- Мам, у меня правда все хорошо: я прекрасно питаюсь, отлично сплю и отпадно выгляжу! – с усмешкой сказала я и услышала в трубке облегченный смех Рене:
- Ну, раз у тебя появилось чувство юмора, значит, действительно все в порядке.
- Вот именно! – заверила я. - Разве я когда-нибудь тебя обманывала?
- Конечно, лет в пять, когда клянчила конфеты, - в голосе мамы чувствовалась теплота и легкая грусть по давно ушедшим временам. Я улыбнулась, представив себе кроху с умильным выражением личика и нелепо торчащими куцыми косичками. Да, жаль, что детство так быстро закончилось… Ладно, не стоит о грустном, к тому же, разговор пора заканчивать.
- Спешу тебя успокоить, - заявила я преувеличенно серьезным голосом, - Мне уже давно не пять. Поэтому мне пора собираться на работу, а тебе - спать. Все, целую! Передавай привет Филу!
- Обязательно! Береги себя! И не забывай, что мы тебя очень любим!
- Я тоже тебя очень люблю, мамочка, - прошептала я в трубку и нажала отбой. С удивлением посмотрела на дисплей, невозмутимо показывающий, что разговор продлился более двух часов. Да, хорошо, что Рене такая рассеянная и все время забывает, какая у нас разница во времени. Иначе она могла бы удивиться, почему ее дочь не спит по ночам.
Я положила телефон на тумбочку и, откинувшись на подушку, подмигнула собственному отражению. Удобно устроившаяся на черном покрывале изящная брюнетка в белых шортах и майке с Микки-Маусом озорно подмигнула в ответ.
Стоит признать, в моей сумасшедшей жизни все и впрямь более или менее наладилось. Хотя не стоит зарекаться, с моим-то везением…
Я постоянно поддерживала связь с родителями, поочередно звоня то Рене, то Чарли. И с Джейкобом мы неплохо общались… Он был ужасно рад, когда я все-таки набралась смелости и позвонила ему. И совершенно на меня не сердился, только ворчал, что я забыла позвать его с собой в столь занимательное приключение.
Да уж, приключение…
Ладно, по крайней мере, все они, кажется, поверили в мою легенду о длительном путешествии автостопом по Европе. Теперь же я якобы жила у друзей в Париже вместе с еще несколькими такими же бродягами, работала официанткой в маленьком кафе и параллельно готовилась к сдаче вступительных экзаменов в университет на искусствоведение.
Что ж, если бы это потребовалось, я с легкостью сдала бы любой тест, особенно на тему искусства и литературы. С тем количеством книг, что я прочитала за последние месяцы, и свободным владением уже тремя языками: английским, итальянским и французским – это не составило бы труда. А на очереди были еще немецкий и испанский.
Да… бессонные ночи оказались очень длинными. Если бы не книги, я бы, наверное, с ума сошла от разъедающей душу тоски по дому, по родным, по Эдварду…
Днем боль разлуки практически заглушалась новыми впечатлениями, повседневными заботами, тренировками, общением с Джейн, Деметрием и Феликсом. Я не могла позволить себе раскисать. Не хотела, чтобы кто-то заметил мою печаль, и бодрилась, как могла, находя себе все новые и новые занятия и учась радоваться любой мелочи: хорошей погоде, дружеской улыбке, новому навыку, удачной тренировке…
Хм… Скажи мне кто-нибудь годом раньше, что я буду искренне счастлива серьезной физической нагрузке, я бы только рассмеялась не слишком удачной шутке, ведь я просто ненавидела физкультуру, и вообще любой спорт был мне категорически противопоказан. А сейчас…
Это так прекрасно – чувствовать каждую свою мышцу, каждую клеточку, когда все тело работает, как безукоризненно отлаженный совершенный механизм! Когда тебя переполняет пьянящая энергия и невероятное ощущение собственной силы, ловкости и пластичности. Это было так ново, волшебно и вдохновляюще, что действовало на меня, словно наркотик.
