Резкое движение, одно из таких, которые непроизвольно совершает наше тело, когда мы засыпаем, и я лечу. Куда? Мамочка всегда говорила мне, что если во сне летаешь, значит растешь. Может я ещё расту? Удар об пол. Нет.
- Ева, что случилось? – обеспокоенный голос Томаса полностью вывел меня из состояния сна.
- Что? Где? – вскрикнула я, когда теплые руки попытались поднять меня с деревянного паркета. – А почему я на полу?
- Похоже, ты упала во сне, - подавил смешок дядя, помогая мне забраться назад в кровать.
- Эй! Ты дома! – вскрикнула я, обнимая его за шею. Странно, такого я никогда не могла себе позволить. Возможно все дело в безмерной радости от того, что в моем доме при свете дня кто-то есть? Кто-то настолько милый, сильный и родной, кто заботится обо мне, закутывает меня в одеяло.
- Да, прости малыш, просто вчера мы с друзьями после работы ходили в бар. Мы всегда так делаем по субботам, - пояснил он, осторожно погладив мой лоб. – Наверное, слегка переборщил с алкоголем.
- Рада, что с тобой все в порядке. – Улыбнулась я.
- А я вот о тебе беспокоюсь. Адам сказал, что у тебя легкое сотрясение мозга и тебе нужен покой, поэтому скажи, что хочешь на завтрак, и я вмиг все приготовлю, - воодушевился Томас. – Кстати, мальчишка, который спит на диване в гостиной, тоже будет завтракать здесь?
- Какой ещё мальчишка? – проигнорировала я первый вопрос дяди.
- Он ещё на похоронах был с рыженькой девочкой. Ты что вчера вечеринку устраивала? – прищурился родственник, потрепав меня за ухо.
- Макс, - прошептала я.
В голове вихрем пронеслись события вчерашнего дня: бледное лицо Хлои, пощечина от её матери, нежный голос шерифа, пошедшего мне на уступки, и Адам, мой герой поделившийся своей кровью с подругой. Макс был там с ним, он должен был знать больше подробностей о самочувствие Хлои.
Выбравшись из плена одеяла, я запуталась в собственных ватных ногах и чуть не рухнула на ковер. Томас, вовремя успевший схватить меня за руку, резко потянул ее вверх, заставляя меня выровняться. Голова закружилась так, будто вместо сна я всю ночь каталась на карусели, а ноги почти не слушались.
- И куда это ты собралась? – слегка рассердился он, пытаясь вернуть меня в постель.
- Нет, - отчаянно сопротивлялась я. – Ты не понимаешь, Хлоя может быть уже мертва! Он должен знать!
Мои выкрики Томаса, должно быть, напугали, поскольку в следующую же секунду дядюшка крепко обхватил мой локоть, помог обуть тапочки и провел в гостиную.
Макс спал на спине, на широком диване купленном мамой ещё несколько лет назад. Одна рука друга покоилась под его головой, заменяя подушку, вторую он крепко прижимал к груди. Его легкое посапывание приятно успокаивало и дарило ощущение спокойствия и умиротворенности так же, как и легкая улыбка, игравшая на расслабленном лице.
- Макс, - тихо позвала я, слегка его потормошив, но он никак не отреагировал. Я попробовала громче. – Макс!
Карие глаза друга резко распахнулись. Несколько мучительно долгих секунд он жмурился, пытаясь сфокусироваться на моем лице.
- Ева? – сонно пробормотал он, снова закрывая глаза. – Какого хрена ты приперлась в такую рань?
- Я приперлась? Это ты дрыхнешь на моем диване! – возмутилась я, продолжая его расталкивать.
Глаза парня снова резко распахнулись и он огляделся по сторонам, вспоминая причины своей ночевки здесь. В какой-то момент он снова взглянул на меня и на его лице застыло такое грустное выражение, что я не выдержала и крепко его обняла.
- Это было так ужасно, - прошептал он мне на ухо.
Дядя понял, что нам нужно поговорить, поэтому без лишних вопросов удалился на кухню, напевая что-то себе под нос. Через несколько минут послышался шум сковородок и шипящего на огне масла.
- Она… - слезы подступили к глазам лишь от одной мысли, что они могли опоздать, и подруга уже была мертва.
- Нет, когда мы пришли, она была… - друг на секунду застыл, подбирая правильное слово, поскольку слово «в порядке», которое он хотел сказать, просто не подходило, - жива. Она была жива, Ева. – Повторил он, чтобы меня успокоить. – А потом твой вампир прокусил своё запястье и начал вливать в нее свою кровь. Я думал меня стошнит.
- Так это помогло? – не выдержала я.
- Один единственный способ это узнать – поехать туда.
Резко вскочив на ноги, я снова потеряла равновесие и, не удержавшись на ногах, упала на диван, где все ещё лежал друг.
