Месяц или два я уже сидел в своей темнице на привязи, как собака. Но пленником я стал своей жажды, а не жалкой цепи, что была на моей шее. Я не глуп, я смог бы сломать её и сбежать отсюда, но не делал этого: желание людской плоти было выше всего, даже инстинкта самосохранения.
Хозяин не приносил мне ничего уже довольно долгое время, заставляя метаться по подвалу, звеня цепью.
Но и это длилось недолго: я изнывал от голода и уже просто лежал около стены, пытаясь не шевелиться и, главное, не думать…
У вас бывали такие моменты, что голод казался просто невыносимым? А желудок сжимался при мыслях о еде? Именно это я сейчас и чувствую. Мне кажется, что все жизненные силы покинули мое тело и единственное на что я способен – медленно умирать в этом подвале и ждать момента, пока я получу очередную дозу. Я бы даже смог сравнить с себя игрушкой, для которой нужна батарейка, а в данном случае батарейка – человек или просто пища…
Я открыл глаза и посмотрел на дверь. По ту сторону послышался шум: тяжелые тихие шаги и чье-то сбивчивые дыхание. Девушка. Нежный аромат которой уже защекотал мне нос, а желудок стал требовать утоления голода.
Хозяин открыл дверь, весьма громковато, оповещая о своем присутствии, вернее об их присутствии. Как будто я тебя не слышал, старый пень!.. Он втащил девчонку, которая рьяно возмущалась и пыталась закричать. Вероятно, она не понимает того, куда попала. Если бы я мог, наверное, даже проявил каплю сострадания и съел её не сразу, а через тридцать минут.
Хозяин закрыл дверь и подошел ко мне, закрывая девушке рот. Она казалось мне смутно знакомой, но я не мог вспомнить, да и не хотел. Я похоронил Мейсена, а теперь я.… Не знаю кто я. Возможно, просто я, а возможно у меня есть другое какое-то название. Как знать.
- Смотри, что я тебе принес, сынок! – Хозяин повернул девушку вокруг своей оси, показывая мне её. Похоже, в его словах был какой-то скрытый смысл, которого я не уловил. – Неужели не узнаешь? – я покачала головой, с упоением вдыхая аромат страха, какой уже захватил девушку в свои холодные объятия и предвкушал будущую расправу.
Да, вся эта кровь сделала меня поистине жестоким. Я любил ломать этих людишек в прямом и переносном смысле. Может быть, перед тем, как убить я их унижал, показывая на то, какие они неудачники были при жизни и те были сломлены, а я доволен, но это было крайне редко, потому что я по жизни был нетерпелив и в данном случае хотел быстрее утолить голод. Зверски, но мне нравится. Слышать, как ломаются кости, как они вскрикивают от боли, воют или что они там делают, когда больно? Не имеет значение. Я люблю улыбаться, когда те смотрит на меня со страхом в глазах. Ммм…это так приятно.
Каждый раз чувствовать, что от тебя зависит: умрет он\она или нет.
- Как же так? – со странной ухмылкой спросил Он. – Это же девочка, которая тебя искала, представляешь? Я нашел её, когда она расклеивала твое фото по городу, и подумал, что тебе понравится. Ты ведь все равно голоден, так что сойдет для тебя, - с этими словами он кинул дрожащее тельце девушки на пол и ушел, оставляя мой «обед» и меня наедине.
Девушка лежала на боку, спиной ко мне, и едва различимо всхлипывала, но я слышал все и честно говоря, хотел уже покончить с этим дерьмом и, наконец, утолить голод. Темные волосы разметались вокруг её головы, создавая что-то наподобие нимба. Ангел. Я буду есть ангела.
«Похоже, этот подвал мне совсем плешь проел», - подумал я, подползая ближе к ней. Поводок не давал свободу в движениях, но я пытался быть ближе настолько, насколько это было возможно.
Она повернулась и, увидев меня, начала отползать назад. Девчушка рассматривала мое лицо и с каждой секундой её глаза все больше и больше расширялись. Она что, приведение увидела? Она покачала головой, а потом – странно – начала подходить ближе ко мне.
- Эдвард? – прозвучал её тихий голосок, а меня накрыла паника.
Белла. Не может быть. Как она попала сюда? Он сказал, что… «расклеивала твои фото по городу». Неужели они еще ищу меня? Дураки. Все еще тешат себя надеждами и верят в то, что я сейчас нахожусь у какого-нибудь маньяка и в состояние «жив и здоров». Хотя, половина из этого, правда. Не могу соврать, ведь я действительно нахожусь неизвестно где, но черта с два, если мне не нравится.
