И мнит, что слышит струй кипенье,
Что слышит ток подземных вод,
И колыбельное их пенье,
И шумный из земли исход!

Четверг. Дни тянутся так, словно в них не двадцать четыре часа, а все сорок восемь. Итого четыре дня я прожила без Калеба. В состояние истерики мне не давали впасть ежедневные звонки Калеба, по несколько раз в день. Мы разговаривали обо всем, и не затрагивали только тему расставания. Так создавалось впечатление, что он не уезжал, и мы сможем увидеться вечером.
Школа оставалась в памяти сплошным серым существованием, где яркими пятнами были Теренс, Ева и Бет, надежно охранявшие меня от Оливье, ставшей еще более агрессивной, с отъездом Калеба. Странно, что она не боится его возвращения, могла бы вынести хоть какой-то урок из той сцены в столовой. Калеб безжалостен, если затрагивать его интересы. А его интересом была я.
Когда Самюель и Терцо объявили что на один день уезжают в Лондон, я ужасно обрадовалась, потому как все эти дни они не давали мне покоя. Вечное внимание в моем присутствии еще больше выбивало из колеи, чем одиночество.
Я сидела на кровати Самюель пока она одевалась и слушала ее наставления.
- Договорись с кем-то из девочек, пусть переночуют у нас. Допоздна телевизор не смотрите. И ничего противозаконного не делайте, сестры Стоутон выпадут из окна, желая все рассмотреть.
- Так что, мне теперь позвонить стриптизерам и отменить заказ? Какой ужас.
Самюель неодобрительно посмотрела на меня, но я успела заметить, легкую улыбку в уголках ее глаз. Милая Самюель. Всегда заботиться.
Я была рада, что наконец-то родители выберутся в Лондон отдохнуть. Билеты на представление прислали родители Евы, желая поближе познакомиться с родителями подруги дочери. Возможно, они почувствовали себя виноватыми, потому как не могли уделять много внимания Еве, а особенно теперь, когда мать Евы была беременна. Благо у нее маленький срок, а то рожать в одно время с мамой подруги, как-то странно.
Терцо, высокий и статный, и какой-то незнакомый во фраке, зашел в комнату, завязывая на ходу широкий галстук. Он не смотрел в зеркало, но узел вышел идеальным. Как и все в его облике, начиная с вьющихся черных волос и заканчивая носками кожаных туфель. Мне он все равно больше нравился в старых тренировочных штанах Ричарда и его же университетской футболкой, где я маркером сзади дописала «Гордый хоккеист». Больше всех над надписью потешался Грем.
Я с грустью вспомнила, что Грем тоже уехал с Калебом, и вот дорогих мне людей стало в нашем городе на двух меньше. Где справедливость? Не могли уехать, например Оливье и Дрю? Какое тогда в моей жизни настанет равновесие.
За всей кутерьмой на дне рождения, я совершенно забыла о Прате, и меня даже не встревожил тот факт, что он не позвонил поздравить меня с днем рождения. Объяснялось это одним – он снова забился куда-то в глушь и ведет почти монашеский образ жизни. Терцо пренебрежительно относился к таким поступкам брата, так как знал, потом все это закончится чьей-то смертью. Запойные загулы и пиршества, постепенно снова сменялись раскаянием. Вот так Прат и жил: то святой, то грешник.
Стыдно признаться, но я теперь не жалела, что Прат не жил с нами. У него была способность плохо влиять на меня. Дома так никто и не узнал, что в день изнасилования именно Прат напоил меня, притащил на вечеринку и оставил с малознакомым, пусть и моим, другом. А я почему-то так и не смогла его в этом обвинить.
Представляя, что может случиться, если об этом узнают Терцо и Самюель, я держала рот на замке. Поэтому Прат от нас и сбежал. Может и теперь он испытывает чувство вины? Рано или поздно он снова объявиться, и придется с его появлением что-то делать. Калеб вряд ли потерпит влияние Прата на меня. Пусть я уже не буду больше, такой как прежде, но стоит опасаться этого.