- Ева? – в комнату, как раз «очень вовремя» вошел дядя с помидором в одной руке и колбасой в другой. Его взору предстала очень компрометирующая картина: Макс полулежит на диване, слегка прикрытый покрывалом, а я, все ещё не очень пришедшая в себя, лежу на нем, упираясь лицом в плечо друга. – Вам яичницу с колбасой или помидором?
- Можно и с тем, и с тем, - не замешкался друг, крепко беря моё лицо в теплые ладони. Дядя пробубнил себе под нос что-то типа «И это на родительском диване…» и вышел.
- Эй, если ты так хотела ко мне в постель, могла бы просто сказать, - хищно улыбнулся Макс, издеваясь надо мной.
- Прости, в следующий раз скажу, - в тон его голосу ответила я, скатываясь к краю.
Друг очень внимательно следил за моими попытками подняться, но никакой помощи не предлагал. Когда после трех минут я окончательно поняла, насколько плохо себя чувствую, он сжалился и, подняв меня на руки, отнес в спальню. Поставив вертикально у двери в ванну, он, переспросив ещё раз, справлюсь ли я сама, вышел.
Кое-как обмывшись и расчесав мокрые волосы, я надела черные джинсы, синий свитер, кроссовки и, захватив куртку, подаренную Колином, осторожно вышла из комнаты. Душ помог привести голову в порядок, тошнота прошла совсем и на замену ей пришли, непонятно откуда взявшиеся, резервные силы. Я знала, что должна быть сильной, иначе не смогу пережить сегодняшний день, оставшись в здравом рассудке.
«В последнее время сильной приходиться быть всегда» - заметила я, заходя на кухню, где уже завтракали дядя и Макс. Видеть за обеденным столом моего дома двух с аппетитом уплетающих яичницу мужчин оказалось настолько приятно, что я вновь задумалась о семье. Мало кто из восемнадцатилетних девушек мечтают выйти замуж так же сильно, как я. Только большинство из них мечтают о белом платье и внимании, а мне просто хочется прекратить своё одиночество.
Налив полную кружку горячего кофе, я присоединилась к ним. Хоть и пахло просто фантастически, (яичница была моим любимым блюдом, да и вообще жареные яйца в любом виде), есть я не стала, опасаясь возвращения тошноты.
- Ты куда-то уходишь? – поинтересовался дядя, заканчивая со своей гигантской порцией, которую я бы ела несколько дней.
- Да, в больницу к Хлое, - пояснила я, залпом выпивая целую кружку. Кофе оказался горячее, чем я думала, поэтому изрядно обжег мне горло.
- Ясно. Я сегодня вернусь поздно, буду рад, если Адам составит тебе компанию, - протянул дядя, кидая недоверчивый взгляд в сторону Макса.
- Я сегодня работаю в клубе, поэтому мы и сами раньше трех никак не вернемся, - пояснила я, поставив кружку в мойку.
Друг встал из-за стола вслед за мной и уже направлялся к выходу, как Томас окликнул меня, прося задержаться на минутку. Махнув Максу, уже успевшему выйти на улицу, я вернулась за обеденный стол и внимательно посмотрела в лицо опекуна.
- Томас, что-то случилось? – решила я прекратить затянувшееся на несколько минут молчание.
- Ева, я никогда не лезу в чужие отношения, но так как я твой опекун, имею на это полное право. – Нервный вздох. – Я не думаю, что Адам будет в восторге узнать, что в твоем доме ночевал другой мальчик.
Я глубоко вздохнула. Знал бы он, что Адам и Макс не единственные мужчины, кто был ночью в моем доме, в моей постели. Был ещё шериф. Вчера Колин был таким, будто это был не он. Всегда сдержанный, полный самодовольства, ехидности и пошлости, предстал передо мной совершенно другим человеком, то есть вампиром. Никогда бы не подумала, что он может быть заботливым и милым, а этот его подарок… Что ж, возможно Адам прав, что восхищается им.
- Ева, ты меня слышишь? – легкое касание Томаса о мое плечо, вывело из волнующих размышлений. – Я говорю, что Адам, все-таки вампир. Ты не боишься, что в приступе ревности он может просто убить твоего друга? Мы мужчины вообще очень большие собственники, а то, как он касается тебя, как смотрит на тебя – это может повлечь за собой целую кучу неприятностей.
- Нет, Томас. Не волнуйся, - успокоила я его натянутой улыбкой. – Адам доверяет мне, а я ему.
А доверяю ли я ему? Блин. Опять доверие, чертовое чувство, сгубившее не одну любовь.
- Раз ты так уверенна в этом, значит так и есть, - подвел итог дядя и с чистой совестью поцеловал меня в макушку, выходя из кухни. – Посуда на тебе. – Крикнул, поднимаясь по ступенькам на второй этаж.
- Отлично, - прошептала я.

