Глава 37

Утром Белла призналась, что испытывала небольшое напряжение и болезненность. Она обвинила в этом сон на полу, но тут же добавила, как замечательно было проснуться в моих теплых объятиях. Тем не менее я подозревал, что у нее болело и в других, более интимных местах. Она завтракала, а я снова подготовил ванну.

Пока жена принимала водные процедуры, небо заволокло облаками, а по крыше забарабанил дождь. Неподходящий день для прогулки по пляжу или в лесу.

Остаток утра мы сидели на диване и читали, а гроза все усиливалась. Однако нам в доме было уютно и безопасно. Я поддерживал в камине огонь, и мы чувствовали себя вполне довольными.

Когда Белла пообедала, мы вернулись к дивану, взяли книги, но любимая свою так и не открыла, а посмотрела на пламя, а затем робко – на меня.

– Дорогая, что-то не так? – спросил я.

– Нет... мне просто интересно... ну, вчера ты сказал, что я могу задавать тебе вопросы…

В идеальной памяти немедленно возник контекст этого комментария. Легкий румянец залил ее щеки: реакция, которую я находил милой. Моя драгоценная жена стеснялась говорить со мной об анатомии или чем-то с этим связанным.

Я обнял ее за плечи и притянул к себе:
– Конечно, любимая. Спрашивай, что угодно.

– Ну... – все еще неохотно начала она.

Я начал беспокоиться, что прошлой ночью действительно причинил ей боль. Хочет ли задать вопрос об испытанном ощущении?

– Белла, что случилось? – мягко надавил я. – С тобой все в порядке?

– О да, я так думаю, – ее взгляд целенаправленно сместился к моим коленям, а затем она снова посмотрела на меня.

– Тогда что ты хотела узнать? Это что-то обо мне?

Она кивнула.

– Мне просто интересно... ну, то, что вчера вечером ты сделал ртом... – ее румянец усилился. – Это было замечательно. То место настолько... настолько чувствительное. Есть что-то подобное у тебя?

Я понял, что моя любимая невеста нуждалась в уроке анатомии, улыбнулся и нежно взял ее за подбородок, чтобы она на меня посмотрела.

– Отличный вопрос, любовь моя. Давай поднимемся, и я тебе покажу.

Она улыбнулась и встала, но я подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице. Следующий час прошел в весьма всестороннем уроке с наиболее понятливым студентом. Белла оказалась способной ученицей, быстро применяя знания, тем самым доставляя мне большое удовольствие изобретательными и ранее неизведанными способами. Я в полной мере отвечал взаимностью, открывая новые сокровища и услаждая жену.

Когда после этого мы, растянувшись, лежали на кровати, я сообщил великолепной ученице, что выставил ей самые высокие оценки за прекрасную работу.

Она засмеялась и ответила, что у нее был очень опытный преподаватель. Весь остаток дня мы оставались в постели, оба согласные, что практика вырабатывает совершенство.

♥♥♥

Дождь продолжался и на другой день, но ни Белла, ни я не возражали. Она настояла, чтобы во время нашей третьей ночи я поохотился, так что мне пришлось ненадолго уйти, пока любимая спала. Наши домашние занятия в этот день несколько ее утомили: факт, которым я, откровенно говоря, весьма гордился. Она не заметила моего отсутствия. Найдя большого оленя и с жадностью его выпив, я быстро погрузился в океан и поймал рыбу. Мне подумалось, что Белле понравится на обед блюдо из свежих морепродуктов.

Жена объявила рыбу вкусной, и это казалось, зарядило энергией. Погода прояснилась, поэтому мы предприняли замечательную прогулку по лесу и обнаружили несколько других красивых, уединенных бухт.

На пятый день мы решили заехать в Ньюпорт. Белла хотела приобрести несколько небольших подарков для Эсме, Анджелы и малышки Розмари. Погода снова была пасмурной: идеальное утро, чтобы посетить ближайший город.