- Эдвард, это и, правда, ты? – прошептала Белла.
«Помнит», - мысленно усмехнулся я.
Я помнил, как познакомился с ней. Это была где-то полтора года назад. Тогда я спас её на лестнице в своем доме. Это неуклюжее чудо умудрилось поскользнуться на лестнице и если бы не я, то она бы как минимум сломала себе шею. Она попала прямо мне в руки, и её щеки покрыл очаровательный румянец. И знаете, какая была моя первая реакция? Я накричал на нее из-за того, что в доме были незнакомые люди и Белла начала забавно заикаться, объясняя, что приходила к моему отцу и сейчас ушла из его кабинета, а я пытался сохранять невозмутимое выражение лица, чтобы не рассмеяться, но я не выдержал все-таки и засмеялся. Она даже чуть погодя ко мне присоединилась, понимая всю комичность ситуации. Дальше мы больше общались и стали лучшими друзьями. Эта девчонка стала мне сестрой, которой у меня никогда не было, причем младшей и я не питал к ней каких-либо чувств. Совершенно неожиданным для меня стало её признание. Когда я пошел на выпускной, её выпускной, я видел, что она нервничала, но на вопрос о том, как она, отвечала «все в порядке». Я больше и не приставал. Позже я пригласил её танец, и она сказала, что любит меня. Я бы посмеялся над её попытками признаться, если бы это не было правдой, и тогда я просто молчал, а потом глупо улыбнулся и обнял её. Я ведь бы был не Эдвардом Мейсеном, если бы не разбил сердце. Что ж, можно было к сотни других прибавить еще и это маленькое сердечко. Я действительно ничего к ней не чувствовал, кроме братских чувств. Можно назвать меня бесчувственной скотиной - я не против, это правда. Я не знал, что она чувствовала, да я и не думал об этом. Просто продолжал жить. Как будто того признания вообще не было. Так было лучше, я знаю. Белла изредка бросала на меня грустные взгляды, а я делал вид, что не замечал их. По-свински? Да. Честно, мне было плевать, а Белла, вероятно, еще меня не забыла и любит своей детской любовью. Я бы не подумал, что она любит меня до сих пор, если бы не наблюдал её глаз сейчас. Мы были в подвале, она в опасности находясь в моей компании, но её взгляд буквально светился нежностью, любовью и облегчением... Если бы я не был таким сейчас, я бы обнял её и сказал, как скучаю, но меня волновал сейчас только аромат идущий от неё. Такой необыкновенный и завораживающий. Я смотрел на её шею и видел, как пульсирует кровь, слышал, как бьется её маленькое сердечко.
- Уже не Эдвард, - прорычал я, снова отползая от нее. Я ужасно хотел есть, но в то же время не хотел, чтобы она стала моей жертвой. Я любил её, как сестру и ведь я не мог убить родного человека, так? Майк Ньютон не в счет. Внутренний голос твердил, что я должен убить мою маленькую девочку, потому что я уже не Эдвард Мейсен, значит, что у меня нет родных. Я один. Смогу ли я это сделать? Я в действительности разрывался на две части: разумная, какая еще есть во мне, и безумная, которая жаждала чужой крови, в том числе и Беллы.
- Эдвард, что с тобой случилось? – она снова начала подходить. Разве она не видела того, кем я стал? Обязательно нужно быть ближе?
- Уйди..- я сделал пару шагов назад, подальше от нее. Когда-то я называл её магнитом для неприятностей и был прав. Подходя ко мне, она идет на верную смерть, причем от друга, от её любимого. Ведь она не знает, что для нее смерть будет мучением, а для меня наслаждением.
- Эдвард... – шептала Белла. Шепот казался таким громким в этой мертвой тишине, что на миг мне показалось, что это был крик её души. - Посмотри на меня, Эдвард...
Я посмотрел ей в глаза, и был уверен, что мои глаза стали черными от жажды. Она вздрогнула, а единственным звуком на данный момент стал для меня – её сердцебиение. Такой громкий, такой притягательный.
- Кто с тобой это сделал? Он? – от злости из её глаз брызнули слезы, и она поспешила их срыть, но я все равно заметил. Белла пыталась быть сильной, но безуспешно, я знал, что сейчас внутри нее просто буря эмоций. Я бы, наверное, тоже и злился, и плакал, и даже чувствовал облегчение, если бы пропала Белла, а я потом бы её нашел.
