Череда торжеств по случаю Рождества затянулась на несколько недель. Король охотился, пировал, снова охотился, затем, когда травля оленей окончательно наскучила, объявил турнир. В столице собралась вся знать, иноземные гости, послы. Разговоры то и дело возвращались к воинству Христову, летом отбывшему в Святую Землю. Хотя новые темы звучали все чаще — торговое соглашение с Францией, подтверждение союза с Германией. Пусть правители обоих государств лично вели своих людей на защиту Гроба Господня, политика никогда не замирала.
Город только-только просыпался. Ясное морозное небо быстро розовело в лучах первой зари. На улицах уже начали появляться первые прохожие — закутанные в теплые плащи женщины с ведрами, в которых звякали льдинки, быстро разрумянившиеся от мороза ребятишки, выскочившие поиграть в выпавшем ночью снегу. Молодой воин с гербовым беркутом на котте остановил коня у ворот небольшого особняка. На стук выглянул сонный привратник, который после долгих споров согласился впустить раннего гостя. Пройдя во двор и бросив поводья появившемуся на шум конюху, юноша выжидательно скрестил руки на груди. Через несколько минут паж пригласил его внутрь.
Поднявшись по винтовой лестнице, воин очутился в комнате с жарко затопленным камином, около которого в креслах сидели двое мужчин, чье невероятное сходство черт могло значить только очень близкое родство.
— Приветствую вас, монсеньоры, — воин беркута сдержанно поклонился. — Прошу простить меня за ранний визит.
— Что вы, посланцам его светлости мы всегда рады, — улыбнулся один из хозяев дома. — Здоров ли господин герцог?
— Благодарение Богу, его светлость в полном здравии. И приглашает вас сегодня после обедни в свою скромную обитель.
— О, мы-то знаем, что такое его скромная обитель, — рассмеялся близнец говорившего. — Да по сравнению с его жилищем наш дом — жалкая конура, верно, Гуго?
— Ральф, — старший брат укоризненно покачал головой и снова повернулся к посланницу: — Передай своему господину, что мы почтем за честь принять его приглашение.
Воин беркута снова поклонился и, больше не говоря ни слова, вышел.
— Ральф, я знаю, что ты недолюбливаешь Лорана. Но демонстрировать свое отношение так нарочито — глупо. Тобой движет простая зависть. А ты бы лучше подумал, какие горизонты нам открывает его дружба. Если он замолвит словечко королю — мы получим свой договор уже весной.
— Брат мой, я знаю, отец завещал тебе заботу о нашем состоянии и добром имени, но поверь, у меня тоже есть голова на плечах, — младший из баронов де Брассар, приехавших из Франции после смерти своего отца и искавших место при дворе Франциска, усмехнулся. — Не получится добиться его поддержки. Я слышал, как Лоранского Беркута обсуждали после субботнего турнира. Он ненавидит нашу страну. Всей своей высокомерной душой.
— И тем не менее, мы не станем отказываться от пусть призрачного, но шанса решить проблему только из-за того, что другие считают ее нерешаемой. В конце концов, к любому сердцу можно подобрать ключ. Будь то богатство, знания…
— Ты шутишь? — Ральф расхохотался. — Предлагаешь подкупить самого богатого и влиятельного человека в королевстве? Или, того забавнее, запугать?
— Ральф, для начала нам нужно просто еще раз поговорить. И нет смысла доводить все до абсурда, — устало вздохнул старший де Брассар, поднимаясь с кресла и поправляя поленья в камине.
— Как пожелаешь, брат.

Ранние зимние сумерки уже начали опускаться на город, когда бароны де Брассар в сопровождении пары слуг въехали в ворота герцогского особняка. Расторопный паж принял их подбитые мехом плащи. Слуг отправили на кухню, отогреться с дороги. Братьев же проводили в каминную залу. Убранство комнаты освещали камин и несколько светильников. Пол устилали роскошные звериные шкуры. Со стен скалились головы кабанов и волков, горделиво взирали олени с великолепными коронами рогов.
Филипп шагнул навстречу гостям из теней в дальнем конце залы, заставив Гуго вздрогнуть.