Мы наслаждались видом на залив Йакина и гуляли по набережной. Белла пообедала рыбной похлебкой, которую весьма хвалила. Затем мы посетили несколько магазинов, где жена нашла симпатичный маленький чепчик для Розмари, привлекательную изящную соломенную шляпку для Анджелы и изысканный шарф из тонкого кружева для Эсме. Любимая волновалась, что качество последней вещи не будет соответствовать привычному для моей матери, но я заверил, что Эсме все понравится. Зная ее добрый нрав, можно не сомневаться, что она окажется признательной за внимание, и, следовательно, подарок принесет удовольствие.

Когда Белла стояла и смотрела на залив, у нее вырвался небольшой вздох.

– Что-то случилось, любимая? – спросил я.

– Нет, ничего. Здесь просто так красиво. Мне нравится смотреть на океан и вдыхать прекрасный соленый воздух. Наше время так быстро прошло...

– Мы можем вернуться, когда ты захочешь, – заверил я.

Она кивнула, не отводя взгляда от горизонта.

– Никогда не представляла себе более идеального медового месяца, – тихо сказала она.

Мы обнялись.

– Я люблю тебя, – прошептал я.

– И я люблю тебя.

Я поцеловал ее в щеку, в сознании мелькнули образы заполненных страстью дня и ночи. Ощущалась полная уверенность, что, как и я, Белла не совсем готова покинуть все это.

– Хочешь остаться еще на неделю? – спросил я.

Она посмотрела на меня:
– А мы можем? Я думала, что Эсме с Карлайлом планировали приехать сюда, как только мы вернемся в Мадрас.

– Я свяжусь с ними и спрошу, могут ли они подождать еще несколько дней. Не думаю, что будут возражать.

– Но разве Карлайл не должен вернуться в Сент-Пол? Как долго он может отсутствовать?

– На самом деле, дорогая, он взял отпуск.

Эта новость ее удивила.

– Не только из-за нас? – Она знала, как сильно он наслаждался своей работой.

– Нет, он не может оставаться очень долго на одном месте, иначе другие начинают замечать, что он не стареет. В медицинской профессии для коллег особенно очевидно, если врач не выказывает признаков возрастных изменений.

– И что он планирует делать?

– Найдет другую больницу, возможно, в Сент-Луисе или Детройте. Мне кажется, что он еще решил. Я знаю, что отец разослал несколько писем в целях наведения справок. У него не должно возникнуть никаких проблем с поиском другого места. Он очень опытный врач.

Это, казалось, удовлетворило Беллу, а она воодушевленно шагала рядом со мной к телеграфу, где я послал коротенькое сообщение в Мадрас. Мы сидели в небольшом ресторане через улицу, где Белла пила чай и лакомилась маленькими пирожными, пока мы ждали ответа. Через час оператор помахал нам через окно.

Я оплатил еду, а затем мы поспешили назад, чтобы получить телеграмму. Как я и предполагал, Карлайл с Эсме не возражали, если мы хотим остаться на побережье еще на неделю. Едва вернувшись в дом, мы отпраздновали это, оставляя за собой по лестнице в спальню дорожку из одежды.

♥♥♥

Дни проходили быстро, но очень приятно. Мы наслаждались пляжами, лесом и, прежде всего, друг другом, в полном смысле этого слова. Наше время в домике действительно было счастливым.

Мы провели большую часть нескольких дождливых дней в постели или на ковре перед камином, или на диване в гостиной. Значительную часть солнечных дней тоже посвятили самым приятным домашним занятиям.

Я восхищался энергией и выносливостью Беллы. Она была весьма неутомимой в своих усилиях угодить мне, а я – доставить наслаждение ей. Конечно же, многие часы были потрачены и на обоюдные удовольствия тоже.

За два дня до нашего отъезда я заметил, что Белла казалась усталой. Хотя она никогда не жаловалась, мог сказать, что испытывала небольшую слабость. Я был уверен, что знал причину этого, но не желал смущать жену, так что просто баловал, когда она мне это позволяла, и отметил для себя быть нежным с ней во время наших более интимных моментов.

Утром последнего дня она спала допоздна, а я начал прибирать в доме. Мне хотелось оставить его в хорошем состоянии для Карлайла с Эсме, и требовалось постирать простыни и полотенца. Я только повесил белье на веревках снаружи, когда по лестнице спустилась Белла.