- Не лезь..- тихо произнес я. Похоже, она не заметила моей угрозы, поэтому продолжала медленно наступать.
- Эдвард Энтони Мейсен, посмотри мне в глаза! – Белла подошла еще ближе и села рядом со мной на колени. Она тихо вскрикнула: лучик света упал на мой поводок. Моя малышка осторожно пальчиков провела по воспаленной коже вокруг поводка и сглотнула. - Господи.. Эдвард, что этот ублюдок с тобой сделал?! – заплакала она еще сильнее. Маленькие соленые дорожки стекали по её чуть впалым щечкам. Сколько же меня не было? - Ответь мне!
- Я не Эдвард, - зарычал я. - Я больше не Эдвард Мейсен, которого так восхваляли Эсме и Карлайл. Перед тобой не он. Я другой, - нужно ли было говорить, что я снова отполз дальше? Белла всегда была умной девочкой, но что же случилось сейчас? Зачем она идет ко мне, понимая, кем я стал? Хочется так скоро умереть? Глупая безрассудная девчонка.
- И я же сказать тебе не лезть!
- Эдвард... – она сделала еще несколько неуверенных движений ближе ко мне, - Эдвард, это ты.. Ты! Ты не представляешь, как за тобой все скучают.. И я скучаю... – всхлипнула Белла. Я бы тебя сказал, что скучаю, но это не так. Я бы обнял и шептал, что все будет хорошо, но это не так. Я бы ушел отсюда вместе с тобой, чтобы тебе было легче. Я не буду лгать, Беллз, тебе станет еще больнее, чем может быть и так.
- Я не скучаю, - безразличие в моем голосе так и сквозило и она чуть отпрянула от меня, а в её глазах застыла вселенская грусть. Когда-то мне было бы больно от такого зрелища, но сейчас мне все равно.
- Эдвард! – воскликнула Белла и кинулась на меня. Я интуитивно поймал маленькую фигурку и прижал крепче к себе, чувствуя каждый изгиб её тела.
- Я сказал, - вздохнул я и замер. Теперь я смог в полной мере почувствовать её такой пленительный аромат, полностью лишающий рассудка. Не существовала слов, чтобы описать те чувства, что я испытывал в данную секунду. Она просто лишила меня частичек человечности, что еще оставались во мне. Я был хищником, а она добычей. Я был тем нечто, какое существует против воли природы, а она была обладательницей самой сладкой, самой ароматной крови. За все время, что я находился в подвале, я даже и не знал о существовании этого священного напитка. Я пробовал множество вкусов: от соленых до сладких, но именно эта стала, нет, станет моим апогеем, моими небесами. Я мог только представлять, какова она будет на вкус…
Жажда обжигала мое горло. Во рту пересохло. Желудок сжался от голода. Этот чарующий аромат затмил мои мысли, не давая думать о чем-то еще, кроме него. Белла стала такой уязвимой и слабой рядом со мной, такой беспомощной. Я не мог сосредоточиться на том, чтобы просто отпустить её, потому что отпустить мою малышку стало равносильно моей смерти. Невозможно. Она стала моим запретным плодом, что я проклинал все, что только можно на свете за то, что связали меня с этим ходячим дьяволом в лице Беллы, дьяволом, который насмехался над моим контролем. Моей единственной целью стало – насладиться восхитительно желанной кровью.
- Отвяжись от меня! – прошипел я сквозь зубы, задерживая дыхание. Мне стало легче, но ненадолго. Не дышать. Не дышать этим ароматом. Не убивать её. Не убивать Беллу.
- Мейсен, что с тобой? – малышка отстранилась и посмотрела на меня своим «проницательным» взглядом, поднимая при этом одну бровь.
- Я изменился, - бросил ей я. Это будет интересно. Белла, я стал кровожадным монстром, который просто жаждет сломать твое тело пополам и съесть. Боишься? Нет? Тем лучше. Есть два варианта дальнейшего развития событий: либо она убежит от меня на другой конец подвала, вжимаясь своим тельцем в угол, либо наоборот скажет, чтобы я её убил, потому что ей не жалко себя, ведь она готова на все ради меня. Не нужно.
- Каким образом? – серьезно спросила она.
- Ты не поймешь, - не поймет того, как сильно можно хотеть чьей-то крови, не поймет, как сильно можно хотеть человеческого мяса, не поймет, как сильно я хочу её.