— Рад приветствовать вас, господа, — улыбка скользнула по губам Лорана.
Де Брассары ответили поклоном.
— Как и мы, господин герцог, как и мы.
— Полагаю, я должен извиниться за наш предыдущий разговор, — Филипп жестом указал на кресла вокруг стола перед камином.
— О нет, о чем вы, — быстро ответил Гуго. — Моя вина, что слишком поторопился с делами и не смог объяснить, в чем наша истинная цель. Позволите ли вы исправить эту ошибку сейчас?
— Для этого я и имел честь пригласить вас сегодня, — чуть склонил голову к плечу Беркут.
— Да вознаградит вас Господь за ваше благоразумие и великодушие, — улыбнулся Гуго. — Мы хотели предложить некоторые меры, которые будут означать только новые шаги к процветанию наших держав. Если бы его величество Франциск согласился принять наше предложение, это пошло бы на пользу всем.
Филипп кивнул, не спуская внимательного взгляда с лица собеседника. Ральф сцепил пальцы и ждал, не вмешиваясь.
— Сейчас наши купцы боятся покидать пределы Франции, и их опасения можно понять — разбой, грабежи, нападения повсюду. Произвол сеньоров, с которым они бессильны бороться. Но что, если ваш король издаст указ, запрещающий рыцарям нападать на купеческие караваны? Тогда в вашу страну полноводной рекой хлынут товары со всех концов света. Вы же понимаете, сколь замечательную выгоду это принесет короне и тем, кто будет стоять рядом.
— Под стоящими рядом вы подразумеваете себя? Или меня? — вполголоса поинтересовался Беркут.
— Всех нас, — улыбка Гуго стала еще шире. — Мы готовы принять на себя посредничество между вами и французским купечеством.
— И они, конечно, будут благодарны вам за возможность найти новых покупателей, — глядя куда-то в сторону, произнес Филипп.
— Не сомневаюсь, что еще больше они будут благодарны вам, ваша светлость, — вставил Ральф, и брат одобрительно кивнул.
Некоторое время было тихо — только огонь потрескивал в камине. Филипп задумчиво смотрел на пламя.
— Вы предлагаете поступиться принципами ради выгоды, — наконец произнес Лоран.
— Очень большой выгоды, — ответил де Брассар. — Без вашего согласия едва ли у нас есть шанс.
— Ну что же, если мы намерены заключить соглашение… — Филипп поднялся и шагнул к укрывшейся в тенях полке, — стоит за это выпить.
Он не стал звать слугу и сам вынес на стол три кубка чеканного серебра, а затем — бутыль с кривым горлышком, залитым темным сургучом.
— О, ваша светлость, вы оказываете нам честь, — Ральф усмехнулся. — Неужели это то самое испанское вино, о котором шепчется весь двор.
— А вы, как я погляжу, внимательно следите за всеми придворными сплетнями, — герцог привычным движением срезал сургучную пробку и начал медленно, не тревожа осадок, разливать темное вино.
— Вовсе нет, — легко рассмеялся Гуго. — Но о вашем вине просто невозможно не услышать.
— Тогда отведайте, — Филипп поднял кубок, словно салютуя собеседникам. — Могу поклясться, такого вы больше никогда в жизни не попробуете.
Де Брассары взяли кубки. Вино чуть заметно плескалось в серебряных берегах, густое, благоухающее. Ральф глянул на брата, который косился на него с нескрываемым подозрением, видимо, прикидывая, может ли он опять вывести Беркута из себя. Желая развеять тревогу Гуго, Ральф сделал большой глоток. Вино имело привкус каких-то трав и приятно согревало горло. Через несколько вдохов тепло перешло в жжение, которое тут же высушило нёбо и язык. Ральф закашлялся и дернулся, пытаясь вздохнуть, но тщетно. Гуго вскочил, бросился к брату, рванул воротник его камзола, но глаза де Брассара уже тускнели, а хрипы раздавались все реже.
— Какая досада, упокой Господь его душу, — Филипп поднял свой бокал и нарочито медленно отпила вино.
— Убийца! — воскликнул Гуго, резко поворачиваясь к герцогу и встречаясь с ним взглядом.
