Fearless is having fears.
Я сделала глубокий вдох и обернулась. Виктория Каллен смотрела на меня, прищурив густо подведенные глаза и накручивая на палец крутой рыжий локон. На безукоризненно накрашенных блестящих губах играла кривая, не предвещавшая ничего хорошего улыбочка, а за ее плечом стояли Джессика и Лорен - обе в коротких юбках и сапогах на невообразимых шпильках, в куцых куртках с меховыми капюшонами и одинаковыми презрительными гримасами на холеных физиономиях. Эта троица - единственные, кто почему-то считает меня особенной. По крайней мере с самого первого дня нашего знакомства они меня ненавидят изо всех своих обостренных безуглеводными диетами сил. Раньше Виктория заливала чернилами мои тетради, подкладывала кнопки мне на стул и подбрасывала на мою парту записки со словами «Мы тебя ненавидим» или «Готовься к худшему, детка» и подписями всех моих одноклассников, и я ревела в туалете, пока верная Элис носилась по школе и выясняла, что Виктория просто заставила остальных подписать ее послания. Теперь она пишет губной помадой оскорбления в мой адрес на стене школьной раздевалки, под хохот своих прихвостней предлагает сто долларов тому «герою», кто согласится пригласить меня на свидание, и больно толкает меня плечом, сталкиваясь со мной в коридорах. Ну и конечно же ни тогда, ни теперь она не упускает случая оскорбить меня и унизить словом или делом всякий раз, когда я оказываюсь в пределах ее досягаемости. Мне до слез стыдно даже думать об этом, но я ее боюсь. Годы нескончаемого ада, в который она превратила мою школьную жизнь, выработали во мне какой-то рефлекс, инстинкт ужаса, и каждый раз, когда я ее вижу, все во мне скукоживается и леденеет, предчувствуя неминуемую боль.
- Изображаем из себя красотку, м-м? - склонив голову набок, спросила Виктория, окинув меня
позабавленным взглядом, и ее прихехешницы испустили одинаковые ядовитые смешки.
- Викки, шла бы ты... - бросила Элис, прервав свой телефонный разговор.
- Кроська, не лезь в лазговоры взлослых, - издевательски просюсюкала Виктория, изобразив детский выговор, и, вновь повернувшись ко мне, заявила: - Милое платье. Решила попытаться подцепить кого-нибудь, а клюнули только эти две? - она со смешков кивнула в сторону Элис и Розали.
- Иди куда шла, - раздраженно сказала я, храбро взглянув в ее размалеванные глаза, и тут же ощутила, что не могу, не могу физически выиграть в эти гляделки. Я боюсь ее, и... она сестра Эдварда. И это из-за моей глупой, жалкой, извращенной нелепой влюбленностью логики делает ее каким-то высшим существом, несмотря на то, что большей испорченной, лишенной даже намека на совесть и душу сволочи не видывал свет.
Виктория широко улыбнулась.
- А я сюда и шла. Это наша скамейка, так что советую вам исчезнуть, и поскорее.
Розали закинула ногу на ногу и исподлобья посмотрела на нее, и не подумав встать со скамейки. Внутренне заледенев от жалкого, запуганного ощущения своего бессилия, я заставила себя подойти и сесть с ней рядом. Виктория медленно приблизилась к нам, скаля белые зубы в достойной упыря ухмылке.
- Вы что, плохо слышите? - поинтересовалась она. - Недотрах сказывается уже и на ушах?
- Поговоришь еще - пожалеешь, - тихо и очень спокойно ответила Розали, и я недостойно позавидовала ее недостижимой для меня смелости.
- И что ты сделаешь? Побежишь жаловаться своему парню?- в притворном ужасе воскликнула Виктория. - Ой, забыла - у тебя ведь его нет.
- Расквасить тебе мордочку я смогу не хуже парня, дорогая, - с ледяной злобой произнесла Розали. - Хочешь убедиться?
- Не порть маникюр об эту корову, - вмешалась Элис. - Идемте отсюда, а то тупостью разит так, что нечем дышать.