- Пожалуйста, Эдвард.. – с нежностью в голосе умоляла она. Моя малышка, знала бы ты, на что я способен ради тебя. Она просила меня своими глазами, чтобы я рассказал ей. Думает, что сможет помочь. Глупая.
- Я тебе расскажу, что изменилось, - я подсел ближе к ней. - Я чувствую твой запах цитрусов, карамели и страха. Ты меня боишься. Я ощущаю, что твое сердечко набирает темп. Ты дрожишь. Тебе страшно. А я этим наслаждаюсь, понятно? – я издал рык - Твоя кожа такая нежная, - проводил по её гладкой коже рук, - такая мягкая, приятная. Я слышу, как течет твоя кровь по венам, она зовет меня, - остановился. - Ты меня убиваешь своим присутствием, а я хочу убить тебя в прямом смысле. Хочу попробовать твоей крови, хочу услышать твои крики, когда ты будешь вырываться из моей хватки. Я хочу твое тело! – я заглянул ей в глаза. Там не было ничего кроме нежности и теплоты по отношению ко мне.
Я глубоко вдохнул, а её запах растекся по моим венам, сжигая мою грудь и уничтожая те остатки разума, которые у меня еще оставались. Я понимаю, что еще чуть-чуть и мне не помешает никто. Ни той ничтожный поводок на мне, ни моя гребанная человечность, которую я давно засунул в задницу, ни моя малышка Беллз. Чуть-чуть и я утолю свой голод самой желанной кровью из тех, что я пробовал когда-то.
Чудовище внутри меня улыбалось в нетерпении.
Мне стало жарко. Эта жажда душила меня изнутри и будет душить до тех пор, пока я не…
Лоб покрылся испариной, а в висках послышался стук моего сердца. Такой быстрый.
- Оно бьется не от страха к тебе, Эдвард.. а от страха за тебя.. – шепотом сказала Белла и вытерла пальцами пару слезинок, которые скатились по её щекам.
- Можешь за меня не бояться, - ухмыльнулся я.
- Всё равно боюсь.. Всегда боялась и буду бояться до последнего вздоха.. – она обняла меня за шею, поглаживая своей ручкой места, где цепь передавливал кожу, - Потому что люблю тебя и всегда любила.
- И ты готова..- притянув еще ближе, я уткнулся носом в её шейку, мысленно проклиная себя всеми возможными словами за следующее действие, которое я собираюсь совершить, – …умереть, сейчас?
- Если ты этого хочешь.. Я скучала по тебе, Эдвард, - она провела своими пальчиками по моим волосам и пропустила несколько прядей через них.
- Зря, потому что я не буду скучать, не имею на это право.
- Я просто хочу, чтобы ты это знал.. – прошептав, она отстранилась немного от меня и погладила щеку, - Я согласна прямо сейчас отдать тебе свою жизнь, но взамен прошу только одно... – она ненадолго замолчала, ожидая моей реакции. Я не имел понятия о том, что она собиралась попросить у меня. Да и что можно простить у меня? Я кивнул. - Поцелуй меня. В первый и последний раз, - она посмотрела мне прямо в глаза.

Поцеловать её? Мне так хотелось это сделать, потому что она просила, но и я этого хотел. Хотел прижаться к её чувственным розовым губкам своими, хотел, чтобы она извивалась в моих руках от страсти, которая полностью завладела её телом и разумом, хотел стать прежним и хотел стереть ту глупую улыбку на её выпускном в ответ на её признание. Я называл её глупой, но это не так. Единственный, кто здесь глупый – это я.
- Может, мы когда-нибудь встретимся, - прошептал я, поглаживая кончиками пальцем её щечку и наклоняя её голову немного назад.
- Я в это верю. Я тебя люблю, - всхлипнув, она выдавила из себя слабую улыбку и поддалась вперед, обрушивая свои губы на мои.
Я захватил её лицо ладонями и провел кончиком языка по нижней губе. Она приоткрыла свои губы, и я проник языком в её рот, исследуя его глубины. Белла нежно и в тоже время страстно меня целовала, и я чувствовал её слезы, которые покатились по щечкам и, делая наш поцелуй горьким. Она прощалась со мной также как и я с ней. Она говорила о своей любви, а я о том, как мне жаль, что все так вышло. Белла вкладывала всю свою безграничную любовь в этот поцелуй, ласково обнимая меня, а я… Я понимал, что еще немного и я больше никогда не увижу её по-детски наивных шоколадных глаз, не услышу её приятного голоса, не почувствую её сладкого дыхания на своей шее, когда она обнимала меня своими ручками. Последний раз она со мной жива и полна энергии.