— О нет, — губы Лорана, с несколькими каплями вина в уголках, красными, словно кровь, растянулись в холодной усмешке. — Внезапное горе затмило ваш разум. Ваш брат сам виновник своей гибели.
— И ты смеешь такое говорить?! — Ральф последний раз дернулся и затих, откинувшись на спинку своего кресла. Гуго потянулся за кинжалом на поясе, но Филипп не шевельнулся. Только брови чуть съехались к переносице.
— Это вы, торгаши, смеете являться ко мне со своими грязными предложениями, — голос Беркута звучал ровно, сдержанно, но гнев, казалось, осязаемым облаком повис над столом. — Вы думаете, что можете все купить. Для вас существует только товар. Ваша мечта — рынок от края до края земли. Я не позволю таким, как вы, разрушить порядок нашей жизни, явиться сюда, вмешиваться в дела короны.
— Он был прав! — вскричал Гуго, не обращая внимание на слова Филиппа. — Ральф видел вас насквозь! Какой я был глупец, что не прислушался к нему!
— Я не витраж, чтобы смотреть сквозь, — герцог по-прежнему сидел в своем кресле, даже не меняя позы, расслабленный, спокойный. — А у вас только что почил брат. Не следует оставлять его без поминовения. Пейте.
Де Брассар замер, во внезапном недоумении глядя на собеседника.
— Что?
— Пейте, — Филипп кивком указал на кубок, забытый на краю стола.
Гуго выхватил кинжал.
— Ну что же, — Лоран пожал плечами и хлопнул в ладоши. Мгновением позже в комнату быстро вошли четверо мужчин с мечами наголо.
— Выбор за вами, де Брассар. Я достаточно хорошо знаю ваши способности фехтовальщика, чтобы не допускать и мысли о вашей возможной победе, — Филипп медленно поднялся на ноги и скрестил руки на груди. — Так что вам милее, кубок или меч?
Взгляд Гуго затравленно метнулся с одного лица на другое, на третье, поискал дверь, замер на поблескивающих в свете камина клинках. Снова вернулся к вину, которое застыло неподвижным темным зеркалом. Рука, наконец, дотронувшаяся до витой серебряной ножки, заметно дрожала.
— Убийца… — шептал де Брассар, поднося кубок к побелевшим губам.
— Пейте, пейте, вашему брату слишком одиноко в Чистилище.
— Вам это с рук не сойдет!
— Предпочитаете все-таки смерть от меча? — по знаку Филиппа воины шагнули ближе. И Гуго де Брассар отпил вино.
— Никто не будет вас искать, — Филипп чуть усмехнулся. — Слуги утром уедут в полной уверенности, что вы с братом решились на авантюрное приключение и поскакали одни в ночь. А тела потом найдут в придорожной канаве, правда, не знаю, кто раньше — люди или воронье с волками. И все останется как прежде, и никто не посмеет вмешиваться в мои дела.
Сознание мутнело постепенно, слабость овладевала телом, сковывая вдохи, и последним, что видел Гуго прежде, чем ослепнуть навсегда, были серые глаза Беркута, с мрачным равнодушием наблюдавшие за его агонией.
Когда второй глупец затих на ковре, Филипп повернулся к происходящему спиной и подошел к камину. Поленья трещали, сыпля искрами. Тепло разливалось по комнате. Лоран не любил яд. И сегодня, капая бесцветную настойку в кубки гостей, герцог в тысячный раз вернулся мыслями к сбежавшей рабыне. Она бы прикончила обоих в чистом красивом поединке. Ледяное сердце Беркута снова обожгло досадой. Найти… найти и вернуть на место. И пусть охотники молятся всем святым заступникам, если с ее головы упадет хоть один волос…



Чем ближе представлялось выступление из Никеи, тем оживленнее становилось в трактирах, облюбованных воинством Креста. В сердцах снова зажигался огонь веры в победу, которая предначертана Небесами, тем более, что испытаний Господь уже послал достаточно. Местные кузнецы отбоя не знали от желавших подправить оружие, доспехи или упряжь. Ссоры с французами участились, так же, как и недоразумения с местными жителями. Жажда действий и скорый поход кружили головы. Никея давно перестала восприниматься как желанное убежище. Высокие тесные стены, чужая речь, за которую нельзя ударить, дороговизна, мозаики на стенах церквей — все это успело безмерно утомить солдат. А французам в их слепой гордыне и вовсе не терпелось сойтись с врагами лицом к лицу.