Она была немного бледной, но, едва я вошел внутрь, ее щеки порозовели.

– Доброе утро, любимая, – поприветствовал я, торопясь ее поцеловать.

– Доброе, – ответила она несчастным голосом.

– Что случилось, дорогая? – спросил я, хотя уже знал ответ. Острое обоняние предупредило меня об этом, как только я вошел в дом.

Она вздохнула и опустила голову.

– Я... – ее рука легла на низ живота, – это просто то... ну, это то время... я имею в виду, это месячные.

Ее сдержанность была милой, но я чувствовал сожаление, что ей неудобно проявлять при мне откровенность. Я знал каждый сантиметр ее тела, а она – каждый сантиметр моего. Тем не менее в свое время, будучи врачом, выучил, что для женщин это деликатная тема.

– Тебе очень некомфортно? – спросил я, обнимая ее и мягко поглаживая по спине.

– Нет, не особо, – ответила она.

– Тогда что случилось, любимая? Пожалуйста, не стесняйся. Это совершенно естественное явление для здоровой молодой женщины.

Румянец усилился. Я поцеловал ее в теплую щеку, пытаясь уменьшить смущение.

– С тех пор, как мы знакомы, это происходит не в первый раз, – осторожно напомнил я.

Она посмотрела на меня, в ее глазах набухали слезы.

– Но это случилось в первый раз с тех пор, как мы поженились, как смогли быть вместе.

Ах, теперь стала понятна суть ее испуга.

– Для близости у нас еще много, много лет, любимая. Несколько дней ничего не значат.

– Ты не возражаешь? – всхлипнула она.

Я поцеловал ее в лоб:
– Дорогая, я возражаю только из-за того, что это печалит тебя. Пожалуйста, не расстраивайся. У нас были замечательные две недели, но они являются лишь началом того, что, и я знаю это, будет долгим и счастливым браком.

Я приласкал ее щеку и нежно поцеловал в губы.

Она подарила мне крошечную улыбку, а затем крепко обняла:
– Спасибо, Эдвард.

– Хочешь позавтракать? – спросил я.

– Да, наверное, – ответила она. – А потом я помогу тебе закончить уборку.

– Только если желаешь. Ты же знаешь, что я и сам с легкостью справлюсь.

– Знаю, но хочу помочь.

Я кивнул и снова поцеловал ее. Не было слов, которые могли бы адекватно выразить, как сильно я любил свою прекрасную жену.

Глава 38

На следующее утро мы покинули прекрасный маленький пляжный домик. Белла чувствовала себя лучше, и мы оба рады были снова увидеть нашу семью и друзей. Поездка оказалась долгой, но приятной. Я упаковал еду для пикника, и мы остановились в красивом месте рядом с лугом, чтобы насладиться им.

Только через три дня мы прибыли в наш новый дом в пригороде Мадраса. Карлайл с Эсме стояли на крыльце и махали нам, когда мы появились в поле зрения. Я помог Белле выйти из машины, и мы, улыбаясь, рука об руку пошли к дому.

Эсме подскочила и обняла Беллу. Карлайл направился следом, давая мне крепкое, теплое рукопожатие, а затем поменялся с женой, чтобы обнять свою невестку. Эсме на несколько секунд крепко прижала меня к себе. Наконец оба немного отстранились. Я не пропустил пристальный взгляд Карлайла, метавшийся между Беллой и мной.

– Добро пожаловать домой! – воскликнула Эсме. – Ты хорошо провела время?

По какой-то причине этот простой вопрос заставил Беллу покраснеть.

– Все было прекрасно, – ответила она. – И дом замечательный. Большое спасибо, что позволили нам остаться там.

Она снова обняла Эсме, которая потом повела ее, сказав, что хотела показать цветы и овощи, которые посадила за время нашего отъезда. Карлайл выждал несколько минут, пока Белла не оказалась вне пределов слышимости, а затем улыбнулся мне.

– Так, я понимаю, все прошло хорошо, – словно невзначай прокомментировал он, но я видел огонек веселья в его золотистых глазах.

