Папе лучше знать

~~oo~~

В этот раз что-то шло не так. Еще ни разу в жизни я не видел Карлайла настолько взволнованным. С Джейсоном все было не так и сложно. Белла — она раскраснелась, волосы взмокли от пота — всхлипнула еще раз: приближалась очередная схватка.
Все попытки быть ей полезным, пока схватка не ослабеет, казались мне бесполезными. Белла рухнула на кучу подушек, которые мы подложили ей под спину, закрыла глаза и, покачав головой, облизала пересохшие губы.
— Больше не могу! Больше не могу! — прохныкала она.
— Осталось еще немного, Изабелла, — попытался успокоить ее Карлайл.
Смотря на жену, я видел только боль, что отражалась на ее лице. Как бы мне хотелось хотя бы немного облегчить ее.
Почему на этот раз все совсем по-другому?
Неужели с каждым разом не становится легче?
Если это причиняло такую боль, я не смогу позволить ей пройти через такое снова.
— A-а-а-а!
Тяжело дыша, со свистом втягивая воздух, Белла приподнялась опять. Сильно — так, что ногти впились в ладонь, схватила меня за руку. Но я не мог показать, что мне больно. По сравнению с тем, что терпела она, все было несущественным.
— Дыши, Белла, — продолжая удерживать руку моей жены, пока она кричала от боли, прошептал я.
Белла — ее скрутила очередная схватка — прорычала мое имя.
О выборе слов она сейчас не беспокоилась.
Я взглянул на Эсме, та — на меня; нежно улыбнувшись мне, она переключилась на Беллу и Карлайла.
Последовала передышка, и я вытер лоб Беллы прохладным полотенцем, которое подала мне Эсме. Взгляд Беллы нашел мой: в ее глазах плескалось отчаяние. Я наклонился и, нежно поцеловав ее, прошептал так, чтобы только она могла услышать:
— Я люблю тебя, Белла. Ты справишься. Ты сильная, самая сильная женщина из всех, кого я когда-либо знал.
Она зажмурилась; началась очередная схватка, и улыбка жены сменилась гримасой боли.
—Ладно, Изабелла! — воскликнул Карлайл. — Я вижу головку! Думаю, что он скоро появится! Еще несколько усилий, дитя!
Я почувствовал, что Белла потянулась ко мне за поддержкой: ее рука слишком сильно сжала мою в попытке собраться с силами. Я снова посмотрел на Карлайла: по мере того, как он раз за разом просил мою жену тужиться, его серьезное лицо становилось только решительнее. Мне подумалось, что, возможно, наш ребенок был слишком крупным для Беллы. Она была слишком маленькой. Вспомнились рассказы мамы о том, что с каждой беременностью ее дети становились только больше.
Но с Джейсоном все было гораздо проще.
— А-а-а!
Белла снова начала тужиться, и я ослабил хватку. Показалась головка. Карлайл опять велел тужиться; я успокаивал жену, рассказывая о том, что видел.
Наш ребенок.
Ярко-розовый, ерзающий, личико сморщенное, но такое обаятельное.
— Это девочка! — воскликнул Карлайл, когда малышка вышла полностью.
Услышав громкий крик нашей маленькой девочки, я облегченно выдохнул.
— Девочка? — со вздохом переспросила Белла; опершись на меня, она попыталась подняться. Крепко обняв ее, я снова поцеловал жену в лоб, несмотря на то, что тот взмок от пота.
— Маленькая девочка, — радостно пробормотал я.
Маленькая Белла.
Вопреки нашим долгим ночным разговорам, я был в восторге от маленькой девочки. Белла беспокоилась, поскольку все хотели лишь сыновей. Однако меня идея, что у нас появится маленькая копия моей жены, которая станет бегать вокруг, только радовала. Белла выбирала девичьи имена иногда — шутки ради: была уверена, что носит под сердцем мальчика.
— Элизабет, — прошептала она и сжала мне руку, пока мы вместе смотрели за тем, как Эсме купала малышку.
Я боролся со слезами
Белла произнесла имя моей матери очень тихо, зная, что оно слишком важно для меня. Однако Эсме услышала и обернулась к нам со слезами в глазах.
— Идеально! — прошептал я и прикрыл веки: пытался справиться с чувствами, что сейчас бушевали во мне.
Теперь у нас была дочь; наша семья росла, восполняя то, что было потеряно.
— Твоя дочь, Эдвард, — нежно сказала Эсме и протянула мне маленький конверт; тот шевелился и пищал.
Я осторожно принял малышку; может, она и оказалась крупнее Джейсона, однако все равно была еще очень хрупкой. Я посмотрел на нее и, заметив, что темные волосики отливают красным, улыбнулся. Возможно, когда она вырастет, ее волосы станут похожи на мои или потемнеют и будут, как у Беллы. Наклонившись, я прикоснулся губами к крошечной голове — такая теплая, нежная.
Моя маленькая девочка.
Я буду защищать ее.
Я не позволю ей бояться мира.
Я буду рядом с ней.
Я хочу быть уверенным, что мужчина, за которого она выйдет замуж, будет хорошим человеком.
Я хочу убедиться, что у нее будет хорошая жизнь.
— Эдвард?
Я поднял полные слез глаза — моя жена, улыбаясь, смотрела прямо на меня.
Она выглядела уставшей, однако глаза сияли. Тихонько рассмеявшись, я опустился на кровать и передал ей нашу дочь. Я видел связь, что возникла между ними. Элизабет сразу же привязалась к Белле. И пока мы все вместе сидели в тишине, доброй улыбки моей жены было более чем достаточно.
Две мои девочки.
Мне казалось, что в моем сердце больше нет места.
Но я ошибался.
Нашлось так много любви для моей семьи, она была безграничной.
Я буду сильно любить Элизабет, как и Джейсона. Как и каждого нашего ребенка
Потому что я знал: мы способны на большее.
Об этом уже говорили глаза Беллы.
Боль и переживания забылись в момент единения матери и ребенка.
Мы действительно были благословлены.

