 Освещая независимый фильм или возглавляя глобальную франшизу, Дженнифер Лоуренс была и остается наиболее поразительно талантливой голливудской актрисой целого поколения. Джонатан Ван Метер встретился с любимой героиней Америки.
Я оставил право Джей Лоу выбрать «Одеон», ресторан, на который она ткнула в списке только потому, что ей понравилось его название. Он открылся на углу Трибека задолго до того, как Лоуренс родилась и определилась со стилем: выполнять любое дело идеально, но в то же время не воспринимать все это слишком серьезно – соответствующее описание Лоуренс самой себя. Действительно, «Одеон» существует уже тридцать лет, потому что, заботясь об отличном сервисе и хорошей еде, он также стремится и, прежде всего, к веселью. По правде говоря, у меня было связано с этим рестораном столько хороших моментов в ранних девяностых, что, когда я пришел туда в час дня в пятницу и присел, у меня возникла реакция, которую можно описать только как реакцию Павлова: я заказал водку.
Дженнифер Лоуренс – в отличие от, скажем, Дженнифер Энистон, или Дженнифер Лопез, или Дженнифер Гарнер – каждый раз выглядит по-новому. Это одна из причин, почему писатели зачастую с трудом находят слова для ее описания и зачастую выбирают не те, как, например, «хамелеон». Дэвид О. Расселл, человек, который привел Лоуренс к «Оскару» за фильм «Мой парень – псих», помнит случайные встречи с ней во время сезона наград 2011 года. «Я бы увидел эту высокую блондинку на мероприятиях и не понял, кто она такая, - говорит он. – Она была похожа на девушку из Страны Чудаков – или на Барби Малибу. И я думал: «Кто это?». А потом кто-то сказал бы: «Это Дженнифер Лоуренс», и я бы ответил: «Эта та девушка, что жарила белку в «Зимней кости»? Я никогда не узнавал ее! Она всегда выглядит по-разному».
Настолько по-разному, на самом деле, что даже после того, как в ресторан зашел один из ее телохранителей и сказал мне, что она вот-вот появится, когда она наконец вошла, я по-прежнему ее не узнавал. Если говорить честно, на ней были черные солнцезащитные очки от Тома Форда, а волосы были мокрыми; недавно она обрезала их, и в настоящий момент часть из них – цвета блонд, а другая – коричневого. («Очень жутко? - спросит она меня позже. – Думаю, мне стоит наконец определиться с цветом».) Но еще до того, как она подойдет к столику, я услышу резкий голос – глубокий тембр, в котором так много энергии. Да, это она.
Лоуренс, на которой надеты розового цвета топ без рукавов (купленный час назад в «Топшоп»), черные брюки и тапочки, тут же замечает гипс на моей ноге и мой коктейль. После глуповатого объяснения о том, как я ее сломал (вечеринка в честь пятидесятого дня рождения, танцпол, три часа утра), она фиксирует на мне взгляд своих серо-голубых глаз, ее лицо восхитительно симпатичное, но, понятное дело, черты искажены из-за попытки сдержать смех. Моя нога – причина того, почему все те мероприятия на открытом воздухе, что мы собирались вместе провести - катание на лошадях, прогулка в Центральном парке, – пришлось отменить. Мое предложение сходить в пассаж в Вест-Виллидж, чтобы сыграть в бильярд или сыграть в видео-игры, было отклонено, поскольку, как сказала Лоуренс: «Это мне слишком привычно». Поэтому мы здесь. «Мы как, просто должны напиться?» - спрашивает она, когда официант ставит перед ней бокал пива. Возможно, это влияние прошлого «Одеона» - место прославилось благодаря роману Джея МакИнерни восьмидесятых годов под названием «Bright Lights, Big City» («Яркие огни большого города») (о котором она никогда не слышала), - что является началом семичасовой попойки.
