Забавный факт об американцах: они непостоянны и легко переключают свое внимание. К Новому году в новостях перестали говорить о Бонни и Клайде нового поколения. Ведь в результате кровавой засады не случилось, и, согласно всем участвовавшим в истории, Эдвард Каллен и Белла Свон были лишь мелкими подражателями. Наши подвиги преуменьшили, и вскоре появилась новая большая новость.

Я была не против. Мне хотелось затеряться в тени неизвестности. Не слава и признание вынуждали меня делать все эти вещи с Эдвардом. А он. Всегда дело было в нем. Единственной постоянной в моей жизни был он, привнося в нее веселье и возбуждение. Я наслаждалась восторгом от роли плохой девочки при своем плохом парне.

Но все изменилось, жизнь поменялась, став вроде как другой.

Сумасшедшие сиюсекундные решения только ради развлечения остались в прошлом. Эдвард сказал, мы должны быть умнее, научиться реагировать с толком, а не срываться. Маркус представлял собой большую рыбку. А ее нельзя поймать, просто ныряя в воду и барахтаясь там, надеясь на удачу. Надо спланировать, сделать крепкую удочку и дождаться, когда поплавок дернется.

Ключевой момент – терпение.

В первую неделю после прилета в Мексику терпеть было легко. Забыть о Маркусе и бизнесе, который он хотел подмять под себя, было еще проще. Эти семь дней прошли невероятно спокойно. Мы с Эдвардом находились в прекрасном номере великолепной гостиницы и гуляли по Мехико. Я поглощала чипсы и сальсу. Мы поехали на Мексиканский залив, где занялись любовью на волнах. Но вскоре нас поймали и запретили когда-либо еще появляться на этом пляже.

Это стало своеобразным медовым месяцем для нас.

Полицейские, будучи ранее тяжелым бременем, больше не висели над нашими головами. Нам не надо было оглядываться каждые две секунды, боясь лишиться свободы. Это как глотнуть свежего воздуха – легко и просто. Никаких осложнений в данный момент времени.

И мы наслаждались этим… некоторое время. Но дни шли, перетекая в недели, и без волнения и убийств нам с Эдвардом наскучила обычная, нормальная жизнь. Мы стали дергаными и нуждались в освобождении, становилось все труднее обуздать наши инстинкты.

Напарник решил, что единственным способом удовлетворить дьявола в нас, будет выполнение грязной работы Маркуса вместе, одной командой. Мы переправляли наркотики и убивали любого, кто вызывал проблемы. Неожиданным элементом в этом всем была я – невинная и милая девочка. Мои хрупкие и скромные внешние данные отвлекали людей от пистолета, спрятанного за поясом.

Чистый и смертоносный белый лебедь.

Схема работала безотказно, все шло как по маслу, и мы с Эдвардом редко работали порознь.

Последняя поездка стала исключением. Намечалась большая поставка кокаина через Сьюдад-Хуарес до границы на окраине Эль-Пасо. Эдвард и Джаспер встречались со старыми знакомыми, но эти люди были параноиками с серьезной тягой к молоденьким девушкам. Мое присутствие лишь добавило бы беспокойства Эдварду. Мне не хотелось все усложнять.

Он уже сильно рисковал, пересекая границу, будучи хорошо известным беглецом с незабываемым именем и лицом. Последнее, что ему было нужно, так это привлечь к себе внимание агрессивной реакцией, снеся какому-нибудь ублюдку башку из-за косого взгляда в мою сторону.

Так что я согласилась остаться с Эмметом в качестве моего телохранителя-няньки. В нем не было необходимости, но Эдвард не оставил бы меня без дополнительной защиты.

Конечно, он будет переживать за меня все время, но достаточно доверял своим ребятам, чтобы те позаботились о его девочке. Никому, кроме нашей семьи, особенно в его отсутствие, нельзя было приближаться ко мне.

Если кто-то подойдет слишком близко…

— Ты, блядь, убьешь их, Мелкая.