Она схватила меня и Розали за локти и потянула за собой от чертовой скамейки и троицы мегер, отвратительно хихикающих и отпускающих в наш адрес мерзкие комментарии.
- Белла, - услышала я оклик Виктории, - найди себе парня хотя бы для прикрытия, а то у нас лесбиянок не любят!
Боже, как эта фурия и Эдвард могут быть родственниками, как?! Такое только в греческих мифах бывает: что монстры и боги рождаются от одних и тех же родителей.
Элис решительно шагала прочь из парка, опять разговаривая по телефону, а мы с Розали молчаливо шли следом за ней. Выйдя за ворота на ожившую, полную прохожих, позолоченную солнцем улицу, она что-то тихо и грустно ответила по мобильному, убрала его в карман и с тяжелым вздохом сказала:
- Это из «Нью-Йоркера».
- Ух ты, они тебя берут, берут? - восторженно воскликнула я.
Элис помимо всего прочего еще и пишет очерки и всевозможные философски-психологические эссе и отсылает их разным издательствам в надежде получить публикацию. Ее зарисовка об Эшли Уилксе и жизни в мире, которого больше нет, довела меня до слез. А психоанализ Волан-де-Морта - это просто бомба.
Элис покачала головой.
- Нет... - тоскливо ответила она. - Сказали, что это не совсем их тематика и что у меня слишком неформальный стиль написания... Но что они обязательно возьмут меня на заметку.
Мы с Розали дружно вздохнули. Бедная Элис. Такие отказы она выслушивает уже раз в сотый, не меньше. Я бы давно лишилась последних крох веры в себя, а ей все нипочем, она и не думает сдаваться. Кажется, каждая новая неудача ее только подстегивает стараться больше и работать упорнее.
- Джаспер хочет начать репетицию в два, - сказала Элис прежде, чем мы успели выразить ей свое сочувствие. - Так что мне пора бежать. Держи, - она вручила мне фотоаппарат. - И чтобы к вечеру завела страницу на фейсбуке! Приду - проверю! - и, подмигнув на прощание, она вприпрыжку направилась вниз по улице. Красный шарф вишневой струйкой развевался у нее за плечом.
Я вопросительно посмотрела на Розали.
- Может, посидим в кафе? - предложила она. - Я заодно проверю, не нужна ли Анжеле помощь.
Я согласилась, и мы направились назад в «Кофепийцу». Разговор не клеился - Розали явно была занята мыслями о чем-то своем, расшевелить ее у меня так и не получилось - и поэтому я бесцельно смотрела по сторонам, улыбаясь встречавшимся по пути знакомым и наслаждаясь мягким свежим теплом осеннего дня. И именно поэтому заметила, как открывается стеклянная дверь книжного магазина на противоположной стороне улицы и из нее выходит брат фурии и мой греческий бог. Эдвард.
Небрежно свернутые трубкой ноты подмышкой, глянцевый том астрономической энциклопедии в руке, привычно растрепанные волосы - единственное, что нарушает гравюрное совершенство его образа, и даже ничем не примечательная одежда - джинсы и темно-красная куртка - на нем отчего-то кажутся неуловимо старомодными и романтичными. Знаете, есть такие календарики-голограммы: на них нарисована одна картинка, а когда чуть-чуть поворачиваешь их, появляется совсем другая. Вот так же и Эдвард. Не такой... не только такой, каким выглядит. Я бы совсем не удивилась, если бы он оказался каким-нибудь супергероем, прячущимся под прикрытием обыкновенного старшеклассника, или заброшенным в будущее средневековым принцем, как в «Кейт и Лео».
Эдвард чуть улыбнулся, вдыхая солнечный осенний воздух, окинул улицу рассеянным взглядом, его глаза встретились с моими и, улыбнувшись шире, он воскликнул:
- Привет, Белла! Здорово выглядишь!