За семь часов о человеке можно узнать многое. Незначительные факты, вроде пищи, которая ему не нравится – руккола, баклажаны, козий сыр («У меня вкусовые рецепторы пятилетнего ребенка»), любимого ТВ-шоу («Хоумлэнд»), боязни чего-то странного («Мне не снятся кошмары о клоунах или ночных грабителях, или убийцах. Я вижу сны о моем тринадцатилетии. Они пугают меня»). А еще вы можете узнать о чем-то совершенно особенном. Например, она получила прозвище Джей Лоу в седьмом классе, это было весной того года, когда она встретила Джей Ло во время вечеринки с Джимми Фэллоном. «Мы все спланировали; спланировали, куда пойти, чтобы быть рядом с ней, а потом сказать: «Пожалуйста, потанцуйте с нами!». Но в последнее мгновение Джимми спасовал, и внезапно я оказалась одна и говорю: «Потанцуйте со… мной?». А она ответила что-то вроде: «Спасибо, я просто посмотрю».
А в этом и заключается неожиданность, касающаяся Дженнифер Лоуренс: она обладает душой комика и может посмеяться над всем, что встречается ей на пути. Она начала двадцатиминутный монолог о губках: «Я просыпаюсь раньше, если у меня есть новые губки». Она продолжает говорить о своем непонимании, направленном в сторону людей, не разделяющих ее «веру в губки», а затем наконец останавливается на своих отношениях с бывшим парнем Николасом Холтом, с которым она по-прежнему близка (они вместе переснимали «Людей Х: Дни минувшего будущего»). «Он никогда их не выжимает. Однажды мы были на кухне, и я взяла губку, и она была мыльной и влажной, и я говорю: «Видишь?». Такого рода вещи заставляли меня думать, что у нас ничего не получится».
Люди, знающие ее лучше других (то есть актеры и режиссеры, с которыми она проводила время от одной съемочной площадки к другой большую часть своей взрослой жизни), указывают на эту игривую сторону Лоуренс – она «совершенная дурашка», как определил это один человек – как на самую важную черту ее характера. Ее коллега по «Голодным играм» Вуди Харрельсон говорит, что на съемочной площадке она создала атмосферу постоянного веселья. «Она единственная в своем роде. Она – это она. Мне нравится то, что она не подвергает себя цензуре. Она говорит самый возмутительный вздор. Просто невероятно то, что она скажет».
Как говорит Рассел: «Она выросла с двумя старшими братьями, поэтому она может сотворить такую непристойную шутку, что это вас шокирует и вы будете смеяться до упаду. А потом она просто пойдет дальше». Джоди Фостер, несколько лет назад ставшая режиссером фильма «Бобер» с ее участием, соглашается: «Это одна из вещей, которые я люблю в ней больше всего – ее взрывной мальчишески юморной мозг».
Через несколько минут после того, как Лоуренс впервые заходит в ресторан и садится, она снимает обувь, чтобы показать мне свои пальцы. Они голубого цвета. Она провела все лето в Монреале, где снимали пятую часть «Людей Х», в которой она играет суперзлодейку Мистик, знойную красавицу с голубой кожей и желтыми глазами, которая перевоплощается в обычного человека с целью убийства тех, кто участвует в антимутантской деятельности (вот почему видео-аркада для нее слишком привычна). «Они каждый день мазали меня голубой краской, - говорит она, - поэтому я имею дело вот с этим. – Она вновь надевает обувь и смеется. – Я как Голубой Лебедь».
Как будто одной большой франшизы ей недостаточно, в прошлом году Лоуренс провела несколько месяцев в Атланте и на Гавайях, на съемках второй части «Голодных игр», фильма «И вспыхнет пламя», который выйдет в ноябре, после чего отправилась прямиком на съемочную площадку «Суеты по-американски», нового фильма Дэвида О. Рассела (премьера намечена на декабрь), основанного на операции ФБР по борьбе с коррупцией, известной под названием «Абскам» и проведенной в семидесятых годах, почти смехотворном скандале и последующем увольнении одного сенатора и шесть конгрессменов США. Новый фильм Рассела воссоединяет Лоуренс с ее коллегами по фильму «Мой парень – псих» Робертом Де Ниро и Брэдли Купером, и актриса, в качестве одолжения Расселу, впихнула этот фильм между съемками двух крупнейших франшиз, что дает вам некоторое представление о том, насколько обворожительной – и бродячей – стала жизнь Лоуренс.