~~oo~~

Джейсон лежал в своей кроватке и крепко спал, я тем временем смотрел на Беллу с нашей дочерью.
После частых ночных кормлений и изнурительных дней я мечтал о спокойной ночи, когда мог бы смотреть на свою жену — такую любимую, подарившую мне детей. Она повторяла мне снова и снова, чтобы шел спать, иначе утром буду уставшим.
Но было так чудесно наблюдать, пока она кормила нашу малышку.
Так естественно. Так чисто.
Приятно было видеть, как Белла смотрит на меня, довольно улыбается.
Я задумался: вспоминала ли она о своей прошлой жизни и о свободе, столь отличных от нашего образа жизни. Конечно, она не состояла в браке, не имела детей. Тем не менее я знал, что мой мир отличался от ее прежнего.
Но глядя на нее, на то, какой внимательной и терпеливой она была, я знал, что она обрела здесь счастье.
И я был счастлив.
Я мог смотреть на нее всю ночь.
Я знал, что утром Белла встанет уставшей. Поэтому, когда пришло время дочери срыгнуть, я взял ее себе; Белла ополоснулась и вернулась обратно в постель. Через несколько часов нам предстояло повторить весь цикл. Покачивая, нежно поглаживая Элизабет, я тихо напевал.
По правде говоря, я наслаждался краткими моментами единения с дочерью, ее ясным взглядом, внимательно следившим за мной, пока я нашептывал о том, на что буду делать и на что готов.
Что буду защищать.
Что люблю.
Что никогда не позволю ей уйти.
Что она всегда будет в безопасности.
Что мы всегда будем ее любить.
По ночам я думал обо всем, что мне предстояло сделать до того момента, как моей малышке придет время выйти в мир.
Не отпускать ее.
Держать рядом с нами.
Надеюсь, что ее сердце пленит хороший мальчик из амишей.
Но даже тогда, я не был бы спокоен.
Никто не будет достаточно хорош для нашей дочери.
Мальчик должен был бы доказать, что он достоин.
Я не позволил бы ей выйти за кого попало.
— Обещаю, — нежно прошептал я малышке.
Я никогда не отпущу ее.