Уже больше двадцати минут мы молча сидели в машине Макса у крыльца больницы. Нет, не погода мешала нам выйти. (Она, кстати, сегодня не бушует. Солнышко, показавшееся с самого утра, все ещё пытается хоть немного прогреть землю после вчерашнего, температура около восемнадцати градусов и, судя по веселому чириканью птиц за стеклом автомобиля, бабье лето уже не за горами). И никто не закрывал больницу, что бы мы в неё не попали, стеклянные двери были настежь открыты. Тогда, что держало нас в салоне автомобиля, спросите вы – страх! Именно всепоглощающий, душераздирающий страх услышать, что кровь Адама её не спасла, и Хлои больше нет, держал нас внутри, заставляя сердце биться настолько быстро и громко, что собственный пульс можно было отчетливо сосчитать в ушах.
- Мы два чертовых труса, - прошептал Макс, крепко сжимая мою ладонь.
- Ты прав, пойдем? – мой голос был каким-то высоким и писклявым.
- Да, - решил он, открывая дверь.
Я не стала дожидаться, пока он откроет дверь и для меня, поэтому стремительно выскочила наружу. Голова снова закружилась, поэтому пришлось крепко схватиться за полупрогнившую дверь пикапа, чтобы не угодить на все ещё мокрый асфальт. Макс, быстро сообразив, что со мной что-то не так в секунду оказался рядом (жаль, что эта секунда так разительно отличается от секунды вампиров) и помог мне.
Мы медленно, но уверенно переступили порог городской больницы и направились прямо к столу регистратуры. Молоденькая медсестра, с которой мы вчера успели познакомиться, широко улыбнулась при виде нас, растягивая ярко розовые губы.
- Добрый день, вы к мисс Беннет, да? – разглядывая Макса с нескрываемым интересом, прощебетала она слащавым голоском. Друг лишь крепче сжал мою ладонь.
- Добрый день, да. Мы к мисс Беннет. Как она? – слегка нервно спросила я, так же сильно сжимая ладонь Макса. Вот именно та секунда, которой мы боялись. Фредерик Бегбедер когда-то написал: «Бывают секунды, которые дольше других». Эта секунда была именно такой.
Девушка будто специально медлила, перенося взгляд от меня к Максу и назад, затем так же медленно облизнула свои губы.
- Вы не поверите! Это просто чудо какое-то, - вскликнула чрезмерно эмоциональная медсестра, активно жестикулируя. – Врачи, все просто в шоке! Ещё вчера она умирала, а сегодня уже говорит и самостоятельно дышит.
- Живая, - прошептал Макс, резко разворачиваясь ко мне.
- Живая! – закричала я, буквально прыгая к нему в объятия. Друг со всей силы прижал меня к себе, и мы запрыгали на месте, словно два ребенка не разрывая объятий. Нам было все равно, что подумают о нас люди главное, что Хлоя была жива.
- К ней можно? – все ещё взволнованно и немного крича, спросил он у медсестры.
- Да, палата триста семьдесят три, это… - девушка начала рассказывать, где это находится, но мы не стали слушать.
Не сговариваясь заранее, мы рванули с места и, словно сорвавшиеся с цепи щенята побежали к лифту, громко смеясь, толкаясь и обгоняя друг друга. Некоторые врачи и пациенты пытались нас успокоить, чтобы мы прекратили кричать, но, слыша их злостные «шшшшш» нам становилось ещё веселее. Это была одна из самых счастливейших минут моей жизни, которых, к слову, не так уж и много в последнее время.
Мы не могли просто стоять в лифте, когда он слишком медленно вез нас на третий этаж, да ещё и эта глупая песенка, тихо звучащая в нем… В общем я, как ненормальная тыкала пальчиком на кнопку с отметкой «3 этаж», а Макс нетерпеливо переваливался с ноги на ногу у самых дверей лифта. И, прежде чем послышался слабый писк, оповещающий, что мы приехали на нужный этаж, мы уже помогали двери открыться. Быстрым шагом, перемещаясь по коридору, мы искали нужную палату, повторяя про себя заветные три цифры: «триста семьдесят три, триста семьдесят три».
- Вот она, - крикнул Макс, сворачивая в её палату.
Я вбежала следом и наткнулась на него, все ещё стоящего в проходе, больно ударившись головой об спину друга. Уже готовясь высказать все, что о нем думаю, я подняла голову и заметила его выражение лица: боль, страх и злость. Проследив за взглядом, я развернулась к палате, где на широкой больничной койке лежала наша Хлоя. Мои глаза округлились так же как у Макса, оценивая её состояние. Красивые рыженькие кудряшки были скомканы и разбросаны по всей подушке, алые губы искусаны, глаза закрыты. Её бледное лицо, казалось, ничем не отличалось по цвету от белоснежной простыни, но это было не так страшно, как все то количество капельниц, воткнутых в обе её руки в запястьях и на сгибе локтя.