Обратной стороной всего этого является то, что многие люди, с которыми я обсуждал Лоуренс, беспокоятся о том, что она слишком много работает. «Только ради ее здоровья, лично я хотел бы, чтобы она чуть-чуть сбавила темп, - волнуется Фрэнсис Лоуренс (не родственник), который является режиссером «И вспыхнет пламя» и в октябре начнет съемки последних двух фильмов ГИ в Атланте. – Мне кажется, такой вот переход от одной съемочной площадки к другой и так далее в конечном счете сделает свое дело. Надеюсь, когда-нибудь она устроит перерыв».
Предполагалось, что между съемками «И вспыхнет пламя» и «Людей Х» Лоуренс сделает перерыв, но во время награждения за победу в «Оскаре» за «Мой парень – псих» Рассел попросил ее сыграть жену Кристиана Бэйла в «Суете по-американски» - а потом специально для нее написал роль Розалин. «Розалин – стопроцентный продукт воображения Дэвида, - поделилась она. – Она – маниакально-депрессивная алкоголичка, и я не могла отказаться. Кроме того, я должна была сняться с Кристианом Бэйлом».
Расселл едва сдерживает ликование, глядя на то, как легко вошла в свою первую по-настоящему взрослую роль его новая муза – вплоть до шубы большого размера, фиолетовых солнцезащитных очков и высокой прически. «Эта героиня является своего рода потерявшей опору, впечатлительной, манипулирующей, яркой, а также эмоциональной и чувствительной домохозяйки с Лонг-Айленд. Ей это было интересно. Она испытывает подлинное удовольствие от вживания в роль других людей, это у нее в крови».
В последнее время Лоуренс больше, чем любая другая юная актриса, испытывает почти навязчивую потребность использовать любую представляющуюся ей возможность в полном объеме. «Я не могу сказать «нет», - говорит она. – А потом, когда я нахожусь на съемочной площадке, я думаю: «Это гораздо важнее, чем отпуск. Это намного лучше для моего мозга, который таким образом творчески развивается». Это напоминает мне фразу: «Вот что я люблю».
Одна из странностей жизни Дженнифер Лоуренс на данный момент состоит в том, что героиня, с которой она наиболее тесно связана – Китнисс Эвердин из «Голодных игр», - стоит на перепутье, как и сама Лоуренс. «Когда «Зимнюю кость» номинировали, - говорит Лоуренс, - я снималась лишь в независимых фильмах, и тут вдруг окунулась в совершенно новый мир, где я больше не казалась самой собой. Я надевала эти ужасные платья в пол и слушала людей, говоривших о вещах, которые я не понимала. И я помню, как прочитала этот момент в книге и подумала: «О Боже, я точно знаю, каково это ощущение. Не знаю, каково это – готовиться к смерти, но я определенно понимаю, каково быть практически марионеткой». А потом, когда я готовилась ко второму фильму, я ближе познакомилась с этим миром и подумала, что Китнисс испытывала то же самое. Когда она возвращается обратно, она другая. Она чувствует себя более комфортно в Капитолии, она больше понимает людей, и это не так жутко и страшно. Она вроде как понимает, как работает система».
Фрэнсис Лоуренс, заменивший первого режиссера «Голодных игр», Гэри Росса, по причинам, больше связанным с графиком, - это режиссер, известный по шикарным видео-клипам для Леди Гаги, Пинк и Мисси Эллиотт, а также за фильм Уилла Смита «Я – легенда». Поскольку вторая часть – просто возмутительная визуальная феерия, где Капитолий раскрывается сильнее, одним из самых больших изменений, проделанных режиссером, было решение пригласить дизайнера по костюмам Триш Саммервилл, с которой он работал над клипами и которая создала костюмы для «Девушки с татуировкой дракона». «Я подумал, это было бы потрясающе – привнести в фильм некоторые крутые модные моменты», - поделился он. Большой удачей Саммервилл была возможность одолжить у Александра МакКуина нарядов из нескольких архивов и с показов, в основном тех, что носили ведущие церемоний, и Эффи Тринкет, виртуозно сыгранная Элизабет Бенкс, выглядела словно сумасшедшая тетушка Гаги. «В первом фильме, - говорит Саммервилл, - казалось, словно все закупились в одном и том же магазине. Мне же захотелось показать разнообразие. Элита, но из всех слоев общества. Поэтому я следовала модным тенденциям: фетровые шляпы в моде! Рисунок в клетку популярен! Что-то в этом роде».
