Небо окрашивал оранжевый закат, солнце садилось все ниже, и очертания величественного замка, стоящего на берегу огромного озера, становились все призрачнее. Сегодня студенты, преподаватели и приглашенные гости весь вечер провели на открытом воздухе, но не было обильного количества огневиски, шашлыков и танцев: в этот вечер хоронили Альбуса Дамблдора.
Белая гробница была опущена в землю, прощальные речи отзвучали, и все разошлись. Только один человек находился сейчас вне замка — это был Гарри Поттер. Он в полном одиночестве стоял на берегу озера и смотрел на зеркальную гладь воды, на которой отражалась тускнеющая полоса горизонта, ветви ив у самого берега и он сам — худой паренек в дурацких круглых очках, с уродливым шрамом на лбу и волосами, которые, казалось, никогда не видели расчески. Мантия на нем была распахнута, словно раздвигающаяся дверь, на бледном лице застыло выражение глубокой задумчивости.
Гарри Поттер не знал, что делать теперь, когда его мудрого наставника больше нет. Искать крестражи самому? Рон и Гермиона захотят отправиться с ним, но он не может рисковать ими...
Сзади что-то тихо хрустнуло. Подумав о белках, Гарри снова уставился на зеркальную гладь воды. Теперь отражение показывало, что на берегу он был не один.
- Гермиона, зачем ты пришла? Возвращайся в гостиную.
Возвращаться в гостиную девушка отказалась, однако проявила свойственную ей тактичность: не надоедала, не приставала с расспросами и не заглядывала Гарри в лицо, по которому наверняка катились две-три капли соленой воды.
- Я говорила с Джинни, - осторожно начала Гермиона.
Гарри едва удержался, чтоб не закатить глаза.
- И я думаю, что, расставшись с ней, ты погорячился, - продолжила Гермиона, покосившись на Гарри из-под полуопущенных ресниц. - Она очень переживает. Знаю, ты расстроен смертью Дамблдора, но Джинни... Она так несчастна...
Гарри это знал, но только так он мог обезопасить Джинни Уизли.
Несколько минут они с Гермионой просто молчали.
- Будет война, - сказал наконец Гарри. - Я бросаю школу и иду своей дорогой.
На последнем слове его голос предательски дрогнул, но решимость осталась тверда как скала.
- Без нас? Ни в коем случае, - так же твердо заявила Гермиона.
Они переглянулись, и в следующую секунду Гермиона уже висела у Гарри на шее. Она была так близко, что Поттер слышал, как часто-часто билось ее сердце, чувствовал тепло, пульсирующее во всем ее теле, мог даже ощутить на кончике языка своеобразный вкус ее магии: корица, книжная пыль и сухая мята, которую Гарри так любил жевать в детстве. Этого сейчас и не хватало — простого человеческого тепла, понимающего сердца.
Из озера показался Гигантский Кальмар, и волшебный момент был испорчен.
Гермиона отстранилась. Гарри поправил покосившиеся очки.
- Идем в гостиную, в камину, - предложила Гермиона, протянув другу руку.
Гарри послушно взял теплые пальцы в свою костлявую мозолистую ладонь и пошел за девушкой в замок. На душе стало чуть легче, потому что рядом была верная подруга.
* * *
На следующий день все разъехались, и Гарри с Гермионой увиделись снова только на операции «Семь Поттеров». Когда Гарри увидел Гермиону, стоящую подле Рона и о чем-то негромко говорящую, в сердце что-то кольнуло. Всего на несколько секунд Гарри осознал, что его подруга действительно девчонка, пусть простенько одетая и с широкой щелью между двумя передними зубами, но все-таки девчонка, причем не самая дурная. В душе всколыхнулась чернейшая вольдемортовская зависть — дико захотелось, чтобы Гермиона стояла подальше от Рона, чтобы держала за руку не его, а Гарри.
Несмотря на то, что в доме было полно волшебников, что на идеально отполированной кухне тетушки Петуньи смеялись близнецы, а в прихожей целовались Билл и Флер, Гарри стоял и пялился на Гермиону как... Ну, к примеру, как Билл на Флер. Или как Римус на Тонкс.
- Я полечу с Тонкс, я уже говорил? - болтал языком Рон.
Гермиона устало кивнула и бросила взгляд на Гарри — сердце у того вдруг упало в пятки, ему показалось, что все действия Гермионы — это важно, это имеет какой-то смысл.
Волшебный момент опять же был испорчен, на этот раз Грюмом, рявкнувшим на целующихся в прихожей Билла и Флер.