Неторопливо собравшись, родители проверили все окна, закрыли дверь черного входа и даже загнали мою машину в гараж. Можно подумать я не умею пользоваться пультом. Наивные!
Ева и Бет пришли как раз перед их уходом.
- Еда в холодильнике, и пожалуйста…
- Никаких непристойностей, - докончила я за нее.
Самюель и Терцо поцеловали меня и наконец, ушли. Раньше им не приходилось оставлять меня вообще без присмотра. Но это было в Чикаго. Что со мной может случиться в нашем глухом городишке? За все то время, что мы жили тут, самым громким происшествием было ограбление лаборатории школы, и то, насколько мне известно, ничего не пропало.
Бет притащила целую стопку слезливых фильмов и Ева наградила ее таким красноречивым взглядом, что я минут пять смеялась. Пристыженная Бет, предложила посмотреть что-то другое. От ужастиков отказалась я, как-то после снов с Евой и землей падающей на меня, не хотелось еще более травмировать свою психику.
Мы выбрали вестерн «На несколько долларов больше» с Клинтом Иствудом. Понравился он только мне. И от нечего делать я все же согласилась смотреть мелодраму. У меня было хорошее настроение, и как только наступал какой-нибудь животрепещущий момент, от которого глаза у Евы и Бет становились влажными, я вставляла кокой-то смешной комментарий. В итоге мы весь фильм просмеялись.
Поев в гостиной, мы переключись на телевизор. Смотреть хоккей отказались и Ева и Бет, причем единогласно. Я не стала спорить, так как играли две канадские команды, а я за них не болела.
Просмотрев несколько криминальных сериалов, мы пошли спать. Комната для гостей пустовала. И ее заняла Бет, Ева захотела спать в спальне, которую мы оставили для Ричарда, мало ли что, но может через год они с Мизери переселяться к нам.
Прекратились смешки и переговоры через открытые двери. Бет закончила, разговоры по телефону с Теренсом. Спустя полчаса я услышала, как девочки затихли.
В доме царила тишина, и только осознание того, что я не одна дома, спасало от тревожных мыслей.
Темное небо, разорванное на кусочки облаками, нагоняло на меня тоску и страх, а вовсе не желание заснуть. Было трудно осознать, что я не увижу Калеба еще три дня.
Прислонившись к прохладному окну, я смотрела на пробивающиеся холодные звезды, вспыхивающие, как искорки в глазах Калеба. Как мне его не хватало! Одиночество становилось невыносимым.
«Калеб?» – я безмолвно послала эту мысль, даже и, не надеясь получить ответ. И я застыла в неподвижности, напряженно прислушиваясь к тем звукам, что могла уловить с улицы, своим человеческим слухом, таким слабым, что он даже казался мне смешным по сравнению с моими странными способностями.
Сосредоточившись, я начала дышать медленнее и в моем сознании сразу же вспыхнули два кружка света. Красный и желтый, принадлежали Еве и Бет, спящих через стенку и напротив меня. Попасть в сознание Бет не стоило труда, ей снился Теренс, и в ее сознание разыгрывалась очередная ссора с ним. Она была напугана ею, и мне невольно захотелось успокоить ее.
Я словно смотрела на ситуацию ее глазами. «Все хорошо», - сказала себе я, «Теренс не зол, вы не ссоритесь». Сон кардинально изменился, Бет счастливо обняла Теренса, а я от неожиданности вышла из ее мыслей.
Я смогла управлять ею?! Неужели это я сделала только что? Волна радостного возбуждения прошла по моему телу. Я даже привстала на подоконнике.
Но меня отвлек звук, доносящийся снизу. Словно в дверь скребся кот. А может и не снизу? Я сорвалась на ноги, когда услышала, более громкий вскрик кого-то из девочек. Сердце застучало быстрее. Волна адреналина и страха, заставила остаться на ногах, и прислушиваться к звукам в доме. Но через шумевшую в ушах кровь, я словно перестала слышать и осознавать где нахожусь. Мне просто показалось, убеждала себя я.
