Свинцовые тучи, преграждая путь бледно-серебристому лунному свету, непроницаемым куполом нависли над едва теплой землей. Промозглый, сырой ветер, бесшабашно гуляя меж сосен, задорно качал их мохнатые лапы и шутливо посвистывал у самых макушек деревьев. Мелкие капли то возрастающего, то убывающего дождя чуть слышно оседали на лесную подстилку, шляпки грибов и узкие стебли пшеницы, грустно сгибающиеся под весом зерна к пожелтевшей траве.

Одинокая женская фигура, стоя посреди плодородного поля, с ностальгией в глазах гладила несобранный крестьянами богатый урожай. Печально улыбаясь и пристально вглядываясь в сторону лесной опушки, она точно сквозь сон чувствовала, как влажные колосья щекочут ей ладони.

Снаружи столь сильная, внутри такая слабая. Потерянная. И в тоже время вновь обретшая путь. Путь… Полный мрака и лютой ненависти, без единого проблеска света, доброты и всепрощения.

Девушка, накидывая на голову глубокий капюшон угольно-черной мантии, прикрывающей ее узкие бедра, задумчиво сжала губы в тонкую полоску. Посмотрела под ноги и в высоких сапогах, одетых поверх обтягивающих чернильных штанов, не сумела увидеть свое отражение.

Грязь. А ведь она, несмотря ни на что, так любит чистоту.

Сырость. Мерзость. А ведь так порой хочется солнца и тепла.

Проведя рукой по лицу, она скользнула взглядом по своему запястью, на котором красовался золотой браслет в виде змеи. Уголки губ приподнялись вверх, но глаза продолжали оставаться стеклянными.

Вдох-выдох. Щемящая боль. Вдох-выдох. Чернота и тоска. Вдох-выдох…

Она продолжает, чуть касаясь, поглаживать мокрые колосья.

- Осень сменит весна тысячи и тысячи раз, а вы будете умирать и возрождаться, - глухо начала девушка. - Всегда здесь… - Провела языком по пересохшим губам. - Всегда одинаковыми… Неизменными. Всегда жаждущими его теплых рук… - Девушка на мгновение смежила веки. - Как я и пожелала. Вы бессмертны в память о нём. - Распахнув глаза, она с нежностью обвела поле взглядом. - Сегодня я в последний раз к вам пришла. – С губ девушки сорвался тяжелый выдох. - Но частичка меня останется с вами. И с ним… - Ее лицо едва дернулось от скрытой боли. Чуть заметное алое сияние запульсировало вокруг её ладоней, обволакивая их словно перчатки. Секунда – и сияние стало отчётливым и постоянным. - Храните память и обо мне - проклятой душе. – Свечение, полное магии, сделалось ярким, сочно-красным и от кончиков дрожащих пальцев тихо завывшей, словно смертельно раненная волчица, девушки тонкими нитями перекинулось на колосья. - Для черной души вы станете ядом, для светлой - лекарством, - осипшим голосом уверенно проговорила она. Ветер резко, точно по велению волшебной палочки, стих. Тяжелые мрачные тучи кривым лезвием разрезала молния. В следующий миг на землю обрушилась оглушительная волна грома. Девушка, стоя в центре кровавой паутины, пошатнулась. Сияние скрылось в её сжавшихся в кулаки ладонях. – Прощай, братик… - прошептала она и, покачиваясь, нетвердо ступая по мокрой земле, медленно побрела к лесу.

Сутулясь и дрожа всем телом, девушка навсегда покидала поле, где несколько лет назад она горсткой пепла похоронила свой свет, веру и надежду… Оставив себе лишь тьму, ненависть и знания. Отныне она вольна от оков морали Бога. Дождь, словно разделяя горе девушки, усилился. Он, гонимый окрепшим ветром, беспощадно забил по её бледному лицу, точно пытаясь отрезвить ее, пьяную от боли.

В лесу шаг девушки обрёл твёрдость, плечи распрямились. Боль, постепенно покидая её сердце, исчезала в чёрной, точно траур, дыре, заменявшей место некогда светлой, невинной души. Бархат ночи, нежный, словно шелк, не мешал девушке быстро и уверенно двигаться меж высоких деревьев, не спотыкаясь об местами выступающие из подстилки корявые корни деревьев, сломленные сучья, раскиданные вместе с заостренными по краям камнями по всему лесу. Тьма была для девушки родной стихией, точно вода для рыбы и небо для птицы.

Неожиданно где-то вдалеке, глубоко в чаще, завыл волк. Секунда – и к его протяжному вою присоединился целый хищный хор голодных животных.

