2024-4-19

16

0

0

Следующим утром я проснулась рано. Снаружи было ещё совершенно темно, а от окна у меня над головой тянуло по-зимнему холодным воздухом. Зима… Рождество.

Я сглотнула и села в постели, все остатки сновидений сокрушил настоящий кошмар наяву. Конверт с извещением о стипендии и расписанием занятий, спрятанный на дне моего чемодана, лежал в ожидании момента, когда мне в конце концов придётся снова признать его существование.

«Но только не сейчас», - решила я и позволила себе подремать, пока мадам Эсми своим фирменным стуком в дверь не начнёт новый день.


Все по-прежнему смотрели на меня, когда я спускалась в обеденный зал. Почему-то трудно было не забывать, что, когда Эдвард взял меня за руку и танцевал со мной на ревю, в зале было полно публики. Я видела перед собой только его. Но за происходящим наблюдали сотни людей. И, приходится признать, это было достаточно скандальным событием. Балетный мир не слишком одобрительно относится к импровизации, особенно когда его звёзды танцуют неизвестно с кем. Но, по-видимому, миру балета нравятся хорошие романтические истории, поскольку направленные на меня взгляды не были унижающими – если не считать того, которым одарила меня Лорен при встрече в ванной комнате, – нет, взгляды эти были любопытными.

Встав в очередь за завтраком, я подавила зевок. За время моего отсутствия в Force мозг уже позабыл, как просыпаться раньше девяти утра.

- Доброе утро!

Я обернулась и увидела, что позади меня подпрыгивает Элис, подошедшая в сопровождении своего верного Джаспера.

- Доброе утро. Симпатичный комплект, - засмеялась я.

Могу поклясться, запас одежды у Элис просто бесконечен. Сегодня на ней был оранжевый леотард с «варёной» оранжево-белой юбкой-обёрткой, и белые колготки, а в руке она держала за ленточки пару оранжевых пуант.

- Ну что ж, спасибо, - сказала она с лёгким реверансом. – Надеялась вернуть зиме немного тепла. Все вечно в чёрном, и это здорово угнетает.

Мы с Джаспером обменялись улыбками – на нас обоих были чёрные леотарды.

Взяв еду – даже дама за стойкой мне улыбнулась – мы сели за свой стол. Глупо, конечно, но я всё ещё ожидала увидеть Таню – как она сидит там, оглядывая свою школу, блистая в очередном своём золотистом ансамбле… с Эдвардом.

К счастью, от подобных мыслей меня отвлёк приход Эммета и Розали, которые, казалось, были в ссоре. Они сели на свои обычные места, но отодвинулись друг от друга как можно дальше. Эммет выглядел скорее несчастным, чем сердитым, но Розали решительно смотрела вперёд, скрестив руки на груди и поджав ярко накрашенные губы.

- Не волнуйся, - пробормотала с улыбкой Элис. – Просто подожди пять минут, и они снова будут друг с друга пылинки сдувать, - она махнула рукой в сторону этой парочки: - И так происходит постоянно.

Я вопросительно приподняла бровь:
- Это нормально?

Элис хихикнула:
- Да. Отношения неинтересны без некоторого драматизма. Это вполне естественно – половину времени ненавидеть друг друга. Кроме того, всегда ведь есть ещё и разногласия, - она поглядела на Джаспера: - Но только не у нас с тобой, правда, Джаз?

- Разумеется, моя маленькая фея, - с улыбкой отозвался Джаспер. – Ты ведь ни в малейшей степени не упрямая, не чересчур энергичная и совершенно не любишь командовать.

- А ты вовсе не сверхперфекционист, - парировала Элис и показала ему язык.

Джаспер скрестил руки на груди:
- Такого слова нет.

Элис скопировала его позу:
- Есть, если я говорю, что оно есть.

Джаспер беззлобно вздохнул и повернулся ко мне:
- Видишь? Невероятно упряма.

Мы дружно засмеялись, Элис в отместку легонько стукнула Джаспера по плечу.

- Доброе утро!