Мы, как вкопанные стояли на входе, боясь пошевелиться и произнести хоть слово. Казалось, обычное прикосновение или легкий сквозняк мог навредить ей ещё больше, хотя, куда уже больше.
«Она хотя бы больше не бьется в конвульсиях» - пронесся в моей голове ответ на воспоминание о вчерашнем её внешнем виде и самочувствии из видения медсестры.
Макс осторожно коснулся моей ладони, передавая мысли. Наверное, он так же боялся говорить вслух, как и я.
«И это чудо?» - говорило его сознание. «Ева, мне страшно даже смотреть на неё. Она, кажется, за один день килограмм на пять похудела! И это мы говорим о Хлое! В которой, от силы, было килограммов сорок!»
- Я знаю, - прошептала я, все ещё держа его ладонь. – Макс, мы долж…
Я не успела договорить, поскольку подруга пошевелилась и проснулась. Её болезненные красные глаза смотрели на нас, но осознание к ней все ещё не приходило. Она просто смотрела на нас, пытаясь понять, кто мы такие. Мы молчали, нервно сжимая, из-за всех сил ладони друг друга.
- Ева, Макс, - прошептала Хлоя пересохшими губами и расправила к нам свои тоненькие ручки.
Одновременно мы кинулись к ней. Макс присел справа от неё, а я запрыгнула на кровать слева.
- Милая, как ты? – прошептал Макс, бережно обнимая её за плечи. – Ты так нас испугала.
- Я сама очень испугалась, - прошептала он, слегка отстраняясь, чтобы видеть наши лица. – Вчера был так ужасно. Я будто бы находилась в плену своего тела! И было так больно.
Я снова прижала к себе девушку, когда из её глаз потекли слезы. Именно в этот момент она и показала мне о какой именно боли говорила, ненамеренно передавая мне свои воспоминания. От накатившей агонии голова закружилась, и я стремительно начала терять равновесие. Вместе с этим, перед глазами резко потемнело, а во рту появился какой-то странный привкус. А потом темнота окутала меня ещё сильнее, и я провалилась в неё.
- Эй, ты как? – прошептал Макс, слегка теребя меня за щеки.
Я была не на холодном, кафельном полу, на котором должна была оказаться, а на кушетке рядом с Хлоей. Голова все ещё немного кружилась, а в горле комком застрял привкус ржавчины.
- Нормально, - на автомате прошептала я, пытаясь подняться, но крепкие теплые руки остановили меня, с силой прижимая к кушетке.
- Евочка, прости меня. Я не хотела, чтобы ты это почувствовала, просто… - начала оправдываться подруга.
- Нет, ты не виновата, - прошептала я, пытаясь успокоить её. Бедняжка, всего секунда той боли и я в обмороке, а она терпела её весь вчерашний день.
- Я, - вновь начала она, - я хотела бы сказать тебе спасибо за Адама.
- Ты помнишь? – воскликнул Макс, испугав нас.
- Да помню, вчера ночью вы с ним пришли, и он дал мне своей крови. – Деловито произнесла она, четко разделяя каждое слово. – Отец сказал, что это спасло мне жизнь.
- Ты рассказала отцу? – осторожно спросила я.
- Да, а что? Что-то не так? – удивилась подруга. – Мне показалось, он и так все знал с самого начала, как только увидел меня.
«Отлично» - пронеслось в моей голове. Макс, казалось, думал о том же самом, когда наши глаза столкнулись. Он, так же как и я, вчера был очень удивлен осведомленностью мистера Беннета о мире сверхъестественного. Возможно, отец Хлои знает что-то, чего не знаем даже мы?
Девушка устало зевнула и посмотрела на капельницу.
- Меня здесь пичкают обезболивающими и снотворным, что бы я больше спала, - слабо улыбнулась она. – Но вы можете остаться со мной, если хотите.
Она посмотрела на нас с такой надеждой, что мне защемило в груди. Осторожно взглянув на часы, я заметила, что времени уже было около трех часов.
- Прости, мне сегодня нужно на работу, - извинилась я.
Её взгляд потух.
- Я побуду с тобой, - улыбнулся Макс, запрыгивая к ней на кушетку. – Пока ты меня сама не выгонишь, я буду здесь.
Слабая улыбка снова загорелась на её измученном болью лице.
Обняв их напоследок, я выскочила из палаты и нервно потянула воздух носом. Моя «любовь» к больницам началась с того самого дня, как однажды меня в неё положили с переломом запястья. Точнее я сама себе специально его поломала. Тогда, в девять лет, я надеялась, что если смогу отломать свою ладонь видения прекратятся. Но получилось не так, как я того хотела. Целый месяц доступ к моей ладони имели все медсестры и врачи, осматривающие меня. Именно тогда я и насмотрелась большую часть своих самых страшных видений об оторванных конечностях мотоциклистов, рваных ран от огнестрельных ранений и ровных прорезей ножей.
