EPOV

Сегодня в этом доме пахло особенно. Я помнил этот запах, несмотря на то, что прошло практически тридцать лет. Яблочный пирог. Корица. Можжевельник. И потрескивание дров в камине. Все вернулось к гребаным истокам. В такие моменты я практически верил, что все, что ни делается – делается потому, что так должно быть. Несмотря ни на что.

- Ты мог меня предупредить, - крепко затянувшись сигаретой, которая успокаивала не только мои нервы, но и напоминала, что я еще жив, я подвинул ближе к себе чашку с кофе и поднял глаза на брата.
- Я просто знал, что это сработает, - Карлайл растянулся в своем рабочем кресле, словно он на лежаке в отпуске на каком-то плане, и, покуривая сигару улыбался. Да, черт подери, меня провели как школьника, делая все во гребаное благо. Но меньше всего я хотел жить в управляемом мире.
- Да, брат, сработало, - огрызнулся я, перекатывая горячий фильтр между подушечками большого и указательного пальцев. – Ты просто отобрал у меня все и заставил в итоге все равно танцевать так, как того хочешь ты.
- Смотри на это проще, Эдвард. Потому как нет, этого хочу не я. Этого требует мир, в котором ты родился.
Карлайл поднялся, достал из сейфа черную кожаную папку и, положив ее на стол между нами, опустился обратно в кресло.
- Говори что хочешь, но это не более чем твои убеждения, старший брат. Ты бросил меня, когда я в тебе нуждался. Отнял у меня все и грязной игрой заставил быть таким, как ты сам, - ответил я, туша сигарету и отражая на мятом фильтре всю ярость, которая странным образом переполняла меня. – И что теперь?
- Теперь город твой, - Карлайл подсунул папку еще ближе ко мне, - как того и желал отец.

Повисло молчание. Я не хотел в это верить или это анализировать. Времени еще будет достаточно. У меня много работы впереди. Справлюсь ли я с этим? Я не знал. Хотел ли я этого? Только ради того, чтобы моя семья чувствовала себя в безопасности; чтобы моя семья ни в чем не нуждалась; чтобы моя семья… была.

- Что будешь делать ты? – я посмотрел на брата.
- Уеду домой, в Италию, присматривать за еще одним младшим братом, который дал обещание сдержать чертов картель в узде, держать его подальше от тебя и не дать семье Вольтури отомстить. Эти исконные слишком много себе позволяют. Пора и там навести порядок.



"...во имя справедливости"

Дубовая мебель в тонах горького шоколада. Открыты занавески, хотя так чертовски ему хотелось их закрыть. Небольшой открытый бар с несколькими бутылками, наполненными разными видами элитного янтарного алкоголя. И, черт подери, несмотря ни на что, пустой стакан перед ним. Судья Дэвид Хэйл был трезв. И сегодня как никогда свеж. Он впервые пришел на работу после того, как его Розали не стало. Впервые сегодня он нашел в себе силы смотреть людям в глаза и двигаться дальше. Ради ее памяти. И ради ее к счастью все еще живой сестры, улетевшей с Джеймсом Калленом на другой континент.
За время его отсутствия работы накопилось немало. Папки с судебными делами занимали слишком много пространства в его кабинете. А еще у него был выбор: уйти на покой или продолжать делать то, что надо.
Взяв твердую бумагу в руки, он посмотрел на надпись. «Эмбри Квиллет. Убийство из ревности». И это был один случай из десятков или тысяч. И хотя просто наказать этого преступника не было возможности, Дэвид Хэйл всегда любил свою работу, ту, где он защищает светлую сторону закона страны. Да и темной пока что больше не будет. Судья решил, что он просто хочет отдохнуть. И только когда убийца его Розали будет найден, днем или ночью, в праздник или обычный понедельник Дэвид будет готов в который раз замарать руки, чтобы его Рози спала спокойно.

В дверь постучали.
- Да, Эмили, - судья поднял голову на свою довольно юную, но усердную в своей работе девочку-секретаря, которая стояла на пороге, держа в руках небольшую коробку без каких либо опознавательных надписей.
- Вам принесли посылку, сэр, - она сделала шаг в кабинет.
- От кого? – Дэвид немного напрягся, ведь отсутствие надписей иногда означает неминуемую гибель. Внутри упаковки легко могла быть бомба или какой-то яд.
- Не знаю. Принес курьер и лишь добавил, что вы будете рады это получить.
- Ну раз так, - ухмыльнулся судья, аккуратно взял коробку, которая практически спряталась в его огромных ладонях, и поставил ее на стол. – Можешь идти, Эмили. Спасибо.