Чуть позже я сидела на берегу, зарывшись в песок пальцами ног. Солнце подпалило меня, превратив ранее бледную кожу в порозовевшую. В руке у меня была «Маргарита» со свежим лаймом – вкуснятина. Смешана дома и с отчетливым оттенком текилы, с которой немного переборщили. От напитка горело горло и теплело в груди.

И эта крепость была мне необходима.

Дом за спиной со старой деревянной террасой, огромной комнатой и потрясающей кухней принадлежал мне, ну нам с Эдвардом.

За него заплатили кучей налички. Никаких чеков или банковских займов, только двадцатидолларовые купюры. Некоторые были четвертаками… свернутыми четвертаками… в пластиковых пакетиках. (п.п.: речь идет о расфасованном по семь граммов кокаине)

И я до сих пор хихикала при мысли об этом.

Откинувшись назад и оперевшись на локти, я вдохнула полной грудью.

В воздухе пахло только океаном. С запада подул ветерок, и мои волосы упали мне на лицо. Ноги омывало волнами. Через два часа прилив и мне придется подняться. Но сейчас я была довольна, наслаждаясь шумом берега и чувством свободы.

Это было умиротворяюще. Практически идеально. Не хватало только Эдварда.

Его не было четыре ужасных безжизненных дня. С Чикаго это стало нашим самым долгим расставанием. Каждую секунду я думала о нем. Его звонки, которые он делал каждый час, едва ли сглаживали расстояние, но несмотря ни на что мы оба нуждались в них ради собственного рассудка. Нам тяжело дался урок, что для нас быть в разлуке вредно и опасно – для всех.

Кстати, об этом…

Сев, я глянула на телефон и заметила, что Эдвард не звонил уже несколько часов. Последний раз мы говорили около десяти утра. Они с Джаспером выехали из Сьюдад-Хуареса и приедут завтра домой. Настроение испортилось при мысли, что еще одну ночь придется спать одной. Позлившись два часа, я решила выбраться из дома и позагорать. Что угодно, только бы отвлечься от мыслей о нем.

Но, как и все, что я делала с момента его отъезда, отвлечение продлилось недолго.

Взяв мобильный, я открыла лист контактов. Палец навис над его именем в нерешительности – звонить или не звонить? Я дала обещание, что не буду, только если вопрос пойдет о жизни или смерти. Сейчас никакой необходимости в этом не было, но я соскучилась по его голосу. Даже если это будет просто «привет и пока». Мне нужно было услышать его.

— К черту! — набравшись решимости, я нажала на кнопку вызова и приложила трубку к уху. После одного гудка сразу включился автоответчик. Придурок даже не персонализировал его. Я слушала автоматический голос робота всего секунду, после чего нажала отбой. — Вот блин!

Смысла перезванивать не было. Либо он выключил телефон, либо просто игнорировал мой звонок. Мне не хотелось звонить Джасперу, но прошло уже более четырех часов, и в голове вырисовывались различные сценарии, почему Эдвард не связался со мной.

Такие страшные и ужасающие… я даже думать об этом не хотела.

Убрав с лица своенравную прядь волос, я пролистала список дальше до имени Джаспера. Один гудок, два, три, четыре…

Сердце сжималось от ужаса с каждым безответным гудком. До крови кусая губу, я пыталась не горячиться.

— Ну же, давай, ответь, возьми трубку, — произнесла я, ни к кому не обращаясь конкретно, но кое-кто слушал. И его сильная рука легла на мою шею, а к левому виску прижался пистолет. Я застыла, дыхание перехватило, глаза распахнулись, смотря на безбрежный океан. В ухе до сих пор шли громкие гудки.

— Ни слова, — низкий, хриплый голос окутал меня. От мужчины пахло сигаретами и мятой. Могу поспорить, на вкус он, как грех. — Поняла?

Кивнув со знающей улыбкой, я опустила руку и положила телефон.

Хватка на горле стала сильнее, а дуло пистолета неторопливо двинулось к груди, надавливая чуть слабее.

— Где этот кусок дерьма, который ты называешь своим парнем?

— Ушел, — ответила я, провожая взглядом кольт, спустившийся по моему телу, покрытому испариной, и теперь задевавший кромку лифчика бикини. — Бросил меня.