Нервно качнув головой, чтобы избавиться от нехороших воспоминаний, я ещё раз глубоко вздохнула и пошла к лифту по широкому коридору. По обе стороны от меня находились палаты, и я ещё раз порадовалась, что мой дар распространяется только на ладони, пока волна чего-то не накатила меня. Там было что-то, что заставило меня остановиться и развернуться к одной из запертых дверей. Я попробовала её раскрыть, но ничего не произошло, тогда я заглянула в маленькое окошко и снова чуть не потеряла сознание от увиденного ужаса. Там, на кушетке лежала девушка, вся в синяках и ссадинах. Её тело было настолько распухшим, что сложно было узнать в ней маленькую брюнетку Софи, когда-то работавшую в баре «Темная сторона». Но то, что это была она, я почему-то знала точно. Что она делает здесь? В последний раз, когда я видела её, девушка вырывалась из рук полицейских, когда они арестовали всех посетителей и работников клуба в ночь облавы. Неужели это они такое с ней сделали?
«Вспоминай Ева, вспоминай. Что ещё ты слышала о ней», - уговаривала я себя, копошась в собственных воспоминаниях.
Всю пешую прогулку до дома я продолжала вспоминать о том странном разговоре в машине, поэтому не сразу заметила, что оказалась в собственной кухне. На холодильнике висела записка от дяди: «Ушел. Буду поздно. Томас»
- Отлично, - прошептала я, срывая клеящийся листик с холодильника.
Так как вслух вспоминать мне всегда было легче, я начала.
- Колин спросил, что мы делали в баре, - утвердительно произнесла я, включая чайник и насыпая в большую керамическую чашку кофе. – Я рассказала, что пришла сканировать людей. Кэт меня похвалила и спросила о результатах и я рассказала, что увидела как Софи бросил её дружок – вампир. Стен разорвал кровные узы с Софи, вроде бы так кто-то уточнил. И потом было что-то ещё, что-то незначительное для меня, но заставившее Кэт выпрыгнуть из машины и умчаться куда-то.
Как только чайник вскипел, я налила себе полную чашку, добавила сливок и вновь примостилась на свой стул, подмяв под себя замерзшие ступни. Было ещё кое-что и это не давало мне покоя. Вчерашний полусон, который я скорее слышала, чем видела, прежде чем просмотреть сон о вампире-ребенке.
- Там был Адам и Колин, и они о чем-то спорили. - Начала я, потягивая горячий напиток, приятно обжигающий горло. - А потом кто-то из них, скорее всего Адам, произнес фразу: «По твоему поручению искал Софи». Возможно, они знали, что на неё могут напасть, ведь она одна из кукол? Может, они просто хотели найти её, чтобы защитить?
Я покачала головой, поскольку почему-то склонялась к совершенно противоположному варианту событий. Почему-то я была уверенна, что Софи неслучайно избитая и присмерти лежит в больнице.
Доверие… опять все упирается в него.
- Как я могу подозревать в таком Колина или Адама? – воскликнула я, когда совесть начала подавать голос. – Адам вчера напоил своей кровью мою лучшую подругу, чем спас ей жизнь! А шериф, черт, он не способен на такое! Он честный и справедливый. Да, не спорю, что он слегка эгоцентричный и, скорее всего до мозга костей подонок, которых мир ещё просто не видел, но он точно не стал бы этого делать. Его девушку ведь недавно убили. Он должен знать, как это больно терять близких людей.
Махнув самой себе в отражение на поверхности холодильника, я со спокойной душой допила кофе и помчалась в комнату, продолжая гневно ругать себя, за такие нелепые обвинения вампиров, которые относятся ко мне в сотни раз лучше, чем обычные люди.

Закончив с ванной, я взяла в руки фен и принялась мудрить над прической. Сегодня я решила не выравнивать волосы и предстать в своем истинном амплуа, подаренном мне природой – копной угольно черных кудрей. Вышло очень мило, поэтому и в выборе одежды я решила придерживаться этого же стиля, но когда увидела себя в зеркале в ярко желтой юбке ниже колена и на тон светлее кофте лишь посмеялась над собой.
- Боже, Ева ты собралась идти в вампирский бар в желтенькой юбочке? – ухмыльнулась я, рассматривая себя. - Представляю лицо шерифа, если бы он тебя увидел в этом цветастом великолепии! Наверное, Колин подумал бы, что я на работу ехала прямо из церкви.
Глупое хихиканье, заполнило всю мою комнату. Раньше, когда были живы мои родители, мы часто бывали в церкви, особенно на воскресных службах, а теперь я даже не могу вспомнить, когда была там в последний раз.
«Интересно, не разразит ли меня гром у её двери за то, что я теперь сплю с вампиром?» - снова нервное хихиканье собственным мыслям заполнило комнату.
