***
Привезли сегодня грим, который заказал по интернету. По счастью, более или менее подходит, хотя, если выживу, я их постоянным клиентом не стану – структура грубовата, все время чувствую на лице штукатурку. Надеюсь, привыкну. В любом случае, теперь надо предпринимать активные действия. Пойти что ли к Винчестерам, во всем сознаться? Рискую быть непонятым, отвергнутым и казненным. Возвращаться на землю предков? Хороши, предрекаю, будут рекомендации от университета, которые пошлют мне вдогонку: сгинул, подлец, не дочитав курса. В первые же полгода работы! Испортят единственным росчерком всю мою маленькую, едва наклюнувшуюся карьеру. Потом по протекции Элис в секретарши устраиваться? Черт знает, что такое, и все из-за дурацкого случая, из-за того, что кому-то больше всех надо. Убил бы, честное слово!
…………………………………………………………………………………………………………………………………………
Однако мир полон наиудивительнейших и таинственных явлений. Сейчас три часа ночи, я брожу по комнате без сна и, сжираемый нетерпеливым волнением, подгоняю рассвет. Господа, забрезжило, кажется, нечто в конце тоннеля. Впрочем, рассказывать тут требуется по порядку.
Совершив вылазку в город по естественным надобностям, как то: заказать в банке новую кредитку (ибо старой опасаюсь пользоваться), купить новый сотовый, одежду и, черт возьми! впервые за последние три дня пообедать, как нормальный человек, решил проверить электронную почту. Получил письма. Ба! Еще одно послание от мистера Джерома Грея за подписью «Эдвард». Во вложении - рассказ, теперь уже третий по счету. Признаюсь честно, я поморщился.
Что такое Джером Грей? Джером Грей - это бледный юноша примерно девятнадцати лет, высокого роста, довольно худой, не мускулистый, а, скорее, жилистый. Можно было бы назвать его долговязым, но такого впечатления он, пожалуй, не создает, потому как имеет неплохую координацию. Предполагаю, что он довольно силен (ловлю себя на том, что любую особу мужеского пола в первую очередь оцениваю с точки зрения бойцовских качеств. Привычка). Волосы средне-русые, осветляет несколько прядей. Лицо вытянутое, нервное, с впалыми щеками. Цвет кожи, как сказано ранее, очень бледный и неровный, почти болезненный. Губы при этом, как у подростка, распущенные и красные – неприятное сочетание, которое вынуждает заподозрить тайные душевные изъяны. Глаза голубые, слишком угрюмые для столь юного существа. Одевается вполне обыкновенно. Если обратить внимание на взаимоотношения его с остальной группой, то не требуется исключительной прозорливости, чтобы понять: взаимоотношений там никаких нет.
Надо сразу отметить, что молодой человек, о котором идет речь, вызывает у меня лично труднопреодолимое отвращение. Совершенно точно знаю причину, но показаться она может не только неосновательной, но даже и несправедливой для такого сильного неприязненного чувства. И все же я своей интуиции доверяю, особливо в вопросах подобного тонкого свойства. Дело в том, что у мистера Грея ненормальный взгляд. При разговоре, если следить за мимикой его лица, ощущение странности как бы даже притупляется, и Джером создает впечатление юноши в общем адекватного. Первое время это заставляло меня усомниться в собственной оценке и помыслить, а не возвожу ли я напраслину на бедного молодого человека. Однако встретившись с ним глазами невзначай, мимолетно, пока мистер Грей не успел придать своей физиономии благолепный вид, ощущаешь вдруг с необыкновенной остротой, что в его взгляде кроются страсти исключительной силы, притом разрушительные и, вполне допускаю, извращенные. Именно его взгляд, присосавшийся, подобно клещу, я неизменно чувствую на себе во время лекций. Когда я сам оборачиваюсь, он моментально и со смущением прячет глаза, пытаясь укрыться за монитором лэптопа. Место в аудитории занимает всегда одно и то же: в первом ряду у края. Мало того, помещается Джером (уж не знаю, по наитию или сознательно) аккурат против окна, отчего лицо его оказывается в затемнении и мне не совсем удобно за ним наблюдать. Эти чудные игры и уловки, по всей вероятности, свидетельствуют о желании мистера Грея находиться от меня поблизости, оставаясь при этом вне поля моего зрения. Что ж на это скажешь? Великодушной назовем попытку хотя бы не мозолить мне глаза на лекциях, однако интерес его к моей персоне не становится от этого менее подозрительным и досадным. Здесь таится и не праздное любопытство к чудовищу, которое я вполне согласен вытерпеть (только этим всю жизнь и занимаюсь!), и не нормальная человеческая заинтересованность студента по отношению к своему профессору, здесь таится … хрень какая-то здесь таится, другого слова и не выдумаешь.
