Я ахнула, не понимая, что происходит, полностью сбитая с толку, когда внезапно чувство тяжести одеяла и его тепло исчезли под холодный свист ткани. Эдвард сонно всхлипнул позади меня и притянул ближе к своей груди, так же заметив отсутствие одеяла.
Перед моими распахнувшимися глазами возник тренер Клапп и трое других парней, стоящих рядом с нашей кроватью. Тренер держал руку на сердце, будто у него был сердечный приступ… или он отходил от него. Парни же выглядели потрясенными.
Мне потребовалось всего пара секунд, чтобы все понять. У меня словно в голове что-то щелкнуло: они подумали именно о том, от чего пытался защитить меня Эдвард. Застонав, я села и начала трясти его:
- Эдвард, проснись. Мы опоздаем на автобус, я забыла вчера поставить будильник.
- Я вызову такси. Ложись обратно в постель, - он начал снова пытаться затащить меня к себе под бок, все еще не догадываясь о наших гостях. Но его глаза тут же открылись, когда он услышал ржачь Джона с другого конца кровати.
Эдвард, задыхаясь от неожиданности, быстро сел вертикально. А поскольку он был слишком близко к краю кровати, поэтому, то когда он положил руку за собой, чтобы удержать тело в этом положении, он наткнулся лишь на воздух. И тут же упал с кровати жутким треском.
Я посмотрела на край кровати, за которым исчез секунду назад Эдвард, а потом повернулась к тренеру:
- Неужели действительно было необходимо калечить Эдварда?
Тренер Клапп строго посмотрел на меня:
- Будь моя воля, я бы сделал еще хуже. Вам дали разные комнаты не просто так.
Эдвард высунул свое ухмыляющееся лицо:
- Вы что, только что угрожали мне?
Тренер скрестил руки на груди:
- Это была не угроза, а обещание, что если это вновь произойдет прямо перед моим носом, что-то очень, очень плохое случиться с тобой. А теперь, вы, двое, а ну живо встали с кровати, автобус отходит через полчаса.
Я кивнула, зевая:
- Ладно, мы скоро спустимся.
Поднявшись, Эдвард потянулся и ушел с другими парнями, чтобы дать мне время переодеться без лишних глаз. Едва за ними закрылась дверь, я услышала, как ребята из моей команды начали подкалывать его, и покачала головой, собирая свои вещи.
Выйдя из душа, я решила собрать мокрые волосы в хвостик, но почему-то мое запястье, где всегда была моя резинка, оказалось пустым. Я проискала ее добрых пять минут, пока не вспомнила события вчерашнего дня и не вздохнула, побеждено.
Когда я спустилась на парковку, все ждали только меня. К моему счастью, на улице было достаточно тепло. Не так, как во все прошлые пятницы, но все же далеко не как зимой во Флориде.
Тренер говорил на своем старом доисторическом телефоне, очень похожим на мой. Выглядел он не слишком радостно, и я могла услышать, когда он заговорил слишком громко, что у него очень много людей в этой школе, и он хочет уехать отсюда сейчас же.
Наконец, он отключился и быстро пересказал нам ситуацию:
- У нашего автобуса возникли какие-то проблемы, поэтому он приедет чуть позже.
Когда же он, наконец, прибыл, на часах было за двенадцать по полудню. В принципе, мне не так было важно его опоздание: было приятно находиться на улице при такой теплой погоде, да и Эдвард хорошо разгонял скуку.
К моему огромному удивлению, моя команда не избегала меня из-за вчерашнего обморока на игре, а, наоборот, даже похвалили меня за хорошую игру. Они не один раз бормотали нелестные отзывы о другой команде, но я лишь пожимала плечами и говорила, что выше этого. Мы выиграли, и теперь мы должны думать о финале.
Когда автобус остановился, Эдвард снова против моей воли схватился за мою сумку, а в салоне сел рядом со мной. Всю дорогу он отвечал на другие интересовавшие меня вопросы о Миссис Х, в то время как другие ребята смеялись на задних рядах и кидались шуточными оскорблениями в адрес друг друга по поводу вчерашней игры.
- Ой, я забыл отдать тебе это, - внезапно проговорил Эдвард. Вытащив письмо из своего кармана, он вручил его мне. Я смущенно уставилась на бумагу:
- Это от тебя?
- Нет, это от капитана той команды.
Я открыла его и быстро прочитала. А потом еще раз, на этот раз медленнее.