Дэвид Хэйл еще несколько минут смотрел на коричневый картон, прежде чем открыть крышку. Но когда открыл, едва не задохнулся от нахлынувших эмоций.
Внутри лежало массивное золотое кольцо-печатка со странным узором из красных камней и засохшими каплями крови. Под ним было фото, сделанное на полароид, на котором изображался мужчина в сером пальто, лежавший в собственной луже крови. И даже при всем желании изображенного было бы сложно опознать, учитывая то, насколько огромной была зияющая дыра в его голове от пули. Судья на какое-то мгновение немного напрягся, ведь это могло быть странным предупреждением о том, что все изменилось, и кто-то не желает, чтобы он ходил по этой земле. Но все эти мысли развеялись в тот момент, когда Хэйл перевернул фотографию. Сзади, на белой стороне снимка, довольно красивым почерком было написано несколько слов, которые изменили все.

«Ваша дочь отмщена»

На глаза судьи накатились слезы. Это было лучшей новостью, которую он мог получить. Его Розали… ее убийца наказан, и она может спать спокойно, как и сам Дэвид.
Сложив все обратно, он спрятал коробку в своем сейфе и закрыл замок.

- Спасибо, Эдвард, - прошептал судья Хэйл.



EPOV

Все, наверное, в действительности зависит от нас самих.
И ценности предметам мы тоже устанавливаем сами.
Кем бы ты ни был, на первом месте должна быть семья. Нить, от которой ты пошел и которой ты должен быть благодарен за возможность жить, какой бы эта жизнь ни была. Никогда не скрыться от того, что заложено в тебе, в мире в котором ты родился, в коде твоего ДНК. Что бы ты ни делал, прошлое будет преследовать тебя запрограммированным исходом. Как и истоки. Все будет меняться. Ты будешь становиться счастливее, и наоборот. Лучше или хуже. Будешь подпускать людей ближе и, наоборот, отдаляться от них. Главное, ты должен помнить, ради чего эта хрень происходит.

Так было ведь и со мной.
Пока я боролся с самим собой, я не мог обрести покой.
Сначала у меня было все.
Потом я все потерял.
И как бы я ни убегал, где бы ни прятался, меня нашло то, чего я так боялся и от чего пытался скрыться.
Я видел, как рушится моя семья; как сгорает то, что годами было моим святым Граалем; как я становлюсь изгоем не по своей воле и как принимаю этот выбор судьбы за меня; как отрекаюсь от того, что по праву считали моим с рождения; как борюсь за то, что никогда не должно было бы стать моим.
Я видел многое. Принял много. Переосмыслил многое.
И я был, мать вашу, слаб, ведь вместо того, чтобы жить, я всего лишь выживал.
Я спускал все на тормозах. Это было чертовски увлекательным занятием, чем кто-либо мог подумать. После ухода из семьи это была некая игра на выживание в путанице нитей кода, который давал начало любой человеческой мысли. Мне нравилось принимать удары судьбы, играть в покер и на хрен прожигать свою жизнь, не думая о последствиях своих поступков и родственных связях на генетическом уровне. Я дошел до точки, когда деньги уже были не важны, и я прятал сумки с наличкой в огромном тайнике, понимая, что в какой-то момент отдам их другу, чтобы тот вышел из игры. Опасные связи щекотали нервы. А чувства…. Чувства для меня были как что-то нереальное и выдуманное. Покупать любовь оказывалось легче. Но в итоге у жизни на меня были совсем другие планы. Мне чертовски нравилось пускать все на самотек, пока в моей жизни не появилась она.
И лишь после этого я посмотрел на обыденные вещи под новым углом. Чувствовал каждой клеточкой тела такое, о чем даже и не представлял. И это было не физически, а ментально. И это будоражило.
Я видел, как рушилась жизнь человека, который, казалось, был несокрушим.
Я видел, как рождается новая жизнь, плод безграничной любви и ласки. Это так чертовски прекрасно.
Я видел, как создается моя собственная семья и сколько усилий стоило мне удержать эту семью в том мире, к которому я привык с детства, чтобы сейчас, обретя слишком многое и балансируя на грани, не оступиться и не упасть в бездну с которой уже не будет возврата.
Но я шел вперед, зная, к чему я иду.
Я добивался результата ради будущего, и теперь не только моего.
С каждым новым днем я вспоминал то, что годами хотел забыть. Так было нужно, и я принял это. Чтобы жить. И чтобы жила моя семья.
Этот год показал мне другую сторону реальности, я еще не видел такой. Но теперь вижу. Каждый день в больших шоколадных глазах маленького мальчика, который в милом пушистом полосатом комбинезоне сейчас сладко спал, посасывая соску у меня на руках. Я дал себе слово защитить его и не допустить того, что произошло со мной.
Я поклялся дать ему право выбора своего пути, несмотря на фамилию и историю.

Раздались шаги, и я вдохнул аромат кофе, но даже не смел пошевелиться.
- Он вылитый ты, воспитай его таким же сильным, - прошептал сладкий голос мне на ухо.