- Удачной охоты! – задорно крикнула девушка и, с лёгкостью перепрыгнув через поросшее мхом бревно, сменила шаг на бег. Ветер, чуть касаясь лица девушки, даровал ее щекам еле ощутимый поцелуй – нежный, невесомый, точно перо. Она бежала все вперед и вперед, как вдруг резко остановилась. Сердце пропустило удар. Нет, она не может просто уйти - уйти, навсегда попрощавшись лишь с ним. Она оглянулась назад.

- Мама… - одними губами произнесла девушка и, глухо, точно подстреленный зверь, зарычав, посмотрела ввысь, чтобы в следующий момент побежать в обратном направлении.

Достигнув опушки, она обогнула поле и, жадно глотая ртом воздух, побрела по узкой тропинке, ведущей через глубокий овраг к посёлку, в котором она родилась двадцать пять лет назад. Спустившись по крутому склону, густо поросшему кустарником, девушка задержалась у журчавшего внизу родника. Присев на корточки, она зачерпнула в ладони студёной, неповторимой на вкус воды. Три года… Три долгих года девушка не пила ее! Глотнула. Грустно, с тоской в глазах улыбнулась.

- Прощай, - только и смогла она произнести, слизывая с губ бесценные капли, напоминавшие ей далекое, некогда счастливое детство.
Дождь усилился. Где-то вдалеке промелькнула молния, после чего послышался раскат грома.
Распрямившись, девушка повернулась и медленно начала подниматься по тропинке, напоминавшей ползущую змею средь высокой пожелтевшей травы.

- Что за чертовщина? – покинув овраг, озадаченно проворчала себе под нос девушка, не сумев заприметить ни единого огонька в тёмных силуэтах домов, простирающихся за пару сотен метров от нее. Сковав черное сердце в тиски, тревога холодными тонкими пальцами пробежала по бледной коже девушки. Ладони машинально сжались в кулаки, когда она увидела, что дом её семьи выглядит не так, как она его запомнила, когда уходила туда, откуда нет возврата. Сейчас у дома отсутствовала часть крыши. Кривые когти страха проскребли по позвоночнику девушки.
– Мама… – беззвучно произнесла она и в следующий миг стремглав побежала к родной избе.
Вспышка бело-голубой молнии озарила округу. Девушка приблизилась к покосившемуся забору и, насторожившись, замерла, увидев крадущуюся по улице от дома к дому человеческую фигуру в широком, длинном сером плаще с накинутым на голову капюшоном. Девушка в мантии скрылась за рядом стоящим орехом и стала наблюдать за незнакомкой, чьи движения были плавны и легки, но в тоже время излучали опасность, которую невозможно было не почувствовать.

В шуме дождя с губ притаившейся за стволом дерева девушки едва слышно слетело заклятие паралича. В одной из ее ладоней вмиг появился размером с перепелиное яйцо рубиновый пульсар. Поджав губы, она молниеносно кинула его в сторону подозрительной личности, посмевшей открыть калитку, за которой находился перекосившейся дом.

Мысли девушки не были сбивчивы, они были лишь об одном: узнать любой ценой, что за незнакомка, тварь по ее определению, пытается проникнуть в её некогда теплый, уютный семейный очаг. Узнать, почему посёлок пуст, почему в нем не чувствуется запаха жизни, присутствия людей. Всё вокруг точно вымерло, исчезло… Будто сама смерть поселилась здесь.
Фигура, облечённая в серый плащ, точно почувствовав надвигающуюся на неё опасность, молниеносно повернулась грудью к летящему в неё заклятию и, сделав резкий жест рукой вверх, прикрылась незримым щитом. Рубиновый пульсар, наткнувшись на неведомую стену, моментально разлетелся в разные стороны искрящейся пылью. Незнакомка, выбрасывая правую руку вперёд, прицелилась в стоящую рядом с деревом девушку и приятным на слух голосом выкрикнула:
- Арис пуньё!

Кувырок – и девушка в мантии мгновенно покинула своё укрытие. Невидимая сила будто ударом молота сотрясла могучее дерево, сорвав кору в месте, куда она врезалась в ствол.

- Аугве! – вскакивая на ноги, яростно вскрикнула девушка, делая метающее движение руками в противницу.

Два шара моментально полетели испепелить незнакомку, которая, не желая отступать, выставила навстречу им ладони и крикнула:
- Аква фульмен!

В бархате ночи сверкнули два голубых луча. Вонзившись в огненные шары, они заставили их с шипением обратиться в густо-белый пар.

- Умри, чародейка! – сквозь зубы прорычала девушка в мантии и, выставив руки перед собой, разведя пальцы, словно собиралась задушить соперницу, прошипела самое мощное свое заклинание:
- Умбрем морти!