В общей сложности два с половиной месяца юноша меня гипнотизировал, пока, чувствуется, не собрал волю в кулак и не дерзнул подойти (говорю я об этом в сатирическом тоне, потому что страх собеседника передо мной всегда представляется мне нелепым и удручающим. Однако никогда до того момента я не видел, чтобы, разговаривая со мной, человек содрогался от нервного озноба и со столь беспримерным мужеством пытался это скрыть). Короче говоря, совершил Джером Грей это свое сумасбродство, дождался меня после лекции и завел разговор. Пишет, оказывается, рассказы в жанре хоррор, спрашивает, нельзя ли прислать и получить что-то наподобие рецензии? Я ответил, мол, шлите и да обрящете что-то наподобие. Меня и самого съедало любопытство посмотреть на работы мистера Грея, дабы установить общую направленность этой личности. Надо заметить, что эссе юноши (к ним я, натурально, приглядывался с чуть более пристальным вниманием, чем обычно) особого впечатления на меня не произвели: сплошная пустопорожняя игра метафор, подменяющая собой логические аргументы. Построены такие рассуждения обычно следующим образом: «Почему убивать (к примеру) грешно? - Да потому, что, убивая, мы уподобляемся диким зверям с глазами, горящими во тьме безумием, чудовищам, которые лязгают окровавленными зубами и вонзают острые когти в трепещущее тело беспомощной жертвы…» Словом, я согласился. Однако не успел я приступить к диссекции Джерома Грея, как в моей собственной жизни возникли циркумстанции, не оставившие для него никакого свободного пространства. Сперва случилась Селин. Затем (чуть не на следующий день) случились Винчестеры, а уж тут у меня напрочь вышибло пробки. Юноша был отложен в сторону и предан забвению вплоть до сегодняшнего вечера. Почему-то именно сегодня я открыл его рассказ и прочел. Теперь не могу уснуть.
В художестве Джерома Грея, поступившем сегодня на рассмотрение, фигурирует некое сверхъестественное существо. В начале повествования существо куда-то несется («Как некогда в разросшихся хвощах,/Ревела от сознания бессилья/Тварь скользкая, почуяв на плечах,/Еще не появившиеся крылья») Прет оная тварь через спящий город, и одна за другой у нее восстанавливаются моторно-сенсорные функции. Постепенно читателю открывается, что у зверюги черные волосы и неподвижное лицо, в глазах у него (ибо это мальчик) «золото и сталь сверкают лунным блеском», языком он, пардон-пардон, «влажно скользит по клыкам», и вообще подобен он «изваянию из черного мрамора» (доктор Стентсон нервно закуривает сигарету). Существо посещают видения о возникновении вселенной и зарождении жизни.
Отмахав вместе с автором триллион километров поперек галактики, попутно ознакомившись с ведийской космогонией, теорией большого взрыва и циклической концепцией цивилизации Арнольда Тойнби, возвращаемся на грешную землю. Существо уже в парке. Сидя на скамейке, оно принимает живописные позы, ухмыляется луне, ковыряет в зубах, и, отыскивая там молекулы гемоглобина прежних жертв, получает огромное удовольствие от процесса. На данном этапе становится понятно, что рассматриваемый герой повествования – вампир, срисованный, как пить дать, с меня. Выбило меня из колеи, конечно, не это (о том, какое впечатление создает моя внешность, я знаю, мне рассказывали). Меня кольнуло подозрение в связи с деталями окружающей обстановки: место отчасти напоминает аллею вблизи Озера в Центральном парке, полная луна, влажный воздух - что-то очень знакомое, недавнее. Ясен перец, я читаю дальше. Вампир, срисованный, как пить дать, с меня, тем временем почувствовал внешний раздражитель за пределами парка и рванул в направлении источника сигнала. И вот, после словоблудного извержения про микрокосмы и энтропийные силы рассказ стремительно покатился к развязке. Вампир, срисованный, как пить дать, с меня, находит себе девицу. Двое сначала обжимаются в переулке, потом он ее кусает, выпивает кровь, она умирает, а он, сытый и довольный собой, уходит в ночь. Fin.
