Октябрь…

Ноябрь…

Декабрь…

Январь…

Даже если твоя жизнь исчисляется болью, она все равно упрямо идет своим чередом, просто проходит мимо, как будто тебя нет - ты пустое место. Если ты сама находишься в глубокой депрессии, если все, чего хочется, это умереть, только бы не чувствовать невыносимую муку, то люди вокруг продолжают жить, как прежде: просыпаются, ходят в школу, на работу, возвращаются домой, где их ждут друзья и родственники, любимые. Ложатся спать. И все это похоже на водоворот, из которого нет выхода, он затягивает, даже если ты этого не хочешь.

Я тоже вынуждена была делать вид, будто живу. Ходила в школу, чтобы Чарли был доволен. Исправно готовила ужин и проводила вечер с отцом перед телевизором, прежде чем отправиться в свою комнату, где на меня наваливалась тяжелая, как гора, тоска, мешающая спать, дышать, приносящая кошмары, и лишь под утро наконец-то удавалось погрузиться в сон, не дающий облегчения и отдыха. Так продолжалось бесконечно, но в конце концов прошло и это.

Пустота. Теперь я чувствовала лишь пустоту. Я была оболочкой, внутри которой сердце умерло, а душа сгорела в агонии. Или, точнее, сердце и душу забрал он, когда ушел, оставив после себя лишь зияющую кровоточащую рану. Она никогда не заживет, но спустя четыре месяца я настолько привыкла к боли, что научилась игнорировать ее.

- Белла, - подошел ко мне Чарли однажды утром перед отправлением в школу. Его лицо было подозрительно смущенным, и это показалось мне плохим знаком: так он всегда выглядел, когда собирался серьезно поговорить.

- Что? – я боялась того, что он озвучит. Снова начнет убеждать меня забыть его – того, чье имя невозможно произнести даже в уме, не то, что вслух, чтобы не бередить рану.

- Это все. Так больше нельзя… - Чарли было так же трудно, как и мне, но он продолжил, тяжело вздохнув. – Я сделал все, что смог. Белла… может, тебе лучше вернуться к маме?

- Что? Нет! – задохнулась в неверии я, мои глаза широко, в ужасе распахнулись. Я не могла уехать!

Я знала, конечно же, что он никогда не вернется, но Форкс – это единственное, что связывало меня с ним. Я не могла оставить дождливый город. Иначе страшные слова могут сбыться: «Ты человек, а память у вас словно сито. Время залечит все раны. Ты забудешь меня. Ты сможешь жить так, словно меня никогда не существовало».

Я не могла позволить этому случиться. Не желала забывать. Память – единственное, что осталось от счастья. Воспоминания о невзаимной любви и ветреном принце, разбившем сердце. Там, в Джексонвилле, вдали от всего, что напоминает мне о том, что он был в моей жизни, его слова станут реальностью. И я отчаянно не хотела этого допустить.

- Папа, не надо, пожалуйста, - я начала умолять. – Что не так? Ведь я учусь на отлично, не пропускаю занятия, ты всегда накормлен! Хочешь прогнать меня?!

- Конечно, нет. Что ты, Белла. Но посмотри на себя объективно – ты не справляешься. Мы оба видим это. Прошло уже четыре месяца, а на тебе лица нет. Возвращайся к маме.

- Нет, - я была настроена решительно. Только бы не уезжать! – Я… обещаю, что больше тебя не разочарую. Сегодня же приглашу Джессику в кино или на шопинг. Стану нормальной девчонкой.

- Нормальной… - с сомнением произнес Чарли и почесал затылок.

- Да, нормальной…



Уговорить отца удалось лишь наполовину. Он уступил в моем желании не покидать Форкс, но категорически был настроен на то, чтобы я съездила и повидала маму. «Развеялась».

Я знала, что именно он задумал: едва я оказалась бы в Джексонвилле, нашлась бы тысяча причин побыть там дольше, чем планировалось, еще чуть-чуть дольше, а затем и остаться навсегда. Поэтому я схитрила: чтобы гарантировать возвращение в Форкс, согласилась отправиться к маме с подругой, и только с ней. И настояла на том, чтобы обратные билеты были куплены заранее.