— Бросил тебя? — переспросил он и проник оружием под ткань, где обвел дулом сосок, отчего тот затвердел.

Мои веки сомкнулись.

— Да.

— Гребаный идиот, — тихо прорычал он с собственническими нотками в голосе, схватив меня за голову, резко наклонил ее вбок. Глубоко вдыхая, провел носом вдоль пульсирующей венки на шее. — Будь ты моей девочкой, я бы зарылся лицом между твоих ног… — потянувшись назад, я схватилась за его бедра, притягивая их ближе к спине, — и лизал там каждую секунду каждого дня.

При мысли о его языке, дразнящем и проникающем в меня, и зубах, царапающих и прикусывающих клитор, мое сердце ускорилось. Кровь прилила к нижним губкам, которые пульсировали от желания.

— Давай, — подначила я, подавшись бедрами назад, умоляя о прикосновении. — Прижми свой чертов рот ко мне.

— Боже, — простонал он, его воля быстро испарилась, и через секунду я оказалась на спине, придавленная весом Эдварда. Его ладони обхватили мое лицо, а я вцепилась в его запястья, приподнимаясь ему навстречу, и наши губы обрушились друг на друга.

Целовал Эдвард страстно и непреклонно. Он был везде, заполоняя меня изнутри. Его прикосновения отдавались до самых костей. Я не могла думать или говорить. Вырваться было невозможно.

— Черт, детка, — он, смеясь, скатился с меня. — Не будь у нас дома кучи народа, я бы сдержал слово.

— Вышвырни их, — предложила я, запутавшись в его волосах и сильно сжав их. Они отрасли в лохматую, хаотичную прическу, и я уставилась на него, завороженная отблесками солнца на красных и золотистых прядях.

— Поверь мне, я бы с радостью, — его ладонь скользнула под лифчик и бесцеремонно сжала грудь, — трахнул тебя сейчас, — он вздохнул. — Но мы не можем.

Выпятив губу и надувшись, я протиснула руку между нашими плотно прижатыми телами и потянула за пряжку ремня.

— Боже, женщина, — закрыв глаза, он прижался к моему лбу своим, — не дразни меня, ладно? Я только об этом и думал четыре дня, — вдобавок он сжал мой сосок, после чего убрал руку и сел. — Как в аду побывал.

Отвергнутая и разочарованная, я заговорила быстрее, чем разум смог вмешаться и заткнуть мне рот.

— Кажется, я трогала себя миллион раз после твоего отъезда, но ничего не помогало. Вот это ад.

Балуясь со своим пистолетом, он взвел его, вытащил патрон из магазина, но резко остановился, как только слова сорвались с моего языка. Направленный на меня взгляд прожигал похотью.

— Нехорошо так делать.

— Ну да, а заводить меня, зная, что не сможешь закончить начатое…

— О, я, блядь, закончу, — перебил он, положив ладонь мне на бедро и сильно сжав.

— Когда? — уточнила я, отдернув ногу. Он усмехнулся. — Именно.

— Ладно, ты права. Это был поганый поступок.

— Да, — согласилась я, собирая свои вещи в огромную пляжную сумку.

— Но, увидев тебя, сидящую тут в этом бикини на веревочках, — откинув мои волосы, он оставил нежный поцелуй на обгоревшем плече, — я не сдержался.

Пытаясь не обращать на него внимания, я вернулась к своим делам: вылить «Маргариту», поднять телефон, который напомнил мне о его поцелуях, а не о том, что он находился где-то еще и избегал моих звонков.

— Подожди-ка, — опомнилась я и убрала плечо от его губ. — Что ты делаешь дома? Ты сказал, что приедешь только завтра.

Не то чтобы я возражала…

— Да, насчет этого, — он царапнул кольцо зубами и втянул губу в рот. — У меня для тебя типа сюрприз.

Неожиданный ответ, но вызывающий любопытство… и немного восторга.

— Какой сюрприз?

Убрав пистолет за пояс, он встал и протянул мне руку.