Другого выбора нет. Такова моя нынешняя сущность: не испытывать жалости и любви к людям. Это моя судьба.

Белла отстранилась от меня, шепча «я тебя люблю», а я прислонился своим лбом к её, не открывая глаза, и сказал:
- Прощай, Белла, - я на пару секунд задержался и потом свернул ей шею с громким хрустом.
Тело моей малышки расслабилось в моих руках, и я прижал Беллу к себе, уткнувшись носом в её волосы. Я начал раскачиваться вперед и назад, представляя, что это мне помогает. Да ни хера это не помогало. Её руки безжизненно висели по обе стороны от моего тела. Мысли путались, только одно мешало перестать думать вообще:
Беллы больше нет.
Моей малышки больше нет.
Беллз умерла.
Её убил я.
Своими собственными руками.
Убил свое солнце.
Если я только мог, то заплакал бы, как девчонка, но я не сожалею. Сожалел бы Эдвард Мейсен, который давно похоронен где-то глубоко внутри. Я осторожно положил её тельце на пол подвала и прислонился ухом к груди.
Тишина.
Гребанная тишина, которая меня убивала.
А чудовище внутри просто упивалось этим молчанием её сердца, уже предвкушая будущую расправу.
Я не чувствовал ничего кроме необычной для меня пустоты в груди и боли в сердце. Моя голова тихо покоилась на её груди, а руки поглаживали живот моей малышки, скрытый под футболкой с её любимой группой «OneRepublic». Я представляй, что сейчас она мне рассказывала о своих интересах, сидя на своей кровати с милым лиловым постельным бельем и пропуская мои волосы через свои пальцы, когда моя голова была на её коленях. Её тихий голосок успокаивал меня, а глаза заставлял закрываться. Все казалось таким настоящим. Если бы не пугающая реальность, где она уже никогда не откроет глаза и не скажет мне простое «Привет»… а я не увижу её влюбленных глаз. Я чувствую себя отвратительно, только монстр внутри доволен и жаждет кровопролития, а еще…
Я себя ненавижу!..

Я сел рядом с головой Беллы и положил её себе на колени. Зрачки были расширены, и чернота поглотила весь шоколадный оттенок. Её взгляд был направлен куда-то сквозь меня. Не смотря на все желание видеть шоколадные омуты, обрамленные густыми ресницами, я закрыл её глаза.
Я не знал с чего начать.
Размышляя о дальнейших действиях, я пропускал её пряди через пальцы и слушал, как где-то наверху ходит Хозяин, его тяжелые шаги я хорошо слышал отсюда.
С одной стороны мне хотелось быстрее расправиться с телом и дать желудку пищу, а с другой после того, как я её убил, мне стало так противно, что я не знал, готов ли разрезать её тело на кусочки, даже если она имеет самую вкусную кровь.
Я решил начать действовать…
Осторожно переложив её голову, я медленно снял с нее футболку, явно наслаждаясь процессом. Она не была красива, не была идеалом, но она была идеалом для меня. Почему я только сейчас это понял?
Белла была миленькой со своим вздернутым носиком.
У нее была мягкая и гладкая кожа молочного цвета. Тельце моей малышки в свете казалось совсем белоснежного цвета, создавая иллюзию, как будто передо мной миниатюрная фарфоровая куколка, не хватало только румяных щечек. Было видно, что Белла с уважением относилась к своему телу, о чем говорила шелковистость её кожи, но сама она называла себя замухрышкой или невзрачной девчонкой, если бы я мог, я бы слабенько ударил её по губам, чтобы она перестала говорить такие вещи. Она бы мне тогда улыбнулась своей застенчивой улыбкой и её щеки покрылись очаровательным румянцем. Раньше я никогда не видел её тела, не понимаю почему. Я даже не видел её в купальнике.
Я покрывал все её тело поцелуями, не пропуская ни одного кусочка, обводил языком пупочек и чуть потянул зубами сережку с серебряным камешком. Я вспоминал, как она, смущаясь, говорила о том, что проколола живот, о том, как захотела почувствовать себя старше, а не ребенком, коим её еще считали родители.
Я взлохматил её каштановые волосы и сказал: «Моя девочка совсем стала большой». Она рассмеялась и игриво толкнула меня в бок, а я не мог сдержать глупую улыбку на лице.
