2024-5-1

16

0

0

- Твоя щека выглядит лучше, - я улыбнулась Дэйси, подав ей чашку чая. Я присела рядом с ней на диване, пытаясь изобразить смелое выражение лица. Всякий раз, когда я видела ее щеку и заметный шрам, оставшийся с той ночи, я испытывала болезненный укол в сердце. Что касается меня, то на мне видимых повреждений не осталось, никаких визуальных подтверждений тому, что мою жизнь перевернули с ног на голову. Но разница в нашем состоянии была парадоксальной.

Прошло уже две недели с тех событий, и она быстро шла на поправку. Я? Не особо. Видимо, душевные раны исцеляются дольше. Я уже в который раз поймала себя на том, что предпочла бы, чтобы Митч действительно ранил меня, а не перепугал до смерти.

- Я так рада, что ты пригласила меня, - нежно прошептала Дэйси. – Я так за тебя волновалась.

Мы с Эдвардом навестили ее в больнице на следующий же день. Эта картинка никогда не сотрется из моей памяти. Увидев ее лежащей на больничной койке по моей вине, я не ожидала, что она когда-нибудь простит меня за это. Ее муж, Дерек, крепко обнял меня и поблагодарил Эдварда за цветы, но я все видела по его глазам. Он ненавидел то, что именно его жена оказалась на моем месте той ночью. Я не могла его винить.

После этого Эдвард отвез меня домой, и я проплакала всю ночь.

- Я в порядке, Дэйси, - прошептала я, надеясь, что она поверит в эту ложь. А я определенно наговорила ее немало.

- Жутко выглядишь. Ты спишь по ночам?

Ее вопрос застал меня врасплох, и выражение моего лица, должно быть, подтвердило ее опасения.

- О, Белла…

- Я в порядке! – закричала я, и ее глаза расширились в ответ на мою вспышку.

- Прости, - пробормотала я. – Просто я устала осторожничать при всех. Знаешь, сколько раз на дню меня спрашивают, как я себя чувствую? Или сплю ли я?

- Он любит тебя, - улыбнулась Дэйси. – И просто волнуется за тебя.

- Я не об Эдварде, - устало призналась я. – Элис. Джаспер. Мой сын! Даже мои родители, у которых, могу поклясться, есть шестое чувство, потому что им ничего не сказали о событиях той ночи, но они все равно звонят по шесть раз на дню. Я просто хочу быть…

- Снова нормальной? – прошептала Дэйси.

Я вытерла слезы и кивнула. – Разве я слишком много прошу?

- Прошла всего пара недель, Белла.

Эдвард говорил то же самое. Но этот ответ меня не удовлетворял.

- Но посмотри на себя, - возразила я. – Он действительно к тебе притронулся. У тебя есть все причины быть ходячей нервной развалиной. Но разве у тебя есть проблемы со сном? Разве ты узница в собственном доме? Разве ты подскакиваешь от каждого звука?

- Нет, - признала она со вздохом. – Но я думаю, что для меня все иначе, потому что я знаю, что этот ублюдок охотился не за мной. Конечно, он ударил меня, и это было чертовски больно. Но я не была его целью и поэтому не живу в постоянном страхе, что он явится как гром среди ясного неба. Я уверена, что ты не можешь уснуть, так как знаешь, что его выпустили под залог. Неудивительно, что ты с ума сходишь, Белла.

Дэйси ушла примерно через час, но ее слова все еще звучали в моей голове. Освобождение Митча Кэмерона нервировало меня, но сильнее всего меня тревожило то, что ситуация требовала сохранять храброе выражение лица перед Эдвардом, чтобы у него не возникло искушения нарушить данное мне обещание.

Эдвард вел себя как защитник, почти как собственник, в дни, последовавшие за освобождением Митча из тюрьмы. Он признался, что ходил к нему, и я была уверена, что стальные прутья решетки были единственной причиной тому, что мой преследователь был все еще жив. Я продолжала напоминать Эдварду о том, что Митч не причинил мне физического вреда, но ничто из сказанного мной не могло ослабить защитную позицию Эдварда. Я не была уверена, что стало тому причиной – взыгравшее в нем иррациональное чувство собственника или же какие-то важные подробности их разговора, которые Эдвард скрывал от меня. Он совсем мало рассказал мне об этом эпизоде, но в тот же вечер установил в квартире систему безопасности.

- Я лишь пытаюсь сделать так, чтобы вы с Сетом были в безопасности, пока я в больнице, - настоял Эдвард.