Я кивнул:
– Так и есть.

– Белла выглядит великолепно, – продолжил он. – Может, немного уставшей, но я думаю, ты не давал ей скучать.

Я рассмеялся:
– Так и есть.

Он хлопнул мне по спине.

– Я знал, что все будет хорошо, – сказал он.

– Спасибо, что так верил в меня, – ответил я. – Думаю, это помогло.

– В любое время, сынок.

Мы направились к машине, чтобы забрать сумки. По дороге домой он спросил: – Итак, что ты теперь думаешь о семейной жизни?

– Это лучше, чем я мог себе представить, а ты знаешь, у меня весьма живое воображение.

Он усмехнулся:
– Это точно. Но также знаю, что твои способности к заботе, сочувствию и преданности одинаково сильны.

Его похвала была большим, чем я заслуживал. Как можно искуснее я сменил тему.

– Так, как здесь дела? Вижу, что Эсме немало здесь высадила и, – я огляделся, поскольку теперь мы были уже в доме, – закончила все отделочные работы. Белле это понравится.

Карлайл усмехнулся:
– Такова и была идея. Она также провела немного времени в твоем новом офисе. Надеюсь, тебе понравятся внесенные ей маленькие штрихи для уюта.

– Уверен, так и будет. Прибыло все оборудование?

– Да. Последняя партия пришла три дня назад. Я поставил все ящики и коробки в офисе, но подумал, что ты захочешь самостоятельно расставить свое оборудование и лекарства. Если пожелаешь, я с радостью помогу.

– Спасибо. Я это ценю. Много времени проводил в городе?

Он кивнул.
– Ежедневно проверял доставку, а со вторника приезжал по паре раз в день, чтобы увидеть Веберов, – его черты лица слегка напряглись от озабоченности.

– Что случилось? – сразу же спросил я. – Кто-то болен?

– У Розмари круп¹, – ответил он.

– Черт. Насколько плохо?

– Средней тяжести. Анджела с Беном сильно волновались, но сегодня ребенку немного лучше.

Я кивнул:
– Спасибо за помощь.

– Никаких проблем.

– Я скоро съезжу и проверю их.

– Они это оценят.

Я ожидал, что Белла захочет отдохнуть после нашего долгого путешествия, но, как только узнала, что Розмари больна, настояла сопровождать меня в город. Мы отправились прямо в магазин, где нас поприветствовал Бен. Он оказался весьма изможденным: несомненно, несколько ночей провел на ногах с Анджелой и ребенком.

Белла обняла его, а я пожал руку, хотя и с осторожностью. Ощутил сильную усталость, но, к счастью, у него, казалось, отсутствовали другие недомогания.

– Как Розмари? – сразу же спросила Белла.

Бен вздохнул.

– Она все еще много кашляет. Это звучит ужасно, но предполагаю, что сегодня немного лучше, чем было вчера. Доктор Каллен… э-э, твой отец, – обратился он ко мне, – думает, что она слегка окрепла.

Я кивнул:
– Он мне рассказал. Хочешь, чтобы я на нее взглянул?

– Если не возражаешь, – ответил Бен.

Он провел нас в дом. Анджела с ребенком на руках сидела в гостиной в кресле-качалке. Я ощутил запах лихорадки малышки и услышал ограничение в воздушном потоке, проходящем через ее трахеи. Тем не менее, ничего серьезного не было. Я знал, что эта болезнь пугала родителей из-за резкого звука кашля. Скорее всего, Анджеле с Беном было так же некомфортно, как и Розмари, из-за их беспокойства и усталости.

Молодая мама посмотрела на нас. Она была бледной, а темные круги под глазами свидетельствовали о недостатке сна. Выглядела хуже, чем муж, и я волновался: не заболела ли она.

– Как у нее дела? – спросил я.

– Все еще много кашляет, – ответила Анджела, – и ее лихорадит.

Я кивнул и протянул руки:
– Можно?