Феликс, ставший моим личным тренером, не мог нарадоваться, видя мое упорство и бесспорный прогресс, которого я добилась за столь короткое время. Но, с восхищением наблюдая за спарринг-поединками кого-то из старших вампиров, я понимала, что до их уровня мастерства мне еще очень далеко. Особенно до Кайуса или Аро, которые даже вне боя выделялись среди остальных хищной грацией движений, свидетельствовавшей о невероятном совершенстве владения собственным телом…
Но все это было днем. Ночь же, вступая в свои права, накрывала мир вуалью полутонов и меланхолии. С наступлением темноты даже здесь в замке, где никто никогда не спит, жизнь как бы немного замедляла свой бег. Это было личное время, свободное от обязанностей и постороннего внимания, и каждый обитатель замка распоряжался этим временем по своему усмотрению. Кто-то уединялся со своей парой, кто-то сбегал в ближайшие города в поисках развлечений, кто-то, как я, оставался наедине со своими мыслями и воспоминаниями…
Вот только радости мне это не приносило. Напротив, сомнения, тоска и безысходность, как будто стремясь наверстать упущенное днем, злорадно запускали мне в душу свои ядовитые когти. Хотелось выть и бросаться на стены или сжаться в комочек в надежде, что кошмары, как в детстве, уйдут с первыми лучами солнца.
Чаще всего выручало чтение. Библиотека стала местом моего ежевечернего паломничества. Я с головой погружалась в волшебный мир, созданный фантазией великих мастеров, полностью уходя от реальности. Но иногда и это не помогало. Тогда единственным спасением становился мотоцикл.
Алек, желая отвязаться от Джейн, которая с чего-то решила нас свести и, как обычно, взялась за это со всем присущим ее страстной натуре неуемным энтузиазмом, как-то взял меня на свою ночную прогулку. Не знаю, чего он собирался добиться, развивая просто немыслимую скорость – может, хотел напугать. Но я влюбилась… в это ощущение полета сквозь тьму, упоение скоростью, чувство слияния со всем миром, когда есть только ты, ночь и ветер в лицо…
С Алеком мы стали хорошими приятелями, заключив молчаливое соглашение не лезть друг другу в душу и сообща противостоять матримониальным планам его неуемной сестренки. Джейн, поняв бесплодность своих попыток, вскоре отстала. А по ночным дорогам Италии теперь зачастую гоняли два мотоцикла.
Может, и сегодня мне поступить подобным образом? Я взглянула на часы. Нет, слишком поздно. Уже почти четыре, скоро рассвет…
Я вздохнула и рассеянно оглядела комнату. Взгляд зацепился за висящую на стене фотографию небольшого уединенного сквера в самом центре Флоренции. Яркое, буквально пронизанное солнцем изображение как обычно подняло мне настроение, вызвав легкую улыбку. Мое любимое место, в котором для меня сосредоточилась вся красота и притягательность волшебного города, ставшего еще одной моей отдушиной и занявшего свое особое место в моем сердце. Как первая любовь… А рядом располагался другой пейзаж, за ним еще один…
Получив право что-то менять, я первым делом решила обустроить свое жилище. Я постаралась сохранить изначальный аристократический стиль комнаты и привнесла от себя лишь несколько деталей, сделавших помещение более обжитым и индивидуальным. Пара цветных подушек на кровати, несколько небольших пейзажей на стенах в подходящих по стилю строгих темно-коричневых рамах, какие-то забавные мелочи на тумбочке – вот и все изменения. Даже зеркало на потолке осталось на своем законном месте. Ведь оно придавало комнате особую изюминку. Ну и, конечно, ноутбук и телефон. Куда же без них!
Да… Хорошо быть самостоятельной. Я добилась этого права через два месяца после обращения. Моя «воспитательница» до сих пор в шоке от подобной скорости развития событий. Но это оказалось нелегко. Ведь, несмотря на некоторую осведомленность о жизни вампиров, постигать азы мне приходилось практически с нуля.