Я редко оставалась дома одна, но когда такое случалось, Эдвард звонил каждые пятнадцать минут, чтобы удостовериться, что со мной все хорошо. Если он собирался уйти больше чем на час, то отвозил меня к Элис или настойчиво просил её приехать к нам. Он постоянно менялся сменами в больнице, чтобы быть дома по ночам. Он не позволял мне выходить из дома без сопровождения. Даже Эммет как-то раз нагрянул с неожиданным визитом, и все выходные я замечала их приглушенные разговоры и многозначительные взгляды.

Поначалу я была благодарна. Первая неделя была ужасной. Я не хотела оставаться одна. Подпрыгивала от каждого звука. Его покровительство было милым и заставляло меня любить его все сильнее, но у меня возникало чувство, что от меня скрывают какие-то очень важные части головоломки, и это начало всерьез злить меня.

Мои мысли прервал звонок телефона. Мне даже не нужно было смотреть на номер звонившего. Прошел уже целый час с тех пор, как он звонил мне в последний раз. Это новый рекорд.

- Алло.

- Привет, красавица, - его голос был бархатистым и приятным на слух, и я тут же позабыла, как раздражена была сейчас из-за него. – Дэйси еще там?

- Нет, она ушла несколько минут назад, - я практически слышала, как в его голове закрутились колесики и шестеренки, когда он начал продумывать план побега из больницы, чтобы я ни минуты не провела в одиночестве. – Эдвард, у меня все хорошо. Оставайся на работе. Ты нужен своим пациентам.

- Ты хотела съездить сегодня в колледж, - предложил он. – Я бы хотел съездить с тобой.

Эдвард пришел в трепет, когда я заявила, что не вернусь в клуб и хочу открыть собственную студию. Он согласился, что бизнес-курсы станут хорошим первым шагом на пути к этому, но настоял, чтобы я ходила на занятия днем. На что я быстро согласилась, потому что у меня не было ни малейшего желания идти по кампусу среди ночи.

- Эдвард, я в состоянии взять такси до кампуса и записаться на занятия самостоятельно, - мы спорили и спорили, пока я, наконец, не вздохнула с досадой и не сказала ему, что выхожу через полчаса, уверенная в том, что он не сможет найти врача на замену.

Когда двадцать восемь минут спустя я вышла из квартиры, Эдвард и его «Вольво» уже ожидали в конце подъездной дорожки.

- Это просто нелепо, - пробормотала я, захлопывая дверь. Я не могла стереть улыбку с лица, когда Эдвард болезненно сморщился от моего вопиюще жестокого обращения с его бесценной дверью.

- Позволь мне сделать это, - пробормотал он и нежно поцеловал меня в щеку.

Пока мы входили через парадные двери Южного Колледжа Сиэтла, рука Эдварда приютилась у меня на пояснице. Раньше я считала этот жест ласковым. Сегодня же он просто раздражал меня. Мы подошли к офису по приему студентов, где мне выдали бланки и каталоги. Нас проводили в студенческую комнату отдыха, и я начала заполнять документы. Эдвард пролистывал каталог занятий и указал мне на некоторые из тех, что шли днем. Введение в бизнес показалось мне хорошим стартом. Мы выбрали еще несколько вводных занятий и закончили заполнение регистрационной карточки. Когда я поднялась, чтобы вернуться в приемную, Эдвард взял меня за руку и повел вперед. Искренний, любящий жест. Но меня он только разозлил.

По окончании регистрации, Эдвард снова отвел меня к машине. Я дождалась, пока мы окажемся дома, прежде чем выпустить свою ярость. И как только мы вошли в квартиру, я напустилась на него.

- Почему же ты не зарегистрировался сегодня? Разве ты не собираешься ходить со мной на занятия? Раз уж я, видимо, совершенно не в состоянии сходить куда-нибудь самостоятельно и позаботиться о себе?

- Белла, ты неблагоразумна, - тихо прошептал он, пытаясь погладить меня по щеке. Я увернулась от жеста и, услышав его раздраженный вздох, повернулась к нему спиной.

- Нет, Эдвард. Это ты неблагоразумен! – я снова повернулась к нему лицом. – Я как арестантка в этой квартире. Ты ни мгновения не даешь мне провести в одиночестве. Ты даже не позволил мне записаться на занятия самостоятельно! Ты не можешь и дальше обращаться со мной как с ребенком. Мне не нужна нянька. Я независимая женщина, Эдвард. И всегда ею была. Ты должен отступить, потому что ты душишь меня! Ты ведешь себя неразумно и властно, и я больше не могу выносить это.