…На центральной площади города собрались несколько тысяч человек. Глашатый в гербовой котте Конрада Гогенштауфена стоял на помосте, сколоченном, вероятно, специально для этого из первого, что попалось под руку. Рядом с ним, приняв надменный вид, замер еще один, в сине-золотых цветах Людовика. Стоявших поближе к помосту простых воинов то и дело бесцеремонно оттесняли оруженосцы знати, которая намеревалась из первых рядов внимательно выслушать, что же имеют сказать христианские короли. Ромеев не было видно вовсе. Солнце поблескивало на заново отполированных шлемах, наплечниках, на каемках щитов и рукоятях мечей. Солнце в этот ослепительный и холодный зимний день сияло с безоблачного неба, и капелланы видели в этом доброе предзнаменование.
Толпа раздалась в стороны, пропуская пышно разодетую группу всадников. Разноязыкие приветствия разнеслись на площадью. Ехавшие впереди двое рыцарей в богатых доспехах подняли руки в ответном жесте. «Да здравствует король! Славься, Франция! За черных львов Конрада!» — гремели сотни и сотни голосов.
А нас уже и не слыхать… Граф Гримстон ехал следом за королями, задумчиво глядя на тщательно расчесанную гриву коня. Да и как можно расслышать несколько сотен в этом реве. А если они уже и не верят в меня? Если они уже отдали души Людовику в надежде на призрачное спасение за спинами его непуганых павлинов? Нет… невозможно. Мои люди со мной. Пусть их мало, но они не откажутся от славы своего отечества. Они будут следовать за мной, а не за блеском короны. Потому что именно я дам им то, что обещал тогда на причалах Альмера. Новую жизнь, новый мир, веру и благодать Божью…
Нейда стояла в толпе, не разжимая губ, равнодушная и холодная среди буйства воодушевленного ожидания. Снова кольчуга на плечах и меч на поясе, туго заплетенная коса и плащ с нашитым на него крестом. А впереди снова поджидала война. Война, которая никуда и не исчезала, а всего лишь дала передышку на те дни, что девушка провела в лазарете под бдительным присмотром Анджело. Вспомнив его дрожащие руки, когда он поил ее бульоном, и черные внимательные глаза, Нейда усмехнулась. На что он, черт побери, рассчитывал, сидя у ее лежанки, отказывая себе в сне и отдыхе? Чего он ждал? Слов благодарности? Чего-то бОльшего? Нейда не была уверена, что хочет благодарить его за содеянное. Сейчас, оказавшись на ногах и в относительной безопасности, девушка задалась вопросом, ради чего она проделала весь тот безумный путь через пустыню. Что дало силы? Простое нежелание умереть, столько раз заставлявшее несмотря ни на что вставать и снова браться за оружие? Или укрытая глубоко в душе жажда мщения?
Нейда часто возвращалась мыслями к своему хозяину. Представляла себе, как ее клинок вонзается в широкую грудь герцога, и по черному сукну камзола расползается влажное пятно. Но от этих мечтаний слишком грубо отрезвляли воспоминания о бесчисленных поединках, которые она ему проиграла. Она не могла взять верх даже тогда, когда тренировалась каждый день, ела досыта и спала под крышей на кровати. А теперь… теперь она много месяцев недоедала, после ранения тренироваться могла в полсилы, и те несколько схваток, которые они устроили с Алирой во дворе казармы, показали, что слабость еще не прошла до конца. Задаваясь вопросом, что было бы, окажись она сейчас снова лицом к лицу с Беркутом, Нейда скрепя сердце понимала, ничего не изменилось. Она по-прежнему слабее, она будет слабее всегда… так стоит ли мечтать о мести, которая никогда не свершится? Разве только надеяться, что рано или поздно у кого-нибудь другого найдется управа на бессердечного герцога.