Я повернулась на своём стуле, почувствовав вдоль позвоночника приятное покалывание, вызванное звуками этого знакомого голоса. Эдвард выглядел, как всегда, идеально в тёмно-красной футболке и чёрных тренировочных брюках, с найковской спортивной сумкой за плечом и с этой незабываемой улыбкой на лице.

- Доброе, - ответила я, а он наклонился ко мне, чтобы поцеловать. Мне не удалось удержаться от улыбки, когда он обхватил меня ладонью за шею. Я знала, что мы находимся в обеденном зале, но ни один из нас не мог отстраниться. Его губы коснулись моих, и это было словно возвращение домой…

В конце концов кто-то многозначительно откашлялся и, ещё раз напоследок приложившись к моим губам целомудренным поцелуем, Эдвард сел рядом.

- Вы ещё хуже нас! – заявил Эммет. В полном соответствии с предсказанием Элис, в какой-то момент Эммет и Розали неведомым образом снова обрели любовь друг к другу и теперь рука Эммета покоилась на спинке стула его подруги.

- Поздний подъём? – спросила я Эдварда, ворующего фруктовый салат с моей тарелки.

Он покачал головой. Во взгляде промелькнула тревога:
- Звонил мой отец.

Я проглотила земляничину, не почувствовав её вкуса.
- Всё в порядке?

Он кивнул:
- Просто обычная нотация насчёт того, что я так «беспечен» ко всему и разрушаю своё будущее, хотя он даже не видел, как ты танцуешь.

- Это так? – спросила я. – Я разрушила твоё будущее?

Эдвард, вероятно, уловил беспокойство в моём голосе, потому что взял мою руку в обе свои ладони и уставился на меня своими глубокими зелёными глазами.

- Белла, - сказал он с силой. Было невозможно отвести взгляд. – Ты должна пообещать мне, что не будешь переживать из-за этого. Меня не интересует его мнение, мой отец не встанет между нами.

Что-то в его поведении вызвало в глубине моего сознания неприятное ощущение. Словно мне следовало переживать больше, чем когда-либо. Но я прикусила губу и кивнула.

Эдвард снова улыбнулся мне и поцеловал колечко на моём мизинце:
- До тебя, Белла, у меня не было никакого будущего, - тихо сказал он, проведя пальцем по моей щеке. – Во всяком случае, того, какого я хотел бы.


Эдвард проводил меня до класса. Могу только догадываться, что я вошла туда со слегка изумлённым выражением лица. Как же это странно и чудесно – иметь бойфренда. Если не считать нескольких влюблённостей в начальной школе, мой романтический счёт до сих пор был равен одинокому нулю. Перейти с этого уровня сразу… ну, к Эдварду Мэйсену стало своего рода потрясением. Наши отношения были глубокими и сложными – и это ещё слабо сказано.

Разве не полагается первым отношениям быть глупыми и неловкими – такими, которые начинаются с весьма неудачного поцелуя во время киносеанса, а завершаются разрывом с помощью текстового сообщения? Похоже, я многое пропустила в этом смысле за последние пять лет. Но у Эдварда, разумеется, были девушки до меня – я не понимала, как могло быть иначе, ведь это же Эдвард Мэйсен… знаменитый, яркий и очень сексуальный. Скорее всего, я была одной из длинного списка девушек, ведь так? И это означало, что я была новичком, а он профи… как и во всём остальном.

- Могу ли я сказать, - громогласно заявила Лорен с противоположного конца студии, как только я вошла, - что обеденный зал обычно считается общественным местом? Не все хотят видеть, как вы обжимаетесь, пока остальные пытаются есть свой завтрак.

- Да уж, - подтвердила Меган, садясь на шпагат рядом с Лорен. – У меня прямо весь аппетит пропал.

- А я думаю, что это мило! – возразила Элиза, бросая в мою сторону многозначительный взгляд, который говорил: «я защищаю тебя от Лорен, но, действительно, кончайте целоваться каждые пять секунд».

Чувствуя благодарность, я подошла и села рядом с ней и Виолеттой.

- Ладно, извините, - торопливо сказала я. – Думаю, мы и правда немного увлеклись.

- Что? – запротестовала Виолетта. – Это действительно было мило! Вы с ним словно Ромео и Джульетта!

Я приподняла брови:
- Если не считать того, что Ромео и Джульетта умирают.