Доктор Стентсон нервно закуривает еще одну сигарету. Отчего? Да…собственно, оттого, что некоторые подробности описаний поразительным образом совпадают с тем, что мы с Дином Винчестером обнаружили ночью с воскресенья на понедельник – то, из-за чего Дин Винчестер меня едва не застрелил. Начать хотя бы отсюда: «Она улыбалась ему, как если бы он был старым знакомым, как если бы она давно ждала его». Убитая была проституткой, работала, видимо, на улице. Вышеприведенная фраза, на мой порочный взгляд, живо выписывается в картинку типа: «Привет, как дела? Не желаешь поразвлечься?» Далее, у Джерома девушка подобна «белой кобре», «электрический свет рассыпался бликами по жемчужным чешуйкам ее кожи». Я четко помню резкую контрастность освещения на месте убийства («электрическое сияние мешалось с чернилами теней»), одежда девушки была кипельно-белой, и казалось, что она вся светится. «Он заворожено ловил колебания зеленого камня в кулоне на ее шее». У Джерома целый абзац выделен на описание узорчатого камня (тут же, черт знает, за каким фигом, вклеен Кастанедовский образ ящерицы с зашитым ртом… садист). Так вот, на шее убитой действительно было тяжелое малахитовое ожерелье с кулоном трапециевидной формы. Ну, и…как?..
Я залез в интернет, заново перечитал сообщения об убийстве девушки, просмотрел снимки. Нигде подробностей подобного толка не сообщается, а фотографий с места преступления, вроде, не публиковали. Выходит, не мог Джером Грей почерпнуть вдохновение из прессы? Как тогда прикажете расценивать его опус? Варианты интерпретаций у меня самые разнообразные, одна диковинней другой. И еще один вопрос: какого хрена здесь делаю я? Видимо, недалеко то время, когда земля взаправду налетит на небесную ось. Черт знает, что такое происходит!
Наступит утро - начну разбираться. Придется этого хмыря болотного прощупать за вымя (ох, как я разошелся-то!).

***
Поменял сегодня в салоне машину. Был «Мондео» синий, теперь будет черный. Пробег, правда, немного больше. На оформлении потерял что-то около двух часов.
Побывал на месте преступления, думал, возможно, замечу что-нибудь, на что полиция не обратила внимания. Но, к сожалению, ни водительских прав, ни иного удостоверения личности преступник для меня в щели между кирпичами не заныкал. Полагаю, что единственный способ проверить мои подозрения – это проникнуть в дом к Джерому Грею (уже выяснил, где он живет, по счастью, не в общаге). Если он - убийца, то в квартире могут обнаружиться и вставные зубы, и «пенджабская удавка», и спирт, и, вполне возможно, гораздо более откровенные сочинения по заданной тематике. Я думаю теперь, что присланный мне текст очень сильно порезан в процессе редактирования. Наблюдается у него явная композиционная диспропорция в соотношении первой части, невозможно размазанной, и второй – несоразмерно короткой и обрывочной. Переход между частями лишь условный. Вчера я отнес этот момент насчет прочих недостатков работы, а сегодня мне вдруг подумалось, что цензура большой кусок не пропустила. Джером Грей просто постеснялся рассказать все, как есть! Мучает меня по-прежнему вопрос, какого рода душевная созвучность почудилась во мне этому странному юноше?
Сэм торчит у меня в квартире. Видел я и Дина издалека. Он подъехал на своем «бэтмобиле» (лихая тачка, следует отдать должное), нырнул с бумажным пакетом в подъезд, через пять минут вынырнул. По-моему, он привозил Сэму еду. Я довольно долго просидел в машине, раздумывая, не воспользоваться ли случаем и не вступить ли в контакт с младшим Винчестером. Взобраться наверх по пожарной лестнице и войти прямо в окно. Пришел к выводу, что это безрассудство немыслимое. Во-первых, мне пока не с чем к ним идти. Улики, имеющиеся на данный момент, лишь для меня самого могут выглядеть хоть сколько-нибудь заслуживающими рассмотрения. Я бы на месте охотников тоже себе не поверил. Во-вторых, кто сказал, что с Сэмом будет легче договориться? Да, младший кажется чуть менее резким, чем Дин, однако это не значит, что, выслушав, он не возьмет пушку и не выстрелит мне в голову. Моя персона для Винчестеров является источником повышенной опасности и постоянных сомнений. Они не знают, кто я такой, и если вдруг дознаются, то как поступят? Боюсь, что по-прежнему я останусь неведомым врагом, только уже другого сорта неведомости. Щекотливая складывается ситуация. Я поставил Винчестеров перед выбором: проявить гуманность, а потом сомневаться, не пригрелся ли на груди человечества по их вине ядовитый аспид. Не лучше ли взять грех на душу, как выразился Дин четыре года назад? (Черт, зря я сам себе напомнил про «четыре года назад», уже чувствую, закипаю). Во всяком случае, убили же они Кристину, не разобравшись до конца. А меня, хоть и не тронули тогда, по зрелом размышлении могут тронуть теперь. За то, что неблагонадежен, физиономия не как у нормальных людей - за химеричность мою меня истребят. Опасаюсь, что, даже если смогу вывести на чистую воду настоящего убийцу, я сниму с себя лишь часть подозрений. Реабилитироваться же полностью и безоговорочно мне не удастся. Более того, сие будет расценено, как хитрая PR-акция с моей стороны. Однако я был неправ, называя ситуацию «щекотливой». Ситуация на самом деле дерьмовая, а вовсе не «щекотливая». …И опять всколыхнулась во мне вся боль и неиссякаемая черная ненависть, которая сосет мне душу. Ведь я Дина и Сэма ненавижу до дрожи, до зубовного скрежета. Никого я со всей искренностью никогда не желал лишить жизни, кроме этих двоих. И я вот думаю: оттого ли не возникло у меня до сих пор намерения отыграться по полной программе, что я велик душой и способен простить своих врагов? Или я просто боюсь лишний раз травмировать себе психику? А ведь если бы Дин оказался на моем месте - если б я, скажем, зарезал Сэма - что, стал бы он светские беседы со мной вести, в гости приглашать? Истинно говорю, Дин бы меня голыми руками оскальпировал, не успел бы я войти в лекторий.