— Пойдем, я тебе покажу.

— Хорошо, — я вложила свою ладонь в его, мои пальцы казались карликовыми на фоне его длинных, и он дернул меня, помогая встать. Наклонившись, он подхватил меня с земли и прижал к груди, а я обвила его ногами. Уверенно положив руки мне на задницу, оберегая, он повел нас к дому. Я ответила улыбкой до ушей. — Ты понесешь меня?

— Я не хочу, чтобы ты подглядывала, — признался он, приподнимая меня выше и беря поудобнее. Строго посмотрел на меня. — Закрой глаза.

— Ладно, — согласилась я и зарылась лицом в изгиб его шеи, позволяя темноте окутать меня.

Я слушала звуки вокруг: шум моря вдалеке, тяжелые шаги Эдварда по песку, доносящаяся из дома музыка и громкий раздражающий крик Эммета «наливай».

Внутри гремела тусовка, и я попыталась сдержать стон. Я знала свою семью. Они останутся тут на вечность и один день. И оказаться хоть как-то наедине с Эдвардом станет практически нереально.

Пока мой сюрприз был не очень.

— Блин, — проворчал Эдвард, поднимаясь по ступенькам на веранду.

Мысленно я следовала по его пути, зная этот дом как свои пять пальцев. Он не пошел внутрь, а направился на крыльцо перед зданием. Навострив уши, я надеялась уловить подсказку, что же там за сюрприз. Доносился шум гравия под его ногами и завывание ветра, разметавшего мои волосы, но ничего более. И это сводило меня с ума. С каждой минутой я становилась все беспокойнее.

— Можно уже открыть глаза?

— Подожди, — предупредил он, остановился и поставил меня на ноги. — Не открывай, блядь, глаза, Белла.

— Да закрыты они, ладно? Господи, — я уже была на грани от его игр, начиная раздражаться.

Развернув меня и положив ладони мне на руки, он помогал мне делать каждый шаг. Я считала их. Ну серьезно, а что еще мне делать? Пять шагов и один поворот. Сердце колотилось так быстро, казалось, я умру.

— Отлично, — произнес Эдвард и, обняв меня за талию, уткнулся подбородком мне в плечо, — можешь открывать.

Солнце ослепило меня, потребовалась секунда, чтобы привыкнуть. Когда белый свет стих, я увидела красный… насыщенно-вишнево-красный. Сначала я не узнала гладкие линии и блеск краски. Они были похожи на забытый сон, который я пыталась вспомнить, цепляясь за мелкие детали, будучи не в силах увидеть всю картину, но затем, безо всякого предупреждения, на меня снизошло озарение.

— Это… — я не могла произнести и слова, язык заплетался. Шатаясь, я шагнула вперед, чтобы дотронуться. Невозможно. Ее забрали. Я видела собственными глазами. Пальцы коснулись боковины. Гладкий металл, но в пыли. — Чертова Таня.

Развернувшись к Эдварду, я встретилась с его улыбкой, такой радостной и искренней, от которой светились глаза.

— Как ты получил ее обратно?

— Элис нашла ее выставленной на аукцион пару месяцев назад. Парень из Эль-Пасо купил ее. Так что я решил прокатиться туда и сделать ему предложение.

Судя по его тону, намекавшему на внутреннюю шутку, я поняла, что он сделал.

— Бля, ты убил его, — покачала я головой. — Так ведь?

Он развел руками, и коварная улыбка прорвалась через его безразличие.

— Знаешь, не каждая сделка должна заканчиваться убийством, Эдвард, — произнесла я серьезно, изо всех сил пытаясь не смеяться, но ход его мыслей всегда вел к жестокости и смерти. И это заводило меня гораздо сильнее, чем следовало.

— Некоторых придурков приходится убеждать насильно.

Это его ответ на все.

— Точно… подожди, — я вскинула голову и прищурилась, — так ты мне соврал? Никакого товара для Маркуса в Эль-Пасо не было.

— Нет, — признался он и с силой впился в мои бедра. — Ты же знаешь, я не занимаюсь этим дерьмом без тебя, Мелкая. Вообще-то, я был уверен, что ты видишь меня насквозь.