- Ты поедешь в этом? – хриплый голос, заставил меня подпрыгнуть на месте, но через секунду крепкие руки обвили мою талию, заставляя забыть обо всех страхах и сомнениях.
- Адам, - прошептала я, окунаясь в его прекрасный запах. Он пах дорогим одеколоном и свежестью осеннего вечера. – Ещё только половина шестого, ты почему так рано?
- Осенью темнеет раньше, - прошептал он, целуя мочку моего ушка. – Я не мог больше ждать. Очень соскучился и волновался за тебя, маленькая моя.
- И я соскучилась, - прошептала я, когда способность говорить вернулась. И только когда я осознала, что до сих пор стою в нелепой желтой юбочке и церковном свитере, мои щеки мгновенно залил румянец.
Адам, казалось, не понял смены моего настроения, поскольку очень внимательно смотрел в мое лицо через зеркало, слегка поднимая одну бровь.
- Я должна переодеться, - прошептала я, пряча глаза в пол. – Эта одежда… она… я просто…
- Ева, - перебил меня все тот же хрипловатый голос, который я от Адама никогда раньше не слышала, - ты выглядишь очень…
- Нелепо?
- Сексуально, - прошептал он, вновь касаясь теплым языком мочки моего уха.
- Сексуально? – воскликнула я, отдаляясь от парня и разворачиваясь к нему лицом. – Ты хочешь сказать, что в этом виде я навиваю на тебя мысли о сексе? Боже, только не говори, что секс с библиотекаршей является твоей тайной фантазией!
Я наигранно покачала головой и улыбаясь ему лукавой улыбочкой, но Адама сложно провести. Через секунду горячие руки подхватили меня с пола и с силой прижали к себе. Я чувствовала в нем волны желания и нетерпения, когда он жадно меня целовал и не пыталась сопротивляться. Автоматически, чтобы удобней было держаться, я обхватила его поясницу ногами и впилась ногтями в куртку. Секунда и я почувствовала, что прижата к стене и задыхаюсь от недостатка кислорода. Почувствовав это, его горячие, волнующие поцелуи переместились на мою шею.
- И все-таки? – прошептала я, задыхаясь, - сексуально?
Я почувствовала, как он улыбнулся, целуя мою кожу, но не отстранился ни на миллиметр, продолжая свои исследования моей ключицы, слегка приспуская горловину кофты.
- Чем больше на тебе одежды, тем больше места чтобы дать фантазии разгуляться, - шептал он, вводя меня в состояние близкое к обморочному, поскольку его дыхание ласкало влажную от поцелуев кожу, заставляя дрожать. – К тому же, чем больше на тебе надето, тем дольше я буду тебя раздевать.
Я почти не почувствовала как мы переместились на кровать, пока не ощутила как спину касается нежная шелковая простынь.
- Тебе нравиться меня раздевать? – игривым, но все ещё сбившимся голосом спросила я, ловя в объятья своих рук его лицо.
- Больше чем ты можешь себе представить, - ответил любимый, стягивая с меня кофту, которая полетела вслед за его курткой и черным свитером, который был сегодня на нем. «И когда это он успел?»
- Это напоминает мне о детстве. – Шептал он.
Его прохладные руки продолжали с жадностью исследовать мое тело, пока я с неистовостью выгибала спину, стараясь прижаться к его груди как можно сильнее.
- О детстве? – на выдохе прошептала я, перемещаясь с поцелуями на его шею, он застонал от наслаждения.
- Ага, - прошептал Адам, - знаешь, есть такое чувство, которое наступает утром рождества, когда ты бежишь по лестнице в гостиную, где стоит большая, красиво украшенная ёлка, под которой целая куча подарков. И ты падаешь перед ними на пол и начинаешь жадно рвать банты и обертки, чтобы как можно быстрее добраться до самой игрушки. Именно это я чувствую с тобой.
Я задрожала. Возможно от холода, поскольку уже полностью обнаженная лежала на шелковой простыне. Или от того, что со мной был вампир, который, как я успела заметить по температуре его кожи, сегодня ещё не ел. Но, скорее всего я дрожала от желания быстрее соединиться с ним воедино. Это было так нужно мне - почувствовать, что я не одна в этом мире, что у меня есть человек, который очень-очень сильно любит меня и готов на многое ради моего спокойствия и улыбки. Я чувствовала себя напряженной, словно перетянутая струна гитары, а он был ассом игры на ней, лучшим в мире гитаристом. Только он знал каждую мою эрогенную зону, каждую впадинку и выпуклость моего тела, умело доставляя такие восхитительные, ни с чем несравнимые и необыкновенные ощущения проходясь поцелуями по моей шее, груди и животу. Не в силах больше ждать, я перевернула нас, чтобы оказаться сверху и самой контролировать все движения. В тот момент, когда мы слились в одно целое, звезды посыпались у меня перед глазами. Я жадно вдыхала его запах полной грудью, расслабляясь в его руках и отдаваясь целиком во власть любимых темно-карих глаз. Его самодовольный, наглый язычок продолжал поиск все новых точек удовольствия по моей коже, и когда он находил их, я не могла сдерживать поощрительные стоны удовольствия, от которых его крепкий торс напрягался ещё сильнее под кончиками моих пальчиков.