Только мое сердце пришло в относительное спокойствие, вскрик повторился, уже с другой стороны. Я вжалась всей спиной в подоконник. Что приходит? Теперь пульс отдавался ударами в моей голове, но я не могла себя заставить подойти к двери.
Столько диких мыслей в один миг пронеслись в моей голове, что я не была готова их осознать или обработать.
В одном я была уверена точно – в доме что-то происходило.
Теперь я отчетливо услышала звук. Ошибки быть не могло: кто-то стучал в дверь. Осколки стекла посыпались на пол, я хотела закричать, но голоса не было. Ужас сковал мое тело и легкие. Внизу кто-то был. Но если он заходил к девочкам, почему пошел вниз? И что с ними? Чувство самосохранения оставило меня, когда я поняла, что нужно пойти к девочкам. Неужели с ними что-то случилось? Такого липкого и холодного ужаса я еще не испытывала.
Резко рванув дверь, я застыла от неожиданно яркого света, что ослепил меня. Я открыла глаза – Дрю стоял прямо передо мной, у двери в комнату. Дрю!
- Дрю, что ты здесь делаешь? – голос мой не был визгливым или испуганным, а скорее требовательным. Если я надеялась так увидеть смущение на его лице, то этого не последовало. Передо мной стоял, словно не Дрю. На мгновение наши взгляды встретились, мне стало не себе.
Никакого заискивания, а только слепая ненависть и безумие. Медленно все происходящее в доме начало проясняться с отчетливым ужасом и точностью. Он поднял руку быстро, что я даже не успела испугаться. Перед глазами поплыло от странного сладковатого запаха – я потеряла сознание.
В мое сознание настойчиво пробивался звук, который может производить только машина. И медленные толчки, при которых мое лицо терлось о жесткую обивку, это подтверждали. Мое подсознание почему-то велело мне не открывать глаза и не двигаться. Постепенно приходя в себя, я начала вспоминать что происходит.
Странные звуки... Вскрики… Что-то разбилось внизу. Я куда-то побежала…Дрю!!!
Ужасающая картинка встала перед моими глазами. Я сразу же резко открыла глаза и хотела повернуться, но не смогла. Лишь теперь я заметила, что мои руки связаны. А потом и то, что я скотчем примотана к креслу сиденья. Машина начала замедляться, в салоне вспыхнул свет, к которому мои глаза были не готовы. Слепящая боль пронзила виски, и я вскрикнула от нее.
- Рейн, не вертись, ты сделаешь себе больно.
Голос Дрю прозвучал ласково и нежно, а когда последовал мягкий смешок, я посмотрела на него. Дрю был одет по охотничьему, я видела уже этот костюм на фотографиях в его комнате.
- Куда ты меня везешь? И что с девочками?
Голос прозвучал неожиданно сухо и хрипло. Дрю грубо засунул мне в рот флягу, и, отпив немного воды, я отстранилась. Несколько капель пролились мне на грудь, и я с отвращением заметила, как он посмотрел на то место, куда попала вода. Подавив дрожь неприязни, я снова повторила вопросы, но Дрю продолжал смотреть на меня с блаженной улыбкой.
Мы были в незнакомой машине, и даже сквозь мутную пелену от лекарства, которым меня усыпил Дрю, я отметила, что он за рулем, хотя все думали, что он не умеет водить.
- С девочками все хорошо. Жаль, родители оставили для тебя ненадежную охрану. - Последовал неожиданно ответ.
- А зачем мне охрана?
Дрю меланхолично рассмеялся, и я увидела ехидство в его глазах, мелькающее так часто в последнее время.
- Ты перестал пить лекарства, - догадалась я. И теперь испугалась по-настоящему. В одной машине с шизофреником, верящим призрачным голосам, я не знала, где нахожусь, и что происходит. Я даже не узнавала местности.
Все это странно действовало на меня. Мне казалось, что все происходит не со мной, а с кем-то другим.