~~oo~~

— Можешь взять ее ненадолго? Мне нужно помыться.
— Конечно, — с улыбкой ответил я Белле; жена передала мне дочь и, начав подниматься по лестнице, с облегчением выдохнула.
Я посмотрел на нашу дочь: светлые глаза поразительно контрастировали с яркими волосами. Казалось, день ото дня цвет последних все и больше походил на мой. Они буйно вились, как у Беллы, но цвет, когда малышке исполнилось полгода, стал подобен огненной меди. Дочка пошевелила у меня на руках и принялась болтать ножками, подавая знак, что ей хотелось бы вернуться на пол и поползать.
Как и Джейсон, она была подвижной: едва встав на четвереньки, стала ползать со скоростью молнии. Белла сделала для нее на кухне зону безопасности. Потому что Елизавета была не только быстрой, но и весьма любопытной. Только сегодня утром, пытаясь выбраться из высокого стульчика, перевернул миску с овсянкой.
Джейсон старался следить за ней, используя свое любимое, недавно выученное слово:
— Нет!
Пока малышке ползала по полу, он вразвалку ходил рядом, и прежде, чем, взяв на руки, направить ее в противоположную сторону, повторял это слово снова и снова. Наблюдать за этим было забавно. Однако у меня возникло чувство, что за заботами о детях, доме и делами в пекарне Белла постепенно впадала в депрессию. Засыпала почти мгновенно, когда мы уходили, и я чувствовал себя виноватым за то, что будил ее, когда появлялась потребность.
Это было меньшее, что я мог сделать для нее.
Приходя домой на обед, я старался помочь жене — дать несколько минут на отдых. Пройдет еще год, и Джейсон сможет помогать нам, но кто знает, что случится за год?
Чтобы дать Белле отдохнуть, я взял обоих детей на руки и вышел в другую комнату. День был приятным, солнце клонилось к закату, урожай созревал, дел почти не осталось. По пастбищу, рассекая хвостом воздух, лениво бродил Магнус. Джейсон направился к нему и радостно закричал. Сын все еще учился говорить; как и Беллу, я пытался научить Джейсона некоторым тонкостям нашего языка.
— Рабочая лошадка, — сказал я, указав на Магнуса. (от нем. Zugpferd)
— Сборщики, — повторил, извиваясь у меня на руках, Джейсон. (от нем. Zupfer)
— Почти без ошибок, — подойдя к забору, пробормотал я; Магнус заметил нас, поднял голову и, заржав, медленно направился к нам.
— У меня ничего нет для тебя. До утра придется довольствоваться травой, — сказал я: губы Магнуса двигались в ожидании угощения.
Джейсон потрепал коня по гриве и засмеялся, когда Магнус порывисто всхрапнул, поняв, что угощения не будет.