Эмоции на его лице боролись друг с другом, дыхание было дрожащим. – Это ВСЕ, что ты позволяешь мне делать, Белла. ВСЕ, что мне позволено, это защищать тебя, потому что ты заставила меня пообещать тебе не убивать этого ублюдка! Так что прости, что я так чертовски сильно тебя защищаю. Но ты сказала мне, что я должен заботиться о моей семье, и именно это я и пытаюсь делать!

Мой голос был резким, и я была благодарна за то, что Сет проводил эту ночь у Элис.

- Сопровождая меня на занятия? Звоня Элис, чтобы та нянчила меня всякий раз, когда тебе приходится оставить меня? Это не забота, Эдвард. Это обращение со мной как с ребенком, и мне это, черт возьми, надоело!

Он сделал глубокий вдох, его ноздри раздувались.

Я тоже сделала глубокий вдох и досчитала до ста.

Не представляю, как долго мы простояли там, уставясь друг на друга, как дети, и ни один из нас не желал моргнуть или пошевелиться и проиграть это состязание в гляделки. Спустя, казалось бы, вечность, я зарычала и кинулась в спальню, хлопнув за собой дверью.

EPOV

Я потопал в свою комнату, захлопнув за собой дверь. Она, вне всяких сомнений, была самой раздражающей женщиной из всех, кого я когда-либо встречал. Прошедшие две недели я не делал ничего, кроме того, что хотела она.

Белла попросила меня защитить нашу семью. В тот самый вечер я установил систему безопасности. Она умоляла меня оставить этого подонка в живых. И, вопреки моей воле, он все еще дышал.

Что, черт возьми, я делал не так?

Ладно. Я немного перестарался с покровительством за последние две недели. Но она не понимала. Она не слышала этот чертов гнусный бред, который Митч Кэмерон нес в тот день в своей камере. Она не понимала, насколько он опасен. Не понимала, что он был не в себе. Что он преследовал ее два месяца. Что верил в то, что она любит его. Хочет его.

Он был свободен. Он мог найти ее. Причинить ей боль. Она не понимала.

Она не понимала, потому что я отказывался говорить ей.

Мои аргументы были вескими. Зачем ее пугать? У нее уже были проблемы со сном. Ей не переставали сниться кошмары. Она ворочалась, билась во сне и пугалась собственной тени. Зачем усиливать эти страхи, если я вполне был в состоянии защитить ее?

Я позвонил Эммету просто для моральной поддержки. После того как я рассказал ему о разговоре с Кэмероном, он первым же самолетом вылетел в Сиэтл.

- Давай я сделаю пару звонков, - предложил он за завтраком. – К ланчу этот мерзавец будет плавать с рыбами.

- Заманчиво. Но я обещал ей.

- А я, черт побери, не обещал, - прорычал он, набивая рот яйцами. – Только скажи, братец. Я сделаю так, чтобы твое имя не фигурировало в этом деле. Никто кроме нас не будет знать.

Я обдумывал его предложение несколько раз за выходные. Она никогда не будет в безопасности. Пока Кэмерон на свободе. Судебная система уже позволила этому ублюдку расхаживать по улицам. Мне приходилось каждый день видеть его в больнице, и требовались все мои силы, чтобы не врезать ему по его чертовой физиономии.

Я быстро принял душ и плюхнулся на кровать, зная, что пытаться уснуть сейчас было бы неудачной шуткой. Я задолжал ей извинение. Я интуитивно знал это. Я действительно вел себя неразумно. И она, наверное, поняла бы, почему я так защищаю ее, если бы я рассказал ей все, но я просто не мог это сделать. Не сейчас. Но я понимал, что мне придется найти способ отпустить ее. Я не могу бросить работу, чтобы возить ее на занятия. К тому же она всерьез собиралась открыть свою студию, и я хотел посодействовать этому.

Прошла пара часов, в течение которых я пытался мысленно сформулировать свое извинение. «Прости, что люблю тебя так сильно, что хотел защитить тебя» звучало несколько саркастично, пусть даже это и было правдой. «Прости за то, что я такой властный придурок, но это все для твоего же блага» тоже не сработало бы.

Вздохнув, я вылез из постели и подошел к двери. Тихо приоткрыв ее, я оглядел коридор и увидел слабую полоску света, сочащуюся из-под двери. Я медленно подошел к ее спальне и постучал в дверь.

Тишина.

Значит, моя девочка заставит меня постараться.

Вздохнув, я повернул ручку и открыл дверь. Она лежала спиной к двери. Было непонятно, спала она или нет, но она явно плакала, неконтролируемо сотрясаясь всем телом. Я кинулся к ее кровати и забрался под одеяло.