Дрю молча, завел машину, и мы поехали дальше. Теперь улыбка сошла с его лица. Интересно, что испугало его в моих словах?
Светлело не слишком быстро, а дождь лил, не переставая, и теперь снова начинал переходить в мокрый снег. Но ведь недавно небо было чистым. Тогда сколько времени прошло с тех пор, как он вырубил меня? Несмотря на страх я все еще могла сохранять трезвое мышление. Меня всегда спасало это качество. В экстремальных ситуациях мое сознание переставало паниковать, и я холодно оценивала случившееся, не поддаваясь истерике.
А паниковать хотело все мое существо. Но что-то подсказывало мне, сколько бы я не умоляла, Дрю не остановит машину и отвезет меня туда, куда собрался. Он выглядел слишком собранным и расчетливым. Возможно, он выпил какое-то лекарство с наркотическим эффектом, заставлявшее его оставаться активным.
- Куда ты меня везешь?
- Боишься? – хмыкнул Дрю, и снова рассмеялся. Я смотрела на него во все глаза, и страх сделал мои ладони липкими и холодными.
Больше я не рисковала спрашивать, общение с Дрю не давало мне сосредоточиться, и так я переставала думать. А если я не буду думать, придется начать бояться. Ну, уж нет, так Дрю не потешу. Мелкий больной ублюдок!
Мы ехали минут пятнадцать, за окнами мелькали деревья, а так как Дрю не выключил свет, разобрать хоть что-то было сложно. Я могла смотреть лишь вперед на дорогу и ориентироваться, сколько приблизительно мы проехали. За пятнадцать минут можно проехать до 20 километров, к сожалению, вокруг нашего городка было несколько дорог идущих через лес, или просто обсаженных деревьями. Это могло быть даже какое-нибудь заброшенное шоссе, которого я не знала, так как почти не бывала за городом. Те несколько поездок совершались по магистрали М1, а в другую сторону я даже не ездила. Но почему тогда на улице успело выпасть столько снега? Это означало одно – я была в отключке часа два, и за такой период времени Дрю мог увезти меня куда угодно!
Нельзя паниковать! Думай, думай!
Машина остановилась. Дрю выключил фары, но не свет в машине. Развернувшись ко мне, он принялся медленно разрезать скотч. Зачем он вообще меня ним примотал? Разве могла я сделать ему что-то в таком состоянии как теперь? Значит, Дрю не так уж разумен, и остается шанс повлиять на него.
- Сейчас мы выйдем из машины, и попробуй только сделать какое-нибудь резкое движение.
Мягко заговорив со мной, Дрю медленно повел кончик канцелярского ножа вверх вдоль моей руки, поднимаясь к яремной вене и замерев там.
Я задышала медленнее, а когда нож замер на моем горле, вообще перестала дышать. Я не знала, что мне ожидать от него. Больше не было того Дрю, что я знала раньше. Передо мной сидел незнакомец с пылающими фанатичными глазами, исполненными безумного холодного света. Я поняла, он уже что-то решил для себя, только что?
Он выскочил из машины, и не успела я толком это понять и сделать хоть что-нибудь, Дрю открыл дверь со стороны пассажирского сидения и выволок меня, совсем не бережно. Это мне сказало о многом. Раз Дрю не обращал больше внимания на мою беременность, она для него ничего не значила.
Он подхватил меня на руки, перебросил через плечо и быстро пошел к дому. Я висела вверх тормашками, но не сдавалась, колотя по его спине связанными кулаками. Дрю хохотал, я истошно порывалась кричать, хотя уже и так поняла, что вокруг нет ни одного дома.
- Мы дома, дорогая! – бешено закричал он, и с размаху ударив в дверь, зашел, неся меня по-прежнему на плече. При его ходьбе я чувствовала боль в животе, но эта боль не могла сравниться со страхом.
Какая к черту дорогая, что он несет!?