Просто оказалось, что все мои знания о вампирском мире были… нет, не ложными, а, скажем так, однобокими и очень неполными. Из-за этого у меня сформировались совершенно неверные представления о существующем порядке вещей.
Джейн, со своей хаотичной манерой обучения, не смогла меня как следует просветить. Однако когда за дело взялся более основательный и последовательный Феликс, я наконец осознала всю глубину своих заблуждений…
Например, я с удивлением узнала, что, оказывается, Вольтури правят отнюдь не всем вампирским миром. Хотя, конечно, контролируемая ими территория была самой большой и включала в себя практически всю Европу, часть Африки, обе Америки и Австралию, не считая разнообразных островных государств. Как сказал Феликс, нашему клану подчиняются все земли, где основной или доминирующей частью населения являются европейцы или их потомки.
А вот на территории бывшей Российской Империи распоряжались русские. Хотя, называть их так было большой натяжкой, потому что сама основа правящей верхушки зародилась еще во времена диких скифов и сарматов, кочевавших по бескрайним причерноморским степям задолго до формирования на этой территории государства.
Законы и порядки, царящие у них, во многом отличались от тех, что существовали на землях Вольтури. Хотя, как говорил Феликс, русские – вполне нормальные ребята, пусть и со своими тараканами в голове.
Например, они все были язычниками! Когда я впервые услышала об этом, у меня был шок. Но, оказывается, это имело вполне логичные объяснения.
Более четырех тысяч лет назад в их племенах существовал тайный культ, согласно которому вампиры считались любимыми детьми одного из божеств, посланными на землю вести избранный народ. И каждый жрец, благодаря каким-то исключительным качествам достигавший определенного статуса к тридцати годам, проходил обращение, присоединяясь к своеобразной правящей касте. Конечно, таких было немного, но в результате этого кропотливого отбора и периодического отсеивания слабых со временем образовался чрезвычайно сильный клан, практически полностью состоящий из одаренных древних вампиров. Им управлял совет старейшин во главе с Олегом, крепко держащий в своих руках не только всех вампиров, но и оборотней, которые, в отличие от западноевропейских, не были практически полностью истреблены, а нормально уживались с кровопийцами, считаясь такими же детьми высших сил.
А еще они, видимо, очень буквально воспринимали свою задачу «вести избранный народ». Например, в летописях древних славян до сих пор сохранились упоминания о таинственной фигуре великого князя Олега Вещего, который стоял у самых истоков их государственности. А во время последней мировой войны на захваченных фашистами территориях действовали неуловимые отряды безжалостных убийц, визита которых не переживал ни один враг. «Да уж, - с мрачной усмешкой подумала я, представив себе встречу с этими «вольными охотниками» в темном предрассветном лесу, - нацисты наверняка бывали удивлены подобными возможностями партизан. Смертельно удивлены…»
Но, опять же по утверждению Феликса, с русскими всегда можно договориться, и если к ним не лезть, они не тронут. Не то, что «узкоглазые бестии» - клан Инь-ят-Сун - еще одни владыки вампирского мира, чьи владения простирались в Китае, Индии, Индонезии, Японии и других странах этого региона.
Там царили древние восточные традиции и порядки, недоступные пониманию рядового европейца. И никогда нельзя было предугадать, как обитатели «благословенной Империи» отреагируют на то или иное действие и чего от них вообще можно ожидать.
Полтора столетия назад во времена активной колонизации европейцами того региона из-за такой значительной разницы менталитетов между Вольтури и Инь-ят-Сун произошел серьезный конфликт. Пришельцы нарушили какую-то из многочисленных традиций, и хозяева, не разбирая, кто прав, кто виноват, начали войну на уничтожение. В мгновенно вспыхнувшей бойне были подчистую истреблены два достаточно сильных клана переселенцев, один из которых всего лишь случайно оказался поблизости. А Вольтури, которые просто не могли не вмешаться, потеряли семерых опытных и сильных бойцов и двоих членов свиты – Ренату и ее мужа Аскольда, наряду с Элеазаром до объединения входивших в клан Аро. И это не считая многочисленных новорожденных, бывших в обеих армиях всего лишь «пушечным мясом». Причем война закончилась не победой одной из сторон, а хрупким миром, который буквально чудом удалось заключить старейшинам. Это неустойчивое равновесие держится до сих пор, но никто не знает, что и когда может послужить причиной новой вспышки.