Мы скользили по шелковым простыням, неустанно переворачивая друг друга, целовали все, до чего только могли дотянуться и неразборчиво шептали имена друг друга. В момент моего второго оргазма, Адам сел на простынях и потянул меня за собой. Не выходя из меня, он осторожно обнял мою поясницу, продолжая плавные движения в моем пульсирующем и сжимающемся в сладостных спазмах влагалище. Я отклонила голову под нужным углом и острые, словно лезвия бритвы клыки вонзились в мою шею. Всего один вскрик, вырвавшийся из моего рта, уже через секунду заменился сладкими стонами удовольствия. Третий оргазм накрыл меня сильнее, чем два предыдущих, поскольку я потеряла сознание.
Я очнулась с улыбкой, ещё плохо осознавая реальность, но, уже смутно вспоминая, что было. Адам. Я чувствовала его губы и нежный, трепетный язычок, зализывающий ранки на моей шее. Он все ещё не отстранялся от меня, крепко прижимая моё уставшее, но в то же время готовое на новые подвиги тело к своей заметно потеплевшей груди. Я слегка потянулась и издала удовлетворенный стон, когда снова потянула носом свежий, слегка ванильный запах его тела. Мягкие ладони Адама бережно сжали мои плечи, удерживая от резких движений.
- Прости, - прошептал он, не отрываясь от ранки на моей шее.
- За что? – удивилась я, стараясь не шевелиться и вспомнить причины, по которым он извинялся.
- Я взял слишком много крови, - виновато прошептал он и еще крепче сжал меня в объятьях.
- Все хорошо, тебе не нужно волноваться по этому поводу, - в попытке успокоить любимого, я крепче сжала свои ладони на его руках, все ещё придерживающих мои плечи и попыталась перевести разговор. – Адам, а что означает выражение «Кровные узы»?
Вопрос, как любил говорить мой отец из разряда «поцелуй меня в плечо», когда хочешь выяснить что-то одно, но заходишь так издалека, что кроме тебя связи между ними никто не понимает.
- Кровные узы – это когда между вампиром и его человеком происходит деление крови. То есть, когда не только вампир берет кровь человека, но и человек берет кровь вампира, - пояснил он, закончив с моей ранкой.
- Как с Хлоей вчера? – уточнила я, разворачиваясь животом на его груди.
- Нет, - с улыбкой прошептал он, касаясь кончиками пальцев моей скулы. – Я не брал кровь у Хлои, поэтому мы с ней не связаны.
- Но ведь и мы с тобой не связаны, - с грустью осознала я, хоть и мысль пить его кровь меня отнюдь не обрадовала.
- Нет, милая моя, - снова улыбнулся Адам, обнимая мое лицо своими горячими ладонями, - ты - моя, а это уже многое значит. К тому же, кровные узы – это как брак для нас, мы не имеем права питаться кем-то кроме своей жены.
- Ого, - прошептала я, стараясь вырваться из плена карих глаз, - я этого не знала.
- Ты ещё маленькая, чтобы иметь мужа, - улыбнулся вампир, целуя кончик моего носа. Я напряглась, поскольку сама уже рассматривала этот вопрос сегодня с утра и пришла к совершенно противоположному результату.
- А как разрываются такие узы? - осторожно спросила я. Слова Кэт о том, что Стэн разорвал кровные узы с Софи, повторялись в моей голове как заевшая пластинка.
Адам медлил с ответом, решая, стоит ли мне вообще рассказывать, но мой невинный взгляд убедил его, что это чистой воды любопытство.
- Когда мы берем кровь у людей, нам открывается их разум, - осторожно начал он.
- Вы слышите мысли? – воскликнула я, поднимаясь на локти. – Можете слышать мысли людей! И мои?
- Да, мы слышим мысли и чувства людей, но с тобой все не так. – Гордо улыбнулся он, поглаживая мои плечи к локтям и назад. – Если у обычных людей это просто набор слов и различных ощущений, то с тобой все не так. Ты показываешь картинки, заставляешь чувствовать все то, что чувствуешь ты. Это как впервые посмотреть «Аватар», причем в кинотеатре и в 4D формате после того, как всю жизнь слушал лишь радио.
- Мои мысли интересные? – ухмыльнулась я.
- На самом деле от тебя невозможно оторваться и это очень меня пугает, - прошептал он, прижимая меня к своей груди. – Сегодня я взял больше, чем было можно.
- Я тебе доверяю и знаю, что ты всегда вовремя остановишься, - прошептала я, обнимая его лицо. – Ты все-таки мне не ответил.
Он улыбнулся, зарываясь носом в мои волосы.