— Сборщики, — снова повторил Джейсон, когда лошадь направилась к более высокой траве.
— Он хороший конь, — ответил я и, прежде чем мы двинулись вокруг сарая к курятнику, дал детям посмотреть на коня еще немного.
Я пустил Джейсона внутрь, куры принялись кудахтать и носиться вокруг сына. Тот каждое утро наблюдал, пока Белла собирала яйца, а кроме того, служил хорошим отвлечением для птиц. Белла не признавалась, но, казалось, ей не очень нравилось заниматься этим. Она была очень пугливой.
Я не заставлял ее, предлагал собрать яйца вместо нее. Но жена всегда задирала подбородок и говорила, что сделает все сама. Джейсон стал хорошим подспорьем: уже в год он помогал собирать ей яйца. Возможно, Элизабет тоже скоро научится.
В конце концов наличие детей имело свое преимущество.
Я с нетерпением ждал того дня, когда Джейсон начнет помогать мне работать в стойле.
Хотя мне едва-едва исполнилось двадцать лет, бывали дни, когда моя спина чувствовала себя ничуть не лучше, чем у старейшины Эли. Я никогда не признался бы в этом. Но Белла всегда знала, и по ночам ее руки часто облегчали эту боль. Мы знали друг друга слишком хорошо.
Как сегодня.
Я знал, что она нуждается в паре часов отдыха.
Я надеялся, что она принимает продолжительную ванну.
Я посмотрел в сторону дома и слегка улыбнулся, так мне хотелось оказаться там вместе с ней.
В эти дни мы редко бывали наедине.
Кроме случаев, когда Эсме забирала детей, мы не могли насладиться друг другом.
Когда тебе два года, закрытая дверь не означает, что входить нельзя.
Часто она наоборот воспринималась как приглашение к вторжению; мама и папа тем временем пытались прикрыться простыней. Мы брали то, что могли.
— Папа? Мама устала? — тихо спросил Джейсон.
— Мама устала, Джейсон. Может быть, мы могли бы собрать немного полевых цветов, пока они не завяли, — предложил я.
Его глаза загорелись, и он, ускорив шаг, потянул меня за собой. За сбором клевера и душистого горошка я приметил в кустах еще одну голову. Присмотрелся: это был Бенджамин — он наклонился, чтобы помочь сыну пробираться через луг. В руке у него был небольшой букет цветов. Бенджамин посмотрел вверх и улыбнулся мне, когда я помахал ему.
— Что-то для украшения ужина? — спросил он, пока Джейсон бегал вокруг.
— Как и у вас! — ответил я, глядя на его букет.
Сын Бенджамина, Илия, стоял рядом. Он был почти на год младше Джейсона и все еще учился ходить; прежде чем закачаться, мальчик посмотрел на меня и улыбнулся. Бенджамин подхватил его на руки и одарил Элизабет доброй улыбкой.
— День ото дня она становится все больше и больше, — пожав ей ручку, заметил он. Малышка захихикала и прижалась ко мне чуть сильнее.
Она всегда стеснялась Бенджамина.
Илия наклонился и поцеловал ее в щеку, из-за чего Элизабет радостно завизжала и прижалась еще теснее.
— Как вижу, — рассмеялся Бенджамин, — парень уже положил глаз на вашу дочь! Мы могли бы стать семьей!
Улыбнувшись, я посмотрел на Бенджамина; черная шапочка его сына мелькала в цветах снова и снова.
— Это будет что-то, — тихо ответил я.
Это было тем, что не раз обсуждали Белла и Анжела.
Но я до сих пор имел право выбирать, кто достоин моей дочери.
Это будет не так просто — даже лучшим друзьям сына придется проявить себя.
— Анжела надеется, что в этот раз будет маленькая девочка. Тогда она сможет выдать ее замуж за вашего Джейсона, — закатив глава, сообщил Бенджамин; я засмеялся.
— Интересно, как у них все спланировано, — развеселившись, я покачал головой.
Это была правда, но и для меня существовал лишь узкий круг людей, с которыми могли бы общаться мои дети. Я хотел лучшего для них. Возможно, Элизабет стоит влюбиться в Илию. Это казалось мне правильным. Он из хорошей семьи.
Я все еще беспокоился. Я знал, какими бывали юные мальчики.
Раньше я и сам был таким.
Пока я разговаривал с Бенджамином, солнце успело опуститься достаточно низко, напомнив нам обоим о том, что пора возвращаться домой. Белла приготовила еду, и детей предстояло уложить в постель. Я помахал рукой Бенджамину, забрал цветы, что сжимал Джейсон, и мы направились к дому. Элизабет посмотрела назад, туда, куда направились Бенджамин и Илия. Извиваясь в моих руках, она тянулась прочь от меня — к ним.
Я усмехнулся и прижал ее чуть крепче.
— Пока нет, доченька, — прошептал я ей на ухо. — Прежде, чем найдешь кого-то еще, давай еще несколько лет побудем вместе.
Улыбнувшись, все дорогу назад я тихо напевал себе под нос; интересно, кого выберет Элизабет, когда вырастет. Она уже сейчас была такой независимой.
Возможно, она станет сильной, как Белла.
Я просто надеялся, что нам хватит сил удержать ее там, где она будет в безопасности.