Из недр земли поднимающийся вихрь - чёрный, точно агат и дыхание Дьявола, – возник перед охваченными рубиновым сиянием руками девушки и в следующий миг стремительно направился к её смело пошедшему навстречу врагу.

- Лумен витае! – одухотворённо воскликнула незнакомка, направляя в сторону опасности засветившиеся золотистой аурой ладони.

Желтый шар, похожий на крохотное солнце, повис на пути смертоносного вихря. Секунда, похожая на томительную, изнурительную вечность, вторая, третья… И вот свет и тьма столкнулись. Электрическое гудение окружило сближающихся девушек, земля начала дрожать, капли дождя останавливаться в остывающем и раскаляющемся одновременно воздухе. Маленькое, нарастающее ярким светом солнце и плотно-густеющий непроглядный мрак вихря под напором напряженных и потом обливающихся девушек начали вдавливаться друг в друга. Вдох. Выдох. Проклятья свозь зубы.

- Умри же! – Надрыв. – Умри, презренная чародейка! – Полувой. Девушка в мантии с трудом сделала шаг вперед.

- Сейчас не моё время отправиться в рай, – высокомерно произнесла незнакомка. - Это твой час сгинуть в аду, проклятая ведьма! – Наслаждение. Угроза. Улыбка. - Передашь Князю, что однажды Агнес придёт сжечь светом любви его угольное ненавидящее мир сердце! – восторженно произнесла чародейка, приблизившись к заклятому врагу на пару шагов.

- Агнес? – в голосе девушки в мантии было недоумение. Прыгнув в сторону на мокрую землю, она сжала пальцы в кулаки. Чёрный вихрь тут же исчез, а миниатюрное солнце, освободившись от оков тьмы, с чудовищной быстротой и оглушающим громом помчалось к вдалеке раскинувшемуся лесу. Мгновение, и ночь озарилась вспышкой огня.

Девушка в плаще, упав на колени, тяжело задышала.

- Агнес… - приподнимаясь, дрожащим, слабым голосом произнесла девушка в мантии. - Это я, Лорна.

- Лорна… - потрясённо протянула Агнес, повернув голову в сторону той, что пыталась её убить. – Ты же ведь умерла… - Она скинула с головы капюшон. – Ты прыгнула с обрыва в озеро! – Ужас.

- Умерла… - поднимаясь на ноги с болью, глухо рассмеялась Лорна, открывая свое лицо девушке. – Нет, сестричка, наоборот. Я ожила… - Глаза цвета синей стали сверкнули недобрым блеском.

- Боже, - прижимая дрожащие руки к груди, простонала Агнес и резко встала. Пошатываясь, словно не в силах сопротивляться порывам ветра, она туманным взглядом посмотрела в застывшее подобно восковой маске холодное лицо Лорны.
Волнистые медовые локоны, тонкие брови, курносый носик.
Мягкие губы, высокие скулы, бледная кожа.
Сестра…
Сводная сестра.
Сестра…
По жизни, по судьбе, по крови.
Сестра…
Больше не любимая.
Сестра…
Отныне враг. Смертельный враг.
Агнес, сжимая ладони в кулаки, чуть оскалилась.
- Ведьма, - сквозь зубы процедила она. – Значит, все правда? – девушка вскинула бровь. – Не ложь, - едва слышно, качая головой, произнесла она и, приподняв свой взор к небу, нервно рассмеялась. Иллюзия разбилась, на её смену пришла реальность. Жестокая, равнодушная реальность. – Ты не бредила в лихорадке… Ты говорила правду. Правду! – Агнес всплеснула руками и вновь заглянула в глаза Лорны. – В ту ночь, когда погиб Кристофер, к тебе всё-таки приходил демон, и ты… Ты добровольно прокляла себя, встав на темную сторону. – Ярость, гнев сковал сердце чародейки. Глаза цвета майской травы болезненно заблестели. – Стала любовницей Дьявола. – Девушка, все еще не веря в происходящее, провела ладонью по лицу, желая себя отрезвить. С губ сорвался выдох. – Это ты… Ты в годовщину своей смерти напустила чуму на посёлки и города… - Она запустила пальцы в свои иссиня-черные волосы. - Столько людей погибло в ужасных мучениях… - Агнес чуть покачала головой. - Как ты могла?