Я расстегнул её лифчик и медленно снимал лямки с её плеч. Как бы я хотел, чтобы она наслаждалась процессом.
«Надеюсь, ты хоть не некрофил-извращенец…»
В голове всплыли слова моего давно покойного соседа, и я отстранился от Беллы.
Я хотел Беллу, но не желал трогать, то единственное, что осталось нетронутым, по крайней мере, я надеялся, что это осталось нетронутым. Я знал, что она хотела бы, чтобы я стал её первым мужчиной. Она сама мне об этом говорила и я догадываюсь, что она не была не с кем после признания, иначе бы она мне рассказала, ведь врать она совсем не умеет. Но и проверять я не собираюсь. Если она была с мужчиной, то так и должно было быть. Я бы действительно желал показать ей все аспекты физической любви, чтобы она наслаждалась и была желанна. Однако теперь я не смогу совершить всего этого.
Я просто буду любоваться моей девочкой.
Я осторожно приподнял Беллу и снял с нее кружевной черный лифчик. Я видел много обнаженных девушек, но грудь Беллы – это просто… шедевр. Они были такие упругие, мягкие, идеальные и совершенно нетронутые! Я бы не смог представлять, как какие-то сопляки касаются своими неопытными ручками их, пускают слюни, смотря на это произведение искусства. Ее груди воистину замечательны. Я сжал их с двух сторон, и получилась привлекательная ложбинка – узкая и безмерно приятная, так и хотелось зарыться лицом в грудь, наслаждаясь процессом и её мягкостью.
Я обвел пальцами её нежно-розовые соски и начал прокладывать дорожку из поцелуев от её правой груди и до губ, оставляя целомудренный поцелуй на её неподвижных устах.
Черные ресницы девочки отбрасывали на ее щеки темные тени. Она казалась такой умиротворенной и расслабленной, о чем еще говорила безмятежная маленькая улыбка на её губах.
Я с любовью убирал волосы со лба Беллы и улыбался. Сам не знаю чему. Может, тому, что она рядом, а может предстоящей трапезе, но быстро отбрасывал ненужные мысли.
Когда-то давно еще в школе я проходил мимо разговаривающих парней и услышал, как один из них сказал, что не умеет ценить девушек по достоинству, так ему сказала его пассия. Что ж, я мог бы сказать то же самое про себя. Ich auch, leider, ich auch..(нем. И я, увы, и я, – прим. автора). Я не оценил Беллу по достоинству еще при жизни, при моей, при её… неважно.
Я опустил руку к её джинсам и неторопливо расстегнул пуговицы одну за другой. Мне показался кусочек её нижнего белья такого же черного цвета, как бюстгальтер. Я положил стройные ножки моей девочка себе на колени и снял с нее джинсы. У нее было пару синяков из-за многочисленных падений и ушибов, в чем всегда Белла обвиняла свою неуклюжесть со смешным выражением лица: надутые губки и сморщенные носик. Даже ушибы не портили её красоты. Она была совершенна своим несовершенством.
Я ласкал её ноги, водя руками по всех их длине и воображал, что сейчас из чувственных губок Беллы появится стон, что она будет извиваться, умоляя зайти дальше, а я буду говорить, что это ночь для нее, вызывая разочарованные бормотания, которые потом превратятся в крики удовольствия. Я не стал снимать её трусики, а то я себе действительно буду напоминать некрофила, не удержавшись и занявшись с ней сексом.
Я не знаю с чего начать…
Я вел внутреннюю такую бессмысленную и такую нужную моей человечности дискуссию. Сколько раз я говорил, что похоронил свою человечность? Наверное, много сотен раз.
Но ведь именно она не дает мне принять решение, решение, с помощью которого моя жизнь приобретет новый уровень, где уже не будет того маленького яркого солнышка.
Я разделил свою жизнь на две части: первая – до убийства Беллы, даже сюда я поместил существования уже, будучи каннибалом, вторая – после убийства, и где я на краю пропасти. Вот только я не знаю, куда эта пропасть меня заведет.
Я вздохнул, и аромат крови снова защекотал мне нос, а желудок напомнил о голоде. Опять этот запах затмил все мои мысли, вытесняя все ненужное и оставляя одно: «Хочу крови».
Однако как только я достал маленький ножик и приложил кончик к мягкой коже Беллу, а ведь всего лишь нужно было немножко надавить, я опомнился и положил нож рядом с собой.