~~ оо ~~

— Папа!
Минуло меньше секунды, прежде чем о меня ударилось маленькое тельце.
— Элизабет! — одновременно удивленный и обрадованный встречей воскликнул я.
— Джейсон злился, и мама наказала нас обоих! — сообщила она и прижалась ко мне чуть сильнее.
— Уверен, что у мамы имелись причины. Только она может наказывать, когда меня нет дома, — объяснил я, еще не зная, что произошло.
Мы нечасто наказывали детей, и должно было произойти что-то достаточно нехорошее, чтобы оправдать случившееся. Добравшись до кухни, я понял, что день был трудным. Джейсон сидел в углу комнаты и смотрел в стену, Белла нарезала мясо так, словно это был злобным монстр.
— Добрый вечер! — воскликнул я, пытаясь разрядить напряжение.
Белла проворчала что-то, но ко мне не повернулась.
— Джейсон, почему бы тебе не рассказать, из-за чего мама так обижается на тушеное мясо, — попросил я, и, когда Белла, повернувшись, бросила на меня хмурый взгляд, вздрогнул.
— Я сказал Элизабет, что она ленивая, а она сказала мне, что я веду себя, как девчонка. И еще Элизабет попыталась ударить меня, поэтому я толкнул ее, — пробормотал он.
Удивленно приподняв бровь, я посмотрел на дочь.
— Это правда? Ты пыталась ударить его? — спросил я, может быть, слишком сурово.
Глаза дочки расширились, и, пытаясь разжалобить меня слезами, которые только-только начали появляться, она прикусила губу. Однако я покачал головой и сжал рот.
— Мы не обзываемся и не поднимаем руку друг на друга. Твоя мать хотела, чтобы вы подумали об этом. Чтобы мы могли двинуться дальне, вы должны простить друг друга, — объяснил я.
— Но мама убрала мою куклу, и сказала, что я не могу играть с ней до конца дня, — плакала Элизабет.
Я взглянул на Беллу — прекратив кромсать мясо, та смотрела на меня. По ее глазам я мог увидеть, что с тремя детьми и еще одним в животе она находилась на грани безумия. Я был уверен: ее терпению пришел конец.
— Думаю, ваша мама права, — наконец сказал я и опустился на колени перед дочерью. — Вы оба уже достаточно взрослые. Теперь, когда Дэвид начал ходить, маме понадобится дополнительная помощь по дому. В ближайшее время появится еще один ребенок, а она и так, как вам известно, устала. Почему вы так ссоритесь? Раньше вы были командой.
Покрасневший Джейсон надулся, Элизабет тихонько всхлипывала и вытирала рукавом нос.
— Я просто хотел, чтобы Элизабет помогла мне с носками. Ей несложно. А я не люблю разбирать белье. Это женская работа, — пробормотал Джейсон.
— Ты старше, Джейсон, — уставшим голосом вставила Белла. — Складывать белье — твоя ответственность. Пока Элизабет не станет старше, она будет помогать с бобами и сортировать грязную одежду.
— Я тоже хочу помогать маме! Я достаточно взрослая! — скрестив руки на груди, сказала Элизабет.
Вздохнув, я повернулся к Белле. Она переводила взгляд с одного ребенка на другого и казалась разочарованной.
— Завтра я возьму Джейсона с собой на поле, — предложил я. — Таким образом, он научится чему-то новому, а Элизабет сможет больше помогать тебе в доме.
Озабоченное выражение на лице Беллы говорило, что она обдумывала мое предложение.
— Я покажу самые простые вещи, например, как чистить стойло. Ему уже пора брать на себя эту работу, — сказал я и повернулся, чтобы отвести детей наверх мыть руки перед ужином.
Кто знал, что с детьми так много работы?
Но как только мы разграничили их обязанности, то обнаружили, что дети стали вести себя гораздо лучше. Они даже скучали по совместной работе. Это был хороший способ показать их роли на ферме, объяснить, что в семье заботятся друг о друге всеми возможными способами.
Джейсон узнал, как быть хорошим мальчиком, а уравновешенная Элизабет наслаждалась тем, что складывала белье, из-за которого изначально и возник конфликт.
И Белла, и я получили больше помощи.
Дети действительно были благословением. Правда, требовали терпения и работы.