- Когда человек пьет нашу кровь, он так же слышит наши мысли. В этом есть огромный плюс – пара ощущает желания друг друга, иногда мысли и порывы или страхи, пока их кровь едина. Я имею в виду, пока в них одинаковая кровь, - пытался объяснить он, но все время натыкался на ничего не понимающий взгляд. – Смотри, когда я пью твою кровь, она смешивается во мне с моей кровью. Ты, если бы приняла мою кровь, она смешалась бы с твоей в твоем теле. То есть у нас была бы одинаковая кровь, состоящая из твоей и моей.
- Поняла, - слегка обижено произнесла я, удивляясь собственной труднодоходимости, но Адама это, казалось, лишь ещё больше развеселило.
- И тогда они функционируют как единый организм. Другие вампиры сразу чувствуют, что этот человек повязан с кем-то кровными узами и не имеют права его кусать. – Учительским тоном пояснял Адам. – А разрываются они почти так же, как и разрывается связь одностороннего обмена, то есть такая как у нас, либо передачей человека другому вампиру либо словосочетанием «Я больше тебя не хочу», но если это скажет вампир.
Мои глаза округлились, а по пояснице пробежались холодные мурашки. Это так жестоко, так холодно и должно быть, так унизительно услышать такое.
- Это ужасно, - честно призналась я, прижимаясь губами к плечу вампира. – А что означает передать человека другому вампиру?
Взгляд Адама изменился, и я могу поклясться, что слышала скрип его зубов. Я замерла, даже дышать перестала, боясь разозлить его ещё больше, но крепкие руки лишь сильнее прижали меня к себе.
- Бывают ситуации, когда вампиру очень нравится человек, не его. Этот вампир, особенно если он старше и сильнее может начать проявлять знаки внимания и стараться влюбить в себя человека. – Адам тяжело вздохнул, - тогда вампир, которому принадлежит этот человек, может передать его тому вампиру. Но это случается крайне редко, так как мы по природе своей хищники, которые никогда просто так не сдадутся и не отдадут то, что принадлежит им без боя, особенно если это что-то они любят больше собственной жизни.
Если бы мы были на конкурсе, этот его ответ получил бы самые высокие балы. От меня, по крайней мере, точно. Потянувшись всем телом, я нашла в темноте его губы и жадно прильнула к ним.
- Я люблю тебя, Адам. – Прошептала я.
- И я люблю тебя, малыш, - улыбнулся он, гладя меня по кудряшкам.
«Стоп», - пронеслось в моей голове. – «Который час?»
Я встрепенулась и попыталась подняться, но крепкие руки осторожно схватили меня за плечи и развернули к себе.
- Ева, что случилась? Ты нервничаешь. Я что-то не так сказал? – волновался он.
- О, чёрт! - выкрикнула я, когда в темноте смогла рассмотреть, где находятся стрелочки настенных часов – шесть тридцать. – Адам, мы через тридцать минут уже должны быть в клубе! Колин меня убьет!
- Он тебя не убьет, - сквозь зубы прошептал Адам. – А вот меня скорее всего за то, что позволил тебе после вчерашнего прийти на работу.
Я соскочила с кровати и метнулась к зеркалу проверить волосы, все ещё будучи обнаженной. Адама я больше не стеснялась, и не только потому, что, как я уже сказала, он лучше меня знал каждый сантиметр моего тела, но и потому, что он умел так на меня смотреть, что я чувствовала себя «мисс Мира». Рядом с ним мне было спокойно, наверное, это и есть доверие.
«Тогда почему ты ничего не сказала про Софи?» - мысленно спросила я у себя, но ответа так и не нашла. Почему-то в тот самый момент, когда я открыла, было, рот, чтобы начать рассказывать, моя интуиция резко его захлопнула.
Приведя волосы в порядок, если с моими кудрями это вообще было возможно, я раскрыла шкаф и заглянула внутрь. Снова сложный выбор. Мужчинам никогда не понять, как нам сложно решить, что одевать. Ведь нужно учесть абсолютно все нюансы, подобрать цвета, так, чтобы, как учила меня моя мамочка, их было не больше двух, найти что-то, в чем можно и с парашютом прыгать и на приём к королеве Великобритании идти.
Погода на улице была не по-осеннему теплой, поэтому кутаться в теплые длинные свитера не было ни настроения, ни желания. Я остановила свой сложный выбор на легком, почти невесомом бледно-красном платьице по колено со странными цветочками, низких сапожках без каблука и новой кожаной куртке, которая прекрасно гармонировала со всем этим великолепием. Волосы я решила оставить распущенными, дабы не потерять общий вид нежности и легкости.
«Да, сегодня я милая, нежная и ласковая» - пронеслось в моей голове одновременно с тем, как широкая, светлая улыбка заиграла на накрашенных клубничным блеском губах. – «Мама точно оценила бы»