Мне так хотелось и не хотелось одновременно.
Огромное чувство вины и ненависти к себе разрывало меня. А жажда наоборот приглашала в свои объятия. Я не знал, что выбрать.
Все было как в кино: с одной стороны на плече сидел демон, зазывая меня совершить что-то нехорошее, а с другой – ангел, говоря о том, что совесть меня замучает, и плохие поступки ни к чему не приведут.

Я не могу.
Что терять, ведь я уже убил её?
Но это Белла, мое солнышко, моя малышка.
Мертвая девочка.
Это будет больно.
Ничего, не впервой.
Она умерла ради меня.
Вот именно.
Она принесла себя в жертву, чтобы я не умер от голода. Разве это ничего не значит?
Значит, это мой подарок, не напрасно же она умерла.
Не знаю…

Я принял решение, и то всепоглощающее чувство ненависти к себе поглотила меня, но я просто отбросил все сомнения и самоистязания, и поднял ножик с пола. На нем еще оставались следы крови моей последней жертвы: пьяницы, быстро принявшего свою смерть и, к моему глубокому разочарованию, не сопротивлявшемуся.
Я перевернул тело Беллы на живот: я не хотел видеть её лица, когда буду убивать девушку, которую…
Я тряхнул головой, освобождая голову от ненужных мыслей и позволяя жажде полностью захватить мой разум.
Я стонал от нетерпения, напор моего желания наконец-то попробовать этот волшебный нектар не позволял мне больше откладывать этот момент. Я начал медленно приближать нож к задней области бедра и, достигнув кожи, начал проводить линии, создавая жалкое подобие прямоугольника, выделенный красным контуром. Кровь маленькими капельками стекала из проделанного выреза на пол. Я начал проводить подушечками пальцев по коже, размазывая кровь, и у меня выходили оригинальные алые узоры. Я поднес палец к своему лицу и, вдохнув этот притягивающий меня аромат, попробовал её кровь.
Неописуемо. Невозможно описывать словами чувства, которые я испытывал.
Божественно. Я просто попал в рай, откуда не хочу уходить.
Превосходно. Эта кровь слаще, чем я себе представлял.
Я даже в какой-то мере боялся представлять, что ждет меня, когда я попробую еще. Я напомнил себе наркомана во время передозировки, какой стремился перед этим употребить все больше и больше, пока не достиг красной точки, и возврата не было.
Я все еще помнил этот аромат, ощущал его вкус на кончике языка. Я не смог бы сопротивляться ему в течение долгого времени, поэтому взялся за снимание кожи с её левого бедра. Я положил кусочек кожи вблизи, начиная снимать её еще и с голени. Складывая моя маленькие трофеи рядом, я решил, что не буду ломать кости ей, как бывает, делал другим жертвам, потому что моя маленькая принцесса была особенной. Когда-то молочная кожа стала теперь уже вишневого оттенка из-за покрывшей её крови.
Глаза заволокло пеленой при виде сочного ализаринового цвета мяса и мое нетерпение с каждым разом становилось все сильнее. Чуть-чуть осталось.
Мои ноздри яростно раздувались: я вдыхал аромат, который был еще насыщеннее и я на миг закрыл глаза, чтобы насладиться этим. Разум покрыл густой туман, из-за чего я уже действительно ничего не соображал и не мог ни на чем сосредоточиться.
Белла была Trionfo della Morte (итал. Триумф Смерти – прим. автора), который непременно меня погубит, и я умру от переизбытка чувств.
Я получал наслаждение от всего процесса, запоминая каждый момент, чтобы потом, когда я буду снова один снова и снова вспоминать о том, как я изуродовал… Беллу.
Ненавижу себя, что готов сейчас на все плюнуть и забиться в угол, тихо придаваясь своему горю.
Нет, вру, не готов.
Отложив в сторону нож, я посмотрела на мою девочку. Её и Беллой было уже сложно назвать: не было ни одного не окровавленного места, только её головка была нетронута. Волосы, как и когда она попала сюда, рассыпались вокруг её головы, создавая подобие нимба, а на лице все та же спокойная улыбка.
«Все-таки я убил ангела и обязательно попаду в ад», - я взял с места, где сидел перед приходом Беллы, мачете и неспешно направился к ней, на ходу доставая его из мешка.
Разделяя маленькое тельце на части, я думал о том, что буду делать потом, потому что я просто не представлял себе, что будет после, когда все закончится. Я понимал, что уже никто не сможет заменить Беллу, ни у кого не будет такого дурманящего аромата, божественной крови и самого сладкого мяса.