Она положила младенца мне на руки. Розмари была сонной: моргала, но не плакала. Я сел на диван и уложил ее на колени. Отдал сумку Белле, которая поставила ее рядом со мной, а затем подошла, встала за диваном и мягко положила ладонь мне на шею.

Я развернул одеяльце Розмари и пощупал лоб и щеки. Мое холодное прикосновение, казалось, не расстроило девочку. Она, вероятно, даже почувствовала некоторое облегчение. Лихорадка не была опасно высокой, но все равно вызывала некоторый дискомфорт. Я достал из саквояжа стетоскоп и несколько минут слушал дыхательные пути. Ненужное действие облегчило беспокойство родителей, когда я сообщил им результаты.

– Как у нее аппетит? – спросил я, подняв крошечную рубашку, чтобы проверить наличие сыпи или других симптомов. Кожа была мягкой и гладкой, без отклонений, за исключением легкого покраснения из-за лихорадки. Я нежно исследовал животик и шею кончиками пальцев, чтобы проверить изменения в лимфатических узлах, хотя Карлайл и проинформировал меня о результатах своего последнего осмотра.

– Она не ест столько же, сколько обычно, – сказала Анджела, – но питается достаточно регулярно.

Я кивнул, снова укутал ребенка одеялом и с ободряющей улыбкой поднял голову:
– Основываясь на том, что мне рассказал Карлайл, ее дыхание улучшилось, а лихорадка спала. Не вижу каких-либо новых симптомов. Думаю, с ней все будет просто отлично.

– Доктор Каллен сказал, чтобы она дышала над паром, – сказал Бен. – Нам продолжать это делать?

– Да. Это расслабляет дыхательные пути и успокаивает кашель. Вы проводили это каждый час?

Анджела кивнула.

– Молодцы, – похвалил я. – Продолжайте всю ночь, если сможете, а затем завтра мы постараемся сократить до раза в каждые два-три часа.

Я убрал несколько прядей с крошечного лобика Розмари и вернул ее в объятия матери.

– Как дела у тебя? – спросил я женщину.

– У меня все хорошо...

– Андж, – сказал Бен, – тебе следует немного поспать, – а мне он добавил: – Последние две ночи она не спала.

– Как и ты, – слабо запротестовала Анджела.

– Но я ухватил несколько часов урывками. А тебе нужно и поесть, милая.

– Ты чувствовала тошноту? – поинтересовался я.

– Нет, просто очень беспокоилась...

Я быстро глянул на Беллу. Она уже подошла и стояла рядом со мной. Теперь же взяла меня за руку.

Я приложил свободную ладонь к щеке Анджелы. Теплая: у нее была субфебрильная температура². Послушал дыхание, радуясь, что у женщины не оказалось никаких дыхательных проблем. Скорее всего, она просто изнурена. Тем не менее я почувствовал какое-то легкое беспокойство. Следовало бы внимательно за ней понаблюдать день или два.

– Анджела, – любезно сказал я, – ты заболеешь, если немного не отдохнешь. Для тебя важно оставаться здоровой, чтобы могла продолжать кормить Розмари. Я хотел бы попросить, чтобы сегодня мать Бена осталась на несколько часов, а ты бы поспала.

– Она уехала, – довольно уныло заявил Бен.

– Тогда останусь я, – сразу же предложила Белла.

– Но ты только что вернулась, – сказала Анджела. – Я не могу просить тебя сделать это.

– А ты и не просишь, – ответила любимая. – Я предлагаю.

– Я тоже останусь, – добавил я. – Мы позаботимся о Розмари, так что вы оба можете хорошенько выспаться.

– Не думаю, что смогу… – начала Анджела.

– Знаю, что ты обеспокоена, – мягко перебил я, – но тебе действительно нужно отдохнуть. Я дам кое-какое лекарство.

– Спасибо, – тихо поблагодарил Бен. – Однако, не очень хороший способ, чтобы поприветствовать вас после медового месяца. Надеюсь, он прошел хорошо?

– Замечательно, – сказала Белла.

Мы вернулись в дом, чтобы собрать несколько предметов, которые нам, возможно, могли понадобиться в течение ночи. Ну, мне ничего не требовалось, но для видимости я положил в сумку рубашку, расческу и бритву.