~~ оо ~~

— Она не выходила с чердака, с тех пор как вернулась из школы, — глядя из окна в сторону сарая, покачала головой Белла.
— Что случилось сегодня? — вытирая руки, спросил я.
— Не сказала, — прошептала она. В ее голосе слышалась боль: единственная дочь не доверяла своей матери.
Через заднюю дверь вошел Джейсон; его сумка полетела на стул — было очевидно, что он возмущен.
— Что произошло в школе? — уверенный в том, что сын знает, спросил я.
Джейсон нахмурился и посмотрел на меня так, что стало понятно: он собирался держать рот на замке.
— Ты знаешь, почему расстроена Элизабет? — в голосе Беллы слышалось беспокойство.
Джейсон упал на стул и в смущении застонал.
Мы с Беллой переглянулись и опустились на стулья рядом с сыном. Тот закрыл лицо руками, нервно потер его. У Джейсона уже пробивались усы, и я не мог не задаться вопросом: когда же он успел так повзрослеть?
— Джейсон? — прошептала Белла.
— Она подралась с девочкой, — не отнимая рук от лица, пробормотал парень.
— Она причинила девочке боль? — спросила Белла. Мы оба знали, что Элизабет была вспыльчивой, и довольно долго боролись с этим.
— Нет, — Джейсон запнулся и посмотрел на нас из-под пальцев: — Но теперь все знают, что я люблю ее.
Я нахмурился и покачал головой.
— Кого? Сестру? — уточнил я. Разве Джейсон не хочет, чтобы его друзья знали, как близки они были с сестрой?
Он покачал головой и прошептал имя, которое я не расслышал.
Я посмотрел на Беллу — она боролось с собой, пытаясь сдержать улыбку.
— Что? — шепотом спросил я, но она только покачала головой.
— Как они узнали о тебе и Мэри Дженсон, Джейсон? Элизабет что-то сказала? — нежно спросила она.
Сын фыркнул и, переместившись на стуле, взглянул на нас.
— Нет, Элизабет защищала меня, потому что Мэри говорила обо мне, — сказал он. — И когда Элизабет сказала, что я никогда не буду с такой девушкой, как Мэри, и попросила меня согласиться с ней, я не смог. Я покраснел и проболтался об Элизабет и Илие Иодере. Теперь сестра расстроена и не хочет со мной разговаривать, потому что я навредил Илие. Я не понимаю, Илия действительно любит ее.
— О, — я был слишком ошеломлен тонкостями взаимоотношений молодых амишей, чтобы сказать что-то еще.
— Эдвард, пока я буду разговаривать с Джейсоном о девочках его возраста, почему бы тебе не пойти и не посмотреть, сможешь ли ты вернуть Элизабет домой, — указав на дверь, прошептала Белла.
Я не имел представления, что сказать дочери. Мне казалось, что я лучше готов для разговора с сыном. Ему я мог сказать, что женщин понять довольно трудно и, возможно, он нравится Мэри. Но что такого я мог сказать дочери, чего не могла бы сказать Белла? Жена, казалось, думала, что нам стоит поступить именно так, поэтому я согласно кивнул и направился к сараю. С чердака доносились тихие рыдания.
Я не знал, как успокоить дочь. Была ли она расстроена, узнав, что Илия любил ее? Или тем, что кто-то сказал? Он ей нравился?
Это было слишком быстро.
— Элизабет? — позвал я, поднявшись на несколько ступеней.
Она заговорила не сразу, только после того, как я поднялся на чердак.
— Мальчики плохие.
Вздохнув, я скользнул на тюк сена возле нее. Элизабет посмотрела на меня: было видно, что она плакала некоторое время. Глаза покраснели и опухли, на щеках виднелись грязные разводы. Я протянул к ней руку, предложив таким образом свою поддержку. Дочь замерла, какое-то время смотрела на меня, а потом скользнула ко мне в объятия.
— Не все мальчики плохие, Элизабет. Ты думаешь, я такой же, как все? — пробормотал я, пытаясь облегчить ее ношу.
— Конечно, я не имею в виду тебя, папа. Но нет ни одного такого, как ты, — прошептала она.
В ответ на милую речь моей маленькой девочки я улыбнулся и обнял ее.
Как хорошо было знать, что она смотрит на меня, как на совершенство, но я понимал, в один прекрасный день она встретит кого-то, кто изменит ее точку зрения.
Все равно: слышать это было приятно.
— Есть и хорошие мальчики, — сказал я, но отрезвленный своими же собственными словами продолжил: — Но никто не будет достаточно хорош для моей маленькой девочки.
Всхлипнув, она только крепче обняла меня.
— Особенно Илия Иодер, — проворчала она.
Обеспокоенный тем, что, возможно, молодой Илия сделал что-то предосудительное, я нахмурился и отстранился от Элизабет.
— Что с Илией? — едва слышно спросил я.
Она застонала и еще сильнее прижалась к моей груди.
— Он просто, — она запнулась, — слишком хороший!
Я ждал продолжения, но она замолчала.
— Слишком хороший, Элизабет? — надавил я.
Разве сейчас мы не беспокоились, что мальчики были недостаточно хороши? Неужели существовала такое понятие, как «слишком хороший»?
— Он всегда и во всем хочет мне помочь, — отстранившись, пожаловалась она. — Улыбается, и я просто не знаю, что делать.
Сидя в тишине, я пытался придумать, чтобы посоветовать дочери.
Мне нравился Илия, но она была слишком молода для таких вещей.
Илия было только тринадцать. От Румспри́нга их обоих отделяло еще несколько лет (этим словом у амишей называется подросток в возрасте от 14–16 лет и до того момента, когда он делает окончательный выбор: принять крещение и стать членом Церкви амишей либо покинуть общину).
Но не обязательно мой выбор пал бы на Илию. Я знал, что у меня на сердце. Он был добрым, работал, даже когда был не должен этого делать. Я начал понимать, почему на днях он пришел на помощь мне и Джейсону. У Илии имелись на то свои причины.
Слишком рано для этого.
— Думаю, что в лице Илии у тебя есть хороший друг, — прошептал я в волосы дочки. — Думаю, ты должна дать ему шанс стать твоим другом.
— Что, если он хочет больше? — с невинным видом спросила Элизабет.
Такие глаза, возможно, были и у меня, когда я был моложе.
Прочистив горло, я нервно хохотнул.
— Нет, пока ты не повзрослеешь, дочь. Он знает правила, — ответил я, надеясь, что он и в самом деле знал правила.
И, возможно, я больше не позволю им ходить только вдвоем.
Особенно вблизи амбаров.
По крайней мере, до вступления в брак.