Изабелла,
От своего лица и от лица своей команды, я бы хотел извиниться за вчерашнее не спортивное поведение, особенно мое. Вы пример решимости и мужества, которые мы пытались подорвать. И хотя я не принимал этого раньше, теперь я понимаю, как одарена ваша команда тем, что вы являетесь частью ее. И я желаю удачи вам и вашей команде в финале. Я надеюсь, мы встретимся вновь и сможем искупить нашу ошибку и сыграть как настоящая команда.
С другой стороны, я не очень счастлив от этого, но все равно хотел бы поделиться с вами. Моя девушка, увидев ваше мужество и храбрость, взяла вас в пример женского эталона в мужской среде, и теперь планирует проявить свои силы и вступить в юношескую футбольную команду нашей школы. Я, конечно, не одобряю подобный риск, но очень горжусь ею. Она хотела, чтобы я поблагодарил вас за данное ей вдохновение.
С уважением,
Сэм Улей.

Я шокировано подняла взгляд на Эдварда, читающему с любопытством через мое плечо.
- Хах, это было… сверх его сил. Я не ожидал официальных письменных извинений от кого-нибудь из этих собак.
Я закатила глаза:
- Волки хорошо бы сыграли, если бы мы не удивили их. А ты бы что сделал, если бы был на их месте?
Эдвард вздохнул:
- Я не знаю. Если бы я знал тебя, я бы не сделал ничего подобного.
- Но они не знают меня.
Эдвард вздохнул и устало посмотрел на меня.
- Тебе обязательно постоянно играть в адвоката дьявола?
Я усмехнулась, и тут наш автобус начал испускать свои последние вздохи.
Видимо, проблемы были не только в начале его пути.
В итоге нам пришлось ждать еще час, пока не прибыл другой автобус, чтобы забрать нас и отвести домой. Когда мы приехали в университетский городок, было позднее, чем должно было быть, поэтому никто не ждал нас по возвращению.
- Эй, Эдвард? Могу я поговорить с тобой кое о чем? – спросила я его, когда он доставал мою сумку из багажного отделения.
- Конечно, - выпрямившись, Эдвард протянул мне мою сумку, терпеливо ожидая, что я начну. От нервов в моем животе начали завязываться узлы. Пока мы так стояли, я подумала о том, что Сэм написал мне в письме, о людях, которых я вдохновляю, и которые вдохновляют меня. Я не хочу больше бояться.
- Ну, я имела в виду после, я хочу отнести мои вещи в комнату и поздороваться с Элис. Давай встретимся у нашего дерева?
Эдвард улыбнулся.
- Давай, я тоже не прочь за это время душ принять.
Когда мы пошли каждый к своему корпусу, я перешла на бег, чтобы забросить как можно скорее свои вещи. На удивление, Элис дома не было, а когда я позвала ее, никто не откликнулся. А я-то ожидала, что она будет ждать моего возвращения.
Ох, ну и ладно, больше будет времени подумать о том, что я собираюсь сделать.
Выйдя из своей комнаты, я закрыла входную дверь с другой стороны на замок, уделяя ему внимание больше, чем надо было.
А когда я пришла к нашему дереву, растущему у самого озера, Эдвард уже был там. Молча я села рядом с ним, и он тут же чуть пододвинулся ко мне. Так же без слов мы смотрели на небо, а я все никак не могла собраться с мыслями.
Откинувшись назад на руки, Эдвард, так же как и я, посмотрел на едва появившиеся звезды. Совершая маленькие короткие вдохи, я не позволяла своей панике найти место в моей груди.
Эдвард сидел подозрительно близко ко мне, будто я совсем еще не понимала, почему он это делает. Он хотел быть ближе ко мне.
Если бы я была сильной, в этом бы не было проблемы. Тогда я могла бы быть с ним во всех отношениях, могла бы открыть себя для него и отказаться ото всех своих страхов и слабых местах, не боясь, что они будут повернуты против меня, когда Эдвард решит пойти дальше, а я останусь ни с чем.
Я не хотела оставаться такой беззащитной и уязвимой, не хотела отпускать нечто настолько живительное, при том, что не могу уже жить без этого. Мое сердце, легко стучавшее при всех парнях рядом со мной, которые были преисполнены стремлениями и мечтаниями, теперь сбилось со своего ритма, пытаясь поддаться любви к моему приятелю, которые так отчаянно хотел быть моим парнем.
Вроде надо всего лишь поменять местами два таких маленьких слова, а сделать на деле это оказалось труднее всего. (прим. пер.: игра слов: Приятель – Friend boy и Парень – Boy friend)
Итак, у меня есть два пути решения этой задачи, и ни один из них я не хотела рассматривать как конечный вариант, потому что не зависимо от того, сколько раз я представляла себе исход каждого из них, я всегда оставалась сломленной.
