Я сижу спиной к коробке с надписью «Эдвард Мейсен Каллен"и смотрю на кровать.

Я насчитал одиннадцать часов с тех пор, как Изабелла сломалась. Одиннадцать часов с тех пор, как Эммет подошел к двери, покрытой кровью и грязью. И одним жестким кивком дал мне знать, что тело было уничтожено после того, как щёлкнул лезвием по ещё одной шее.

После одиннадцати часов единственный свет в номере – от помех по телевизору и горящий конец моей сигареты. Я задернул занавески и запер двери, когда облил ее работу.

Ее коробка со мной. Доказательства, которые она собрала, информация, которую она узнала. Наша запись.

Я поднимаю свой телефон с пола и перекидываю его из руки в руку. Мои глаза двигаются между ней и номером, который я набрал.

Все здесь, раскидано и разбросано передо мной на полу.

Святилище, которое она никогда не признает.

Есть фотографии моих жертв и бумаги, которые она написала. Файл толще, чем телефонная книга валяется у моих ног, заполненный деталями каждого убийства, помеченный именем и датой.

Она проверяет свои исследования, дотошна и немного навязчива.

Я просматриваю их, читая каждую крупицу работы, которую была вложена. Читаю и пишу свои собственные заметки, и когда заканчиваю, то смотрю на Изабеллу. Снова и снова.

Я беру на себя все ее обязанности.

Она связана. Запястья и лодыжки. Связана и перевязана.

В равной степени это защита, и мое собственное развлечение видеть ее связанной, как животное.

Нет ничего прекраснее, чем видеть ее такой.

Просто смотреть на нее.

Она как болезнь, которая накачала мой позвоночник и сделала дом в моем сознании.

Она разрушает каждую мою мысль, овладевает каждой моей мечтой.

Она понятия не имеет, какой силой обладает.

"Вы пытались поставить мне диагноз", — смеюсь я в темной комнате, вонзая кончик ножа в деревянный пол под собой и нажимаю "отправить".

Я вырезаю слово, которое смотрит на меня с вершины кучи бумаг лежащих на полу, как я жду.

Снова и снова, все труднее и труднее.

Социопат.

— Интересно, что у тебя на уме, — шепчу я ей, наблюдая, как она извивается на кровати. — Не приятно? Или ты фантазировала о том, чтобы поиграть со мной в игры?

Я хочу разбудить ее, потребовать ответа, но снова Изабеллу спасает решительный голос моего отца.

— Эдвард? Я не думал, что услышу тебя какое-то время.

— Все изменилось. Люди были убиты. Изабелла окончательно свихнулась. — Я нажимаю на нож когда мой взгляд доходит до голых ног Изабеллы.

— Что случилось, сынок? — забота обволакивает его голос.

Я должен злиться на то что это не для меня, но прямо сейчас Изабелла действительно может получить заботу.

— Она пыталась убить проститутку, которую я нашёл на улице. — Я смеюсь, думая о том, на сколько должно быть, она была зла, чтобы изрезать эту женщину так, как она это сделала.

— Что? Зачем ей это делать? Что случилось, Эдвард?

— Ничего не случилось. Она сошла с ума. Я не знаю. Она была в порядке, когда мы пошли спать.

Я потираю затылок, гадая, что я мог пропустить, пока она лежала рядом со мной в постели.

— Ты сделал что-то, что могло расстроить её?

— Разве я не делал этого всегда? — Смешок слетает с моих губ, прежде чем я смог остановить его, но я не скрываю улыбки.

Конечно, я расстроил ее. Сломанная лампа расстроит ее.

— Сейчас не время полировать свое эго. С твоей женой, может быть что-то не так.

Я могу только представить, как Карлайл идеально отбелил зубы, соединяя их вместе, когда он сидит за своим столом.

— Для моего эго всегда найдётся время.

— Почему ты позвонил мне?

Я сижу, скрестив ноги и вздыхая вслух, разгоряченный этим разговором. — Я не знаю, что с ней делать.