Но, когда наш план услышала Эсме, она покачала головой и сказала: – Конечно же, нет! Это ваша первая ночь в новом доме, и вы должны быть здесь, наслаждаться ей вместе.

– Но Анджела с Беном нуждаются в помощи, – ответил Белла, оглядываясь на меня за поддержкой.

Я знал, какой решительной могла быть моя мать, когда речь заходила о романтике. Не уверен, что смог бы ее отговорить. Кроме того, по тому, как сжала прекрасные губы, у нее существовал план.

– Конечно, – легко согласилась она. – И кто предоставит ее лучше, чем самый опытный в мире врач и его жена, которым не требуется сон?

– Ох, Эсме, мы не можем… – принялась возражать Белла.

Эсме погрозила невестке тоненьким пальцем:
– Да, можете. Мы настаиваем.

Полуулыбка Карлайла показала, что он с радостью молчаливо согласен с предложением жены.

Я поцеловал в щеку Эсме:
– Спасибо.

– На здоровье, – ответила она, а затем поспешила упаковать собственный саквояж. Казалось, она стала довольно искусно создавать видимость человечности.

– Вы точно не возражаете? – спросила Белла у Карлайла.

Он положил руки ей на плечи.

– Ни в коей степени. Эсме обожает Розмари. Возможность заботиться о девочке всю ночь взволновала ее. Прошло много времени с тех пор, как она ухаживала за младенцем... – Печаль омрачила его красивые черты, глаза на мгновение потемнели. – Действительно, дорогая, это пойдет ей на пользу. И присмотрю, чтобы Анджела отдохнула.

– Спасибо, – обняла Карлайла Белла.

– Пожалуйста, – он отстранился и слегка приподнял ее подбородок. – Хм. Думаю, и тебе тоже не помешал бы хороший ночной сон, – он многозначительно посмотрел на меня.

– Я уложу ее спать пораньше, – пообещал я.

– Именно спать, – пробормотал он слишком тихо, чтобы она услышала. Отец точно знал, что мы не спали в течение всего нашего медового месяца.

Глаза Эсме сверкали от волнения, когда они с Карлайлом уезжали на автомобиле. Мы с Беллой помахали им с крыльца, а затем зашли внутрь. В камине потрескивал огонь, поэтому мы устроились на диване, чтобы насладиться теплом.

Я рассказывал Белле немного о прошлом Эсме, но у нее все еще оставались вопросы.

– У нее был собственный ребенок, не так ли? – спросила она.

Я кивнул:
– Да, сын. Он умер в младенчестве, и она стала очень подавленной. В конце концов, горе одолело ее...

Пальцы Беллы вцепились в мою рубашку:
– И Карлайл нашел ее, прежде чем она... ну, в самом конце.

– Он ее спас, – подтвердил я.

– Она будет в порядке с Розмари? Не вернутся болезненные воспоминания?

– Я так не думаю, любимая. Эсме обожает заботиться о других. Возможность заняться этим делает ее очень счастливой, – я нежно поцеловал жену. – Кстати, спасибо за помощь с осмотром Розмари и Анджелы. Ты точно знала, когда я в тебе нуждался.

Она кивнула:
– Наверное, да. Я даже об этом не задумывалась.

Я снова поцеловал ее: нежность сменилась страстью.

– Похоже, мы достаточно гармоничны, миссис Каллен.

– Ммм, я тоже так думаю, доктор Каллен.

– Осмелюсь сказать, что мы почти идеальны вместе.

– Почти? – она притворно надулась.

Я усмехнулся и исправился: – Абсолютно идеальны.

♥♥♥

Следующий день я провел в городе, первым делом заглянув к Веберам. Карлайл заверил, что Розмари лучше. С помощью мягкого снотворного Анджела проспала восемь часов и, казалось, хорошо отдохнула.

Эсме ослепительно улыбалась, пройдя с ребенком мимо меня. Я мог бы сказать, что она полностью наслаждалась ночью. Розмари только что перепеленали, и она пахла нежным мылом.