Решение первое: я могла бы открыть ему свои слабые и сильные стороны, мои мечты и мои кошмары, мои радости и мои страхи, и поверить, что это все будет в безопасности в руках Эдварда. Я могла бы сделать шаг и полюбить Эдварда, и дать ему любить меня. Я могу позволить себе быть счастливой с единственным человеком, который по-настоящему может дополнить меня и позволить быть той Беллой, какая я есть, и в спорте, и в жизни, а не заставлять меня метаться от того, кто я есть и кем должна быть.
Решение второе: я могу и дальше бояться открыть свои слабости другому человеку и отказаться от него. От него и от шанса быть по-настоящему целой, счастливой и принадлежать тому, кто защитит меня ото всех людей, которые хотели бы мне намеренно причинить вред. А могу стать негнущейся и неделимой, если позволю ему показать мне, где я должна быть. Я знаю кто я есть и, по большей части, мне нравится то, кем я являюсь. Но это только часть чего-то, и ничто не может быть полностью оценено, пока оно не завершено.
Мне бы хотелось сказать, что я была лишь частичным шедевром, но я пока лишь работала над этим.
Эдвард молчал, давая мне подумать. Он всегда знал, когда я думаю, когда грущу или радуюсь. Он знал все, предоставляя меня самой себе, чтобы спокойно подумать. Он знал, что если я захочу чем-то поделиться с ним, я сделаю это, а если нет - оставлю при себе, поэтому я глубоко ценила то расстояние, на которое он отдалялся для меня из вежливости.
Постепенно я набиралась мужества, глядя на серые волны, застенчиво ласкающие темный песок на мини пляже. Небо было пасмурное, по-видимому, предупреждая нас о надвигающейся зиме с ее короткими днями и холодными ночами. Сегодня нам выпало насладиться последним теплым деньком, прежде чем зима окончательно завладеет своими правами. Что ж, Элис будет счастлива, когда узнает, что скоро пойдет снег.
Словно обещая о своем возвращении, облака расступились, открывая небольшой кусочек неба, окрашенный в мягко пурпурный цвет, переходящий где-то далеко в оранжевый. Наконец, облака согласовались с ослепительно красотой неба в красно-розовом закате дня.
Небо было храбрее меня, придавая капельку надежды. Если день может отказаться от себя силой и не принимать во внимание меняющиеся сезоны или, например, если ночью можно залюбоваться и даже описать красоту неба, прежде чем она вступит в свои права, чтобы дать всем время отдохнуть, может и я смогу научиться на их примере. Слабость ведь не всегда приравнивают к поражению.
Может иногда стоит побыть слабой, чтобы стать сильнее. Может, стоит потерять что-то, чтобы получить гораздо больше. Может, Эдвард был прав, и я не была целой. Пока еще.
- Эдвард? – тихо спросила я. Мне нужно было убедиться. – Можешь сказать мне кое-что? Только правду? - мой голос был твердым, как я и ожидала, хотя руки у меня все равно тряслись, выдавая меня. Притянув к себе колени, я зажала между ними и животом свои ладони.
Повернувшись ко мне, глаза Эдварда были мягкими, и в них тихо тлел уголек удивления. Свечение, которое зародилось в глазах Эдвард, накрыло всего его, открывая его божественную сущность и гордость за то, что он знал, чего хотел.
- Конечно, Белла, спрашивай меня о чем хочешь.
- Ты любишь меня? Думаешь ли ты, что захочешь любить меня через много лет? – Эдвард хотел уже было мне ответить, но я приложила палец к его губам. – Подожди, я еще не закончила. Дослушай до конца, прежде чем ответишь, ладно?
Эдвард вздохнул и кивнул. Убрав мою руку с лица, он наклонился и поцеловал меня в макушку. Ну, конечно, он хотел ответить сейчас. Вероятно, он заготовил целую речь на этот момент.
Я обернула руки вокруг своего живота и, глубоко вдыхая, посмотрела на небо. Словно ему было не покорно время, оно так же ослепляло, не желая уступать ночи. От него я и взяла силу, тщательно подбирая слова, чтобы он понял.
- Если ты скажешь нет… обещаю, я не буду злиться. Не буду кричать или плакать, или делать что-то там еще, мы просто пойдем своими дорогами, ты сможешь попросить обратно парочку своих номеров, которые сжег, - я едва заметно улыбнулась, и Эдвард ободряюще ответил мне тем же. – Может, когда мы оба переживем это, мы сможет даже стать снова нормальными друзьями, без всех этих Миссис Х-ов. Не думай, что нет никакого другого выхода.