После того конфликта Вольтури пришлось жестоко подавить несколько восстаний, доказывая, что, несмотря на потери, они все еще сильны и способны удержать власть в своих руках. С тех пор все относительно спокойно. Но правящий клан все равно постоянно настороже и готов к отражению любой атаки. Эту подспудную готовность к войне я почувствовала с первых дней моего вампирского существования. Правда, учитывая само устройство вампирского общества на нашей территории, приходится признать, что такая политика более чем оправданна.
В отличие от китайского и русского правящих кланов, Вольтури не обладают абсолютной властью. Они, как говорит Деметрий, выполняют скорее полицейские функции.
Не знаю... Не хочется его разочаровывать, но мне это больше напоминает мафию. Как в старых фильмах про дона Карлеоне. Когда самый сильный и многочисленный клан распределяет зоны влияния, следит за порядком, выступает арбитром в спорах и наказывает провинившихся, а остальные «отстегивают» ему за это часть своих доходов. И подобное положение дел будет сохраняться до тех пор, пока либо не найдется кто-то более сильный, либо правители не начнут зарываться и нарушать собственные законы, тем самым восстановив против себя остальных, как это произошло с Дракулой…
А законы были весьма просты и основывались на единственном постулате: «Нельзя допустить разглашения тайны существования вампиров». Все остальные пункты и параграфы были лишь производными. И правило, обязывающее скрывать следы своей трапезы, инсценируя разнообразные несчастные случаи и нападения грабителей или диких животных. И запрет создавать бессмертных детей, которые не могут себя контролировать. И требование отвечать за действия новообращенных вампиров, пока они не научатся жить самостоятельно. И закон о недопустимости массовых жестоких убийств, которые могут всколыхнуть человеческое общество. И многое, многое другое.
В целом же вампиры обитали среди людей. За каждым кланом закреплялась достаточно большая территория «охотничьих угодий», которая одновременно была и зоной ответственности этого клана.
Как правило, средний клан насчитывал от пяти до десяти вампиров, которые или жили в городах, или кочевали по «своим» владениям – в зависимости от желания, внутренней иерархии или воли главы. Но вместе они селились редко. Каллены, обитавшие всемером в одном доме – это скорее исключение, чем правило. Обычные вампиры, как истинные хищники, предпочитали жить поодиночке, максимум – парами. Благо территория обычно позволяла. И чужаков не жаловали – никому не нужны лишние проблемы.
Глава клана контролировал своих подчиненных, регламентируя практически все аспекты их жизни. Поощрял верных, наказывал провинившихся, мог изгнать или даже убить. Но за все происходящее на его территории отвечал именно он. Если кто-нибудь из его вампиров привлекал к себе излишнее внимание, он мог разобраться с провинившимся и уладить все сам, но как только происшествие просачивалось в прессу, «на огонек» заглядывали Вольтури. А их суд был суров: за любое преступление могло быть только одно наказание – смерть.
Порой главы кланов сами вызывали отряды карателей, когда не могли справиться своими силами, как в случае с Дитмаром, или не знали, кто виноват в совершенном проступке. Но слишком злоупотреблять этим не стоило. Иначе мог встать вопрос о правомочности нахождения главы у власти; кроме того, при следующем перераспределении территорий размер владений клана мог существенно уменьшиться.
Подобная система была отнюдь не совершенна, но, несмотря на все ее недостатки, эффективно действовала уже не одну сотню лет. И я была склонна согласиться с Джейн – это гораздо лучше полной анархии и безвластия. Ведь даже при столь жестком контроле Вольтури никогда не оставались без дела.