~~ оо ~~

Глядя на юношу, который говорил с моей дочерью, я пришурился.
Англичанин.
Стараясь не походить на отца-амиша, который не одобряет интерес дочери к английскому юноше, я стиснул зубы. Если бы она нашла достойного парня, который смог бы заслужить наше уважение. Я в конце концов нашел Беллу.
Так что исключать английских юношей не стоило.
Но только не этого.
Парень посмотрел на нее сверху вниз, пока она брала что-то, и, скрывая желание, дерзко улыбнулся. В прошлом мне доводилось часто видеть таких юношей.
Как Джеймс.
Или Джейкоб Беллы.
При мысли, что кто-то, подобный им, соблазнит нашу дочь, по телу пробежала дрожь.
Отойдя от повозки, я уже был у закусочной, когда заметил, как рука юноши скользнула вниз по ее спине.
— Элизабет! — позвал я, чем вырвал дочь из его объятий. — Поехали, пора домой.
Она покраснела, но, правильно расценив мой взгляд, быстро попрощалась с парнем и помчалась к нашей коляске. Я увидел, как глаза юноши всего на секунду задержались на ней, после чего он холодно посмотрел в мою сторону.
Улыбнулся мне.
Он дразнил меня.
Он знал, что уже держал ее в своих лапах.
А я ничего не мог поделать.
Только отвернуться и отвезти дочь домой.
Подальше от него.
Внутри повозки, уже на пути домой, я думал лишь об этом.
— Больше ты не станешь разговаривать с ним, — прошипел я.
— Папа, мы работаем вместе. Он мой друг, — покраснев, возразила она.
Я знал, что не видел всего.
Она уже выбрала путь, но я не мог согласиться с ним.
— Больше вы не увидитесь, — для себя я уже принял решение.
Она не пойдет против меня.
Даже будучи упрямой, она не пойдет против отца.
Разве не так должно быть?