Лорна с горечью посмотрела на перекосившее от ужаса лицо сестры. Но даже сейчас, при вспышках молний и проливного дождя, оно было прекрасным, светящимся светом и теплом изнутри.
Один, два, три…
Один, два, три…
Один, два, три…
Три года прошло как одно мгновение.
Три года прошло, а как все изменилось.
Три года прошло и теперь они – некогда близкие сестры – находятся по разные стороны баррикад. Свет и тьма. Тьма и свет. Обратного пути нет.
- Я ни о чем не жалею, - начала Лорна спокойным, ровным голосом. – Да, - она кивнула, - я заключила договор с Дьяволом, ведь кто-то же должен был отомстить за смерть нашего общего брата. – Девушка с укором посмотрела на Агнес, изо всех сил стараясь спрятать отголоски к ней любви. – И не думай обо мне так плохо… - Тонкие губы искривились в полуулыбке. - С Князем Тьмы у нас только деловые отношения. Твой Бог, твой Господь… - Лорна разразилась смехом, пропитанным насквозь презрением. – Где он был? Где он есть? Кристофер умер… Умер! Ты слышишь? – Маска гнева застыла на лице девушки. – Он не помог! – Тяжелый вздох. – Кристофер не был колдуном, он никого не убивал. Он всего лишь влюбился не в того, кого надо…

- Любовь не выбирают, - парировала Агнес. - Девушка родилась в зажиточной семье, и на то была воля Бога. Она не выбирала себе родителей! Любовь и родня - это не товар, а святой дар. И не ставь девушке в укор, что её отец…

- Властный ублюдок! - перебивая сестру, процедила Лорна, точно змея свой яд в жертву. - Грешник, на котором клейма негде было приткнуть! – Она всплеснула руками, а затем сжала ладони в кулаки. - И твой чертов Бог не испепелил его, а одаривал без конца… А Кристофера предал, отдав огню. За что? Почему Он не захотел его спасти, прекрасно зная, Кристофер – невиновен. Не-ви-но-вен… - Глаза девушки остекленели. – Но я исправила эту нелепую, жестокую ошибку, хоть это не помогло вернуть брата к жизни. Но каждый расплатился кровавыми слезами за его смерть. Несправедливую смерть! Я уничтожила их всех – всех без исключения. Всех, отправивших моего Кристофера на костёр, всех, кто безропотно смотрел на языки пламени, пожирающие его тело, смеялся, радуясь его крикам. Я погубила даже тех, кто украдкой оплакивал нашего брата, но ничего не делал, чтобы его спасти. Они все гнили живьём! Я убила каждого из них, убила каждого их родственника. Каждого! Ты слышишь? – Руки сжались в кулаки. – И та девица ви-но-ва-та, - получеловеческим-полузвериным голосом, кипя яростью, прорычала Лорна. - Она погубила Кристофера своей нерешительностью… - Улыбка тронула губы, но не отразилась в глазах. – Своим страхом бежать, когда он просил… И она заплатила за сомнение в его любви, за трусость познать нужду. Платит. И будет платить! – Лорна часто и жадно задышала.

В зеленых, точно изумрудных глазах Агнес, засияла боль - боль, ломающая ребра изнутри. Боль, затмевающая рассудок. Боль… Тук-тук-тук... Она пульсировала в висках, сжимая в тиски сердце. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Сквозь нее так трудно дышать…

- Чародейка! – с омерзением произнесла Лорна, заметив в ладонях Агнес золотое сияние. – Будь же смелей! Убей меня наконец! Порадуй своего лживого, лицемерного Бога.

- Не смей так говорить, - едва слышно произнесла девушка. – Он не такой! – вскрикнула она. Кусая до крови губы, она скрыла сияние и затряслась в рыданиях. Она не могла, не могла убить сестру, которая встала на неправедный путь. Сестру, которую она помнила как добрую, самоотверженную и храбрую девушку. Сестру… Пусть она отныне и исчадие Ада, она не может ее убить. Пока в ней есть хотя бы толика той Лорны, что отдавала им – Агнес и общему их брату Кристоферу – в трудные дни свой кусок хлеба, оставаясь сама при этом голодной… Той Лорны, что уберегла её спину от карающего за воровство курицы кнута и сердце от прилюдного позора, отдав свою девичью честь владельцу тощей несушки, вонючему, вечно грязному мистеру Бирку… Той Лорны, что всегда думала о других, не о себе… Нет, она не сможет убить сестру.

- А какой? – насмешливо шепотом спросила Лорна и, посмотрев на небо, подставила свое лицо холодному дождю. Глаза жгли слезы, но никто, никто их не должен видеть. Нельзя. Никак нельзя. Она сильная, не слабая. Она жестокая, не добрая. Она ведьма, а не ангел.

- Прощающий, – сквозь рыдания с толикой восхищения произнесла Агнес. - Я надеялась отмолить твою душу… - Она провела тыльной стороной ладоней по щекам. - А теперь… Я не знаю, можно ли тебя спасти…

- От чего спасти? – сквозь улыбку спросила Лорна, с сочувствием посмотрев на сестру. - От правды мира, что истина на стороне сильного, а не праведного? – Она чуть покачала головой. - Я довольна тем, кто я есть, сестра. Я свободна от всей лжи твоего Бога. Любовь губит, уничтожает, но никак не лечит и не спасает.