Что же справедливо? Наказывать или вторую щеку подставлять?.. Потом третью, четвертую, пятую… Ладно бы, я их действительно простил – это хоть по-христиански. Так, я же задушить мечтаю! Впрочем, душить надо было сразу, а не по прошествии половины десятилетия.
… Кэтрин не выходит у меня весь вечер из головы…Хотя, в той или иной форме она присутствует в моих мыслях практически постоянно. Утопия это все, пора уже забыть и поставить на себе крест. Даже если бы вдруг… как бы у меня язык повернулся с ней разговаривать? После всего, что я отколол на родине и здесь. Застрелиться хочется…

***
Ничего делать не могу. Сижу на полу, курю, смотрю в одну точку. Она звонила. Только подумал! Такое впечатление, что Брайан слил мой новый номер (Непонятно…они что же это, общаются? А я здесь, как идиот? При том, что он в свое время за ней ухлестывал). Я с трудом собрался с мыслями, с трудом подобрал хоть какие-то слова. Почти полгода прошло. Разговор вышел трудный. Я теперь словно у постели тяжелобольного: выживет, не выживет. Я выживу или не выживу? Я боюсь надежды, не давайте мне надежду. Ведь все равно потом отнимете!
…………………………………………………………………………………………………………………………………………
Связался сейчас с Греем. Намекнул, что близок час, когда его уродливый кокон вскроется, и из него выползет, шевеля усами, литературный титан космических пропорций. А я, скромный первооткрыватель сего дарования, спешу пожать талантливую руку, пока ее не обслюнили почитатели и особливо почитательницы. Завтра буду назначать время и место для рукопожатия. Где-нибудь подальше от его дома, чтобы он добирался часа полтора и еще столько же обратно.
У самого руки до сих пор дрожат после ее звонка.

***
Ох, дьявол! Инжектировал я охотникам пару кубиков адреналина. Себе, впрочем, тоже.
Дин сегодня утром встречался с каким-то мужиком. Мужик довольно странного вида: создает впечатление, будто бродягу помыли, подстригли, одели в приличный костюм и выпустили на вольный выпас. Приветствовали они с Дином друг друга очень тепло, с объятиями. Заметил я также, что они, пока шли, украдкой оглядывались, оценивая обстановку. «Ясно, еще один охотник», - думаю я.
Дин с этим новым бородатым зашел в закусочную. Я проник в кафе аккурат напротив через улицу, занял столик у окна. Смотрю в бинокль, вижу, что те садятся в углу зала, Дин достает какие-то бумаги, книжку типа дневника, что-то этому мужику рассказывает. Тот хмурится, кивает. Я тем временем по частям достаю свой старый сотовый (ношу с собой на всякий пожарный), собираю и звоню Дину. Смотрю в бинокль – Дин берет телефон, меняется в лице, потом снимает трубку.
- Стентсон? Какие…язык не поворачивается сказать «люди», но все-таки. Чего звонишь? Соскучился что ли?- сам поворачивается, смотрит на улицу. Я отодвигаюсь за занавеску.
- Соскучился, - говорю. – Как поживаешь?
- Охренеть, как здорово, - отвечает Дин.
- А как Сэмми? – спрашиваю я. Жаль, что в этот момент я Дина видеть не мог.