Солнце как будто полыхнуло с тропической жаркой яркостью, я смущенно и польщено улыбнулась, отвела взгляд, чтобы Эдвард не смог прочитать в нем все, чего сам он совсем не чувствует. Розали поприветствовала его кивком головы, и я, взяв себя в руки, ответила что-то уместно вежливое на его слова, он пожелал нам хорошего дня и зашагал дальше по улице, а я провожала его глазами и чувствовала себя так, словно превратилась в губку и впитывала, выпивала из воздуха, из осенних луж и голубого неба голос Эдварда и первый в моей жизни комплимент.
Это правда - никто раньше не говорил мне, что я здорово выгляжу, не считая Элис, рассыпающейся в восторженных возгласах каждый раз, когда у меня получалось заставить себя воспользоваться хотя бы блеском для губ.
В кафе мы просидели еще часа два, обсуждая неотвратимо приближающийся Хэллоуин. Анжела ломала голову над выбором костюма, листая Elle в поисках идей, Розали безапелляционно заявила, что у нее нет времени на хождение по дискотекам и отвергала все доводы в пользу необходимости хоть иногда развлекаться, которые Анжела ей приводила, а я молча пила свой капуччино и изнывала от смешанного с азартным нетерпением страха, похожего на предэкзаменационный. Я никогда не хожу на вечеринки и танцы - точно так же, как не ношу каблуки и юбки. Это просто не для меня. Но отказаться от приглашения на вечеринку Элис так же невозможно и так же бессмысленно даже пытаться это сделать, как отказываться от диспансеризации или месячных. Твоего согласия просто-напросто никто не спрашивает. И к тому же Хэллоуин - это не обычная вечеринка.
Сколько я себя помню, я всегда обожала книжные описания маскарадных балов и карнавальные сцены в фильмах и всегда мечтала разок побывать на таком костюмированном празднике, где я буду не собой, а кем-то совсем другим, где моя серая, посредственная личность будет надежно спрятана от всех глаз под париком, костюмом и маской. А затеваемый Элис праздник давал мне такую возможность - разве можно было ее упустить?
И к тому же раз уж я буду не я, а совсем новая, яркая и другая, то, может быть, со мной в этот день произойдет что-нибудь тоже новое, яркое и другое?..
Звякнул дверной колокольчик, и по громкому, ввинчивающемуся в мозг цоканью каблуков я уже поняла, кто пришел. Общение с представителями греческой мифологии для меня на сегодня, оказывается, еще не закончилось.
Проходя мимо, Виктория как будто случайно толкнула бедром наш столик, и выплеснувшийся из моей чашки кофе залил журнал Анжелы и пролился на мое платье.
- Ой, какая я неловкая! - прикрыв ухмыляющиеся губы наманикюренными пальчиками, воскликнула Виктория под одобрительное хихиканье Лорен и Джессики, и прежде, чем кто-то из нас успел ответить хоть что-то, прошагала в другой конец залы, к свободному столику.
Анжела с тяжелым вздохом поднялась со стула, вытаскивая из кармана рубашки блокнот и ручку, но Розали выразительно покачала головой, взяла у нее блокнот и решительно направилась к занятому тремя гарпиями столику. Мы с Анжелой обменялись мрачными понимающими улыбками. Тут уж Виктория свое получит: Розали была единственной девушкой во всей школе, не испытывающей в присутствии Виктории никого стрепета - ни испуганного, ни восхищенного, и потому рыжая фурия предпочитала лишний раз ее не задирать.
Однако наши ожидания не оправдались. Розали предельно корректным тоном осведомилась, чего желают заказать три горгоны и не позволила себе ни единого невежливого слова в ответ на фонтан колкостей и насмешек, которыми был густо уснащен заказ трех порций сангрии и шоколадного фондю.
- Крысиный яд у меня в сумке, бери смело, - тихонько пробормотала Анжела, когда Розали с непроницаемым лицом прошла мимо нашего стола к дверям кухни, и сумрачно перевернула слипшиеся мокрые страницы своего журнала. - Надеюсь, Элис не позвала этих трех на свою вечеринку!
- Их не надо звать, они сами придут, - вздохнула я. - Наглость - второе счастье.