- За исключением этого, - сказала она.

Элиза покачала головой:
- Просто пообещай, что ты не забудешь о нас среди всех этих старшекурсников.

- Никогда! – заверила их я. Впервые я осознала, насколько важны для меня Виолетта и Элиза. Конечно, Эдвард эффектно изменил всё, но именно Виолетта, Элиза и Анжела прошли через всё вместе со мной, подбадривали меня, когда я чувствовала себя полным ничтожеством, приняли в итоге мою сторону против Лорен, поддерживали связь со мной, когда я была дома... – Такого никогда не случится.

Удовлетворённые, мы приступили к растягиванию и разминке.

- Доброе утро, класс! – в студию энергичным шагом вошла мадам Кокс – преподаватель хореографии и моя сообщница по заговору, который привёл меня на сцену во время ревю. Оказалось, что не все преподаватели балета такие уж рьяные приверженцы школьных правил. Она замечательный педагог, хоть и строгая.

- Доброе утро, мадам Кокс – хором поздоровались мы, приседая в реверансе.

- С возвращением, мисс Свон, - сказала она, кивая мне. – Вы ещё не на пуантах?

- Нет, мэм, - ответила я. – Не на целое занятие.

Она нахмурилась, но вернула своё внимание классу.

- До экзаменов всего две недели. Я знаю, это только середина года, но оценки, которые вам поставят, всё равно очень важны. Если вы получите меньше трёх баллов, ваше положение здесь, в Force, будет пересмотрено. Она сцепила руки и начала расхаживать по студии, её длинная чёрная юбка, развеваясь, летела за ней. – В экзамен будет входить часовое занятие, включающее станок, центр и пуанты. Фуэте, арабески, пируэты, жете – все программные элементы должны быть выполнены идеально, поняли?

- Да, мэм, - хором ответили мы.

- Вариации вы будете сдавать отдельно, группами по три человека. Есть вопросы? – Все промолчали. У меня было ощущение, что они слышали всё это раньше. Каким же образом я смогу догнать остальных… и какую вариацию буду готовить? А тут ещё моя лодыжка… - Отлично, к станку, будьте любезны!

Я быстро заняла своё место у станка, и мы начали.

Все мои движения, казалось, нуждались в коррекции. Даже во время плие у меня не было необходимой осанки.

- Выпрямите ногу, мисс Свон, - сказала мадам Кокс, поправляя мою голень. – И ещё раз, батман и… нет, вы снова потеряли её, мисс Свон! Прямо! Да, вот так.

Продолжая работать над исправлением всего подряд, я почувствовала, что лоб и шея покрылись каплями пота. Я была совершенно не в форме. Как я позволила себе стать такой? Почему не занималась дома? Разочарованная в себе, я старалась изо всех сил, но мадам Кокс всё равно забрасывала меня требованиями изменить то, что обычно я выполняла не задумываясь.

И это было ещё даже не на пуантах, которые должны были привести меня к целому нагромождению новых ошибок.

Вдобавок ко всему, большую часть времени в центре студии заняла работа над нашими вариациями. Мы разошлись по всему свободному пространству, парни репетировали вариации Принца из «Спящей красавицы», а девушки – аллегро из «Баядерки». Я неуклюже повторяла движения, которые с лёгкостью выполняли Виолетта и Элиза. Правда, это было бесполезно – я не могла угнаться за ними.

К окончанию занятия я тяжело дышала, невероятно уставшая и разочарованная. Мы поблагодарили мадам Кокс поклонами и реверансами, и я согнулась, упираясь руками в колени и пытаясь отдышаться. Но она ещё не закончила со мной.

- Мисс Свон, - окликнула она меня от пианино. – На два слова.

Со стонущими от боли мышцами я распрямилась и подошла к ней.

- Извините, что так наседала на вас, - искренне сказала мадам Кокс с серьёзным выражением испещрённого морщинками лица. – Знаю, травма произошла не по вашей вине. Но экзамены уже так скоро. Вы должны за две недели сделать то, на что требуется больше месяца работы. Я с удовольствием буду заниматься с вами дополнительно после уроков, но вы должны приложить все усилия. Это будет трудно, особенно только что вернувшись после травмы, но вы должны сделать это.