Я привязал ее к кровати, но что-то подсказывает мне, что этого может быть недостаточно, и я не могу держать ее так вечно.

— Позаботься о ней. Покажи ей, что и должен был показать ей с самого начала.

Молчание. Я отдал Изабелле всего себя, когда мы поженились. Нет никакой части меня, которая ей бы не принадлежала.

— Разве меня недостаточно?

У меня образовывается трещина в груди, когда думаю об этом, и моя хватка на ноже усиливается.

—Полюби ее, Эдвард.

Это звучит так чертовски легко, из его уст , но он не я.

И она не принадлежит ему.

— А кто сказал, что я этого не делал? — рычу я, готовясь бросить телефон в спящую женщину на моей кровати.

— Ты любишь ее?

Больше тишины.

— Ты должен понять, сынок. Белла на тебя не похожа. Ее эмоции, ее мысли, она любит тебя. Там, где ты видишь в ней объект, то она видит в тебе любовника и мужа.

— И она для жена, — шипел я на него.

У меня было много недостатков, но я не входил в число идиотов. Я знаю, что ее эмоции отличаются от моих. Это одна из причин, по которой меня к ней тянет.

— Жена, на которой ты женился, только потому что не хотел, чтобы она была чья либо ещё. Ты считаешь людей собственностью. Но она не была ей.

Она видит во мне одержимого. Ее записи, ее пристрастие к моему делу, ко мне. Это всего лишь доказательство того, что она похожа на меня.

Ты не можешь любить без одержимости, и ты не можешь жить без нее.

— Я послал тебе кое-что. Для Изабеллы. — Одно её имя произнесенное им, и я знаю, что он улыбается.

— Я получил твоё письмо.

Он делает паузу, и я знаю, что он собирается выразить свое отвращение к моей идее.

— Хорошо. Тогда мы закончили.

У меня нет времени на его нытье. Я бы лучше потратил свое время на планирование и наблюдение за Изабеллой.

— Эдвард? — Ее хриплый голос потрясает меня, и я с силой опускаю нож на пол, наблюдая, как он держится и колеблется.

— Пришло время поиграть.

Я щелкаю телефоном, как только Карлайл начинает кричать мое имя, и подхожу к ней.

— О, хорошо! Ты проснулся.

Я подношу руки при этом громко хлопнув, заставляя ее вздрогнуть.

— Что ты со мной сделал? — Она смотрит на свои запястья при этом сильно дергая за ткань, сковывающие их.

Ее молочно-белая кожа красиво смотрится на фоне темных нитей.

— Ты сделала очень плохую вещь, Изабелла. — Я покусываю большой палец, когда смотрю на нее, дергающейся связанными конечностями, то всеми вместе, то отдельно. — Очень, очень плохую вещь.

— Она была мной. Я имею в виду... она была похожа на меня. Я думала, что это я, и я думала, что ты с ней. Я думала ты...— Она смотрит на всё вокруг дикими глазами, но не на меня.

— Скажи это, Изабелла. — Это опьяняет, наблюдать за ней, но мне нужно услышать эти слова.

Мне нужно услышать, как она это произносит.

— Трахнул ее, — плюет она мне в лицо, пытаясь сорвать свои путы.

Я завязал их крепче, чем нужно, но следы, которые они оставят, уже сводят меня с ума.

— Это то, что тебе нравится, не так ли? Копия? Тот, кого можно трахнуть и уничтожить без угрызений совести. Ты всего лишь больной ублюдок, которого папа недообнимал в детстве, поэтому ты вымещаешь это на мне.

— Значит, ты ревнуешь? — Я игнорирую ее триаду о папочке и смеюсь над ней, когда двигаюсь вокруг фотографий у своих ног, наблюдая, как она смотрит на меня.

Ее лицо дергается, когда она видит, что у меня есть.

— Эдвард? — Страх охватывает ее лицо, когда она понимает, что у меня есть.

Я помню этот взгляд. Столько страха на таком лице, в таких огромных карих глазах, и все, о чем я могу думать, как это быть внутри нее.