В кланах постоянно шла ожесточенная борьба за более привилегированное положение в иерархической лестнице, зачастую выливающаяся в серьезные конфликты с созданием армий новорожденных и многочисленными случайными жертвами. Кланы враждовали между собой, иной раз по самым незначительным поводам; более сильные стремились поглотить более слабых, переманить у них лучших бойцов и редких одаренных. Периодически встречались случаи сумасшествия древних вампиров, уставших жить, или новорожденных, не сумевших принять свою новую сущность. И те, и другие в подобных случаях превращались в обезумевших от крови монстров, и СМИ наводнялись статьями о новом маньяке.
В этом бушующем море жестоких страстей Вольтури были как могучие волноломы, смиряющие самые грозные и опасные всплески насилия. На жестокость они отвечали беспощадностью, на хитрость – изощренным коварством. Они, в отличие от большинства кланов, были сильны не только бойцами и одаренными вампирами, но, в первую очередь, своей сплоченностью и дисциплиной. В их структуре было что-то от средневековых рыцарских орденов, где каждый знал свое место и выполнял возложенные на него функции. Это был единый боевой механизм, безжалостный к врагам и дающий своим членам все необходимое для полноценной жизни.
Жесткая иерархия и абсолютная прозрачность при распределении благ и «охотничьих угодий» позволяли избежать серьезных конфликтов внутри клана, а забота о «своих» давала ощущение принадлежности к некой «высшей касте» и уверенность, что в любой ситуации тебя не бросят на произвол судьбы, не предадут…
Италия была признанной территорией Вольтури, они владели здесь заводами, отелями, банками, элитными клиниками и многим другим. Любой, даже рядовой вампир, мог выбрать себе занятие по душе, как Марго, или просто жить в свое удовольствие. Мог путешествовать по всей контролируемой Вольтури территории, не обращая внимания на мнение проживающих там вампиров, ведь за его спиной маячила грозная тень могучего клана, который всегда защищал своих членов.
Но они никогда не были семьей…
В отличие от Калленов и Денали.
Общины «вегетарианцев» были подобны редким островкам спокойствия, на которых царила любовь и взаимопонимание. На них никто не решался нападать, зная, что агрессор неизбежно получит решительный и консолидированный отпор. Неудивительно, что Элеазар, устав от бесконечной борьбы и не сумев смириться с гибелью друзей, присоединился к Денали. Там он обрел поддержку и возможность жить в гармонии с окружающим миром, нашел свою пару. Свою семью… Я страдальчески закусила губу, стараясь справиться со вспыхнувшей в груди болью.
Почему они уехали?
Неужели я была не достойна их?
А сейчас?
Не знаю, захотят ли Каллены принять меня или презрительно отвернутся? Ведь я…
Я сильно изменилась.
С обретением самостоятельности, кроме прав, у меня появились и обязанности, одной из которых было присутствие в церемониальном зале, когда старейшины разбирали споры, принимали решения, вершили суд, казнили.
Мне никогда не забыть первой казни, свидетельницей которой я стала.
Властный голос, выносящий суровый вердикт, холодные, чужие лица Феликса и Деметрия, удерживающих приговоренного, резкие, хищные движения Аро, ужасающий скрежет разрываемой плоти и выражение мрачного удовлетворения на лицах старейшин… Хотелось зажмуриться и закрыть уши руками. Но я застыла, как зачарованная, не в силах отвести взгляда от разворачивающегося передо мной жестокого действа. Тело онемело, шрамы на плече как будто налились расплавленным свинцом, властно напоминая о последствиях необдуманных и самонадеянных поступков. Приговор был справедлив, я это знала и, к своему ужасу, в глубине души полностью одобряла подобные жесткие меры. Вот только к безразличному созерцанию чужой смерти я оказалась не готова. Пока…
Джейн тогда пришлось долго меня успокаивать. А потом… С каждой следующей казнью мне все лучше удавалось держать себя в руках, я научилась абстрагироваться от происходящего вокруг, полностью сосредоточившись на своих обязанностях - поддержании щита вокруг старейшин. Со стороны, наверное, казалось, что я смирилась, стала безразличной, и одному только Богу известно, как тяжело мне это давалось. Особенно когда предательское воображение рисовало на месте очередной жертвы Эдварда… Ведь по суровым законам Вольтури он тоже был виновен, и приговор мог быть только один – смерть.
