от победной улыбки. Хотя у меня тогда и не было плана заставить его ревновать, я не думала, что он в достаточной форме для этого, но, тем не менее, была достаточно удовлетворена. Особенно после того, через что я прошла из-за него и Анжелы.

— Подожди, а что было у тебя с Анжелой? — внезапно задала я вопрос, пришедший мне в голову, перебивая Эдварда. Он, застигнутый врасплох, секунду молча смотрел на меня.
— Мы дойдем до этого, — растерянно сказал он. Я скрестила руки и посмотрела на него с видом «ну так рассказывай».
— После демонстрационного танца той ночью и шоу следующей стало только хуже. Он всегда касался тебя. — Его лицо скривилось от отвращения, и я удивилась, насколько оно было красиво даже таким.
— Я все больше и больше сходил с ума каждый раз, как он трогал тебя, пока больше не смог это выносить. К концу вечера я выходил из себя и понял, что должен все исправить, иначе взорвусь от ревности. Он хорошо воспользовался потерянным мною временем, и мне это очень не нравилось. Не нравилось настолько, что я пришел в такое состояние, что не знал, как с ним справиться. Моим единственным желанием было уволочь тебя домой и восполнить все потерянное время, оставив дорогого Джейкоба за бортом. — В его глазах, пока он рассказывал свои воспоминания, проявились лукавство и отстраненность, и я потерялась в интенсивности испытываемых им эмоций. Элис попала в точку.

Кажется, он прогнал нахлынувшие воспоминания и продолжил более спокойно:
— Когда мы после шоу вернулись домой, я ушел к себе и успокоился достаточно, чтобы логически подумать, что теперь делать. Но каждый раз, как я получал шанс по-настоящему повидаться с тобой, я был поражен твоим взглядом, наполненным ужасом и грустью. Словно бы ты боялась того, что любой мой взгляд или любое мое слово, обращенное к тебе, сломает тебя полностью. — Теперь его лицо было полно прекрасным сожалением, он протянул руку и ласково убрал за ухо локон моих волос.
— Это не очень далеко от того, что происходило на самом деле, Эдвард, — сказала я ему правду, не отводя взгляда.
— Мне жаль, — прошептал он и обнял меня. Я обняла его в ответ и очень удивилась тому, насколько тесными стали его объятия.
— Сейчас все хорошо, не нужно опять извиняться. Я понимаю, что ты не был собой, и хорошо, что я наконец узнала, что происходило. Я просто тоже говорю правду. — Я отстранилась, и он неохотно отпустил меня. Мне требовалось опять посмотреть в его лицо.

Я прислонилась к стене и улыбнулась, чтобы попытаться добиться того же самого от него. Когда это сработало, я протянула руку и начала играть со шнурком, выходящим из капюшона его расстегнутой красно-коричневой толстовки. Сейчас он практически жил в ней, не давая мне ее позаимствовать.

— Ну, — начала я, серьезно посмотрев на него, — а Анжела? — Мне все еще требовался ответ на этот вопрос.

Он вздохнул.

— Здесь не о чем говорить. Она позвонила мне тем вечером и согласилась сопровождать меня.
— Она позвонила тебе? — подняла я брови.

Он улыбнулся и засунул руки в карманы.

— Ну да. Мы начали тем вечером работать, готовясь к уикенду в репетиционном зале, пока ты, Эммет и Элис катались по городу. — Я улыбнулась при воспоминании. — А после того, как ты отказалась забираться в наш джип, мы вернулись в зал, и она отругала меня за обращение с тобой. И вообще спросила, не расстались ли мы! — восхищенно заявил он. Я засмеялась, так как это означало, что она ошиблась в наших отношениях еще до того, как ребята уехали в тур.
— Я тогда все объяснил ей. Мы даже больше не работали над песней, потому что остаток вечера она и Джесс выпытывали у меня все подробности моих отношений с тобой и Таней. Они буквально вскрыли меня. После этой ночи Джесс никогда не поднимала этот вопрос, но Анжела постоянно пыталась вытащить меня из… как вы там это назвали? Черной дыры? — я кивнула и улыбнулась. Он хмыкнул.
— И тем вечером после первого шоу, когда ты с Анжелой ушли в твою спальню и закрыли дверь… — Я перестала играть с его толстовкой и скрестила руки.
— О дорогая. — Он, очевидно, забыл про это и только теперь осознал, что оно делало со мной. — Прости, Белла, наверное, это выглядело ужасно. — Он потерялся в своих мыслях, его лицо перекосилось направо, а брови свелись.
— Это чувствовалось намного хуже, чем выглядело, — пробормотала я себе под нос.