Интересно, что Саммервилл одевала как Китнисс Эвердин, так и Лисбет Саландер из «Девушки с татуировкой дракона». Обе – героини сложные, решительные задиры, обладающие странной внутренней силой, которую они сами вполне не осознают. И обе они представляют собой новый облик голливудской героини. «Женщины еще никогда не представлялись нам такими же, как и юные герои, - размышляет Джоди Фостер. – Это давняя традиция – ей несколько тысяч лет, - и мне кажется, когда мы видим такую женщину, как эти героини, мы видим настоящего человека, истинного героя».
Актрисы, играющие этих героинь, обладают также сходными чертами. И Дженнифер Лоуренс, и Руни Мара - ловкие, чуждые условностям и чрезвычайно талантливые, яркие молодые звездочки, которые были номинированы на «Оскар». И обе относятся к этому со всей серьезностью. Они кажутся сиренами независимого кино, которые могли бы прекрасно соответствовать требованиям, играя в небольших, более своеобразных фильмах. И все же, вот они, подпирают плечами столпы, на которых держатся эти гигантские франшизы.
«Я видела, как они трудятся, - говорит Саммервилл, - примите во внимание долгие часы, условия, то, насколько спортивными они должны быть, выносливость. На это требуется большой талант, и обе из них его имеют. И они обе очень бойкие, очень умные, очень сообразительные». Эта находчивость находит место на экране: у каждой из них есть черта, которую можно назвать Стриповской. Как говорит Саммервилл: «Не думаю, что существует роль, которую они не смогли бы сыграть: они могут быть современными, они могут быть футуристическими, они могут быть настоящими. Это вечные лица. Их нельзя классифицировать».
Возможно, два человека и не делают тенденции, однако если мы находимся на начальном этапе новой, менее консервативной эры в Голливуде, для этого понадобится много времени. «Ты вникаешь в интересные и утонченные роли, - говорит Франсис, - но единственное, о чем я беспокоюсь, - это о слишком частом упоминании в средствах информации. Анонимность порождает власть, и я надеюсь, что эти две молодые актрисы смогут сохранять некую приватность».
Это не будет легко. Слава Лоуренс материализовалась на глазах Дэвида О. Расселла. «Когда она впервые показалась на съемочной площадке «Мой парень – псих», она спросила Брэдли Купера и Роберта де Ниро о том, каково это – когда люди подходят к тебе на улице, - говорит он. – С ней этого на самом деле не происходило. Люди действительно не знали, кто она такая. Но к моменту премьеру фильма и мероприятия в Санта-Барбаре это было как на концерте «Beatles». Там были тысячи кричащих людей. Это было умопомрачительно».
Меня привело в чувство присутствие телохранителей Лоуренс; они стояли перед «Одеоном», прислонившись к большой черной «SUV». Я не полностью понимал, что совершенно простодушный человек, сидящий передо мной, - та же шумная молодая девушка, которую я видел по телевизору пререкающейся с интервьюерами и флиртующей с Джеком Николсоном на «Оскаре», когда у нее брал интервью Джордж Стефанопулос после падения в объемном платье от «Диор», когда она поднималась по лестнице за своей статуеткой, - что эта девушка - та же самая, которую в настоящее время преследуют папарацци, куда бы она ни отправилась, потому что она молодая и красивая, и непредсказуемая, и названа самой волнующей, совершенно реализовавшейся кинозвездой десятилетия.
Видимо, она еще не осознала это в полной мере. Всякий раз, когда в тонкий маленький пузырь приватности, который она создала вокруг нас – через язык тела, - кто-то вторгается, она начинает волноваться. С одной стороны рядом с нами сидит группа из четырех человек, а с другой вводящая в заблуждение женщина за столиком рассматривает Лоуренс, ищет телефон, а затем приводит его в вертикальное положение и начинает быстро кликать, словно документирует свой визит в Лувр. «Вы можете это остановить?» - просит Лоуренс. Опустив голову, она бормочет себе под нос. Да, это было довольно агрессивно, говорю я. «Я?» - спрашивает она и кажется подавленной. Нет, не ты, отвечаю я. «Мне просто начинает казаться, что я обезьянка в зоопарке», - признается она.