Эдвард улыбнулся на это, будто что-то скрывал, заставляя меня задаться вопросом, а что такого смешного он услышал в моих словах.
- Теперь я могу ответить или есть что-то еще?
- Я закончила, можешь говорить.
Улыбка Эдварда стала мягче, когда он накрыл мою щеку своей ладонью. Без всякого моего разрешения, моя голова прижалась сильнее к его руке, и легкий вздох сорвался с моих губ. Улыбка Эдварда стала шире.
- Изабелла Мари Свон, я думаю, что буду любить тебя через много лет, я не сомневаюсь, что буду любить тебя через пять лет, и я уверен, что буду любить тебя через десять лет. То, что я знаю точно, это что я буду любить тебя до тех пор, пока мое сердце не остановится. Я знаю, что когда я с тобой, время ничего не значит. Я знаю, что когда умру, не важно, возрожусь ли я в другом теле или отправлюсь в другой мир, или еще что там ждет меня, я всегда буду искать тебя и только тебя. Я знаю, что однажды ты станешь старой, возможно, ты не будет такой стройной, как сейчас, а твои волосы, не будут такими мягкими и темными. Я знаю, что на нашем пути найдутся такие люди, которые будут пытаться забрать тебя у меня, а меня – у тебя, но еще я знаю точно, что путь истиной любви никогда не бывает легким и простым. Я знаю, что когда мы пойдем вместе в колледж, мы оба будем очень заняты, раздражены, и из-за этого чаще будем ссориться. Я знаю, что мы не будем вечно согласны друг с другом по одним и тем же вещам, и что разборки по ним могут занять у нас многие часы. Я знаю, что, может, ты не захочешь иметь детей тогда, когда захочу этого я. Я знаю, что есть большой шанс, что твой отец может возненавидеть меня или твоя мать, возможно, не благословит нас. Но я так же знаю, что когда я смотрю на что-нибудь хоть отдаленно красивое, я всегда вижу это в твоем лице. Поэтому я знаю, что когда ты станешь старой и седой, ты все рано будешь самой прекрасной для меня. Я знаю, что никогда не найду это в ком-либо еще. Я знаю, что счастлив, когда я с тобой, и даже когда я зол или раздражен, обижен или потерян, стоит мне только посмотреть на тебя, и я тут же понимаю, что в конечном итоге все это пройдет, а мы с тобой останемся. И я знаю это все потому, что ты - Белла, а я – Эдвард и я люблю тебя.
С минуту я могла только смотреть на него, а потом мои глаза начало покалывать от слез.
- Перебор? – спросил Эдвард немного пристыженно, опуская руку с моей щеки.
Может я и не могла произнести подобную ослепительную речь, как Эдвард, но я могла дать ему то, что он хотел. Я могла дать ему радость и мир, любовь и истину, безопасное место, в которое он мог бы прийти, когда все станет совсем невыносимо, как предлагал мне сам Эдвард.
Все, что мне остается сделать, это принять это.
Я потянулась рукой к его глазам, в которых горела неподдельным огнем вся та искренность, любовь и маленькие искорки смеха. И все это из-за того, что он открыл мне свое сердце. Это было так искренне и, не смотря на то, что слова о детях немного пугали меня, мне понравилось, что он был способен думать об этом сейчас, когда я совсем не способна этого сделать.
Именно поэтому он был идеален для меня, а я – для него.
Наконец, дотянувшись до его лица, я обхватила его щеку своей рукой, гладя большим пальчиком его гладкую кожу.
- Нет, Эдвард, это было идеально, - прошептала я. Встав рядом с ним на колени, я обхватила его лицо другой рукой, и остановилась прямо в сантиметре у его губ. – Эдвард Энтони Каллен… Я тоже люблю тебя, - проговорила я, а затем мягко прижалась своими губами к его.
Эдвард ответил мне на поцелуй медленно и с обожанием, подтверждая свои слова таким простым действием, хотя большинство из них было обращено к будущему. Но теперь этому было положено начало.
И пока мы нежно целовались от переполнявших нас чувств, наши слабости становились нашими сильными качествами, страхи – радостью; мир тьмы, наконец, вступил в свои права, а день отдал себя - самым прекрасным и гармоничным образом - ночи.
Сумерки никогда еще не были так прекрасны.
«Нечто, скрываемое нами, будет порождать в нас неуверенность, пока мы не признаем, что это нечто - мы сами» Роберт Фрост