- Душа Кристофера в раю. – Агнес сделала шаг вперед. - Любовь спасла её. Умерло лишь его тело.

- Ты дура, Агнес, – Лорна закатила глаза. - В вашем раю нет жизни. Это марево, сдобренное фальшивым счастьем близости к лживому Богу, – ведьма презрительно фыркнула.

- Это неправда, – твёрдо и уверенно заявила Агнес. – Счастье не может быть ложным, когда ты рядом с теми, кого любишь, и кто любит тебя.

Лорну словно током ударило. Её лицо искривила гримаса боли – жгущей, всепоглощающей боли, которой невозможно было сопротивляться. Как бы девушка ни старалась, боль владела ее сердцем, порождая в душе ненависть – лютую, ненасытную. Черную. Мрачную. Без единого проблеска света.

- Когда ты тут и я здесь… С кем же он там в неподдельном счастье купается? С кем он им наслаждается? - с язвительностью прошипела ведьма.

- С ним та, ради которой он умер, – сдавленно произнесла Агнес и отвела в сторону взгляд.

- Бриджит? - вопросительно приподняв бровь, изумленно спросила Лорна. Агнес лишь кивнула, на что ведьма разразилась сатанинским смехом.

- Прекрати! – возмутилась чародейка. - Что тут смешного? Что? – В глазах промелькнуло негодование. - Она любила его! Любила! И любит до сих пор… - Агнес часто задышала. – Да, она сделала ошибку, не убежав… Но теперь они вместе! – Чародейка на мгновение приподняла свой взор к небу, чтобы в следующий миг с осуждением посмотреть на сестру. - От горя Бриджит сошла с ума, - продолжила девушка чуть спокойнее, хотя всю её колотила внутренняя дрожь. - И любого мужчину, что оказывался рядом, называла Кристофером, пыталась прижаться к нему и, надрывно рыдая, молила о прощении. Выбранный для неё отцом жених открестился от обещания жениться. Её отец взбесился и сжёг дом вместе с ней и после сам угодил в богадельню для душевнобольных.

- Нет, сестричка, - со сладким ядом на устах протянула Лорна. – Ты меня невнимательно слушала. – Она чуть покачала головой. - Я сказала, что она, эта дрянь… продолжает платить. Она жива! – Глаза засияли лихорадочным блеском. - Я не дала ей сгореть… - ведьма, обнажая ряд белоснежных зубов, широко улыбнулась. И была её довольная улыбка лишь немного отличима от хищного оскала дикого зверя.

- Что ты с ней сделала? – Голос Агнес выдал весь спектр ужаса и страха, поглощающий ее душу и сердце. Подбежав к сестре, она с силой схватила ее за плечи и, заглянув в ее глаза, увидела лишь обжигающий холод.

- Сначала я расскажу тебе, что сделала с её отцом. – Лорна нежно провела пальцами по бледному лицу сестры, убирая с него непослушную мокрую прядь. – Он страдал от незаживающих язв эти три года. Умереть от чумы было бы для него незаслуженно лёгким началом приятного времяпрепровождения в аду, – она ехидно улыбнулась. – Иногда я навещала его в богадельне, и знаешь, сестричка, мне будет не хватать этих встреч, которых он боялся больше смерти и вечности в аду. Будет ужасно недоставать тех минут, когда я была его персональной преисподней. Я буду скучать по тем секундам, когда он задыхался от криков боли, отчаянья и паники, моля меня о сострадании и смерти. А вчера я закончила его дни в этом мире, запустив ему в палату очень-преочень голодных крыс!

- Господи… Лорна… - расцепляя свою хватку, Агнес отшатнулась от ведьмы.

- Что, сестричка, твой всемогущий Бог не способен так справедливо воздать по заслугам подонку и мрази, отправившему не одного невинного на костёр? А я могу! - Лорна гордо приподняла свой подбородок. – Теперь возрадуйся, слушая про заслуженные трусостью муки Бриджит. – Девушка скрестила руки на груди. - Она не убежала, понадеявшись, что убедит отца принять Кристофера в их семью. Она так боялась познать бедность… Теперь же её окружает небывалая роскошь. Там вдоволь имеется изысканной еды, но вкус той ей не почувствовать! – Лорна едва сдерживалась, чтобы вновь не засмеяться. - И богатством не насладиться! Золота блеск для неё незрим, и жжёт оно ее кожу как огонь! Я вырезала ей язык и выколола глаза, поместив её, суку паршивую, в самый дорогой бордель. Она пользуется немалой популярностью у больных на всю голову извращенцев. Любовь которых, и заслуживала… Но никак не Кристофера! – Лорна оскалилась. – Она шлюха, а он ангел! Они ещё долго не встретятся. А потом, возможно, он прозреет и… Однажды он упадёт с небес и будет счастлив с достойной его любви девушкой!