Нет! Я была готова скорее умереть, чем позволить этому произойти!
Вот только необходима была отнюдь не моя смерть, а нечто другое…
Мне нужно было получить возможность влиять на ситуацию, право высказывать свое мнение, войти в свиту. Для этого я должна была стать сильной.
Поэтому я, сцепив зубы, бесстрастно смотрела на казни, безупречно выполняя свои обязанности, поэтому тратила столько сил на тренировки и изучение истории и законов клана, поэтому, переступив через себя, смогла внешне смириться с кровавыми трапезами, ежемесячно проходящими в замке.
Хорошо хоть, что из-за необходимости конспирации жертвами Вольтури становились в основном молодые мужчины, искатели острых ощущений, желающие пощекотать себе нервы с помощью эксклюзивного экстрим-тура, организуемого Хайди по древним подземным катакомбам. Не знаю, смогла бы я сдержаться, окажись «в меню» женщины или дети. Наверное, это был бы последний протест в моей короткой никчемной жизни. А так непереносимость человеческой крови давала мне прекрасный повод не присутствовать на этих чудовищных пиршествах, и я сбегала из замка на охоту, лишь бы не слышать криков ужаса, не видеть, как из зала выносят неподвижные обескровленные тела. Вот только можно сколько угодно притворяться, что ничего не замечаешь, делать вид, что тебе все равно, но от себя не убежать…
Я с ужасом понимала, что все это не проходит даром, а оставляет глубокий след в моей душе, постепенно, исподволь, меняя ее. И я все больше становлюсь подобной Вольтури. По крайней мере, внутренне я уже практически свыклась с их образом жизни, признавая их право жить по своим законам... Почему?
Возможно, потому, что, читая отчеты с места очередного «преступления» и слушая эмоциональные рассказы Джейн, я убеждалась: суд старейшин суров, но справедлив, и Вольтури необходимы этому миру. Или потому, что мои новые друзья – Феликс, Джейн, Деметрий - были живыми, интересными, цельными личностями, и в то же время смертельно опасными для людей хищниками, и отрицать эту часть их натуры было бы лицемерием. К тому же, это было бы подло, ведь они приняли меня такой, какая я есть…
Какая я есть?.. Этот вопрос с каждым днем все больше мучил меня. Что в итоге осталось во мне от той невинной девочки с большими карими глазами, которую встретил Эдвард в промозглом от дождей городке штата Вашингтон?
Не знаю. Та Белла никогда не смирилась бы с равнодушной жестокостью, с убийствами людей. А я…
Но ведь я никого не убивала! И не собираюсь. После получения самостоятельности, когда передо мной встал выбор: становиться бойцом или развивать свои способности и войти в свиту – я предпочла последнее. Щит – достаточно мирный дар.
Правда, нужно признать, мне очень повезло с моим врожденным «вегетарианством». Я не просто употребляла в пищу кровь животных, но и получала от этого полное удовлетворение, причем мне, как и обычным, «нормальным» вампирам, достаточно было одной трапезы в месяц. В остальное время меня, как и их, не мучило жжение в горле, которое приходилось непрерывно терпеть тем бессмертным, которые, подобно Карлайлу, стали «вегетарианцами» вопреки своей природе, по нравственным соображениям. Не представляю, как можно все время жить на грани, ни на секунду не ослаблять контроль, из года в год тренируя выдержку и самообладание… Должно быть, это страшно. Не знаю, выдержала ли бы я подобную ежедневную пытку.