Трогать ее. Трахать ее. Заставить ее умолять.

— Не нравится то, что ты видишь? — Я вытаскиваю фотографию Элис и машу ей перед ней.

— Где ты их взял?

— В нашем доме.

Я пожимаю плечами, складывая несколько бумаг в свой собственный файл.

Чтение ее слов, ее мыслей, её ревность, это возбуждает больше, чем простое наблюдение.

— Ты никогда там не жил. — Она плотно сжимает кулаки, стоит мне провести окровавленным пальцем по лицу Элис.

— Игра слов.

— Ты не имел права! — кричит она, ее сопротивление становится более безрассудной. — Прекрати это!

— Неужели ты совсем меня не знаешь, Изабелла? — спрашиваю я, ухмыльнувшись себе. — И прекрати это, пока ты не навредила себе. Я не хочу сейчас очищать всё вокруг от крови.

— Действительно? Не приведи Господь мне оказаться в твоей больной голове, — смеется она, дёргая запястье, расшатывая изголовье кровати.

— Бедная малышка, Изабелла. Каково это, должно быть не просто, жить в твоей маленькой голове. Папина дочка не добившееся своего?

— Я ненавижу тебя! — кричит она, и это одна из самых красивых вещей, которые я когда-либо слышал.

— Я тоже тебя ненавижу. — Прикасаюсь к ее пальцам, нуждаясь в контакте. — Теперь помолчи, я читаю.

— Сексуальные потребности Эдварда подпитывают его фантазии с женщинами, которых он похищает и убивает.

Я поднимаю на нее глаза и смотрю, как она вздрагивает от моих слов.

— Ты знала, что я думал о тебе, когда они прикоснулись ко мне, не так ли? Ты трогала себя, когда читала мои файлы?

— Пожалуйста, не делай этого. — Она дергает за свои верёвки сильнее, когда я перетасовываю ее документы.

— Ты не хочешь мне нравиться? — спрашиваю я, надувая губы, наблюдая, как ее глаза становятся безумными.

— Ты ведешь себя жестоко. — Ей это нравится.

— Тебе нравится, когда я жесток, Изабелла. Ты можешь это признать. Я никому ничего не скажу. — Я подношу палец к губам и дарю ей кривоватую улыбку.

—У Эдварда наблюдается психологическое расстройство, которое возможно, связанно с детской травмой. — Я читаю вслух, запоминая слова написанные ею.

— Так вот, что ты решила? Полагая, что я был травмирован в детстве? Ты придумала историю, чтобы согласиться с ней? Стало ли легче выносить это? — Я выкидываю листы бумаги, ища информацию, которую даже не уверен, что хочу узнать.

— Развяжи меня.

— Где во всём этом самое интересное? — Я отодвигаю бумаги в сторону и двигаюсь к кровати, проводя пальцами по гладкой коже ее голени.

— Нет не так. — Она извивается, когда мои пальцы достигают ее бедра.

— Нет, именно так. — Я наблюдаю, как ее ноги дрожат, когда я впиваюсь ногтями в её колено.

— Эдвард. — Протягиваю руку и глажу ее лицо, наблюдая, как ее глаза закрываются.

Мне всегда нравилось, как ее кожа чувствовалась напротив моей.

— Ты мне нравишься такой. Борющийся. Хотела, чтобы я прикоснулся к тебе, но отказываешься насладиться этим.

— Тебе нравится мой страх, — шипит она.

— Конечно. Но мне больше нравятся твои ноги, обернутые вокруг моего лица. — Мои губы прижимаются к ее колену, и это как попробовать ее в первый раз.

— Не надо, Эдвард. — На её лице отражается улыбка, когда она смотрит на меня.

— Ты мокрая, детка? — Ее голова вжимается в подушку от моих слов .

— Ты думаешь, мне это нравится? — бормочет она, пытаясь оторваться от меня.

Два пальца скользят внутри нее, и стон слетает с её губ.

— Я знаю, что тебе это нравится.

Предыдущая глава