Лоуренс прекрасно понимает, что никому не нравится слышать, как известные люди жалуются на славу. (И, разумеется, ее публицист сказал ей, что это проигрышная позиция.) Однако это тема – «опасная тема», как она это называет, - к которой мы возвращаемся несколько раз, поскольку она, очевидно, с трудом настраивается. «Когда я говорю об этом, это могут воспринять как неблагодарность, - в какой-то момент произносит она, - но в последнее время я переживаю кризис». Не удивительно, как бы то ни было, она делает хорошее дело для новичка, который, давайте взглянем правде в глаза, возможно, не поймет этого. «Внезапно весь мир считает себя вправе знать обо мне все, включая то, куда я хожу по выходным и когда провожу время с племянником. И у меня нет права сказать: «Я со своей семьей».
Не секрет, что Интернет создал для актеров новую, более жестокую реальность, частью потому, что теперь папарацци является всякий – в том числе женщина, сидящая рядом с нами. Прежде чем вы используете свои крошечные скрипочки, послушайте Лоуренс: «Если бы я была среднестатистической 23-летней девушкой, - говорит она, - и я бы вызвала полицию, чтобы сказать, что на газоне в моем дворе спит какой-то странный мужчина, а еще он преследует меня, когда я хожу в Старбакс, они бы переполошились. Но только потому, что я известный человек - что ж, простите, мэм, мы ничего не можем сделать. Это бессмысленно». Что действительно выводит ее из себя, это когда люди говорят: «Ты должна примириться с этим». «Я просто не могу говорить, что это нормально, - отвечает она. – Это просто. Я всего лишь обычная девушка и человеческое существо, и я не пребывала в такой ситуации достаточно долго, чтобы мне казалось, что это нормально. Я не собираюсь мириться с этим».
Слушая, как разволновалась Лоуренс, я не мог не подумать: она найдет причину, по которой стоит бороться и дальше, и это не будет правами знаменитостей или папарацци. Просто так получилось, что то, через что она проходит сейчас, - не справедливо. Она привыкнет к известности или все поутихнет, но более чем ясно, что где-то внутри нее скрывается та еще феминистка-смутьянка. Я не был бы удивлен, увидев ее в один прекрасный день марширующей по Вашингтону рука об руку с Сьюзан Сарандон и Шоном Пенном.
Расселл считает, что это пройдет. «Ей нравится жизнь и свобода. Уверен, она найдет способ продолжать радоваться этому». Джоди Фостер, которая кое-что знает о том, каково это, когда твоя жизнь зависит от навязчивых идей других людей, говорит вот что: «Когда я была молодой, все было по-другому. Я в жизни не нанимала телохранителя. Но, конечно, это способ жить своей жизнью – своей настоящей жизнью, той, которой ты живешь после пяти вечера, - и он не должен быть таким. Это временное явление. Она прочно держится на ногах, у нее великолепные родители и все остальное; они будут напоминать ей, кто она есть. Мне кажется, ей Богом дана способность хорошо приспосабливаться к происходящему».
Когда я говорю Лоуренс, что прошло много времени с тех пор, как я брал интервью у актрисы, она смотрит на меня. «О, нет, - говорит она, - ты заржавел?». Не могу перестать удивляться, откуда берется этот юмор. Ее родители, Карен и Гари, вырастили ее и ее старших братьев, Блэйна и Бена, в Луисвилле. Были ли они юморными? «Моя мама – большая забавница, - отвечает она. – А папа противоположность – самый забавный человек, которого вы когда-либо встретите, однако он никогда не повышает голос. Просто он очень расторопный. Очень находчивый. – Она заминается. – Мы действительно выросли забавными. – Еще одна пауза. – В нашей семье приходится быть смешным, чтобы выжить, поэтому мы много значим друг для друга».