Это устроило Чарли в том смысле, что я летела под присмотром чьих-то внимательных глаз. Наверняка он думал, что подругу позже можно будет спровадить домой, а Рене все же уговорит меня остаться. Тогда как я была убеждена, что смогу убедить маму, будто обязана сопроводить подругу до Форкса.

Каждый преследовал свою цель, однако у меня все равно на душе лежал камень, будто Чарли, устав от моей депрессии, пытается от меня избавиться. Это было иррационально – я знала, он просто хочет помочь! Но после злополучного расставания в лесу моя самооценка упала настолько низко, что бывало трудно поверить даже в любовь родителей…

Я не знала, почему выбрала в сопровождающие Джессику. Почему не Анжелу, ведь она была мне гораздо ближе. Однако, поразмыслив, я пришла к выводу, что от Джессики проще было отгородиться: стоило задать один вопрос, и она без умолку болтала час или два, не замечая, что я давно не слушаю. Анжела оставалась слишком проницательна, чтобы позволить мне тихо страдать в сторонке, а плакать у кого-либо на плече я совершенно не желала. Так что выбор пал на эгоцентричную Джессику, которая не станет донимать расспросами о том, о чем говорить я не хотела.

Джессика была очень удивлена, когда я заговорила с ней впервые за четыре месяца молчания. Но я была благодарна, когда она согласилась составить мне компанию в поездке к морю. Неугомонная, она тут же начала строить планы о том, как мы будем валяться на пляже, подставляя солнечным лучам истосковавшиеся по теплу тела. Она звонила мне по нескольку раз в день до самого отлета, уточняя, что стоит или не стоит взять с собой, описывала свои платья и купальники, мечтала, что мы вернемся загорелыми на зависть всем.

Чарли, наблюдая избыточный интерес Джессики, успокоился, уверившись, что если я полечу с ней, то со мной тоже все будет в порядке.

Мы добрались до Сиэтла и, пока ждали посадку на рейс до Джексонвилля, перекусили в кафе и бродили по аэропорту, тяня время до отлета. Мой взгляд задумчиво путешествовал от табло к табло, где указывалось место прибытия и время вылета. «Лос-Анджелес, отправление в 18.00», «Париж, отправление в 18.15, с пересадкой в Нью-Йорке», «Рим, отправление в 18.40, с пересадкой в Детройте», «Амстердам…»

Я отвернулась, отвлеченно слушая подругу и стараясь забыть замеченное слово «Рим», Италия слишком напоминала мне о злополучном дне рождения, укравшем моего вампира и шанс на счастье. Именно в тот день он показывал мне картину с изображенным на ней кланом могущественных блюстителей порядка мира бессмертных. Именно тогда и случилось ужасное происшествие, после которого он понял, насколько я ему не пара. Но я не хотела снова вспоминать об этом, так что постаралась выкинуть тяжелые мысли из головы, цепляясь за болтовню Джессики ради душевного равновесия.

- Честно говоря, Белла, я не понимаю, чего ты киснешь? – Джессика говорила без умолку, и мне действительно так было проще: не отвечать, только слушать. – С самого начала было ясно, что ваши отношения обречены. Видела бы ты вас со стороны: какой он великолепный, и какая ты на его фоне простушка. А я ведь сразу тебя предупреждала, но ты не послушала: Калленам никто не нравится. Неудивительно, что ты ему надоела. Он такой красивый, богатый, умный… А ты? Серая мышка, никогда не красишься, одеваться не умеешь. Честно, ты выглядела рядом с ним просто нелепо.

Это было явно не то, что я хотела бы послушать для отвлечения…

- Хотя временами мне казалось, что он влюблен. Так смотрел на тебя… Все бы отдала, чтобы он так же посмотрел на меня… – мечтательно вздохнула Джессика, не замечая, что этот разговор причиняет мне ужасную боль.

И в то же время меня это немножечко злило: то Чарли заявляет, что я должна уехать, чтобы забыть его, то Джессике вдруг вздумалось указать, насколько я невзрачна. Все будто сговорились, указывая мне на мое скромное место в этом огромном мире, в котором для одних открыты любые двери, а для других закрывается даже та единственная, которая особенно дорога, так что ты отдал бы за нее все, что имеешь.

- Кстати, расскажи, отчего вы расстались? - Джессика уставилась на меня испытующе, но я не была готова ответить.