Именно поэтому я безмерно уважала Карлайла, ценой постоянных усилий на грани своих возможностей сумевшего победить в себе хищника и показавшего другим способ жить иначе, достойно воспитавшего своих приемных детей.
Как же безумно я тосковала по Эсме, Элис и Джасперу, Эммету и Розали, Эдварду!
Надеюсь, они поймут меня...
Ведь быть Вольтури это не приговор? У меня же еще есть шанс? Смог же Элеазар уйти, и Денали приняли его. Приняли, поверив, что он способен измениться, несмотря на его прошлое – несколько веков отнюдь не «вегетарианской» диеты и руки по локоть в крови.
Любовь изменила все.
Любовь…
Перед глазами встал знакомый образ, и в висках заломило от нестерпимого чувства потери. Эдвард сказал, что я ему не пара, что он не любит меня… А если наша встреча ничего не изменит? Мне незачем будет жить… Нет! Нельзя даже думать об этом! Из горла вырвался приглушенный стон.
Я с трудом вздохнула в тщетной попытке успокоиться. Потом с силой вытолкнула воздух сквозь стиснутые зубы и постаралась справиться с нахлынувшими эмоциями.
Наша любовь не могла исчезнуть бесследно! Возможно, у меня еще есть шанс все вернуть, быть вместе с любимым, присоединиться к Калленам. Возможно… По крайней мере, у меня осталась надежда.
На левом запястье завибрировал браслет. Я вздрогнула, взглянула на крохотный дисплей и тут же нажала кнопку приема вызова.
До меня донеслись звуки музыки, и я услышала веселый голос Джейн:
- Изабелла, звоню тебе сказать, что ты много потеряла, отказавшись пойти с нами!
Я усмехнулась. Подруга была неисправима! После того разговора на крыше мы стали практически неразлучны. Я даже была готова терпеть ее подначки и порой несколько навязчивую заботу. Чего стоили только ее попытки наладить мою личную жизнь! Она не отчаялась, даже когда рухнул ее «гениальный» план свести нас с Алеком. Напротив, это только добавило ей энтузиазма. Она постоянно пыталась вытащить меня в какие-то клубы и познакомить с кем-нибудь из свободных членов клана. Упрямая. Нет, танцевать мне даже понравилось, а вот знакомства…
- Кстати, Лео спрашивал о тебе, - продолжала тем временем неугомонная вампирша. Я недовольно поморщилась. Леонардо – стотридцатилетний вампир - был весьма мил и обходителен, но… Для меня существовал только Эдвард. И попытки Джейн свести меня с кем-нибудь неизменно оборачивались лишь чувством неловкости и мучительной болью в сердце.
- Джейн, - устало сказала я, - я же тебя просила…
- Ты такая же бука, как мой брат! – с наигранной обидой сказала блондинка. - Не понимаю, почему вы не поладили…
- Джейн! – я зарычала.
- Ладно, ладно, - пошла та на попятный, - не хочешь, как хочешь! Дело твое. Не жди меня раньше полудня, у нас с Демом большие планы на эту ночь.
- Не сомневаюсь, - сказала я с легкой усмешкой, прекрасно представляя себе эти «большие планы». – Желаю хорошо провести время. Я найду чем заняться.
- Окей, - мурлыкнула подруга и отключила связь.
Я вздохнула. Джейн могла быть чрезвычайно настойчивой, вот только переупрямить меня ей еще ни разу не удавалось. Но в остальном у нас было полное взаимопонимание. Она заботилась обо мне, помогала влиться в клан, пыталась привить стиль и вкус к жизни – ну, как она это понимала. А наши ежедневные тренировки позволяли ей лучше контролировать собственную силу.