Они появились из ниоткуда. Они — то есть Пожиратели Смерти, разумеется. Гарри, летевший в коляске мотоцикла Хагрида, мгновенно потерял из виду всех остальных. Мотоцикл попал в завихрение и перевернулся в воздухе — Гарри и Хагрид едва удержались на нем. За ними летело около дюжины преследователей, впереди всех — Пожиратель с накрашенными глазами, в клепаных напульсниках, ошейнике с шипами и шарфике в черно-розовую клеточку.
Как только Гарри оправился от шокирующего зрелища, он закричал:
- Хагрид, надо вернуться, там остальные! Там Гермиона! И Рон!
Мотоцикл яростно взревел, заглушив слова Хагрида о невозможности выполнения просьбы. Мысль о том, что с Гермионой может что-то случиться, казалась просто невыносимой.
Ряженый Пожиратель подлетел поближе и произнес какое-то мудреное заклинание — коляску срезало, и она на огромной скорости понеслась вниз, к земле. Там, где только что был Гарри Поттер, осталось пустое место...

Никто еще, проезжая на машине мимо зеленой рощи в пригороде Лондона, не обзаводился идеей остановить автомобиль и прогуляться по этой роще, а если бы кто и сделал это, не увидел бы там ничего интересного, за исключением, разве что, глубокого озера-болота, заплывшего тиной и поросшего камышом. И уж точно никому бы и в голову не пришло лезть в это болото. Оно и правильно, потому что там жил водяной народец, не любивший бесцеремонных вторжений.
Русалка Эйяфьятлайокудль была как раз одной из обитателей сего водоема. Сейчас чешуйчатая дева плыла к своему отцу, вождю племени, чтобы рассказать об одной необычной находке.
- Что ты нашла, милая? - поинтересовался Жак, выплывая из-за массивного куста застоявшихся водорослей.
Эйяфьятлайокудль поманила отца за собой. Проплыв еще несколько склизких кустов, они оказались на илистом дне. Там лежал юноша, с ног до головы покрытый мелкими порезами (видимо, падая, он попал в деревья). Левая рука изогнулась под немыслимым углом, в круглых очках потрескались стекла, щека была разодрана почти до зубов, а на лбу красовался шрам в виде молнии, пересеченный несколькими мелкими порезами.
- Утопленник? - понимающе поинтересовался Жак. - Давненько к нам люди не заглядывали.
Эйяфьятлайокудль приложила белокурую головку с длинным ушком к груди юноши и удивленно сказала:
- Жив. Должно быть, эта штука дает ему силу, - русалка показала на волшебную палочку, которую Гарри Поттер до сих пор зажимал в руке.
Если приглядеться, можно было увидеть спокойный желтоватый свет, перетекающий из палочки прямо в Гаррину руку.
- Папуля, давай оставим его себе!
Эйяфьятлайокудль посмотрела на парня с умилением и наклонилась к его пухлым розовым губам, но...
- Дочь! - строго осадил ее отец. - Это человеческий детеныш, маг, судя по палочке. Он не может жить в воде!
- Па-апа, ну пожа-алуйста! - запричитала красавица, глядя на Гарри с нескрываемым сожалением. - Ты же знаешь ритуал оживления утопленников, знаешь, да?
- Эйяфьятлайокудль, - Жак назвал ее полным именем, что говорило о крайней серьезности ситуации, в другом случае вождь подводного народа просто сломал бы язык. - Мы не убийцы. Ты отнесешь юношу на поверхность и вольешь целебное зелье в его глотку. И не спорь, дитя мое, делай так, как я велю.
Жак вынул из чешуйчатого мешочка на хвосте склизкий флакон из темно-зеленого стекла и отдал дочери. Эйяфьятлайокудль надулась, но ослушаться отца не посмела. Подхватив безвольное тело Гарри Поттера, девушка поднялась на поверхность и вытолкнула парня на берег. Дышать воздухом было довольно-таки тяжело, поэтому русалка то и дело опускала голову в воду.
- Жаль, что я никогда не узнаю твоего имени, странный человеческий детеныш, - вздохнула Эйяфьятлайокудль и, зажав парню сломанный нос, влила внушительный флакон целебного зелья в приоткрытые пухлые губы.
Его тело дернулось и обмякло. Не удержавшись, блондинка запечатлела на губах Поттера влажный поцелуй, активно поделившись с парнем горько-соленой слизью из подъязычных мешочков.
Через несколько минут довольная Эйяфьятлайокудль скрылась под водой, и Гарри Поттер так и не увидел свою спасительницу.

ФОРУМ)))