…Чистейший из огней
Пусть моя хрупкость сделает тебя сильнее.
Знакомый ритм сердца стука,
Пусть страхи все твои развеет.
Чтоб навсегда печаль твою развеять.
Чтобы делить на два твои тревоги.
Что выжигает мрак чистейшим из огней,
И то, что в сердце - то несказанное слово…
(автор неизвестен)

 
Глава 14. Оставь меня тоска – ты глупа и убога
ВРАГ

Моя весна была зловещим ураганом,
Пронзенным кое-где сверкающим лучом;
В саду разрушенном не быть плодам румяным -
В нем льет осенний дождь и не смолкает гром.

Душа исполнена осенних созерцаний;
Лопатой, граблями я, не жалея сил,
Спешу собрать земли размоченные ткани,
Где воды жадные изрыли ряд могил.

О новые цветы, невиданные грезы,
В земле размоченной и рыхлой, как песок,
Вам не дано впитать животворящий сок!

Все внятней Времени смертельные угрозы:
О горе! впившись в грудь, вливая в сердце мрак
Высасывая кровь, растет и крепнет Враг.
(нап. Шарль Бодлер Перевод - Эллиса)

Проснулась я от ощущения холода на моем лбу. Руки были холодными, но это были не руки того, кого хотела бы я увидеть, открыв глаза.
Мои глаза открывались медленно и неохотно. Вчерашний вечер казался мне сном, и я боялась, что сейчас проснусь окончательно и исчезнет не только вчерашнее волшебство, а и наступит настоящий кошмар.
Улыбающееся лицо Бет зависло надо мной. Свесились черные кудри и ее глаза блеснули. Лучше бы она не улыбалась.
- Ты как себя чувствуешь? – спросила она, в сомнении закусив губу. – Калеб вчера сказал нам, что у тебя болит голова. А сегодня с утра, перед тем как уехать, попросил, чтобы я присматривала за тобой. Тебе что плохо – ты ужасно бледная!
Я чуть не застонала вслух. Разве он мог так со мной поступить? Неужели все его вчерашние слова, горячие поцелуи, были просто ложью?
- Нет, - насилу выдохнула я, сопротивляясь волне истерики. Но когда подумала, что еще целое утро пока мы не начнем собираться, мне придется изображать из себя счастливого, довольного жизнью человека, передумала. – Хотя не знаю. Наверное, давление поднялось.
- Так часто бывает? – удивилась Бет, так и не добавив слова «у беременных».
Она устроилась на соседнем спальнике, не дожидаясь моего ответа. Я, едва сдерживая разочарование, смотрела на нее, сидящую рядом, где хотела бы сейчас увидеть Калеба. Того, каким он был вчера ночью. Я ощущала его аромат, еще витавший в палатке. Видимо Бет тоже.
- Не знаю, как ты можешь, так спокойно относиться к Калебу? И как я могла подумать, что он тебе нравиться? Еще никогда не видела кого-нибудь, кто совершенно не велся бы на его внешность. Помню когда я с ним встречалась, я дурела, когда Калеб просто стоял рядом. А смотреть на него, это что-то сродни греху – не успеваешь глянуть, а грешные мысли тут как тут.
Спасибо тебе Бет, - с сарказмом подумала я, - это как раз то, что я сейчас хотела услышать. Но на самом деле, я почему-то не могла разозлиться в полную силу. На меня нашел такой ступор, что, разорвись сейчас рядом бомба, я бы, наверное, даже не вздрогнула. Может я сошла с ума?
- И как ты от этого избавилась? – мне не верилось, что Бет это удалось. Разве такое возможно?
- Влюбилась в Теренса, - просто и счастливо сказала Бет.
Я глянула на ее красивое лицо, и сердце мое болезненно сжалось. Если Калеб не влюбился в Бет, то, что могло его привлечь во мне? Неужели действительно три сердцебиения в одном теле? Это было больно и жестоко так думать, но о чем мне еще думать, если он смотался сегодня, ни слова не сказав. Я чувствовала себя так, будто бы кто-то меня использовал и не заплатил. Вульгарно, но очень точно передавало мои ощущения.