Ком встал в горле, мешая говорить. Джесс была права. Она правильно поняла причину, по которой он ушел. Я ему не подходила, это ведь он мне и сказал.

- Да что там, - махнула рукой Джессика, не дожидаясь ответа, - все и так ясно. Вот если бы ты была такой же, как он – красивой, успешной и умной, ноги от ушей, одевалась как богиня – никуда бы он не делся, могу спорить. Но, увы, такие богатенькие красавчики обычно находят себе пару из равных. Спорю, тут руку приложил и его отец? «Сынок, она из простой семьи, зачем тебе такая обуза?» - говорил ему он. Вот твой принц и сбежал, да, Белла?

- Что ты сказала? – пролепетала я, невольно замедляя шаг, пока мы и вовсе не остановились. В ушах, словно набат, гремели слова: «Вот если бы ты была такой же, как он…»

- Я сказала: ты ему не подходишь, Белла, - по слогам повторила Джессика, как будто я идиотка. - Богатенькие выбирают под стать себе! Кончай хандрить из-за парня, их вокруг столько, что наверняка найдется и для тебя, нужно только оглядеться и поискать что-то попроще, своего уровня. Ты можешь заполучить любого! Ты хоть и не красавица, но довольно-таки миленькая. Конечно, я могла бы научить тебя одеваться, ведь ты совсем не умеешь этого делать. Я могла бы подсказать, ведь я подруга, а друзья помогают друг другу в беде…

Я не слушала дальше.

«Белла, ты мне не пара…» - сказал он.

«Наш мир тебе не подходит…»

«Там, куда мы едем, людям не место…»

«Я не достойна тебя? – Нет».

«Вот если бы ты была такой же, как он…» - заявила Джессика, и ее слова вдруг лучом надежды озарили мой разрушенный путь. Что, если бы я была такой же? Бросил бы он меня тогда? Ему не нравилась моя человечность, это очевидно. Слишком слабая, слишком недолговечная, не такая красивая. Я не была достойна его мира.

Но ведь я согласна была стать вампиром! Почему он сам не обратил меня? Глупые убеждения Карлайла или его собственные, что Каллены не отнимают жизнь у здоровых людей? Или недостаточно любил?

А если бы не он обратил меня? Это бы не затронуло его убеждения и позволило остаться?

Если бы я стала сильной, красивой и бессмертной, то смогла бы удержать его навеки.

И пусть он развлекается, как хочет, главное, я буду рядом без страха, что не подхожу. Даже если он не полюбит меня и в новом обличии, я могла бы изредка видеть его – он бы не смог убежать, имей я ноги вампира. Мы могли стать хотя бы друзьями – ведь он не откажет в дружбе, верно?

Конечно, нелегко будет найти его по всему миру, но у вампиров хороший нюх – так он говорил. Если у меня в запасе будет вечность, когда-нибудь наши дороги обязательно пересекутся, и вот тогда я сделаю все возможное, чтобы удержать его подле себя. Я стану равной и достойной, прекрасной вампиршей, от которой нельзя так просто отвернуться.

Решение, что делать, пришло в голову совершенно спонтанно.

- Джессика! – выдохнула я так эмоционально, что подруга осеклась на полуслове, изумленно моргая. Я впервые за четыре месяца улыбалась. – Огромное спасибо, Джессика! – Я порывисто обняла оторопевшую подругу. – Ты так мне помогла!

- Помогла? Белла, ты о чем?

- Мне нужно кое-что найти, – заявила я, выискивая табло с нужным пунктом назначения. Один из городов не зря привлек мое внимание недавно, отчего я испытала укол боли. Только бы не опоздать на рейс, только бы не опоздать…

Вот он: Рим с пересадкой в Детройте, вылет через полчаса, успею! Я бросилась к кассе, выуживая из ручной клади билет в Джексонвилль. Как хорошо, что у меня достаточно денег на то, чтобы сменить направление.

Джессика едва поспевала за мной, пока я бежала, а потом, тяжело дыша, стонала рядом со мной:
- Ты с ума сошла, Белла? Что ты задумала?

- Прости, Джесс, - извинилась я, сдавая один билет и получая другой. – В Джексонвилль ты полетишь одна.