~~ оо ~~

Я наблюдал, как она вместе с молодым Илией сидела на крыльце, радуясь за терпеливого парня. Сказать, что Элизабет было трудно убедить — не сказать ничего. В ответ на мои слова, что дочь не вернется в закусочную, она плакала. Кричала на меня и мать. Я думал, что она может убежать.
Она стала так сильно похожа на Беллу.
Я опасался этого.
После того вечера она вернулась напуганная, вся в синяках, и я знал, что не смог сдержать данных ей обещаний.
Ее страстные заверения, что он не навредил ей, меня не устраивали.
В жизни я видел слишком много боли.
Я не хотел бы такого для дочери.
Она наконец согласилась остаться дома.
Я надеялся, что она поняла, рядом с нами безопаснее.
Тот мальчик, что проезжал мимо дома, кричал на Элизабет, словно она была его собственностью. Он не ожидал увидеть меня во дворе. Как, конечно, не ожидал увидеть Эммета и Джаспера или Бенджамина. Выкрикнув что-то в нашу сторону, он исчез.
Илия пришел, чтобы успокоить нашу дочь.
По дороге на кухню я улыбнулся, понимая, что трудные дни позади. И, глядя на улыбающуюся Элизабет, знал, что она на правильном пути.
— Он все еще здесь? — спросила стоявшая у плиты Белла и улыбнулась мне через плечо.
— Так и есть. Он читает ей, — прошептал я и обнял свою жену.
— Он всегда знал, что правильные книги помогут отыскать верный путь, — поддразнила она.
Я наклонился, чтобы поцеловать ее — она в ответ признательно застонала.
— Она наша дочь и, конечно, станет верить тому, что напечатано, — сказал я.
Я позволил себе продлить поцелуй: тишина на кухне давала нам желанную передышку.
— У нас мало времени, — ответила жена прямо мне в губы.
Нахмурившись, я отстранился.
— Для чего? — поинтересовался я.
Белла усмехнулась и вскинула брови.
— Уже конец лета, Эдвард. Думаю, осенью мы будем очень заняты, — ответила она и поиграла бровями, смотря в направлении двери.
Я взглянул в сторону крыльца.
Так быстро?
Нет, он же подождет до следующей осени, не так ли?
Мне нравился Илия, но он был так молод.
Они оба были очень молоды.
— Эдвард, мы должны позволить им двигаться, — прошептала Белла. — Быть счастливыми. Илия любит ее.
— Просто все происходит слишком быстро — нервно передернув плечами, пробормотал я.
— Пусть и небольшой, но у него есть дом. И он сейчас работает на мельнице. Бенджамин говорил, что подумывает о том, чтобы взять сына в долю в мебельном бизнесе, — нежно ответила Белла.
Хороший мальчик, конечно.
Просто.
Слишком рано.
— Он по-прежнему должен спросить у меня, — вскинув голову, уверенно сказал я.
Конечно, это означало, что мой лучший друг, епископ, будет спрашивать о моей дочери от имени своего сына. Это казалось немного неловким. Как я смогу объяснить Бенджамину, что для моей дочери никто не будет достаточно хорош?
Белла усмехнулась и покачала головой.
— Думаю, что ты должен поговорить с Элизабет и послушать, что она скажет. Думаю, что она была бы счастлива знать, что может быть с Илией, — сказав это, она вернулась к плите.
Если это была правда, я поговорил бы с ней.
Тем же вечером, прежде, чем у меня появился шанс исчезнуть, дочь нашла меня.
В первый раз я видел Элизабет нерешительной и застенчивой.
— Папа? Могу я поговорить с тобой?
Мы уселись рядышком на качелях и, пока она подбирала слова, смотрели на звезды.
— Последние несколько недель Илия был хорошим другом, — я постарался задать направление разговора.
— Действительно.
Я ожидал продолжения.
— Я в течение долгих лет говорил тебе, что он станет хорошим другом. Ты помнишь? — спросил я.
Она кивнула.
— Он хороший парень, — я продолжал.
— Он мужчина, папа. В этом месяце ему предстоит крещение, — тихо уточнила Элизабет.
— А ты? Ты решила? — мой вопрос был откровеннее, чем обычно.
Она обняла меня немного крепче, и на мгновение я подумал о том, что моя девочка уже давно выросла. Выросла, прошла через многое. И в любой момент собиралась рассказать мне о своей любви к сыну моего лучшего друга.
— Я выбираю наш путь, папа.
Я закрыл глаза, радуясь тому, что она остается с нами.
Что мы не потеряем ее в том мире.
— И Илию? — спросил я.
Она высвободилась из моих объятий и, покраснев, отстранилась.
— Только обещай мне, — попросил я, — что прежде, чем я потеряю тебя, ты дашь мне время до следующей осени.
— До следующей осени? — в замешательстве спросила она.
Сглотнув, я кивнул.
— Я согласен, если двое решите что так и должно быть. Года достаточно, чтобы узнать друг друга, прежде чем заключить брак, — согласился я.
— Вы с мамой не ждали целый год, — слегка ухмыльнувшись, сказала она.
— Это правда. Но мы были старше, когда встретились. И прошли через многое, — прошептал я, улыбаясь воспоминаниям о той ночи, когда Белла вошла в мою жизнь.
Все изменилось с появлением Беллы.
— Может ли он открыто ухаживать за мной? У него есть твое благословение? — неуверенно спросила она.
— Он должен спросить сам, Элизабет. Я не одобряю тех, кто просто пристает к моей дочери, — ответил я, стараясь выглядеть авторитетным.
Элизабет рассмеялась и крепко-крепко обняла меня.
— Я люблю тебя, папа. Конечно, — прошептала она и, ярко улыбнувшись, отстранилась.
— Через год, дочь, — напомнил я, прежде чем она ушла в дом.
Я испустил долгий вздох и посмотрел в ночь.
У меня был год.
Год, чтобы подготовить себя к уходу дочери.
Я надеялся, что он будет долгим.
Я пока не был готов попрощаться с моей девочкой.
Даже для Илии Иодера.
У меня был год.
И потом я должен буду сделать то же самое для Руфи.
Но у меня оставалось еще несколько лет, чтобы побыть с ней.
Я оглянулся в сторону дома и задался вопросом, как быстро время пролетит это время?
Встал и потянулся, а перед глазами промелькнуло воспоминание, как моя маленькая Руфь рисует что-то.
Мне следовало заняться делами.
До того, как кто-то другой попросит руки Элизабет, оставалось слишком мало времени.
У Бенджамина не было сыновей возраста Руфи.
Это было бы труднее.
Когда вечером мы собрались все вместе, я оглядел семью, и сердце снова наполнилось любовью. У нас были сыновья и дочери, они выросли похожими на нас и, мы надеялись, могли бы следовать нашему пути. Мы с Беллой хотели для них только лучшего.
Даже спустя много лет мы старались выполнять обещания, данные каждому из них.
Я всегда буду рядом с ними.
Защищать их.
Любить их.
Это моя семья.
В моем сердце всегда найдется место для них.