Хотя и они были какими-то притупленными, будто бы доходили до меня сквозь глухой плотный туман. Словно вся ситуация еще не доходила до меня в полной мере. Возможно, потому что я до конца не проснулась. Зато так действительно было легче. Я ощущала тупую боль, в районе желудка, но так словно, это тело не было моим. Как будто бы оно было под наркозом. По крайней мере, это намного лучше, чем осознать себя брошенной и отвергнутой.
- Знаешь, наверное, я хочу есть, – неуверенно сказала я, почувствовав как при мысли о еде меня тошнит. Но мне было необходимо избавиться от общества Бет. Сегодня ее, всегда хорошее, настроение меня не просто раздражало, оно отравляло мое настроение.
- Тогда ты иди, умывайся, а сделаю тебе несколько бутербродов, мы-то все уже поели, вот ждали, когда ты проснешься.
Я знакомым маршрутом направилась к тому месту, где умывалась, при этом мне болезненно тяжело было открывать полностью глаза. Кажется, у меня действительно начинала болеть голова.
Вернувшись назад, я застала всех остальных за столиками – кто еще доедал завтрак, другие допивали чай и кофе, а остальные просто с наслаждением оглядывались вокруг. Я тоже принялась за свою долю еды, и при этом осматривалась, ожидая настороженных взглядов со стороны компании. Но никто не смотрел на меня, ни странно, ни удивленно и даже не враждебно.
Все разбились по парочкам, и просто наслаждались утром, и, наверное, не хотели поверить, что завтра мы все уже снова будем просто учиться. Как и я. Я не могла поверить, что завтра еще будет жизнь, и что завтра вообще еще будет.
Теперь, наблюдая за ними, мне казалось, что вчера я просто пошла спать и между мной и Калебом не было того разговора. Что-то отдаленно кольнуло в сердце при воспоминании, но я вновь подавила в себе этот импульс. Видимо моя гордость была сильнее.
Я могла бы считать этот день просто замечательным, если бы не некоторая апатия, сквозившая из меня, как из открытых окон.
Парочки, видя мое плохое самочувствие, не трогали меня со своими заботами и заботливостью. Особенно меня радовало то, что Бред отстал со своим навязчивым вниманием, и уделил его Сеттервин. Та даже более радостно, чем раньше общалась со мной. И даже то, как все они радовались хорошей погоде, крутились около палаток и ели друг у друга из тарелок – не было мне противно. Мне было просто все равно. Никто не спрашивал меня, почему я так рано ушла спать, и это не приносило ненужных воспоминаний.
Я только не понимала, что они нашли такого в любви – это же смертельная тоска. Она как болезнь проникает тебе под кожу, и разъедает изнутри, отравляет твое существование, и ты перестаешь быть тем, кем был раньше. Ты уже просто не знаешь, кто ты, и что здесь вообще делаешь. Сейчас мне хотелось, чтобы что-то тяжелое свалилось на меня и убило всю тоску, любовь и привязанность, желательно вместе со мной.
Что происходит со временем? Его ход был почти незаметен теперь для меня. Все вокруг двигались и хоть что-то делали, а я же не могла пошевелиться.
Только я подумала о том, что кажется, никто не будет приставать ко мне с расспросами, рядом на лавочку приземлилась Ева.
Ее зеленые глаза с молчаливым укором уставились на меня. Она выглядела странно, и как-то не логично среди всей этой природы – красавица с тяжелой массой волос, идеально молочной кожей и такими же безупречными чертами лица. Смотря на нее словно не своими глазами, мне хотелось спросить, что она здесь делает?
- Так что случилось вчера, и что ты сделала с Калебом – он в таком состоянии уезжал…
Я ошеломлено посмотрела на Еву.
- Что я сделала с Калебом? – у меня вырвался истерический смешок. – Точнее говоря, что он со мной.
- Не понимаю, когда вчера вы ушли в лес, я ожидала, вашего примирения. Надеялась, что вы перестанете ходить вокруг да около. – Ева выглядела разочарованной и раздосадованной, причем на меня. Словно это я была виновницей, а не он.