— Хм-м, ну я поверила тебе, потому что доверяла, — я схватилась за его футболку, закручивая ткань в кулаках.

Он нахмурился.

— Ты же не злишься, нет?

— Нет, — привстав на носочки, я чмокнула его прекрасные губы. — Это приятный сюрприз. Спасибо.

— Это не твой сюрприз.

Отклонившись назад, я приподняла бровь.

— Что?

— Вот, — он вытащил из кармана ключи. Один ключ из латуни, потертый и изогнутый, был прицеплен к брелоку в форме буквы «Б», выложенной бриллиантами. — Это твои ключи от нашей машины.

Слово «наша» не осталось мной незамеченным.

— Таня и моя тоже? — я не могла дышать. — Блядь, ты… серьезно.

— Все мое всегда принадлежало тебе, — Эдвард наклонился поцеловать меня. Чуть отстранившись, он шепнул: — Но это не твой сюрприз.

— Аргх, я больше не вытерплю!

— Ой, конечно, вытерпишь.

Взяв за руку, он подвел меня к багажнику. Улыбнулся и кивнул в его сторону.

— Открывай.

Сердце екнуло от восторга. Я нервничала от растущего ожидания, что же скрывалось за дверью номер три. Стоя с ключом в руке, я трепетала. Сделав глубокий вдох, я решила храбро встретить свой сюрприз и, сунув ключ в скважину, повернула запястье. Щелчок оповестил об открытии замка. Медленно и неторопливо поднялась дверца багажника, открывая вид на последнее, что я ожидала увидеть.

Челюсть отвисла, ключи выпали на землю, подняв небольшое облачко пыли.

В тесном пространстве лежали Рене и Фил, связанные и с кляпами во рту. Эдварду не надо было ничего говорить. Намерение было ясно: они здесь, чтобы умереть.

— О да, какой хороший сюрприз, — протянула я, наклонившись, чтобы оказаться на одном уровне с жалким рыдающим подобием женщины. — Здравствуй, мама, — я убрала пару пергидрольных прядей с ее лица. — Ты скучала по мне?

Она всхлипнула, ткань в ее рту, закрепленная клейкой лентой, мешала говорить. Я буду думать, что она ответила «да, скучала, моя замечательная дочка».

Фил стонал и дергался, мешаясь, и желчь от ненависти к этому человеку подступила к горлу. На меня нахлынули воспоминания, как он трахал меня взглядом через всю комнату и планировал способы прикоснуться ко мне. Кровь закипела. Будь у меня с собой пистолет, я бы спустила курок между его глаз.

Эдвард откашлялся.

— Белла, ты меня возненавидишь… но это не твой сюрприз.

Выпрямившись, я растерянно замотала головой.

— Что? Нет! Серьезно, Эдвард, что там еще? Это безупречно.

— Всего еще один, — пообещал он и опустил взгляд. — Рене, твой черед.

Ее плечи тряслись от рыданий, а по щекам текли слезы. Я и не заметила, что у нее в руках что-то было. Записка. Вцепившись в нее пальцами, она, дрожа от страха, начала протягивать бумажку мне. Вышло только наполовину, и она снова упала ей на колени. Опять последовали рыдания, сотрясающие все тело.

— Рене, — обратился Эдвард, вытащив пистолет и прижав к ее лбу. — Блядь, о чем мы говорили?

Приглушенно всхлипнув в ответ, она подняла дрожащие руки и показала записку. Знакомый почерк. Я видела его только раз на поздравительной открытке, но сердце остановилось от смелой и трогательной надписи.

Выходи за меня.

Перевод: ButterCup
Редактор: tatyana-gr
Жду вас в комментариях и на форуме

---

Вот и подошел конец приключений наших голубков. Спасибо всем дошедшим со мной до конца, я очень ценю вашу поддержку. Огромная благодарность моим бетам, Кате и Тане, благодаря которым вы читали приличный текст, а не мою несуразность.
Ну и огроменный такой спойлер для очень любопытных.