Я кивнула:
- Знаю.

Мадам Кокс улыбнулась:
- А я знаю, что вы сможете, мисс Свон. В конце концов, вы та самая девушка, которая сумела изменить мою хореографию трижды за один день. И, вдобавок ко всему, одно из этих изменений произошло прямо посреди выступления.

Я не смогла удержаться от нервной улыбки. За исключением кивка во время раздачи призов, у нас с мадам Кокс не было возможности обсудить то, что произошло на ревю.

- Простите меня за всё, что случилось, - сказала я тихо.

Она пристально посмотрела на меня искрящимся взглядом:
- Вы привнесли в эту пьесу то, чему не может научить преподаватель танца, - она положила руку мне на плечо. – Никогда не теряйте то, что вы показали всем в тот вечер, мисс Свон. Даже если это будет означать нарушение некоторых правил, - она отстранилась. – А теперь идите.

Быстро присев в реверансе, я поспешила на гимнастику. Какую бы страсть ни испытывала я к танцу, она совсем не помогала облегчить боль в измученных мышцах в течение ещё одного часа прыжков и упражнений на бревне.


К началу занятия парным танцем я готова была упасть – желательно в объятия Эдварда, но всё ещё действовали вчерашние правила: мы не могли встать в пару, пока Эдвард был преподавателем, а я – ученицей. Поэтому мы взяли за правило избегать друг друга, пока занятие не кончится. Мастер Лоусон был таким же строгим, как и остальные преподаватели, и требовал от моего усталого тела очень много. Каждые пять секунд следовала новая команда: чтобы я прогнулась, оттянула носок, держала осанку во время поддержек. То, что это было моё первое занятие на пуантах, ещё больше всё затрудняло. Боль от подъёма на пуанты обычно не представляла для меня серьёзной проблемы, но за время такого длительного перерыва огрубевшая кожа сошла, и я чувствовала, как заново натираю водяные мозоли.

- Мэйсен посылает мне убийственные взгляды, - пробормотал Майк, когда мы закончили комбинацию. На короткой дистанции из задней части студии до входной двери я дважды грубо ошиблась.

Нахмурившись, я посмотрела на Эдварда, который, прислонившись к пианино, мрачно разглядывал Майка. Почувствовав мой взгляд, он посмотрел на меня и тепло улыбнулся. Я ответила тем же, хотя поняла, что он просто пытается найти способ возложить на Майка вину за мои ошибки. Я почувствовала волну неуверенности, ударившую по моим нервам. «Нет, - успокаивала я себя, - это мой первый день после возвращения – конечно, я не могу быть идеальной. Завтра… завтра будет лучше».

- Извини, - сказала я Майку. – Я поговорю с ним.

Майк облегчённо улыбнулся. Бедный Майк… конечно, он боится Эдварда: после того как Майк причинил мне боль во время самого первого моего занятия парным танцем, Эдвард буквально вышел из себя. Любой бы испугался… Я надеялась только, что больше никогда не увижу Эдварда таким разъярённым, как тогда.

Через десять минут мастер Лоусон отпустил нас. Мы с Эдвардом быстро собрали свои вещи и поспешили в небольшую студию в левом крыле второго этажа. К счастью, мастер Карлайл ещё не пришёл. Мы бросили сумки возле двери, и я устало привалилась к стене.

Эдвард засмеялся и положил мои ослабевшие руки себе на талию. Я благодарно уткнулась головой ему в грудь. Он нежно погладил меня по волосам.
- Первый день после возвращения – просто отстой, правда?

- Мммм, - промычала я, приподнимая лицо, чтобы посмотреть на него. – И сколько времени осталось до того, как я смогу снова назвать себя танцовщицей?

Он улыбнулся:
- Не переживай слишком сильно – в мой первый день после возвращения, я настолько расстроился, что швырнул Эммета на зеркало за то, что он смеялся надо мной.

Что? – воскликнула я.

Он кивнул:
- Вот почему в четвёртой студии часть зеркал выглядит немного новее остальных.

- У тебя были неприятности?

- О нет, - ответил он. – Я свалил всё на ошибку во время арабеска, и в итоге Эммет платил за стекло.