- Отлично, - по голосу ощущаю, что напрягся старший очень сильно.
- А ты уверен? – говорю я и специально скалюсь в трубку. – Может, ему надо что-нибудь? Ты тут с друзьями тусишь, а ему, поди, одиноко и страшно в незнакомом месте. Перезвони брату-то…
- Стентсон…
Я сбросил.
Сижу, наблюдаю из-за занавески. Дин, с опрокинутым лицом, звонит по телефону. Второй охотник встает, подходит к окну, приглядывается. Вижу, на звонок ответили, Дин сказал несколько слов, положил телефон на стол. Я снова перезваниваю.
- Стентсон! Это что за шутки? – орет в трубку Винчестер.
- Взбодрился? За пульсом только следи, а то выше ста подскочит, - отвечаю. - Я к чему, собственно, завел разговор о Сэме: если не хочешь, чтобы с братом что-нибудь случилось, - тут я сделал паузу, чтобы усилить саспенс, - скажи ему, чтобы он не ленился хотя бы мыть за собой посуду, пока сидит в моей квартире.
- Эрик, к делу давай, - зло, но, чувствуется, с облегчением говорит Дин. – Ты что-то предложить хочешь?
Я не отвечаю на вопрос.
- Ты, - говорю я, - силы стягиваешь?
- Возможно, - отвечает Винчестер.
- А ты позволишь поговорить с твоим старшим товарищем?
Дин, вижу, подзывает второго жестом, они удивленно переглядываются, потом бородатый берет у него трубку.
- Да? – голос у второго охотника грубоватый, акцент, определенно, не нью-йоркский и даже не восточный.
- Добрый день, - говорю, - это Эрик Стентсон, вы, наверное, обо мне наслышаны. Как я могу вас называть?
- Да, можешь называть хотя бы Джоном.
- Хорошо, Джон, - говорю, - скажите, вы Дину будете помогать в травле или просто консультировать? Вас, охотящихся за мной, теперь уже сколько штук?
- Однако я поражаюсь твоей наглости, сынок, - говорит он мне.
Я отвечаю:
- Сэр, не называйте меня «сынком», мне не пятнадцать лет, и я, худо-бедно, а доктор наук. Вопрос я вам задал касающийся исключительно рабочих моментов. Честно говоря, не думал, что вы сочтете это наглостью.
- Хорошо, доктор Стентсон, - говорит «Джон» явственно ироническим тоном. – Я вам скажу следующее: профессиональные вопросы – это те, на которые я отвечать не стану в первую очередь. У вас есть другие вопросы?
- Много, но, боюсь, все более или менее профессиональные.
- Например?
- Вампиры действительно существуют?
- А то вы не знаете, доктор Стентсон?
Я нервно смеюсь:
- Хотя бы не в Нью-Йорке, я надеюсь?
- Слушай, Эрик, кончай валять дурака и давай начистоту, - обрывает он меня. - Я твою легенду знаю, причем еще со времен поездки Дина и Сэма в Европу. Сейчас уже в нее никто не верит. Все факты говорят против тебя. Если есть что-то, что может опровергнуть наше мнение, то вылезай, поговорим.
- Нет, сэр, боюсь, что в данный момент я не могу предоставить опровержение, которое вас удовлетворит. Однако хочу скромно заметить, что доказательство, на котором вы строите обвинение, попадает в категорию логических ошибок под общим названием «post hoc ergo propter hoc». Если я там был, это не значит, что я это сделал.
- Вокруг тебя собралось очень много других фактов.
- Джон, вы, как специалист, меня уже классифицировали?
Он уходит от ответа:
- Эрик, что ты хочешь?
- Да или нет?
- Ты этого очень боишься?
Э-э, нет, хватит! Не то направление. Я возвращаюсь к предыдущему вопросу:
- Сэр, я хочу немногого: попросить вас передать Винчестерам, чтобы они не рубили с плеча. Я бы сказал это Дину лично, но, боюсь, я для него - не авторитет. Возможно, вас он послушает.
- Почему ты так боишься, что кто-то узнает, кем ты являешься? – не унимается «Джон».
Пошел ты нафиг! Я сворачиваю разговор:
- Заранее благодарен, сэр. Всего доброго.
Сбрасываю, отключаю телефон. И тут смотрю: Дин вылетает из закусочной и прямой наводкой в сторону моего кафе. «*****!» - громко резюмирую я, причем вызываю сильное недоумение у посетителей. Нагло оскаливаюсь, кидаю деньги на столик и буром пру через подсобные помещения к пожарному выходу. Потом вываливаюсь на улицу, а дальше - сколько дыхания хватило.