- За неимением первого.
- Думаешь, они не счастливы? - поразилась я. Очень гнусно так думать, но будь я такой самолюбивой и непробиваемой стервой, как Виктория, я была бы счастлива!.. Я была бы счастлива быть кем угодно другим.
- А что счастливого в том, чтобы быть сволочью? - философски ответила Анжела.
Розали появилась из дверей кухни, держа в руках поднос с тремя гранеными стаканами сангрии. Все три почему-то стояли на самом краю подноса, грозя вот вот его перевернуть, но прежде чем я успела понять, что Розали собирается сделать, она это уже сделала: подойдя к столу «сволочей», она споткнулась о собственную ногу, поднос чуть накренился, и все три стакана опрокинулись, окатив горячими винными брызгами завизжавшую Викторию, ее лежавший на столе дорогущий мобильник, осыпанную стразами сумочку и перчатки.
- Ой, прости, я такая неловкая! - воскликнула Розали, картинно прикрыв ладонью рот. - Разумеется, пролитые коктейли не будут включены в счет.
Мы с Анжелой смотрели на нее с испуганным восторгом во взглядах. Конечно, Виктория нажалуется, и высокое начальство устроит Розали разнос и спасибо если не уволит. Но я бы отдала все работы на свете за то, чтобы ничегошеньки не бояться - так же, как Розали.
Виктория вскочила со стула, ее рыжие волосы, казалось, шевелились и раздувались, как дым над кратером извергающегося вулкана. Розовая струйка вина сбегала по ее шее на белую шелковую блузку.
- Ты об этом пожалеешь, - прошипела она, вонзаясь ненавидящим взглядом в лицо Розали, как кинжалом. - Очень пожалеешь!
Она схватила со стола свои вещи и метнулась к выходу из кафе, распахнув дверь с такой силой, что та врезалась в стену и с грохотом захлопнулась за ее спиной. Лорен и Джессика побежали следом за своей предводительницей.
Розали повернулась к нам с торжествующей улыбкой, и мы дружно зааплодировали ей.
- У тебя же теперь будут неприятности!.. - не сдержалась я. - Может, не стоило...
- Еще как стоило! - решительно ответила Розали. - Сколько можно терпеть эту крашеную стерву?
- Крашеную?
- Разуй глаза, не бывают рыжие от природы волосы настолько рыжими! - Розали взяла со спинки стула свой плащ и сумку и покаянно сказала: - Анж, извини, что устроила этот бардак и бросаю тебя, но миссис Клируотер меня уже ждет...
Миссис Клируотер - владелица маленького букинистического магазинчика, который наполовину магазин, наполовину библиотека и по совместительству лавка всевозможных редкостей. По вечерам Розали помогает ей с картотекой и расстановкой книг, это вторая из трех ее работ. А на третьей работе она репетиторствует: учит первоклашек французскому и помогает им с домашними заданиями. Зачем ей столько работ - уму не постижимо, учитывая, что ее семья - самая богатая в городе.
Розали ушла, а я еще немного посидела с Анжелой, снова погрузившейся в размышления о костюме для грядущей вечеринки, а когда на улице начало темнеть, вспомнила, что со своим пирогом, фотосессией и греческой мифологией совсем забыла приготовить что-нибудь на обед, а Чарли уже вполне мог вернуться с работы.
Однако подтвердить титул образцовой дочери мне не удалось по причинам, от меня совершенно не зависящим. Я не успела даже открыть входную дверь своего дома, как позади меня на дороге раздался шорох автомобильных шин, а обернувшись, я увидела высовывающуюся из окна своей машины Элис с маниакальным шопоголичным пламенем в глазах.
- Беллс, бери кошелек и поехали! - воскликнула она.
- Куда? - опешила я.
- Как куда? - возмутилась она. - В Порт Анджелес за нарядами на Хэллоуин, конечно! Или ты уже забыла про мою вечеринку? - и она обиженно надула губы.
Я ведь уже говорила, что с Элис спорить невозможно и бесполезно?..