Мой смех оборвался, когда дверь открылась, пропуская в помещение мастера Карлайла Каллена – директора Force, бывшего ведущего танцовщика нескольких трупп, а теперь, очевидно, нашего нового преподавателя парного танца.

Невозможно было не бояться его, хотя бы чуть-чуть, и не благоговеть перед ним. Он был одет в простую белую футболку и чёрные тренировочные брюки.

- Добрый вечер, - улыбаясь, поприветствовал он нас с французским акцентом. – С возвращением, Белла!

Я улыбнулась в ответ, удивлённая тем, что он назвал меня по имени. Хотя, конечно, я больше не была для него первокурсницей. Я была партнёршей Эдварда. Это было гораздо более важным обстоятельством… и гораздо более пугающим…

Мастер Карлайл подошёл к нам, сцепив пальцы рук между собой.
- После событий на ревю я пообещал, что буду учить вас двоих правильно танцевать в паре, так?

Мы кивнули. Эдвард, продолжавший держать меня за талию, обхватил меня крепче. «Да, - подумала я. – Это то, чего мы хотели… всё будет в порядке».

Карлайл переводил взгляд с меня на Эдварда и обратно.
- Я сдержу своё обещание, но должен предупредить вас, что это будет трудно: у нас только три занятия в неделю, а вы находитесь на совершенно разных технических уровнях. Вы это понимаете?

- Да, - уверенно отозвался Эдвард, а я лишь ещё раз кивнула. Прекрати чувствовать себя так глупо… ничего страшного – вместе мы идеальны, всё будет хорошо…

Карлайл подождал несколько мгновений, затем, казалось, удовлетворился нашим ответом.

- Хорошо, в таком случае… - он жестом указал на центр студии. – Займите исходную позицию. Я собираюсь пройти с вами сцену на балконе из «Ромео и Джульетты».

- Что? – переспросил, нахмурившись, Эдвард. И я поняла, почему: сцена на балконе была печально известна как испытание выносливости танцовщиков. Она была длинной, с массой поддержек и вращений. Даже профессионалы сталкивались с проблемами во время её исполнения. А я уж точно не была профессионалом.

Карлайл сухо улыбнулся:
- Если ты хотел детских занятий, Эдвард, тебе не следовало вставать в пару с мисс Свон.

Я сглотнула. Что он имеет в виду?

К счастью, он объяснил… но мне не хотелось слушать его ответ:
- Между вами существует связь, достаточно сильная, чтобы заставить вас нарушить бесчисленное количество правил и обещаний, чтобы танцевать друг с другом, верно?

Мы кивнули. По крайней мере, в этом мы могли быть уверены…

Карлайл пристально посмотрел на нас:
- Следовательно, если она так сильна, у вас не должно быть никаких проблем с этой сценой.

- Но она намного труднее, чем всё, что Белла делала до этого, - сказал Эдвард. – И я тоже, - добавил он. Моё сердце упало. Если бы на моём месте была Таня, эта сцена не стала бы такой сложной проблемой…

Мастер Карлайл приподнял брови:
- Тогда вам надо научиться, ведь так? А теперь займите исходную позицию. Эдвард, ты в центре. Белла в правой части сцены…

Я молча выполнила его распоряжение. Занимая свои места, мы с Эдвардом не смотрели друг на друга.

- Так, - сказал Карлайл. – Большинство сольных отрывков мы добавим позже, а сейчас начнём с главной части па-де-де. Эдвард, пройдём третью часть твоего соло… - и он пустился в объяснение хореографии.

Эдвард следовал его указаниям без малейших усилий, его арабески и прыжки сразу были идеальными. Я наблюдала от станка, как он взлетал в воздух, а затем приземлялся в быструю серию пируэтов. Он был воплощением силы и самообладания, легко переходя к следующей комбинации шагов. Карлайл корректировал его движения, и Эдвард немедленно вносил исправления. Я никогда ещё не видела, как он работает, и теперь понимала, насколько это искусный танцовщик. Насколько знающий.

Карлайл обращался с ним, как с солистом балета, позволяя ему вопросы и комментарии. Они слаженно работали друг с другом: два великолепных танцовщика, репетирующих вместе… со мной. Беллой Свон, первокурсницей.