Еще один истерический смешок. Я уставилась на деревья, шумевшие пожелтевшими листьями пред дождевым ветром. Странно, но плакать мне так и не хотелось, словно мы говорили не обо мне. Казалось, деревья и то были в данный момент ближе мне по состоянию, чем Ева.
- О да, он-то перестал.
- И? В чем же тогда дело? Неужели ты отшила его из-за глупой гордости.
Я удивлялась Еве. Разве могла я найти в себе силы, чтобы отшить Калеба? А она бы смогла?
- Да в том-то и дело. Вчера было все так прекрасно, я была готова поверить что мы вместе…а с утра его и след простыл – как трудно было сознаваться в этом еще кому-нибудь. Но виной всему было чувство притупленности, я почти и не чувствовала сожаления, когда говорила о его побеге. Да что это со мной?
- Не знаю, - не нашлась, что ответить Ева, - такое поведение не похоже на Калеба. Если он хотел оставить девушку, то никогда не тянул. Калеб слишком жестоко правдив.
- Значит не столь уж и правдив, – заключила я. Или слишком жесток. Или мне все равно.
Мы посидели молча несколько минут. Я не старалась ни о чем ни думать, но в то же время чувствовала, как шестеренки в голове Евы вертятся и пытаются понять поведение друга. Возможно, она знала о нем больше чем я. Сейчас это не важно. Все неважно важны лишь деревья. Они шумят, они рядом, и, так же как и я, отстранены от всего что происходит вокруг.
В отличие от Евы я уже начинала понимать, в чем дело. Калеб не привык к длительным отношениям. И ему нравятся девушки намного красивее меня. Вчера он добился того, чего хотел – я призналась, что он много для меня значит, а сегодня это уже стало для него не важным. Загадка разгадана, я стала больше не интересна ему.
Спустя полчаса, я поняла, что мою отстраненность заметили и остальные из компании. Но никто, даже Бет не стали навязывать своего внимания. Несколько моих сухих фраз охладили любое рвение. Вот чего-чего, но такого понимания со стороны Бет я не ожидала. В основном мое плохое настроение ее не останавливало. В общем, это тоже не важно.
Теренс без чьих-либо просьб собрал мою палатку и поместил все мои вещи в багажник. Я не сразу же поняла, почему места там почти не осталось, когда туда постарался втиснуть вещи Евы, Лари.
Спальник и палатка Калеба!
Я целое утро старалась не думать о нем, и вот произнесла его имя про себя. Сердце болезненно сжалось.
Кто-то вдруг закрыл от меня свет и я, подняв глаза, заметила рядом ухажера Евы. Я в который раз поразилась тому, что он почему-то мне не нравится, я испытывала к нему почти отвращение. Подавив в себе волну тошноты, я постаралась улыбнуться. Скорее всего, не получилось, Лари посмотрел на меня странным протяжным взглядом.
- Хочешь, я поведу, - предложил Лари, который теперь ехал в нашей машине, так как машины, того, о ком я не думаю, уже нет.
- Да, конечно же.
Я понимала, что предложено это было с целью сидеть с Евой спереди, ну и понятное дело сесть за руль такой машины. Только мне было все равно. Я ощущала странную тревогу, тупой нарастающий гул в моей голове понемногу начал взрываться крохотными огнищами боли. До меня стала доходить вся ужасающая правда того, что со мной случилось.
Я ему не нужна!
Деревья вокруг уже трещали от ветра. Надвигались облака, солнце вновь исчезло. Да, вот так вечно разбиваются мои мечты и надежды. Выглядывают ненадолго, как солнце, я позволяю себе поверить в будущее, не омраченное ни чем, но облака всегда рядом. Готовые к тому, чтобы вновь все разрушить.
Я ему не нужна!
И никогда не была нужна. Все ложь. Мое сердце защемило. От отчаяния кружилась голова. Его лицо обмануло меня. Лицо и поцелуи. Как глупа я была!