Хотя она и шутит по этому поводу («Мне кажется, все мамы – это просто ночной кошмар; не думаю, что вы смогли бы родить ребенка и не сойти с ума), она очень близка с родителями. Ее мама владеет летним лагерем (в настоящее время им заведует Блэйн), а отец работает в строительстве. (Бен создает веб-сайты.) История о том, как раскрылась их дочь, – сфотографированная в Юнион-Сквер в Нью-Йорке бойскаутом, когда она приезжала в город во время весенних каникул в возрасте 14 лет, - была написана столько раз, что, несмотря на то, что ей всего 23, уже превратилась в миф. Может ли это быть правдой? Что кто-то настолько одаренный никогда по-настоящему не задумывался об актерской игре? «Слушай, - говорит она, - я выросла в Кентукки, у меня есть братья, мы занимались спортом, я была ужасной ученицей и продолжала «делать успехи» каждый раз, как обнаруживался мой табель успеваемости. Это не было так: «О, ну и ладно, подумаешь, получила тройку по математике. Но ты можешь быть актрисой!».
На протяжении нашего обеда в «Одеоне» Лоуренс частично взаимодействовала с миром или с человеком, сидящим перед ней. Вы практически могли бы увидеть, как она мысленно сканирует комнату, изучает данные, а после делится чем-то замеченным, что превосходно соответствует времени и, как ни странно, является мудрым наблюдением. (В какой-то момент она взяла мой диктофон RadioShack и осмотрела его: «Эта вещь совершенно древняя. Ты собираешься писать все это от руки, ручкой?»). Есть и обратная сторона – и я, собственно, ее не ощутил, - возможно, она бывает столь занятой наблюдением, что это ошеломляет ее. Было много моментов, когда она была так взволнована, желая поделиться семью вещами, которые только что пришли ей в голову, что задохнулась и мгновение находилась в потрясении. Как сказала Джоди Фостер о времени, когда она была режиссером фильма с ее участием: «Ей трудно быть поверхностной, девчачьей и глупенькой, неосведомленной. Так что в моем режиссерстве встречались глупые вещи вроде «Больше двигай руками» или «Хихикай», чтобы заставить ее раскрепоститься, поэтому она не осознавала свою значимость».
Учитывая ее энергичность, не стало сюрпризом, что Лоуренс описывает свое детство как «несчастливое» - незаурядные, легко возбуждающиеся, энергичные дети часто бывают не понятыми, а также очень беспокойными. Лоуренс была такой беспокойной, что родители нашли ей терапевта. «Я была со странностями, - говорит она. – Не подумайте, надо мной не издевались или что-нибудь. Я не была умнее, чем другие дети; не поэтому я не соответствовала стандартами. Просто я постоянно ощущала это беспокойство. Я ненавидела каникулы. Мне не нравились экскурсии. Вечеринки выводили меня из себя. И, - добавляет она, - у меня было совсем другое чувство юмора». Я спрашиваю Лоуренс, как это проявлялось в, скажем, средней школе. Она приводит несколько примеров. Как тогда, когда она решила, что было бы забавно выскочить из аварийного выхода движущегося школьного автобуса; или когда она подумала, что будет действительно смешно объявить всему седьмому классу, что она писается в постель; или это: «Моя семья отправилась в круиз, а я сделала ужасную прическу. Для вашего сведения: никогда не стригитесь перед круизом. И вот я с этой блондинистой курчавой прической «под африканца» прихожу в спортзал в первый день седьмого класса, и все смотрят на меня, и тут я почему-то подумала, что знаю, что мне надо сделать! И я стала бегать с одного конца зала в другой и думала, что это весело. Но никто в этом возрасте такого не делал! Это было феноменально странно!»
Дэвид О. Рассел упоминает историю, которую Лоуренс рассказала ему о том, когда ей было десять лет, она звонила в дверь своего дома, а потом прикидывалась другим человеком, когда ей кто-нибудь открывал: «Привет, меня зовут Сьюзен. У меня сломалась машина, и не могли бы вы разрешить мне войти и позвонить с вашего телефона?». Учитывая все это, трудно поверить, что Лоуренс – или ее родители – не заикались о том, что она была предназначена для шоу-бизнеса. «Я никогда не говорила этого раньше, - говорит она, - поскольку нет способа сказать это без того, чтобы быть совершенно непонятой, но когда я была очень маленькой, я уже тогда знала, чего хочу: я собиралась стать матерью, и я хотела быть доктором, и я должна была жить в Кентукки. Но я всегда знала, - и тут она понижает голос, - что я буду знаменитой. Честное слово, не знаю, как еще описать это. Я ложилась в постель и думала: «Я буду местной ТВ-звездой? Или я буду оратором?». И это было не во сне. Но, как это происходит, в глубине души вы знаете ответ: «Конечно».