Слишком глубоко уйдя в собственные мысли, девушка не заметила, как Конрада сменил Людовик, начавший вещать о великих победах, ожидающих Христово воинство теперь, когда силы их объединились. Ему вторили так же восторженно. Бойцы мечтали двинуться дальше, разгромить ненавистных сарацинов, добраться до добычи, которая казалась из-за моря безмерной, но до сих пор так и не попала в руки. И когда прозвучали слова о том, что скоро Никея будет оставлена, площадь захлестнул восторг. Нейда подхватила клич и вскинула над головой меч, отзываясь на лязг тысяч вылетевших из ножен клинков. По крайней мере, здесь она на своем месте. И здесь она знает, что делать…

Анджело отыскал ее возле кузнецы, куда Нейда пришла подправить шлем, доставшийся ей в арсенале и заметно помятый после гибели предыдущего владельца.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил юноша, быстро глянув на кузнеца, выстукивавшего небольшим молотком гнутый металл.
Нейда бросила на генуэзца задумчивый взгляд.
— Бог миловал.
— Я каждый день возношу ему хвалу за это.
— Твое дело, — Нейда пожала плечами. Она не молилась за себя. Ни раньше, ни теперь. А этот мальчишка казался наивным глупцом, которого пленило ее мастерство мечника.
— Ты так печальна, — Анджело осторожно коснулся ее укрытого кольчугой плеча, явно желая снова обнять ее, как тогда, в тревожную, колдовскую ночь на пустой улочке спящего города. Но не решаясь — после выздоровления Нейда больше ни разу не позволила ему такой вольности.
— Тебе только кажется, — так же равнодушно проговорила девушка.
— Мне больно смотреть на твою тоску. Позволь хоть как-то помочь тебе! Я мечтаю увидеть твою улыбку…
— На что она тебе, — перебила его Нейда, шагая мимо, прямо к кузнецу, чтобы положить на край наковальни несколько медяков. — И без улыбки жить неплохо.
— Что я могу для тебя сделать? Только скажи! Я на все готов!
Нейда тяжело вздохнула.
— Ты выходил меня, когда я вернулась. За это Господь тебя вознаградит. Но больше для меня ты сделать ничего не можешь. И не нужно стараться. Пользуйся своим шансом найти новую жизнь. Ты ведь за этим хотел уплыть из Генуи. Может быть, тебе даже удастся выжить, раз Бог миловал до сих пор.
— Ты говоришь так уверенно, но я все равно тебе не верю! — воскликнул парень, так что даже кузнец, направлявшийся в глубь кузницы, бросил на него взгляд через плечо.
— Напрасно, — мрачно усмехнулась Нейда, беря исправленный шлем и делая шаг в сторону. — Ты молод, у тебя еще есть что-то впереди. Иди и ищи свое счастье, если оно бывает в этом мире.
— Мне не надо иного счастья, кроме как быть рядом с тобой!
— Будь, — Нейда повела плечом. — Не стану запрещать. Но тогда ты глупец.
Она пошла прочь, хлестнув полой плаща Анджело по сапогам и не оглядываясь. А он остался стоять возле кузницы и смотреть ей вслед, не в силах вымолвить ни слова.

Шел еще один неприметный солнечный день, один из многих в череде ожидания выступления. Особенная тоска настигала воинов в моменты безделья, и время тянулось угнетающе медленно. Единственное, что могло служить развлечением, — непрекращающиеся ссоры немцев и французов. Даже слова государей о скором начале общего дела не могли изжить вражду. Обычно зачинщиками выступали перепившие солдаты одной из держав, и все заканчивалось короткой потасовкой, после чего более разумные и трезвые товарищи уводили дебоширов. Впрочем, бывало и так, что озлобленные бойцы брались за оружие, и это приводило куда более печальным и кровавым последствиям.
Анджело был далек от подобных свар. Он в принципе был далек от всех здешних событий, да и верными друзьями за все время похода обзавестись не сумел. Только Нейда казалась путеводной звездой, но, как и звезда, оставалась холодна и недостижима. Ее слова, сказанные тогда на пороге кузницы, равнодушные и бесчувственные, до сих пор отдавались в памяти растерянностью на грани боли.