Он резко повернул ко мне голову и заговорил отчаянно быстро, объясняя:
— Я был таким потерянным, Белла, а она — единственный человек, с которым я чувствовал себя безопасно, потому что мог не волноваться по поводу любых чувств к ней. Она — нейтральная территория. Как Швейцария, — искал он пути успокоить меня. Я не собиралась облегчать ему это.
— Швейцария? — саркастически переспросила я.

Он успокоился и заговорил более уверенно:
— Да. У нас с ней очень домашняя, контролируемая дружба, так что я мог без всякого риска открываться ей. Я мог поговорить с ней и замолчать, оставляя все в себе, и не бояться, что это ей не понравится. — Его взгляд потеплел, и он еще более тепло улыбнулся мне. — В отличие от других, с ней мне не приходилось бороться с постоянной неприязнью или желанием быть ближе к ней, коснуться лица или руки. — Его голос стал тихим. Эдвард вытащил из кармана одну руку, взял мою и сплел наши пальцы вместе.
— Швейцария. Нейтральность. Безопасность. Никакого расстройства, — теперь он улыбался. Я подпадала под его влияние и сливалась со стеной под воздействием его прикосновений и слов. — Той ночью я у меня возникли проблемы из-за того, как вы, ребята, на шоу общались друг с другом, а Тайлер все время кидал на тебя взгляды. — Он закатил глаза. Я слегка удивилась. Тайлер? Правда?
— Так что я ушел в свою комнату с Анжелой, потому что очень хотел продолжать дистанцироваться от тебя и защитить от моих раздирающих эмоций, часть из которых бурлили из-за того, как ты выглядела тогда. Точнее, они бурлили постоянно, но тогда все ухудшилось, поскольку я давно не находился рядом с тобой. — Казалось, если бы он был мною, то покраснел бы, а так все закончилось только тем, что Эдвард отвел взгляд. Я удивилась. То, как я выглядела, воздействовало на него? Я сделала себе мысленную заметку отдельно поблагодарить за это Элис, особенно после момента Белла-Барби.
— Я все еще не осознавал, что разделение причиняло боль нам обоим. Ты же знаешь, каким я могу быть упрямым. Я-то считал, что тем самым защищаю тебя от моего замешательства. Анжела постоянно пыталась уговорить меня расслабиться, но я все еще боялся своих чувств.

Он, ожидая моего ответа, посмотрел на наши сплетенные руки. Ему требовалось подтверждение, что я приняла его объяснения и простила. Я улыбнулась.

— Так ты не бросал ее на кровать и не занимался с ней страстной любовью в черной дыре? — я знала, что он примет мою шутку как знак принятия.

Он наклонил голову набок и самодовольно улыбнулся.

— Даже если бы я сделал это, то все время думал о тебе.

Я уронила челюсть, высвободила руку и игриво ударила в грудь. Он засмеялся, вновь схватил меня за руку и притянул в объятия.

Мы постояли так некоторое время, и на нас опять накатила серьезность.

— Тебе нужно было время, — констатировала я, посмотрев на него.

Он вздохнул и опустил на меня взгляд.

— Ну да. Мне нужно было вернуть доверие к себе. Я знал, что у меня к тебе чувства, и это более чем хорошо, но мне требовалось расставить по полочкам все, через что я прошел. Я понял, что больше не люблю Таню, так что больше не волнуйся по этому поводу. Но окончание наших отношений серьезно разрушили мое доверие и мою реакцию на происходящее. Мне нужно было привести все к норме, пока я не пойму, что могу адекватно на все реагировать и не причинить тебе в процессе боль. В этом есть смысл? Мне нужно время, чтобы восстановиться и сделать все правильно.

В этом был смысл. Эдвард чересчур много думал, но его гиперреакция на что-нибудь приводила к тому, что он раскладывал свою реакцию на мельчайшие кусочки и еще более горячо и тщательно обдумывал их. Если он чувствовал, что ему нужно время рассортировать все, через что он прошел после своего мутного разрыва с кем-то, кого знал и любил долгие годы, я не могла отказать ему. На самом деле это очень разумно. Он защищал нас обоих.

— В этом есть смысл. У меня полно времени, Эдвард. Как я и говорила раньше, я собиралась ждать тебя еще до того, как ты попросил меня об этом.

Он улыбнулся и вновь привлек меня к себе. Мы разделили этот финальный момент объятий на парковке в гараже в середине ночи, и я чувствовала только возбуждение. Время текло так, как и всегда. Но оно уже не было как раньше безнадежным и бесцельным, каждый день и каждая ночь встречались друг с другом, и их течение только многими способами приближало меня к Эдварду.

Плюс никто не говорил, что обычное ожидание не может быть веселым. Правда?



Перевод amberit
Редактура Crazy_ChipmunK