- Что ты натворила… - Агнес покачала головой. - Ты предала Кристофера! – Девушка запустила руку в волосы и сжала их так, точно пыталась выдрать. - Ты словно вонзила нож ему в сердце! Ты ничем не лучше тех, кто сжёг его! – На мгновение она прикрыла ладонями лицо. - Обманываешь себя ложью, что творила праведный суд, но на самом деле ненависть ко всему миру поглотила тебя, и ты травишь его, изливая яд мести за свою боль и страдания… - Голос был ломкий, а взгляд потерянный. - Мой брат, нёсший миру только добро, заслуживает в память о себе цветущих садов, колосящихся полей и кристально чистых рек! А не потоков крови и слёз с превращёнными в погосты городами, – сокрушённо проговорила Агнес и, повернувшись к сестре спиной, пошатываясь, с трясущимися от рыданий плечами медленно побрела к родному дому.

Лорна, обомлев, будто контуженная, не понимая, где она и кто, окаменев, проводила пустым взглядом сестру, зашедшую в избу. Но сверкнувшая жалящей змеёй жёлто-алая молния и обрушившийся с мрачных небес гром привели ведьму в чувства, вернув её в суровую реальность. Секунда, и она побежала следом за сестрой.

- Он был рождён из того же чрева, что и я, и вскормлен той же грудью, что и я! Кристофер мой брат больше, чем твой! И не тебе решать, что мир должен получить в память о нём! – влетев через едва держащуюся на петлях дверь в покалеченный дом, прокричала Лорна.

- Ты зло… Он больше не твой брат! Совсем, – категорично сказала Агнес, пристально осматривая царивший в гостиной беспорядок, скупо освещаемый подвешенным ею под потолком бело-золотистым шаром.

- Заткнись Агнес! Не смей так говорить. Или пожалеешь! – прорычала, впадая в бешенство, Лорна.

- Я уже жалею, что не могу… - Агнес прикусила язык и проглотила горько-солёные непроизнесённые слова: «…тебя убив, отправить твою душу к свету». Её внимание привлёк необычный едва различимый блеск в топке камина.

- Что, не можешь? - протянула ведьма слегка вопросительным, а по большей части утвердительно-ехидно-насмешливым тоном, ступая за сестрой.

- Неважно, – отрезала Агнес, присаживаясь на корточки у камина. Протянула руку в его холодную тёмную утробу.

- А мне, знаешь, важно, что сестра меня ненавидит и презирает! Жалеет, что её светлейшее сердце не даёт ей убить мерзкую гадину-ведьму! Печалится, что я жива, а не духом самоубийцы страд…

- Замолчи! – резко произнесла Агнес и встала, потирая между пальцами странную поблескивающую серебристыми пылинками копоть, оставшуюся на её руке после прикосновения к не до конца прогоревшим поленьям в топке камина. Их жар не вода затушила, а нечто мистическое. - Это твоих рук дело? – она окинула Лорну испытывающим колючим взглядом.

- Что… «это»? – поёжившись, недоумённо произнесла ведьма.

- Вымерший посёлок, наш разрушенный дом и эта блестящая дрянь? – с бесчувственным взглядом прошипела Агнес.

- Нет! Ты рассудка лишилась? – воскликнула Лорна. На её лицо легла тень испуга.

- А зачем ты тогда тут? – со сталью в голосе спросила чародейка.

- Я пришла проститься, – потупив взгляд, шёпотом произнесла Лорна, почувствовав, как сердце снова кольнула безжалостная боль. Голова пошла кругом, все перед взором поплыло. Девушка присела на стул.

- Проститься? – переспросила дрогнувшим голосом Агнес. Бесчувственность камня, твёрдого, как гранит, в который она облекла чувства к сестре, дабы мочь противостоять её новой ипостаси – злобному, переполненному ядом чудовищу – пошла в ней трещинами под бешеными ударами сердца. Оно любило Лорну слепо, безоговорочно, и ему было совершенно всё равно, какая она – добрая или злая. Любовь к ней была питающей горячей кровью, без которой оно не могло биться, не могло жить.

- Да. И попросить прощения… у мамы. – Лорна, судорожно сглотнув, отвернулась от жгущего словно огонь взора сестры и быстро вытерла ладонью слезы из-под часто моргающих глаз.