Когда я впервые увидела его тогда в школе, была очарована его красотой, его осанкой, манерами, магнетизмом. Как же я была тогда наивна! Почему внешность так обманчива? И нечестивая душа не искажает лицо?
Кто-то помог мне сесть в машину, но я оставалась по-прежнему и в машине, и где-то далеко, в своих мыслях и переживаниях. Как странно было ощущать эти два мира. И разделять их.
Чем дальше мы отъезжали от леса и водопада, тем сильнее становилось давление на виски. Я узнала эту тупую, неконтролируемую боль. Из-за расстройства мой странный дар, снова вырвался наружу. Преодолевая боль, и выступившие слезы, я постаралась посмотреть на своих друзей.
Около меня сидела Бет, а за нею Теренс. Я тяжело задышала, мелькание деревьев в окне за их головами усыпляло. Словно заснув, я уже смотрела не своими глазами. Они сидели, просто обнявшись, без каких-либо разговоров. Но я отчетливо могла видеть, слышать и даже чувствовать все, что сейчас происходило в их головах, так словно это была уже не я, а они.
Бет корила себя за то, что так долго тянула, чтобы начать встречаться с Теренсом. Она любила его, и боялась потерять. Боялась, что он может внезапно передумать. И если так и случиться, то во всем будет виновата она.
Я заметила краем глаза, как Бет теснее прижалась к Теренсу, при этой мысли. Он, открыв удивленно глаза, посмотрел на нее сверху вниз, и я чуть не заплакала – сколько было в нем нежности.
Теренс считал ее немного испорченной, глупенькой маленькой девочкой и все же любил. И надеялся, что все это она еще перерастет, а он все время будет рядом и уже больше никогда ее не отпустит.
К моему удивлению, от этого странного, болезненного для моей совести эксперимента, не было плохих последствий. Я была уверена, не намного, но все же боль начала отступать. Глаза наполнились слезами и, быстро смахнув их, я попыталась отстраниться.
Мне пришлось несколько раз тяжело вздохнуть и сконцентрироваться на пейзаже, мелькающем за окном, прежде чем я смогла полностью отделаться от сознаний Теренса и Бет, странным образом цепляющихся за мои мысли. Будто бы они сами хотели, чтобы я попала в их сознание.
Хорошо, что картина за окном была монотонной, и я могла сосредоточиться на подсчитывании столбов. Мне ставало легче. Главное не думать и не забывать о дыхании.
Только я с облегчением перевела дыхание, ко мне обратился Лари. Его темные глаза смотрели на меня дружелюбно, но вот снова это непонятное чувство неприязни к нему, заставило меня задрожать. Может я заболела? Мало ли что, земля была холодной вчера вечером…нет, нет, нет, я не буду об этом думать. О чем угодно только не о Нем, не сейчас, еще хотя бы полчаса благословенного забытья. И все же я чувствовала, что воспоминания прорывались сквозь защитную заслонку в моих мыслях. Постаравшись забыть об этом я обратила свое внимание к Лари.
- Остановимся в центре города – ты пересядешь за руль, и тогда раскидаешь нас по домам. Окей?
Когда он заговорил со мной, я еле сдержалась от вскрика. Я слишком легко смогла попасть в чужие мысли, и от этого волна боли прошла по моим рукам, поднимаясь к шее и голове. Тупая, острая боль, такая, когда неожиданно забиваешь в палец иголку.
- Окей, - еле выдохнула я, стараясь скинуть с себя оковы чужих мыслей.
Но прошло несколько секунд, и я подумала, что не стоит так торопиться. Было в мыслях Лари что-то не хорошее. Несмотря на его добродушное настроение, оказалось, что Лари ужасно зол на Еву, он ожидал от нее большей сговорчивости, она же не подчинялась. Лари ожидал, что Ева будет с ним спать! – вдруг поняла я.
Некоторые его мысли принимали оттенки не понятной мне агрессии. Так словно он думал о чем-то плохом, но в следующий миг сам себя же и одергивал. Возможно он не был очень уж плохим, но после того что я почувствовала пребывая в его голове, мне стало не по себе. Если я могла почти легко чувствовать себя в сознаниях моих друзей Бет и Теренса, то будучи будто бы им, я видела перед глазами все нечетко, словно размытое пятно, которое время от времени приобретало некоторые цвета.