Дрю скинул меня с плеча бесцеремонно, и от неожиданной боли я охнула, когда моя нога подвернулась, и я упала на бок. Живот пронзила невыносимая резкая боль. Я не могла несколько минут даже голову поднять, ужасающая боль раздирала живот. И лишь спустя время, как раз когда в темной холодной комнате вновь появился Дрю, я смогла расслабиться – боль потихоньку отпускала. Когда этот спектакль прекратиться, он у меня за все ответит. А если он повредит детям, в живых его не оставят, думаю родители охотно нарушат свое табу на не убивание людей. А что с ним сделает Калеб, представить страшно. Да я сама охотно приставлю ему дуло к виску.
Но все мои планы мести разрушились в один момент, когда я подняла голову. Краска схлынула с моего лица. Уже встав, я окаменела, глядя в сторону комнаты для гостей, где привязанная к стулу сидела Оливье. Побитая, и без сознания она притягивала мой взгляд. И теперь я наконец-то поняла, что ожидает меня. Спектакль не закончиться, Дрю привез меня с определенной целью. И он меня не отпустит. Добавить слово живой, я побоялась.
Дрю подошел сзади и обнял меня. От усталости и шока я даже не нашла в себе силы скинуть его руки с себя.
- Познакомься Рейн, это моя сестра Оливье. Если помнишь, это она отравляла две недели твое существование в школе. Кстати, все, что сегодня происходит ее рук дело.
Я непонимающе развернулась к нему.
- Нет, ты не так поняла. Она ничего не планировала, просто именно она подтолкнула меня к сегодняшней встрече с тобой. Вот уже две недели как я изо дня в день слушал, какое я ничтожество, что влюбился в тебя, и что ты меня ненавидишь, и мы больше не друзья. Она распаляла меня. Заставляла думать о тебе. Но, видишь ли, я тебя слишком сильно люблю, чтобы позволять сестре отзываться о тебе плохо.
Я облизала пересохшие губы. Нервы мои были напряжены до предела.
- Раз ты так сильно любишь меня, тогда почему я здесь?
Дрю наклонил голову набок и с улыбкой наблюдал за мной. Я боялась, и он видел это, и то, что он видел, ему нравилось. Дрю чувствовал контроль над ситуацией и надо мной. Спокойствие покинуло меня, я почувствовала, как отравляющий холод разливается по крови, от чего сердце болезненно сжимается. Это была не паника, а безысходность.
- Потому что во многом сестра была права. Ты пренебрегаешь мной, считаешь больным уродом, и ты постоянно мне лгала – говорила, что ненавидишь Калеба, а на самом деле, вы так долго уже вместе.
Я не могла пошевелиться, даже тогда, когда Дрю снова подошел ко мне вплотную. Он приблизился и его руки, лихорадочно горячие прошлись по моему лицу, а за тем по волосам. Схватив меня за волосы, он резко и болезненно откинул мою голову назад. Стон вырвался из меня со свистом.
- Я постоянно наблюдал за тобой. И вечно в вашем доме ошивался Гровер, и вы проводили время вместе – прошипел Дрю.
От боли на глазах выступили слезы, и не знаю, откуда у меня взялись силы на язвительность:
- Хочешь сказать подглядывал, а не наблюдал. Найди в себе, наконец, силы и признайся, что ты подглядывал как маленький сопливый мальчишка.
Давление на волосы стало сильнее, я прям, чувствовала, как отходит кожа от черепа, а в глазах мелькают белые пятна. Дрю с силой толкнул меня от себя, и я полетела на пол. Я вовремя успела сгруппироваться, и в этот раз такого удара живота, как прежде, не последовало, но все равно раздирающая боль вновь пронзила меня.
Развернувшись, чтобы увидеть, где Дрю, я заметила, что он стоит возле сестры.
- А разве ты Рейн не думаешь, что она заслужила то, что происходит?
- Такого никто не заслужил, - прохрипела я, от боли мой голос сел, а круги перед глазами становились все отчетливее, но я не потеряла сознание как надеялась.

Комментируем на ФОРУМЕ!