- И вот в этот момент из глубины сцены появляется Белла. - Я резко оторвалась от своих мыслей. Эдвард стоял, тяжело дыша и улыбаясь мне. Я улыбнулась ему в ответ, а потом посмотрела на Карлайла. Он уже размечал движения: - Бежишь на четыре счёта, потом переходишь непосредственно во вращения chaine (цепочка, фр. – прим. пер.) по направлению к Эдварду. - Я бессистемно попыталась следовать за Карлайлом, пока он размечал шаги. – Ловишь её, затем она поднимается в арабеск en dehors (наружу, фр. – прим. пер.), потом поддержка, нога вперёд, потом назад. И затем, Эдвард, наклоняешь её назад и налево, потом направо. Итак, с самого начала: un, deux, trois et... (раз, два, три, и… фр. – прим. пер.)

С опозданием на полсчёта я начала головокружительную серию вращений по направлению к Эдварду. Мне следовало зафиксировать взгляд, тогда я смогла бы удержать равновесие, но команды Карлайла были такими быстрыми, что у меня не было возможности подумать. Потом руки Эдварда поймали меня, что явилось некоторым утешением, но я не могла вспомнить, что делать дальше.

- En dehors, - распорядился Карлайл. Сердце уже колотилось, я описала ступнёй ноги большой круг, а потом вынесла её назад. – И поддержка.

Эдвард поднял меня невысоко, но я не испытала ничего похожего на обычное радостное возбуждение. Я слышала, как он тихо выдохнул, когда я неуклюже вытянула ногу вперёд и снова назад.

- И вниз. – Эдвард помнил наставления Карлайла гораздо лучше, чем я, и легко опустил меня в дип, крепко держа за талию, пока я откидывалась на его руку. Это я смогла сделать… а потом он потянул меня вверх и снова опустил на свою руку. Я чувствовала себя очень глупо – словно тряпичная кукла. Эдвард выполнял всю работу, а я не могла вспомнить ни одного движения…

Карлайл перестал считать, и Эдвард опять поставил меня на ноги.

- Ещё раз, - скомандовал Карлайл. Я снова заняла свою позицию. Эта попытка прошла немного лучше, я без подсказок вспомнила все фигуры. Но это не было плавно. И это не было похоже на то, что делал Эдвард, каждое движение которого было правильным и точным.

Время шло. Мы не продвинулись дальше моего выхода. Я делала всё неправильно. И Карлайл тщательно разбирал всё это. Мимо его внимания не прошла ни одна моя ошибка. Ну, по крайней мере, ни одна из тех, которые заметила я сама. И, возможно, ещё о тысяче ошибок он умолчал.

А потом ему пришлось исправлять нашу работу в паре. И снова во всём была виновата я одна. Я неправильно помогала партнёру, не напрягала нужные мышцы, не была достаточно податливой. Последнее замечание показалось мне странным – до сих пор у меня не было проблем с тем, чтобы позволить Эдварду и музыке полностью управлять мной. Но сейчас всё было другим… сейчас наши действия вообще не были похожи на танец. Я не ощущала того волнения, которое должна была испытывать Джульетта… «Я даже не чувствую Эдварда», - осознала я, в сотый раз направляясь к своей исходной позиции. Я почти не думала о том, кто со мной танцует, если не считать мыслей о том, что он невероятно хорош, а у меня ничего не получается. Я не могла сосредоточиться ни на чём, кроме себя самой, боясь снова всё испортить.

Время наконец-то подошло к половине седьмого. Мастер Карлайл хлопнул в ладоши:

- Хорошо, на сегодня всё, - сказал он. – Увидимся с вами здесь же в четверг. Мисс Свон, для следующего раза вам понадобится длинная юбка-обёртка.

- Да, сэр, - ответила я, запалённо дыша. – Спасибо вам.

Он кивнул:
- Вы оба хорошо поработали сегодня, - и ушёл.

Я тут же полностью согнулась, опершись руками на колени. Мне хотелось заплакать. В глазах уже давно жгло от непролитых слёз, но плакать я не могла. И сейчас тоже не заплакала. Прикусив губу, я выпрямилась.