Когда пятно вновь стало красно-черным, я постаралась как можно скорее убраться из его головы. Меня уже просто начинало тошнить. Его мысли время от времени окрашивались чем-то таким алчным, от чего становилось худо.
Этих двадцать минут прогулки по чужим головам, привели к тому, что я почти забыла про Калеба. Но это было почти, пока к Теренсу не позвонили.
Я неосознанно начала следить за разговором.
- Да, мы уже едем. Не переживай кто-то точно взял твои вещи. Ну, а если они пропадут, то пеняй, лишь на себя, ты чего так быстро сегодня смотался? Понятно.
Я могла собраться с силами и попробовать прочитать, увидеть или услышать, что-либо в голове Теренса в связи с этим разговором. Но поняла, что не могу и не хочу. Я не хотела знать, как Он оправдывает перед друзьями свой отъезд. И сможет когда-либо оправдаться передо мной. Захочет ли он? Захочу ли я? Ради чего?
Мне все равно, мне все равно, мне все равно… повторяла я про себя. А головная боль вновь вернулась, как только я дала волю отчаянию и боли душевной.
Мы остановились в центре на перекрестке, все там же, где когда-то Калеб подрезал меня, в мой первый день в школе. Как я не пыталась заглушить это воспоминание, но оно вырвалось наружу, только Лари хлопнул дверкой, чтобы забрать свои и Евины вещи из багажника. Я выскочила следом.
Ева стояла около двери пассажира и старалась размять ноги, когда я подскочила к ней. Она в недоумении посмотрела на то, как я вцепилась в ее руку.
- Ева, ты мне доверяешь?
Ее, кажется, мой вопрос не просто ошеломил, он привел ее в неописуемое недоверие.
- То есть?
- Если я попрошу тебя не идти сегодня никуда с Лари, а поехать сейчас со мной. Я подкину Бет и Теренса, а потом и тебя. Но только никуда не иди с Лари.
Мне казалось, она молчит целую вечность и ее яркие зеленые глаза, так ни разу и не накрыли ресницы, она смотрела на меня в упор, словно стараясь понять, а не сошла ли я с ума. Хотя теперь я и сама в этом была не совсем уверена. Но знала точно одно – не стоит отпускать Еву с Лари. По крайней мере не сегодня. Он слишком зол.
- Тебе что-то сказал Калеб?
Я задохнулась, от внезапного неприятного чувства пронзившего всю меня при звуке его имени, и с трудом непонимающе покачала головой.
- Причем тут Калеб? – я говорила сердито. Она что думает, я умом через него тронулась?
- Он просил меня о том же самом с утра. Вы мне чего-то не рассказываете?
Времени отвечать ей, не было, от багажника шел Лари. Он недовольно посмотрел на меня, и на потемневшее лицо Евы. Стоило поспешить, он почему-то стал еще злее.
- Решай, - резко сказала я, и поспешила сесть в машину, чтобы Лари не заметил, каким испуганным взглядом я смотрю на него. И замерла там, ожидая, что случиться.
- Что-то стряслось? – Бет и Теренс перегнулись на переднее сидение, почти к самому моему лицу. Теренс нахмурился. То, что мы все видели сейчас на улице, ему особенно не нравилось. Он точно не собирался сидеть и просто смотреть, если вдруг у Лари хватит ума, повестись себя грубо.
– О чем вы говорили с Евой? Я еще никогда не видела ее такой злой. – Бет была обеспокоенна не меньше своего парня. Нос ее подрагивал. Будто бы она хотела еще что-то добавить, но не решалась.
- Я не хотела, чтобы она ехала с Лари домой, – коротко сказала я и странно, ни Бет ни Теренс, не спросили почему. Может вчера случилось что-то такое, чего не знала я?