- Ш-ш-ш, Белла. Все хорошо… - прошептал я ей на ухо, прижимая ее спиной к своей груди. Ее глаза были закрыты, и я понял, что ей снился один из ее кошмаров. Это случалось как минимум раз за ночь на протяжении последних двух недель. Единственное отличие было в том, что все это время я был рядом с ней и мог своими прикосновениями убаюкать ее. Но сегодня я вывел ее из себя так сильно, что она решила продемонстрировать мне, насколько она независима, и мучиться в одиночестве.

К черту эту хрень.

- Белла, - тихо прошептал я, нежно поглаживая ее по волосам. – Малыш, я здесь. Я так сильно тебя люблю. Пожалуйста, проснись, - я поглаживал ее по спине, по волосам, целовал ее в шею… делал все, чтобы она поняла, что я здесь. Это не заняло много времени. Через пару минут ее дыхание стало приходить в норму, а дрожь начала стихать.

Я не мог не замечать волнения, которое испытывал всякий раз. Я ненавидел то, что ей постоянно снились сны о той ночи. Но мне нравилось то, что я мог позаботиться о ней. Что моих прикосновений и моего голоса было достаточно, чтобы успокоить ее.

- Вот так, - похвалил я, зарываясь лицом ей в шею. Я вдохнул ее запах, который никогда не переставал оказывать свое собственное успокаивающее воздействие. – Все хорошо, милая.

Белла зашевелилась, и я понял, что она просыпается. Я притянул ее ближе к себе и поцеловал в волосы.

- Правда? Все хорошо? – ее голос был уставшим и дрожащим.

- Конечно, правда, - прошептал я. Она развернулась лицом ко мне, и мы соприкоснулись носами. Я нежно погладил ее по щеке, и она закрыла глаза, тая под моими прикосновениями.

- Выключишь свет?

Я улыбнулся и отодвинулся от нее, только чтобы выключить свет ночной лампы. Она уткнулась лицом мне в грудь, и я обвил ее руками, прижимая ее ближе к себе. Несколько минут мы пролежали в уютной тишине, пока я не набрался смелости.

- Прости, малыш.

- Ты тоже прости, - прошептала она, целуя меня в грудь.

- Просто я люблю тебя, - предложил я в свою защиту. – Если с тобой когда-нибудь что-нибудь случится… если я потеряю тебя… - мой голос сорвался, когда меня поглотила правдивость собственных слов. Желудок скрутило в ответной реакции, и я притянул ее еще ближе.

- Мне страшно, - призналась она шепотом. – Что если я никогда не забуду ту ночь? Что если ночь за ночью буду просыпаться от одного и того же кошмара? Что если я слишком напугана, чтобы выходить из дома? Идти на занятия? Спать одной?

- С последним все просто, - улыбнулся я, целуя ее в висок. – Тебе никогда не придется спать одной.

- Тебе в конце концов придется вернуться к ночным сменам.

- Не обязательно.

- Но тогда он выиграет, Эдвард. Разве ты не понимаешь? Он будет держать меня здесь, как в ловушке. Будет контролировать мое настроение. Мои сны. Мою карьеру. Мою способность заботиться о сыне. Наше будущее. Он не может победить, Эдвард! Мы не можем допустить это. Он не может контролировать нас. Мы не можем позволить ему достать нас.

Я понимал, что она права. Мое поведение чрезмерно опекающего придурка, не позволяющего ей жить своей жизнью, давало Митчу именно то, чего он хотел.

Контроль.

Контроль над нами.

Контроль над ней.

Прошедшие две недели он имел над нами полную власть, и эту чертовщину нужно остановить.

- Он не может достать нас, - повторил я ей ее же слова. – Ничто не может достать нас, малыш, - я нежно гладил ее по щеке, и она довольно вздохнула, уткнувшись мне в грудь.

- Я люблю тебя, - прошептал я. – И я обещаю. Больше никаких нянек. Никакого парня-неандертальца.

Я кожей почувствовал, как она улыбается. – Я тоже тебя люблю. И спасибо. Спасибо за то, что любишь меня. За то, что защищаешь меня. И за то, что держишь обещание.

Она уснула за считанные минуты, а я лежал, слушая ее тихое сопение в темноте спальни.

Уже начиная засыпать, я улыбнулся, осознав, что мы только что пережили свою первую ссору. Мы орали и хлопали дверьми. Но к концу вечера вот они мы – лежим в объятьях друг друга.

Мы были правы.

Ничто не сможет достать нас.