- А у меня? - приблизившись к сестре, хриплым голосом спросила Агнес. – У меня не нужно? - В горле образовался ком. Стало трудно дышать, говорить. - Ты не хотела попросить прощения? – Тихо. - А у моего отца? – Громко. - Неужели он был тебе плохим отчимом? – Всхлип. - Ты хоть знаешь, как нам было больно?! – Крик. - Ты души нам вырвала и растоптала сердца! Мы вместо того, чтобы оплакивать Кристофера, возносить мольбы Богу за упокой его души, молились за тебя… За тебя, чертова ведьма! – Вдох-выдох. - Мы так боялись, что внезапная лихорадка тебя убьет… - Агнес покачала головой. - Его прах остывал в ночи на площади, оставленный злодеями на потеху ветру, а мы даже не думали об этом. Не помышляли как-то исхитриться и заполучить хотя бы щепотку… - Девушка прикрыла глаза. Из них потекли предательские слезы. - Мы так боялись, что и ты… - она на мгновение запнулась, - ты нас покинешь… - Чародейка с укором посмотрела на Лорну. - Что придётся и тебя хоронить! А ты… Ты бесследно исчезла на рассвете! Мы ноги сбили в попытках отыскать тебя. А вечером нам сказали… - Агнес содрогнулась и прошептала: - Лорна прыгнула… Она самоубийца. И её тело забрала пучина.

- Прости. – Точно свинец налил губы и язык Лорны, но она с невероятным усилием воли смогла сказать то, что должна была. Должна.
- Нет, – Агнес скрипнула зубами. – Не раньше, чем ты покаешься Богу в своих злодеяниях.

- Я, смиренно склонив голову, встану перед твоим Богом на колени и буду, раскаиваясь в своей мести, молить его о прощении только в том случае, когда он – добренький, вселюбящий, но до омерзения лживый Господь – поцелует Дьявола в зад! – девушка зло усмехнулась. Агнес звонко хлестнула ладонью по щеке ведьмы. Лорна мгновенно встала, пронзая холодным взглядом растерянную чародейку. – Подожди меня на улице, – без интонации произнесла ведьма. - Я осмотрю остальной дом и затем призову тех, кто мне найдёт ответы на вопросы, что тут произошло. Мы отыщем маму с папой ещё до рассвета! Не волнуйся, здесь не пахнет кровью и смертью, – повелительным тоном произнесла Лорна. Внешне она была ледяной горой, а внутри неё клокотало пекло готовящегося взорваться вулкана.

- У меня чутьё на кровь и смерть не хуже твоего, - процедила Агнес. - Мне не нужна твоя помощь. Уходи. Мама с папой давно с Кристофером, – ровным тоном сказала Агнес и пошла из гостиной в спальню. Магический светильник поплыл за ней.

Лицо Лорны обрело серый оттенок, точно на нем застывала маска вечности. Маска смерти. Сердце замерло в полустуке, чтобы в следующий миг отчаянно застучать о грудную клетку. Девушка присела на рядом стоящий слегка покосившейся стул. Руки запустила в волосы и согнулась к коленям, сдерживая крик отчаянья, боли. По венам словно струилась кислота, выедая в ведьме все живое, человеческое. Дышать, думать стало невыносимо, но Лорна упорно про себя повторяла одно и то же, одно и то же…
«Мамы больше нет… Нет. Нет. Нет! Я хочу ее обнять… Обнять крепко-крепко. Сказать «люблю», «прости». Мама… мамочка… Почему? Мама… Ты ведь в Раю, да? Мама… Мама, милая моя, хорошая, ненаглядная, вернись! Мама, вернись! Мама… Мама, прости… Мама… Мамы больше нет… Нет. Нет. Нет!»
Выгнувшись, девушка запрокинула голову, и с ее губ слетел истошный вопль. Горький, точно полынь. Хриплый, точно рык животного. Протяжный, точно вой. Перед взором все поплыло. Темнота начала наступать, давить на виски, пленить в свой плен. Секунда – и ведьма упала на пол без сознания.

Агнес, услышав шум, моментально вбежала в гостиную и, рухнув на колени перед сестрой, аккуратно приподняла ее за плечи и прижала к своей груди. С губ слетел вздох облегчения, когда она, прислушавшись, уловила тихий стук сердца ведьмы. Гладя светлые волнистые пряди дрожащей рукой, чародейка беззвучно заплакала, раздираемая надвое любовью к сестре и ненавистью к злу. Лорна, чуть дернувшись, открыла глаза и, проведя языком по сухим губам, прошептала:
- Когда они умерли?