Несколько тяжелых минут, мы трое наблюдали за тем, как лицо Лари становится все темнее. Он резко кивнул головой, после чего Ева села в машину. Я, молча, завела мотор и уже выбрала дорогу к дому Бет, когда Ева попросила очень тихо:
- Отвези сначала меня.
Одну долю секунды я внимательно смотрела на нее. Очень хотелось взорваться, накричать, и сказать ей, что мне гораздо хуже, чем ей сейчас. Но я не стала. Ничего не ответив, я покорно развернулась, хорошо, что поблизости не было машин, мой резкий маневр, был слишком опасным на таком узком отрезке дороги. Не стоило и говорить, я прекрасно поняла, что Ева не хочет ни о чем рассказывать, по крайней мере, сейчас. Да и к чему скрывать, сегодня я была не самым благородным слушателем. Мне самой хотелось выплакаться, но, ни кому-нибудь в жилетку, а где-нибудь забившись в своей комнате и очень тихо.
В молчаливой процессии мы вышли проводить Еву, но она с нами не говорила. Стало до больного обидно. Всем было плохо, а мне, видите ли, хорошо!
Я почувствовала, что нервы сдают, когда мы отъезжали от дома Евы. Меня чуть не чиркнула чья-то машина, так как я, выезжая, не удостоилась посмотреть на право. У меня вырвался нервный смешок, а Теренс перелез с заднего сидения на переднее, и чуть не вырвал руль из моих рук.
- Давай лучше я поведу, - предложил мне он, но это скорее смахивало не на любезное предложение, а на короткий приказ. Я хотела было запротестовать, но испуганные глаза Бет, немного шире осветили представшую ситуацию. Я действительно была очень неосторожна.
Я покорно обошла машину, и к дому Бет мы ехали в еще более гнетущем молчании, что позволило моим мыслям и боли разгуляться. Причем я могла думать уже не только о слезах и соплях, но также и о том, чтобы идти бить стекла в окнах дома Калеба. Бить и крушить, от такой мысли мое настроение не улучшалось.
И двое моих друзей чувствовали мою нервозность. Я хотела было узнать, что именно они думают, но у меня уже не получалось. Словно их мысли были такими же запретными, как и раньше.
- Может, я отвезу тебя домой, а потом вернусь пешком? Мне от твоего дома не далеко идти – предложил Теренс, как только мы затормозили около милого коттеджа Бет.
Они двое уставились на меня, испуганно, и нервозно. Понятное дело, после того что случилось с Евой, Бет и Теренс не знали чего ожидать от меня. Не знаю даже, что меня бесило теперь больше – воспоминания о Калебе, или их испуганные взгляды.
- Нет, - твердо сказала я. – Я уверена, что доеду без происшествий.
Теренс промолчал, и я впервые увидела его таким злым. Раньше я даже и не подозревала, сколько твердости может быть в нем, когда он не шутит и не улыбается. Злость прошла. Он был таким серьезным, а Бет расстроенной, что я почти была готова сдаться. Но что-то удержало меня. Еще хотя бы пять минут в обществе этих столь влюбленных друг в друга людей, и я не удержусь от слез.
В гробовом молчании Теренс выгрузил их вещи.
Бет нагнулась над моим окошком, и мне пришлось опустить стекло. Глаза ее выражали тревогу, и оттого потемнели.
- Только посмей мне не перезвонить, как приедешь домой. У тебя на дорогу пятнадцать минут, и если не последует звонка – я подниму на ноги всю полицию и скорую помощь вплоть до Лутона.
Это могло бы прозвучать смешно, если бы не посеревшее лицо Бет. Ее голос был холоден, и все же я видела, она не могла на меня сердиться, хотя и понимала, что должна. Она не могла понять, что со мной, и от этого ей становилось неуютно.
Я качнула головой и постаралась как можно скорее уехать от них. Мне становилось еще больнее, потому что они двое были слишком понимающими и любящими. Почти выехав с подъездной дорожки, я услышала крик Теренса вдогонку:
- Пятнадцать минут!
Через тринадцать минут, после напряженной слежки за дорогой, и концентрации внимания, я влетела в дом и под удивленный взгляд Самюель бросилась к телефону.