– Сразу после пяти утра я ее искупала, – поделилась со мной Эсме. – Карлайл сказал, что все в порядке, пока она не замерзла. Я сделала воду очень теплой и согрела полотенца…

Я улыбнулся:
– Она выглядит гораздо лучше. Уверен, частично и из-за твоего превосходного ухода.

– Спасибо, Эдвард, – ответила мать, слегка смущенная комплиментом.

После, притворившись, что выпили чашечку кофе с Беном, мы с Карлайлом прогулялись по улице до моего нового офиса. Белла спала, когда я уезжал, так что положил записку на подушку рядом с ней, чтобы сообщить о своем местонахождении. Уверен, она присоединится ко мне, как только соберется. Эсме вернулась в дом, чтобы приготовить завтрак для моей жены, несомненно, надеясь услышать какие-то дополнительные сведения о нашем медовом месяце.

Наружная сторона офиса была очищена и окрашена в белый цвет. Казалась чистой и аккуратной, как я и хотел. Одобрительно кивнув, я изучал ее несколько минут, а затем зашел внутрь.

И сразу же улыбнулся. По всему пространству аккуратно расставлены коробки и ящики, но я все еще видел недавно выстроенные стены. Теперь ранее просторное однокомнатное помещение стало разделено на небольшую зону ожидания, смотровую комнату/операционную и кабинет, в котором будут находиться стол, книжные полки и кровать, где я мог контролировать восстановление пациента, если потребуется. Во дворе был также туалет с удобствами.

Я обошел помещение, очень довольный реконструкцией. Все было именно так, как я и рисовал в воображении. Эсме выкрасила все комнаты в разные цвета: мягкие и успокаивающие. Зал ожидания был бледно-голубым, операционная – бледного серо-желтого цвета: чистый белый ощущался бы слишком резким. Светло-желтые стены моей консультационной комнаты добавляли налет радости. Стол, книжные полки, кровать и стулья уже были установлены, но Карлайл сообщил, что Эсме поймет, если я предпочту сам все привести в порядок. На самом деле я чувствовал, что она идеально со всем справилась, и сказал Карлайлу, что не стану ничего менять.

В зоне ожидания и консультационной комнате Эсме расстелила ковры. На стенах висело несколько красивых картин, каждая в ее любимом стиле импрессионизма. Деликатное «ЭК» легонько проглядывало в мазках в нижней части полотен.

– Неужели их нарисовала Эсме? – спросил я.

Карлайл кивнул:
– Да. Как только услышала, что ты планируешь начать практику, принялась рисовать.

– Они милые, очень успокаивающие.

– Так и есть. Ей будет приятно услышать, что тебе они понравились. Она хотела, чтобы я сказал, что можешь убрать их, если не пришлись тебе по вкусу.

– Они прекрасны.

– Она сделала для тебя еще кое-что, – сказал он, подходя к небольшому шкафу и доставая оттуда предмет.

Он был покрыт сложенным листом, так что я видел только общие размеры: около шестидесяти сантиметров в длину, тридцать в высоту, и казался довольно плоским. Карлайл протянул мне, и я его развернул.

– Ох! Это замечательно! – воскликнул я, любуясь своей новой вывеской.



Слова были выгравированы на светлой дубовой доске, сглаженной и тщательно отполированной. Эсме окрасила буквы в темный бронзовый оттенок, придавая элегантный и теплый облик.

Карлайл ослепительно улыбался, гордый работой жены.

– Так что, полагаю, теперь это официально... ты открыл собственную практику. – Внезапно я понял, что его гордость выходит за рамки усилий Эсме.

Я кривовато ему улыбнулся и обвел рукой все помещение:
– Нет, пока я не организую все это и не уберу.

Он добродушно усмехнулся:
– Тогда принимаемся за работу!

♥♥♥

Двумя часами позже в дверь вошла Белла. Ее глаза расширились, когда она изучала результаты нашего с Карлайлом труда. Мы распаковали все коробки с ящиками и разложили многие предметы. С голубыми стенами и полированными деревянными сиденьями с бежевым подушками приемная выглядела чистой, но уютной.

– Эдвард, это замечательно! – воскликнула моя жена.