- Мама через неделю как ты прыгнула. – Агнес провела пальчиками по щеке Лорны. - Её сердце не выдержало… Отец сразу страшно запил, и спустя девять дней его зарезали у таверны в драке. И я бы умерла. – Судорожный вздох. - Я уже стояла на краю обрыва и, смотря на озеро, думала о тебе, что там… Как плохо тебе. У Кристофера на небе есть с кем делить счастье, а тебе там… Ты одна с болью. Я умоляла Бога понять и простить меня … - Девушка на мгновение отвела взгляд в сторону. - И я бы прыгнула, но меня остановил свет с неба… – Агнес шмыгнула носом и размазала ладонью слёзы по щекам. – Его вестник сказал мне, что убив себя, я не облегчу муки твоей души, а оставшись жить избранной, однажды укажу тебе дорогу к свету.

Лорна вздрогнула. Заглянула в глаза сестры - горестные, чистые, светлые, как у младенца. И, внезапно ощутив внутри себя бесконечную ненависть к своей грязной душе, стремительно отстранилась от Агнес и резко встала.

- Я не могла. Не смела прийти раньше, - ломко прошептала ведьма. – Я была ничто и ничем. Боялась, что за нарушение правил покарают не только меня. Теперь я имею силу, статус и покровителя, который прощает мне некоторые проступки в надежде… - Лорна вдруг запнулась, явно едва не произнеся что-то лишнее. Глубоко вдохнув, она удручённо продолжила: - Но время ушло… Для всего теперь слишком поздно. Я выбрала свой путь, когда прыгнула… И на нём, как оказалось, нет места для прощения, раскаяния и любви. – Она с тоской и раздирающей грудь болью посмотрела прямо в заплаканные глаза сестры. – Помнишь поле за оврагом у леса?

Агнес лишь кивнула, не в силах произнести ни слова.

- А как его забыть… - Лорна печально улыбнулась. – Делянка Кристофера, на которой он обожал трудиться, выращивая хлеб для народа, убившего его, и… Цветы для радости души. – Погружённая в омут воспоминаний, Лорна вдруг опомнившись, вздрогнула. С огромным усилием выдавила из себя: - Посланник Дьявола был добр ко мне и помог. Ночью, пока моё под чарами высших сил изменяемое тело внутри горело адским пламенем, духом я была с демоном. Он собрал горсть праха Кристофера на месте казни и на рассвете, забрав моё тело из комнаты, позволил мне до самоубийства начать колдовать. Я похоронила горсть пепла на том поле, посреди его. И впервые применила свою ведьмовскую силу… Я почувствовала - это моя судьба, моё призвание, моя жизнь. Я освободилась от святых заповедей. – Ведьма сглотнула. Облизнула пересохшие губы. – Если тебе когда-нибудь понадобится чудо, съешь несколько зёрен из злаков, растущих на могиле Кристофера, и моя любовь к нему, весь свет, что был во мне до его гибели, исцелят тебя от любой раны, избавят от любого яда, защитят от любого заклятия. Смерть отступится от тебя или того, чьё сердце чисто. – Лорна подрагивающей рукой нежно провела по чёрным волосам сестры, умоляюще смотрящей на неё. – Прощай, Агнес! – Она повернулась и, стремительно приближаясь к выходу из дома, накинула на голову капюшон.

- Лорна! – Чародейка вскочила на ноги и бросилась догонять сестру, которую она теперь одинаково сильно любила и ненавидела. – Почему «прощай»? Ты же пришла сказать «прости». Ты же увидела дорогу к свету! – отчаянно прокричала Агнес, выбежав на улицу под проливной дождь.

Ведьма остановилась.

- Меня отправляют в другой мир людей, он бесконечно далеко от этого, – подойдя к любимой сестре и самому страшному для себя врагу, с двояким чувством горя и радости сказала Лорна. – Обратно пути нет. Я не вернусь. Никогда. Не жди меня. Не молись за меня. Я счастлива. А «прости» я уже тебе сказала … - Она грустно улыбнулась и запустила руку под мантию в потайной кармашек. – Свет… Он у нас для каждой свой. – Ведьма положила взятый из кармашка продолговатый металлический предмет на ладонь Агнес. – Прощальный подарок. Эта удивительная вещица из того мира. Держи вверх отверстием и нажми на кнопку. - Лорна помогла сестре сделать так, как нужно. Та удивлённо уставилась на появившийся из отверстия подарка красно-оранжевый язычок пламени. – Вот, теперь ты видишь мой свет! – Ведьма коснулась губами уст чародейки и в следующий миг, резко развернувшись, побежала прочь. В пустоту ночи. В холод дождя. В новый таинственный мир, где боль, как и здесь, будет жить в её сердце, в её душе, разрывая в клочья её стремление забыться хотя бы на пару секунд. Тьма вжилась в её вены, в её кровь, и нет света. Больше нет…