- Очнись, Белла! Что ты забыла в Риме? - Джессика в ужасе смотрела на билеты в моих руках. – И что я, по-твоему, должна сказать Чарли?!

Мое сердце дрогнуло, когда я представила, что будет с Чарли, если я исчезну. Но я не позволила сомнению сломить мою неожиданную решимость. В конце концов, к тому все давным-давно шло. Я все равно никогда не стала бы нормальной. Так может, родителям проще будет один раз пережить мою смерть, чем каждый день наблюдать, как я медленно умираю? Просто «исчезла без вести».

Возможно, когда-нибудь я напишу маме с отцом письмо, где сообщу, что со мной все в порядке. Но сейчас меня вела вперед проснувшаяся надежда, затмившая разум.

Одной только мечты о том, что когда-нибудь я снова его увижу, было достаточно, чтобы сердце воспряло после глубокой продолжительной комы. Пока я человек, этого не случится. Но если стану бессмертной, достойной его мира, у меня появится шанс. И, может быть, когда-нибудь я найду способ сообщить родителям радостную весть, что их дочь жива и, наконец, счастлива.

Конечно, было бы довольно затруднительно отыскать вампира в пределах Форкса, да еще уговорить его укусить меня. Другое дело – Вольтерра. Я найду клан Вольтури; знание, что он существует, поможет мне. И тогда мой план счастливо осуществится. Возможно…

Конечно, я отдавала себе отчет, что с восьмидесяти процентной вероятностью или больше меня попросту выпьют до дна. Но даже это казалось лучше, чем постоянно жить в том аду, на который он обрек меня. Я сознавала, что отправляюсь прямо в руки смерти.

И все же надеялась, что цивилизованность Вольтури не позволит им убить меня сразу, дав шанс сначала объяснить. Проявив смекалку, я смогу убедить владыку вампирской полиции обратить меня.

Если же нет – что ж, в конце концов, моя смерть была предопределена еще на уроке биологии, я просто исполню предначертанное, ускорив процесс. Смерть от укуса хотя бы будет быстрой - не то, что я испытывала в течение четырех месяцев после расставания с ним и что испытываю сейчас…

Я помнила, что обещала ему не делать глупостей, хотя бы ради Чарли. Но ведь и он обещал, что я его забуду. И обманул – боль не становилась слабее со временем. Так что обещания, получается, никто из нас не сдержал. К тому же я успокаивала себя тем, что так для Чарли будет даже лучше, чем страдать, глядя ежедневно на потерявшую интерес к жизни дочь…

Я написала записку отцу, где уверяла, что уезжаю в Рим, чтобы развеяться в туристической поездке. Просила не беспокоиться и не искать. Сказала, что вернусь, когда почувствую себя лучше. Что бы ни случилось, я люблю его и Рене. Он не должен винить себя ни в чем.

Я понимала, что это выглядело как прощание и дурно пахло, но это все, что я могла сделать для родителей. Надеялась, Чарли поймет и сможет простить.

- Белла, прошу тебя, не делай этого! – умоляла Джессика, заглядывая мне в глаза и хватая за руки, пытаясь физически удержать. – Ты представляешь, что скажет Чарли? Да он мне голову оторвет, что я не остановила тебя!

- Прости, Джессика, но так надо! – я обняла подругу на прощание, пора было спешить на регистрацию. – Расскажи Чарли, что я улыбалась, улетая. Это его порадует. Объясни: я знаю, как себе помочь, и это точно произойдет не в Джексонвилле. Мне необходимо совершенно новое место, именно в таком я выкарабкаюсь из депрессии. И Джессика… - я закусила губу, гадая, как сказать подруге правду. Часть правды. В конце концов, я решила, что лучше оставить Чарли надежду, чем совсем лишить ее. – Если меня слишком долго не будет, передай Чарли, что он ни при каких обстоятельствах не должен меня искать. Я знаю, выглядит кошмар как загадочно, но это совершенно необходимо и очень важно. Если хочет, чтобы я стала нормальной и жила – пусть терпеливо ждет от меня вестей. Пообещай сделать это!

- Что ты несешь, Белла? – вскричала Джессика, но я уже отправилась к пункту регистрации пассажиров

- Прощай, Джессика! – крикнула я. – И спасибо тебе за все!

___________________________

Форум