– К декорированию приложила руку Эсме, – пояснил я.

Она кивнула, подошла к смотровой комнате. Взгляд скользил по шкафам, столу, а также по нескольким частям еще неубранного оборудования.

– Очень профессионально, – объявила она. Затем с небольшой улыбкой сказала: – Но я предпочитаю лечиться дома. Твое поведение у постели там просто превосходно.

Она не понимала, что Карлайл находился в кабинете, пока не услышала его смех. Белла покраснела. Отец вышел, чтобы приветствовать ее, его внутренняя теплота и оживление почти мгновенно избавили любимую от смущения.

Мы дождались прибытия Эсме, чтобы разместить вывеску. Она собирала вещи: в первой половине дня они с Карлайлом планировали уехать на побережье. Все наблюдали за мной, когда я взобрался на стул и прикрепил короткие цепочки к крючкам на двери. Затем я спрыгнул, и мы все выразили восторг работой моей матери.

– Спасибо, – сказал ей я, целуя в щеку.

– Я очень рада, что тебе понравилось, – ответила она.

– Очень. Ты сделала вывеску идеально мне подходящей.

К концу дня офис был готов к открытию. Я заметил, что несколько горожан, прогуливавшихся мимо, останавливались у двери. Я приветствовал их улыбкой и взмахом руки. Надеюсь, у них вырастет ко мне доверие. Было известно, что Веберы и миссис Уизерс отзывались обо мне одобрительно, но даже в этом случае моя очевидная молодость могла кое-кого оттолкнуть.

♥♥♥

К ужину Беллы мы все вернулись домой, затем беседовали, пока не стало совсем поздно, и моя красивая жена не принялась зевать. Карлайл с Эсме обняли ее на прощание, так как планировали выехать до рассвета. Они ненадолго заедут еще перед возвращением в Миннеаполис на следующей неделе.

После того, как Белла заснула, я спустился, чтобы посидеть с родителями.

– Эдвард, – без предисловий начал Карлайл, – мы очень тобой гордимся.

Я кивнул:
– Спасибо.

Но оказалось, что мой отец сказал еще не все: – Ты женился и стал отличным мужем: заботливым, нежным, почтительным и любящим.

Эсме согласно улыбнулась:
– Мы очень рады за тебя, дорогой, и за Беллу тоже.

Карлайл поцеловал ей руку и продолжил: – И ты снова собираешься начать медицинскую практику. В результате чуда, которого я не понимаю в полной мере, ты получил от Беллы самый необычный дар.

– Я влюбился в нее прежде, чем понял, что она им обладает, – сказал я. – Но я любил бы ее не меньше и без него.

– Знаю, сынок. И пытаюсь сказать: мне жаль, что я сомневался в тебе. Я должен был доверять и знать, что ты любишь Беллу безоговорочно и бесповоротно.

– У тебя были основания сомневаться во мне, – напомнил я. С сожалением покачав головой, добавил: – Когда я думаю о том, через что вы оба прошли после моего срыва, не могу даже выразить вам свою благодарность. Ты оставался со мной, утешал, вернул в реальность, к моим чувствам, и, в конечном итоге, привел сюда. Без вас обоих не могу даже представить себе, что было бы со мной сегодня.

– Мы лишь хотим, чтобы ты был счастлив, – сказала Эсме. Я знал, что ее глаза наполнились бы слезами, если бы она могла их произвести.

– И я счастлив, – заверил я. – Целиком и полностью.

– Мы желаем вам многих-многих лет блаженства, – сказал Карлайл, обнимая меня.

– Спасибо. – И в действительно нельзя было сказать другого слова.

---

¹ Круп – респираторное заболевание, наиболее распространенное среди детей дошкольного возраста, чаще всего в возрасте от трёх месяцев до трёх лет. Симптомами крупа являются воспаление гортани и верхних дыхательных путей, что приводит к дальнейшему их сужению (здесь и далее – примечание переводчика).
² Субфебрильная температура (субфебрильная лихорадка) – повышение температуры тела в пределах 37–38°C на протяжении длительного времени.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.