Жизнь скользила мимо, не задевая. И вот теперь он сидел на широком камне, отдыхал после ночного патруля и подкидывал монетку, наблюдая за шумной жизнью городского рынка. Мыслей не было. Была только усталость. Но идти в казарму спать совершенно не хотелось.
Вздохнув, юноша прикрыл глаза и снова подбросил медяк, но обратно в руку она уже не упала. Анджело медленно поднял взгляд и увидел перед собой нескольких крепких мужчин, лица которых были скрыты плотной тканью. Ближайший к нему показал на ладони пойманную в полете монетку. Повисла напряженная пауза.
Наконец самый крупный из незнакомцев шагнул чуть ближе.
— Ты вроде бы похож на местного.
— Не могу о вас сказать того же, — дерзко вскинул голову Анджело.
— Как ты смеешь, мальчишка! — заревел воин, хватаясь за рукоять меча.
— Эй, это не так делается, — перебил его другой незнакомец, чуть выше и гораздо изящнее первого. — Так ты местный? Все тут знаешь?
— Зависит от того, зачем вы интересуетесь.
— Успокойся, нам не нужны лишние проблемы, — худой миролюбиво развел в стороны пустые ладони. — Поможешь нам, и мы в долгу не останемся
— Так что же вам нужно? — с усмешкой спросил Анджело.
— Мы ищем одну девушку, — продолжал худой. — Не простую. Она воительница, темноволосая и с очень непростым нравом. Вряд ли ее можно с кем-то спутать. Если видел, то должен узнать.
— Зачем она вам?
— Какое тебе дело, малец, — рявкнул крупный.
— Ты совсем не умеешь общаться с людьми, лучше уж помолчи, — остановил его высокий незнакомец. — Она беглая рабыня, один очень влиятельный человек хочет ее вернуть. Он вознаградит всех, кто окажет помощь. Так ты знаешь, где она?
Анджело замер. Сердце замедлило стук. Конечно, он знал, где искать эту девушку. Знал ее имя. Знал все, что было нужно этим охотникам. Обещание хорошей награды могло и вовсе вскружить голову — тем более, такому бедняку, как он. С языка уже рвалось согласие, но сомнения глубоко в душе не давали словам прозвучать. Да, он искренне уважал Нейду, еще искреннее любил, и, видит Бог, такое гнусное предательство еще долго не даст ему спать спокойно. Но Нейда не принимала его чувств, высмеяла его признание, он значил для нее не больше, чем любой другой товарищ по оружию… А ведь на этой чаше весов лежала и совсем другая жизнь. Жизнь, в которой не нужно будет воровать, чтобы прокормить себя. В которой он получит уважение.
Анджело знал, что Нейда вместе с остальными прибыла из далеких краев — таких далеких, что он даже названия им не знал. Если этот влиятельный господин отправил своих людей аж в Палестину, то эта девушка действительно ценна для него. А значит, плата за услугу будет щедрой.
— Хорошо, ступайте к трактиру на дальнем конце рынка. Я расскажу вам, где отыскать воительницу.
Неизвестный молча кивнул и жестом приказал остальным выдвигаться.
Провожая их взглядом, Анджело уже принял решение. Возможно, он тысячу раз пожалеет о нем, но сейчас юноша явственно осознал, что делать дальше.
Пока незнакомцы шагали к трактиру через людную площадь, Анджело со всех ног мчался к тому же трактиру, но через узкие дворы, надеясь успеть раньше, и при этом не попасться охотникам на глаза.