Мы с ней вот уже который месяц бились над моим даром. При этом в наших упражнениях обычно участвовал еще кто-то из рядовых членов клана в качестве «условной жертвы». Надо же мне было кого-то защищать. Правда, такие тренировки длились, как правило, до первого моего промаха, когда я не успевала вовремя нейтрализовать атаку, или пока бедняга, увлекшись, не ускорялся слишком сильно или не оказывался дальше от меня, чем стоило бы. В подобных случаях я не могла удержать щит, и ему приходилось пережить несколько не самых приятных моментов, ведь Джейн не сдерживалась. Поэтому кандидатов на роль «подопытного кролика» было не слишком много. Обычно их назначал Феликс из вампиров, проходящих обязательные ежегодные тренировки в замке под руководством Кайуса, или они сами выбирали кого-то по жребию. А мне в конце тренировки всегда было очень неловко, ведь ребята рассчитывали на меня, а я… Эх! Правда на меня почему-то никто никогда не сердился, все сдавленные ругательства и тихие, но выразительные эпитеты обычно доставались Джейн, воспринимавшей их с самодовольной улыбкой.
Подруга говорила, что я весьма неплохо продвинулась за последнее время, но, по-моему, умение растягивать щит на двадцать метров не то достижение, которым стоит гордиться. Я чувствовала, что способна на большее. И Аро требовал более серьезных результатов. Особенно когда выяснилось, что щит проницаем изнутри и не мешает тому, кто находится под моей защитой, применять собственный дар… А мне так необходимо войти в свиту, ведь тогда я, наконец, смогу начать поиски Эдварда …
Я скрипнула зубами от вспыхнувшей в груди резкой боли и постаралась взять себя в руки.
Ничего! Рано или поздно у меня все получится!
Просочившиеся в комнату первые лучи восходящего солнца добавили мне уверенности. Призраки ночи уходили во тьму, прячась на задворках сознания, чтобы вновь явиться с наступлением сумерек. Но это будет потом, а сейчас в окна уже врывался радостный свет нового дня, в котором не было места боли и сомнениям. Я глубоко вдохнула напоенный утренней свежестью воздух и почувствовала, что могу свернуть горы. Что ж, я готова к новым свершениям.
Вот только что же делать до прихода Джейн? Находиться в комнате было уже просто невыносимо. Мне нужно было хоть чем-то заняться, чтобы вырваться из плена невеселых мыслей, которые, несмотря на все мои попытки, все время возвращались к одному и тому же...
Все! Хватит валяться! Думаю, Феликс не откажется погонять меня лишний часик, тем более что Хайди опять куда-то унесло. Я быстро набрала коротенькое сообщение и тут же получила подтверждение, что здоровяк будет ждать меня во дворе через полчаса. Прекрасно. У меня есть еще немного времени, чтобы привести себя в порядок и отнести в библиотеку позаимствованные оттуда накануне книги, не стоит терять его зря.
Задорно подмигнув своему отражению, я взметнулась с кровати. Ловко встала на самый краешек ложа и, сохраняя равновесие, с удовольствием потянулась всем телом, чувствуя приятное напряжение в мышцах. Улыбнулась солнечному лучу, скользнувшему по лицу и заставившему мою кожу засиять миллионом сверкающих бриллиантов, легко подпрыгнула и, сделав сальто, мягко приземлилась босыми ступнями на пушистый ковер. Тихонько засмеялась от переполняющего меня чувства кипучей энергии и со скоростью пули метнулась в ванную.
Через пятнадцать минут я, приняв душ и переодевшись в удобный спортивный костюм, неслась по коридору в сторону библиотеки. Молниеносно расставила книги по своим местам и через несколько секунд уже стояла напротив гиганта в небольшом внутреннем дворике, предназначенном для тренировок.
- Ну что, приступим? – улыбнулся Феликс, неожиданно нанося мне удар в область солнечного сплетения.
- И тебе доброе утро! – весело ответила я, ловко уворачиваясь и тут же приседая, чтобы уйти от губительного захвата могучих рук. – Как спалось?
- Как всегда великолепно! – пробасил здоровяк, неуловимым движением уклоняясь от моей подножки. – Чего и тебе желаю.
Я фыркнула и взметнулась в воздух, нанося удар, естественно вплетающийся в замысловатую вязь завораживающего своей смертоносностью танца.
Хорошо!