Лоуренс бросила школу, когда ей было пятнадцать, чтобы целиком отдаться актерству, и к 2006 году она жила в квартире в Санта-Монике с мамой. Она быстро получила роль в комедии «Билли Ингвал», которая длилась всего три сезона. «Знаю, это звучит глупо, - говорит Лоуренс, - но было похоже, что я наконец нашла людей, которые говорили мне, что я хороша в этом, что я никогда-никогда не слышала. Это также была причина, по которой родители позволили мне это. Один раз, когда мама звонила папе, она сказала: «Мы платили за терапию и медикаменты, а когда она здесь, мы в этом не нуждаемся. Она счастлива».
Лоуренс приняла участие в съемках серии независимых фильмов, включая режиссерский дебют Гильермо Арриага, фильм «Пылающая равнина» с Шарлиз Терон. Затем, когда ей исполнилось девятнадцать, она снялась в «Зимней кости», малобюджетном фильме о семье наркоманов, употребляющих метамфетамин, срежиссированном Деброй Граник, – в нем она и получила первую номинацию на «Оскар». «У нее чистый талант, - сказала Фостер, которая взяла ее в «Бобра», основываясь на минутных кадрах «Зимней кости», увиденных ею в монтажной комнате. – У нее действительно был талант, даже не думаю, что вначале она понимала, что он у нее есть».
«Как бы то ни было, это случилось с ней, когда она была молода, когда она только постигала мир, - говорит Рассел, - она преобразовывала всю эту энергию в душу и свободу, которые вкладывала в игру». Во время съемок «И вспыхнет пламя» Фрэнсис Лоуренс был «поражен, казалось бы, небольшим объемом работы, вкладываемого в роль, и тем, как инстинктивно она это делала. Все было спонтанно. Он никогда не видел ничего подобного».
Расселла озадачивала ее кажущаяся беспечность. «Я помню, мы с Брэдл Купером говорили: «Этот ребенок хотя бы обратит на это внимание?». Потому что она или отдыхала, или ела мои картофельные чипсы, или устраивала каверзы. А потом, внезапно, приходит она – и бам! Она как великий спортсмен. Ты видишь, что они остаются расслабленными, а в этот момент они могут находиться под ненормально громадным давлением. Если осталось две минуты до конца игры, они могут сделать что-то удивительное, поскольку иначе они проиграют. Вот так и Джен остается расслабленной. А потом поражает цель с огромного расстояния, и мы просто смотрим друг на друга и удивляемся – вау».
Через четыре часа в «Одеоне» мы собираем вещи («Не забудь свой древний телефон», - говорит она) и выходим наружу. Мы садимся в машину и сразу попадаем в ситуацию бампер к бамперу («Ну и пробки, - говорит она водителю. – Ты уволен».) Мы направляемся к отелю «Гринвич» (он принадлежит приятелю Лоуренс Де Ниро), где она оставалась на выходные, в большой номер на шестом этаже. Мы стоим у огромных окон, в то время как снаружи бушует летняя гроза и поливает всех несчастных людей, оказавшихся в это время на улице. «Я очень люблю большие окна, - говорит она. – Я стою у окна в отеле в Монреале. И кажется, что проходят часы. Это единственное время, когда я могу смотреть на людей и они не смотрят на меня в ответ».