- Типичный Карлайл, - пробормотал Эдвард с улыбкой. Я не знала, была ли она искренней, но внезапно почувствовала себя очень неловко.

- Извини меня, - тихо сказала я. – Я не привыкла работать так быстро… - я просто недостаточно хороша… недостаточно хороша для него…

- Белла, - Эдвард внезапно оказался прямо передо мной. Он приподнял мою голову. Как и утром, я не могла не поддаться этим зелёным глазам. – К Карлайлу невозможно привыкнуть за одно-единственное занятие. Он работает чересчур быстро, чересчур напряжённо и чересчур много и никогда не оставляет ни минуты для похвалы, - Эдвард улыбнулся мне. – Но потом, когда удаётся добраться до конца, становится ясно, что всё это время он верил в нас, потому что знал, что мы будем потрясающими.

Я положила руки ему на грудь. Даже в отчаянии я не могла не почувствовать его тепло, его уверенность в нас.

- Всё ощущалось не так, как обычно.

Он кивнул, убирая выбившуюся прядь с моего лба:
- Думаю, таким и было намерение Карлайла. Но… если ты не слишком устала, - его глаза заблестели, он шагнул назад и протянул мне руку: – Не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной, мисс Свон?

Я улыбнулась, потом присела в реверансе:
- Разумеется, дорогой сэр.

И больше не нужны были слова. Мы не включали основные светильники, в студии стало темнее, и не успели раздаться первые звуки фортепиано, как Эдвард оказался позади меня. Я откинула голову ему на грудь, позволяя себе снова настроиться на него. Его дыхание коснулось моих волос, руки обхватили меня за талию, нежно, но сильно. Больше не было никакой спешки… никакого беспокойства. Только мы и эта музыка.

Начался повтор первых нескольких тактов, и я осторожно встала на пуанты. Руки поднимались вместе со мной, взмывая вверх и в стороны. Я шагнула вперёд, потом повернулась. Рука Эдварда уже ждала меня, я изящно положила свои пальцы на его ладонь и подняла ногу, выполняя арабеск. Даже мысли не возникло о возможной потере равновесия – этого просто не могло случиться, только не с нами.

Мелодия снова нежно подтолкнула нас вперёд. Эдвард плавно повернул меня к себе, прислоняя к своей груди и крепко обхватывая руками поверх моих собственных рук. Мои глаза закрылись, и его тоже были закрыты, я это знала. Я чувствовала себя такой защищённой в его сильных объятиях… но потом зазвучали печальные аккорды и я вынуждена была шагнуть прочь, отступая назад на пуантах… Мои руки всё ещё тянулись к нему, всем своим сердцем я хотела остаться. Но мелодия говорила иное, и поэтому мы отвернулись друг от друга, кончики наших пальцев в конце концов разъединились.

Оставшись в одиночестве, я вытянула руку вверх, во тьму, мечтая о его возвращении.

Прозвучал более светлый аккорд, и мы повернулись, снова находя друг друга. Но мелодия всё ещё была робкой… на шаг ближе… ещё на шаг…

И тогда полились звуки скатывающегося рефрена, а мы с Эдвардом устремились по кругу вдоль студии, свободно взлетая, его руки поднимали и поворачивали меня. Мы прыгнули, словно один человек. Радость пела в моём сердце, когда мы парили в воздухе, а музыка всё нарастала...

Потом она опять затихла, и мы вновь очутились в центре студии, там, где начинали. Эдвард медленно вращал меня, делая подобной мелодии - такой же изящной. И когда она достигла финального пассажа, мы встали лицом к лицу, безупречно ровно. Я подняла голову и посмотрела в его спокойные глаза. Сейчас это был не столько сознательный взгляд, сколько что-то более глубокое, необъяснимое. Последние звуки затихли, и наши губы нежно соприкоснулись.

В этот момент, который должен был быть идеальным, у меня появилось болезненное чувство, притаившееся под ощущением спокойствия и красоты, - что, возможно, такое происходит в последний раз.

Первый полный учебный день после возвращения. Белле не позавидуешь, но она борется.
Очень жду ваших комментариев здесь и на ФОРУМЕ