Анджело никогда не был слишком религиозен, рано уяснив для себя, что до его проблем небесным покровителям нет дела. Но сейчас, впервые за долгое время, он чувствовал, что Господь наблюдает за ним. Может быть, все несчастья, что случались с юношей в этой жизни, были вовсе не случайны? Может быть, Господь вел его сюда намеренно, оберегая от опасностей. Ведь с прибытия крестоносного флота в Геную он проделал безмерно долгий путь, от мелкого воришки до воина Христа. Без божественной защиты смерть бы настигла его не единожды. При первой встрече Нейде ничего не стоило перерезать ему горло. Он мог умереть за время похода от болезней, как сотни других солдат. Мог пасть в любой из ужасных битв, где сложили головы тысячи отличных воинов, а он цел и невредим, хотя оружием владеть по-настоящему едва-едва выучился. Так, быть может, сейчас именно Господь послал ему это испытание соблазном? Нейда спасла его от голодной смерти, позволила ему отправиться с остальными, поручилась за него перед командиром, хотя Анджело ничем не заслужил такого великодушия. И разве сейчас он мог предать свою избавительницу? Сдать ее нанятым головорезам из-за моря. Если мог, то чего стоят слова про воинскую честь, братство и Бога? Тот, кто прислал сюда этих наемников, наверняка ест до отвала в красивом поместье и мнит себя властителем мира, пока настоящие герои из небогатых семей, плечом к плечу с благородными рыцарями, сражаются с безбожниками во имя великой цели. И Нейда — неотъемлемая часть христианского воинства… Воплощение его силы и веры в победу.
Анджело едва успел юркнуть в трактир, захлопнуть за собой дверь и упасть за первый попавшийся стол, как неизвестные с закрытыми лицами возникли на пороге.
Трактир являл собой обычную картину — несколько бойцов, шумно переговариваясь, пили кисловатое ромейское вино, кто-то уже без сознания храпел на скамье в углу. Когда дверь хлопнула, впуская нежданных посетителей, воины Христа оглянулись и примолкли.
Самый крупный из незнакомцев сделал пару шагов в сторону рыцарей и неопределенно хмыкнул. Мужчина, стоявший позади, медленно потянулся за клинком.
В трактире повисла гробовая тишина. Воины Христа были явно удивлены странным обликом вновь прибывших, сами же неизвестные излучали спокойствие и уверенность.
«Пора!» — мелькнуло в сознании Анджело. Господи, помоги…
— Это ассасины! — юноша изо всех сил швырнул в лицо своему недавнему собеседнику пустую глиняную кружку, подхваченную со стола. Сидевший рядом рыцарь вскочил, выхватывая меч, но был тут же сшиблен ударом здоровенного кулака прямо в челюсть. Рыцарь рухнул на пол, содрогаясь, и изо рта у него пошла кровь…
В следующее мгновение все, кто находился в трактире, схватились за оружие и бросились в битву. Кроме клинков, в ход пошли столы, лавки и все, что попадалось под руку. Анджело в разыгравшемся светопреставлении сохранял спокойствие и осторожно пробирался к выходу. К этому моменту здоровяк из неизвестных лежал в луже собственной крови с проломленной головой, но вот его соратники добивали рыцарей весьма успешно. Эти странные люди оказались превосходными воинами, раз без труда смогли разобраться с опытными бойцами, и шансов против них у Анджело не было никаких. Впрочем, драться он и не собирался. Пусть Анджело так и не стал мастером ближнего боя, зато в хитрости и проворстве мог дать фору многим. Воровская жизнь не прошла бесследно. Навыки, которые он приобрел, выживая в трущобах Генуи, пришлись очень кстати. Из Анджело мог бы получиться отличный лазутчик, мастер скрытных вылазок и внезапных нападений, но жизнь приберегла ему другой путь. А сейчас он во что бы то ни стало должен был отыскать Нейду и рассказать ей о случившемся…

Нейда дремала, привалившись спиной к стволу большого дерева на окраине города. Слухи о ее чудесном спасении разлетелись по войску невероятно быстро. Каждый, кто знал ее в лицо, считал своим долгом расспросить о случившемся во всех подробностях, те же, кто не был с ней знаком, непременно интересовались, она ли сумела пережить Дорилейскую бойню и добраться до Никеи неделю спустя. Видит Бог, это безмерно утомляло. Вот и пришлось скрыться здесь, во дворике какого-то давно пустующего дома, где огромная олива своими корнями покорежила ограду, поблизости не было ни военных построек, ни трактиров, и даже патрули появлялись хорошо если раз в несколько дней. Здесь Нейда могла остаться наедине со своими мыслями, обдумать предстоящий поход вглубь страны…
Мысли являлись невеселые. Девушка тяжело вздохнула, открыла глаза и устремила взгляд в переулок, хорошо просматриваемый поверх обвалившейся каменной кладки. Никого… Никому нет дела до ее одиночества. Никому, кроме темноволосого хрупкого мальчишки, который постоянно находил ее, где бы она от него ни скрывалась…
Анджело показался внезапно, он бежал вверх по переулку, одной рукой придерживая эфес меча. Нейде даже не нужно было видеть его лица. Ей довелось пробыть с ним достаточно, чтобы узнать его даже с закрытыми глазами: по голосу, по запаху, по звуку шагов.