Внезапно входит ее ассистентка и лучшая подруга в течение четырех лет Жюстин. Она только что вернулась с ланча с бывшим парнем, и они разбирают смысл каждой фразы. Затем Лоуренс бегло осматривает подругу и говорит: «Кстати, прекрасный вид. И твоя попка в этой юбке выглядит идеально». Они познакомились четыре года назад, вскоре после съемок «Зимней кости», и это была любовь с первого взгляда. Вернемся в «Одеон»: когда я спросил Лоуренс, как она выдерживает такую нагрузку, она ответила: «Со мной Жюстин. Так что в моей жизни все вроде как последовательно. Я по-прежнему делаю то, что должна делать 23-летняя девушка, провожу время с подругой и остаюсь нормальной. Я по-прежнему убираю посуду. И я по-прежнему слушаю. Когда ты долгое время находишься под прессом, ты постоянно говоришь о себе. Мой самый большой страх – это что я начну делать это в реальности».
Жюстин говорит: «О чем вы говорили целых четыре часа?». Я упоминаю о том, что одной из вещей, которые мы обсуждали, является то, что пресса раздувает большое дело из того факта, что ее подруга «освежающе прямолинейна», только потому, что у нее есть собственное мнение и это забавно.
«Мне кажется, когда ты знаменит, все преувеличивают, - отвечает Жюстин. – Это потому, что она честная. Звучит немного броско, но у нее тело обычного человека, она ругается и говорит неправильные вещи на телевидении, она – это всего лишь она. Буквально все остальные ведут свою игру, а она – нет. И я не думаю, что она способна это делать, по правде говоря. – Она продолжает: - Вопрос номер один, который мне задают, это изменилась ли она? И я очень рада сказать: «Нет. Во всяком случае, она стала более приземленной, более нормальной».
Ни для кого, пожалуй, не секрет, что актриса Лоуренс испытывает благоговение перед своим коллегой по «Людям Х» Джемсом МакЭвоем, «потому что он знает, что на самом деле важно: у него есть жена, есть ребенок, а еще он спокоен, потому что знает, что такое жизнь».
Лоуренс полна решимости сохранить ощущение настоящей себя, несмотря на безумие Голливуда, где люди регулярно говорят ей, что она должна встречаться с кем-то «ее уровня». «Это типа какого уровня? – спрашивает она. – Это для меня, как для человека, ничего не значит».
Лоуренс кажется осведомленной, что она – девушка из Кентукки с сверхъестественным талантом, которая умудрилась поймать волну. В какое-то время в «Одеоне» я спросил ее, наслаждалась ли она Монреалем. «Немного. То есть… гм… да? Да и нет. Я просто еще привыкаю ко всему. Я по-прежнему слишком остро ощущаю все это, просто посмотрите, как быстро все изменилось… В последнее время я стала большим домоседом. Но я думаю, в конце концов, в один из дней, когда начнется новая франшиза и меня в ней не будет, родится новая Дженнифер Лоуренс, и тогда я смогу выйти наружу».
Однако в ближайшее время она не планирует замедляться. Один из проектов, наиболее волнующих ее, по ее словам, это съемки киноверсии мемуаров Жаннетт Уоллс под названием «Замок из стекла». Когда я говорю, что всегда думал об Уоллс как о старомодной женщине сорока лет с завитыми рыжими волосами и широкой зубастой улыбкой, она говорит: «Да, это я пытаюсь привнести в фильм». Я прошу ее объяснить, и оказывается, что Лоуренс собирается привнести в роль часть индивидуальности, обладающей силой духа. «Жаннетт хотела жить в безупречном мире, поэтому она постоянно мылась, не ощущая себя чистой, - говорит Лоуренс. – Я считаю, что если вы смотрите на кого-то в течение двух часов, вы хотите, чтобы на ней было немного грязи, понимаете? Мне кажется, такие люди нравятся больше».
Джоди Фостер, оригинальная привлекательная женщина с грязью под ногтями, которая легко переходит от арт-хаусного кино семидесятых к студийным блокбастерам – не упоминая о том, что она почти написала книгу о том, каково быть знаменитой и одновременно хранить индивидуальность, - понимает дихотомию: «Как и я, она не боится своей серьезной стороны. Но она также забавна и полна жизни, и это спасет ее. Она осознает и трагическую, и комическую стороны своей жизни».
Перевод выполнен little_eeyore специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
ЭКСКЛЮЗИВ: Интервью Дженнифер Лоуренс с журналом "VOGUE" (сентябрь 2013)
|
...что в 
... что можете заказать комплект в профиль для себя или своего друга в 