Моя девочка была одной на миллион. Она была создана именно для меня…
Я сел на пол и оглянулся: меня окружала кровь, что мне хотелось заплакать, оттого что я растрачивал попросту этот драгоценный нектар, справа от меня сложенные в стопочку небольшие линии кожи и мясо, истекавшее притягивающей меня кровью.
Она уже не была моей девочкой Беллой, это была моя очередная маленькая победа, такая же, как и остальные, но намного приятнее.
И самое главное - я не жалел, вернее у меня просто не было времени на это.
Я начал утолять свой голод. Я вонзался зубами в мясо, получая от этого настоящее наслаждение, мне казалось, что перед глазами плыло от блаженства. Я закрывал глаза, издавая громкие стоны и заново пробуя мясо. Каждый новый кусочек дарил мне новые ощущения: одно было ярче другого, один опьянял меня сильнее предыдущего. А кровь Беллы была самым сладким десертом, дополнением к основному блюду, в принципе не имеет значения. Я словно гурман смаковал каждую капельку этого изысканного деликатеса, созданного для меня. Стекавшую кровь по подбородку, я небрежно стирал тыльной стороной ладони и продолжал свое прежнее дело.
Каждый кусочек ещё больше усиливал жажду и… ненависть к себе. Это был самый божественный коктейль, что я пробовал, самое изысканное вино, самый утонченный сорт. Мясо таяло во рту, я не мог сравнить его ни с чем, что пробовал до этого. Рассудок был помутнен ощущением удовлетворенности, я не мог остановить себя. Я был в лихорадке, как в погоне за золотом: нашел одну монетку и жаждешь большего. Тело Беллы стало для высшей пробой золота, нет, платины.
Ангел спустился на землю и дал мне высшую награду, отдал мне себя.
Не знаю, сколько прошло времени, но от тонкого и такого изящного тела моей девочки остались только белоснежные кости и лицо… Я не смог тронуть его, не мог смотреть в её глаза, в которых раньше тонул, не мог смотреть на её умиротворенную улыбку, которая больше никогда не станет шире.
Я посмотрел на свои руки, окрашенные в кровь, которая уже засохла, и вздохнул: в воздухе почти уже не витал аромат Беллы, но я его запомнил и так. Такой приятный: цитрусы с карамелью, сопровождаемые сладчайшим запахом крови.
Я прилег около стены, заложив руки под голову, и закрыл глаза. Мысли пришли уже в порядок, и я снова мог себя ненавидеть. Я искренне недоумевал, как разрешил себе раскрошить тело Беллы и вообще как позволил себе свернуть шею у нее. Ведь Белла – это не какой-то слизняк Ньютон или пьянчуга с белой горячкой. Она была центром моей вселенной, а я просто идиот, раз не понимал этого ранее. Я крутил в руке её кулон из керамики со стразами «Сваровски», который подарил на её девятнадцатое день рождение. Я тогда сказал, что темная сторона – это я, а светлая – она, потому что я был и, что там говорить, есть бессердечный придурок, а она была святой, по истине прекрасной девушкой, которой была уготована судьба: полюбить кретина вроде меня, не получив чего-то в ответ. Я брал, но ничего не отдавал взамен. Я был эгоистом до мозга костей, и мне было на всё наплевать и так будет теперь не смысла становиться лучше, потому что я убил собственными руками лучшее, что было в моей жизни.
Я услышал тяжелые шаги и, отвернувшись к спине, начал прислушиваться к Хозяину. Я не имел понятия о том, что он собирается делать, поэтому просто ждал…
Он тихо зашел в подвал и остановился рядом с тем, что когда-то было моей любовью.
Любовью?
- Значит, девочка захотела поцелуя перед смертью? – в его голосе не было ни единой эмоции кроме нескрываемого сарказма.
Из груди вырвался утробное рычание, но я не ответила.
- Да ладно тебе, зверек, ведь это нормально, когда ты убиваешь девушку, которая тебя любит. Сам через это прошел и не жалею, - он присел на карточки рядом со мной.
- Ты псих.
Ответом мне был леденящий душу хохот. Так ничего и не сказав, он ушел.
Я буду честным: кровь действительно была вкуснее всякой человеческой пищи, но… но я не намерен становится животным этого сумасшедшего, я не позволять жажде полностью поглотить мой разум, что я вообще стану таких же ненормальным, как и Хозяин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