Итак, я люблю её.

Даже несмотря на то, что мне хочется поглотить её, скользнуть в неё, опуститься на неё и найти в ней освобождение, забыв в процессе даже своё имя, я действительно… люблю её. Она всегда была так терпелива, и даже когда её любовь была практически растоптана мной, она позволяла мне самому решать, что чувствовать, ни на чём не настаивая.

Даже когда мы уже сидим в машине, я кидаю на неё взгляды, наблюдая за тем, как она смотрит в окно, иногда улыбаясь каким-то своим мыслям. Она не глядя тянется за моей рукой, и я с радостью обхватываю её ладонь своими пальцами: это ощущение совершенно ново для меня, но это не мешает мне наслаждаться им.

Что-то в Белле шепчет мне, что эти отношения будут долговечны, и я изо всех сил стараюсь не думать об этом – не потому что мысль об обязательствах пугает меня, а потому что мне хочется потихоньку, день за днём осознавать это. И чтобы всё сложилось, чтобы мы смогли расправить грудь, чтобы на этот раз всё было правильно, нужно избавиться от любых ожиданий.

Она кидает на меня взгляд, сопроводив его одной из своих улыбок с румянцем на щеках.

Ну ладно, не стоит лгать. У меня есть некие ожидания.

И в плане «вечности» наших отношений, и в том плане, что заставляет меня с трудом подавлять желание свернуть на обочину дороги, опустить сидение и овладеть ею под присмотром теней и деревьев.

- Куда мы едем? – спрашивает Белла, мягко поглаживая мою ладонь большим пальцем.

- Не знаю, - пожимаю я плечами, глядя на дорогу, - мне просто хочется куда-то ехать.

- Если бы на улице не было так холодно, можно было бы остановиться где-нибудь и посмотреть на звёзды, - говорит она мечтательно, снова переводя взгляд на окно.

- Мы всё равно можем это сделать.

- Да, но если мы останемся в машине – эффект будет не тот.

- Да, думаю, ты права, - соглашаюсь я.

Десять минут спустя я подъезжаю к своему дому.

- Серьёзно, Эдвард? – тихо смеётся она.

- Что? – думаю, я выглядел бы истинным джентльменом, если бы открыл ей дверь, но она уже успела выскочить на улицу без моей помощи.

- Ты просто хочешь, чтобы я снова оказалась в твоей комнате, - поддразнивает она меня, и я знаю, что она думает о последних нескольких ночах, когда мы долгие часы целовались, лёжа на моей кровати.

- Так и есть. Но сейчас дело не в этом, - говорю я, ведя её через дверь и вверх по лестнице.

Мы проходим мимо двери в мою комнату в конец коридора, где нас ждёт ещё один лестничный пролёт.

- Что у вас на чердаке? – спрашивает она, и её голос плывёт вслед за мной в воздухе, как будто он никак с ней не связан, как будто он существует сам по себе.

- Скорее всего, то же, что на вашем чердаке, - я останавливаюсь, дойдя до конца пролёта, - это третий этаж. Чердак ещё выше.

- Не знала, что у вас есть третий этаж, - говорит она, и я знаю, что она хмурится, морщит лоб, пытаясь вспомнить.

- Мы с Элис постоянно играли здесь, когда были маленькими, - когда мы входим в нужную комнату, я включаю свет, - мама использовала её как кладовку, но прошлой весной решила сделать эту комнату гостевой.

Эта комната красива, она зелёная, и серая, и синяя, что отличает её от остальных комнат этого дома, от их мягких, тёплых, пастельных тонов. Окна здесь выходят на задний двор, открывая вид на деревья за домом и на бескрайний простор небес над ними. Около одного из окон стоит телескоп, подаренный мне на выпускной Кейт и Гарретом. Окружённый дикой Аляской, тогда я постоянно проводил время на природе, в походах, в палатках, вечно смотрел на звёзды. Многие ночи я проводил на крыльце их дома, с одной из близняшек на коленях, где мы вместе смотрели на бесконечность звёздного неба над нами, радуясь, когда в ней мелькали падающие звёзды.

В определённые времена года Форкс настолько же великолепен, особенно зимой, когда вокруг так холодно, и небо, кажется, даже немного поскрипывает – настолько оно чистое.

Заглянув в телескоп, я настраиваю его и притягиваю к себе Беллу.

- Вау, - выдыхает она, обхватив ладонями металлический прибор, - это…

Я же падаю на кровать, приятно удивлённый её мягкостью, и наблюдаю за тем, как Белла смотрит на звёзды.

- Небо кажется мне подсвеченной сзади чёрной тканью, в которой кто-то проделал дыры (The sky resembles a back lit canopy with holes punched in it – цитата из песни Incubus – wish you were here, прим. пер.), - я скидываю с ног кеды, и они с приглушённым стуком падают на коврик у кровати.

Белла поворачивается ко мне и, улыбаясь, подходит ближе.

- Так и есть… и мне нравится эта песня.

- Как и мне.

Здесь холодно; должно быть, отопление в эту комнату не проведено, и Белла дрожит, садясь на кровать.

Я же, приподнявшись, вытаскиваю из-под себя одеяла и забираюсь под них, притягивая к себе Беллу. Она сопротивляется и тянется, чтобы сначала расстегнуть молнию на своих сапогах, лишь после этого ложась рядом со мной на бок.

- Я так и знала, - ухмыляется она, - ты просто хотел затащить меня в постель.

- Но мы же посмотрели на звёзды, разве нет? – говорю я, играя с прядью её волос.

- Ага, - Белла подползает чуть ближе и целует меня.

И я отвечаю ей, перекатываясь так, что её хрупкое тело оказывается подо мной, устраиваясь между её ног.

К чёрту все размышления и решения: я не намеревался заниматься с ней любовью прямо здесь, на этой кровати, но невозможно спокойно рассуждать, когда твоё сердце колотится изо всех сил, когда член пульсирует, когда девушка, которую ты выбрал, выбрала тебя в ответ, и вот она, лежит прямо под тобой, стонет и шепчет, что на самом деле любит тебя.

Я медленно снимаю с неё джинсы – от талии и ниже, к коленям, стараясь аккуратно захватывать плотную ткань: девушки носят безумно узкие брюки. Встав на колени, я стягиваю с себя куртку и, сжав пальцы на воротнике футболки, снимаю и её. Белла смотрит на меня так, будто впервые видит меня без неё, и вдруг я понимаю, что, возможно, это так и есть.

Зато мне точно известно, что она никогда не появлялась передо мной без одежды, так что я тяну её к себе, чтобы она села, и, не тратя времени, снимаю с неё свитер, наслаждаясь тем, насколько взъерошенными после этого становятся её волосы, бросающие коричневатые отсветы в тусклом освещении комнаты. На ней бюстгальтер с застёжкой спереди, что мне, конечно же, нравится, и когда она откидывается на подушки, расстёгивая её, я внимательно наблюдаю за нервными движениями Беллы. Когда она справляется, я помогаю ей полностью избавиться от этой детали одежды, и тут же позволяю своим губам коснуться того, что до этого момента было доступно лишь моему взгляду, и мои действия тут же вознаграждаются её руками, запутавшимися в моих волосах и ногами, обёрнутыми вокруг моих бёдер.

Я медленно раскрываю её, подобно цветку: лепесток за лепестком, такую же красивую, такую же мягкую. Когда мы воссоединимся, я не буду медлить, но зато пока я могу растянуть удовольствие, зная, что вскоре наше «когда-нибудь» подойдёт к концу, и мы навечно окажемся в «сейчас».