Запыхавшийся юнец вбежал в заброшенный двор и остановился, прерывисто дыша.
— Как ты нашел меня в этот раз? Ты следишь за мной? — Нейда со вздохом поднялась с земли. Для задушевных разговоров настроения не было.
— Неважно. Послушай меня! Тебя ищут! Странные люди, охотники из-за моря. Они перебили наших бойцов в трактире!
— Какие еще охотники? Ты пьян? — раздражение выплеснулось в голос и скривившиеся губы.
— Нейда! Прошу тебя! Просто поверь мне! Они могут явиться в любой момент! — Анджело едва переводил дух, но умолкать не собирался.
— Говори. Четко и ясно. Кто эти охотники? Что им нужно? — та паника, которая отражалась в черных глазах мальчишки, заставила Нейду справиться с собой.
— Разве ты не знаешь их? — Анджело растерянно поднял брови.
— Черт возьми, я не поняла ни слова. Можешь объяснить, что все-таки случилось?
Генуэзец кивнул, сделал несколько судорожных вдохов и заговорил чуть медленнее:
— Ко мне обратились какие-то странные люди. Судя по одежде, не местные и не наши. Они спрашивали о тебе. Нехорошо спрашивали. Я испугался за тебя и натравил на них нескольких наших бойцов, что сидели в трактире, но эти всех перебили! Они невероятно коварны и жестоки! Каждый из них стоит пятерых!
— Сарацины? — недоуменно предположила Нейда, мысленно признаваясь себе, что на этот раз Анджело явился в самом деле не по пустяку.
— Нет-нет! Они что-то говорили про твоего хозяина, они ищут тебя, чтобы забрать, я… Я мало что понял. Только то, что замыслы у них недобрые. Я искал тебя по всему городу! Ты во опасности! Тебя нужно охранять! Нет, пойди к графу Гримстону, только он защитит, другие не смогут!
Нейда медленно потянулась к ножнам, тронула рукоять меча и опустила голову.
— Кажется, я понимаю, откуда они. Благодарю… — мысли неслись вскачь, мешая сны и явь, воспоминания и страхи…
— Они предлагали мне деньги, если я приведу их к тебе, но я отказался! — голос Анджело зазвучал с надрывом.
— Почему? — Нейда глянула на него с недоумением. — Разве ты не беден?
— Беден. Но не собираюсь богатеть такой ценой. Да, я воровал, но я никогда не был ведом корыстью. Я старался выжить, и только. Я никому не желаю зла, тем более тебе! — Анджело подался вперед, почти дотронувшись до ее руки.
— Спасибо, но не надейся на что-то кроме слов благодарности, — произнесла Нейда, отступая на шаг.
— Мне все равно! — почти вскричал мальчишка. — Можешь хоть ненавидеть меня! Я все равно буду защищать тебя любой ценой.
— Ты хороший человек, Анджело, но тратишь жизнь совсем не на то, что следует, — вздохнула Нейда, качая головой.
— Если бы не ты, я бы до сих пор голодал побирался. Если бы не наша встреча, я был бы уже покойником. Все, что есть у меня сейчас, — это только благодаря тебе. И я просто не могу поступить иначе.
Нейда пару мгновений смотрела в горящие страстью черные глаза, потом тяжело вздохнула.
— Ладно, если так, сделай для меня еще кое-что. Найди Лиону и Алиру. Скажи, что мне нужно с ними поговорить. Как можно скорее. В доме у Зои. Они знают.

Предыдущая глава